мы  приручаем  людей,  культивируем их, выводим разные виды  в
зависимости  от  возможностей  каждой  индивидуальности.  И  достигли в этом
больших успехов. Мы выводим слуг, сельскохозяйственных  рабочих, техников, а
также  людей, служащих  для  развлечения.  Я  знаю, что люди держат домашних
животных.  Леры  никогда не  занимались  этим, и  теперь  мы восполнили этот
пробел.
     - Это новая идея, или старая? - спросил Хан.
     - Старая, как мир.
     - Я удивляюсь,  что вы решились идти по этому пути, - сказала Лизендир.
- Вы отказались  от мудрых принципов,  на которых зиждется  эволюция.  В вас
течет кровь Санзирмиль?
     -  Мы  действительно  потомки  этой  великой  праматери.  С  людьми  мы
столкнулись позже. И  совершенно  случайно.  Одних мы стали сразу приручать,
других  поселили на  планете, чтобы  они  жили  в диком состоянии.  Это было
давно, очень давно.
     -  А  что будет  с  нами,  если  мы откажемся  от твоего предложения? -
спросил Хан.
     - Я  дам  вам мешок  зерна и  отпущу  вас. Делайте, что хотите. Да, что
хотите.  Я  хочу  проучить  вас, а не  уничтожить. Уничтожение - это простое
дело, но не  самое умное. Разве не так,  коммерсант? Так что отказывайтесь и
идите  своим путем.  Но учтите  - вам не покинуть  планету.  Здесь всего два
корабля. Вам не поднять восстание местных жителей - ни  людей, ни леров. Они
убьют вас, как еретиков,  если вы начнете рассказывать  им свои  басни. Ведь
они выживают здесь только благодаря  нашей помощи.  Без  нас  они  давно  бы
питались  корнями и жили в пещерах. Теперь о вас.  Ты  прекрасно знаешь, что
скоро произойдет  с  Лизендир. Сейчас  вы любовники,  но  когда настанет  ее
время, она либо уйдет от тебя, либо возненавидит тебя. Так что вы  затратите
свои жизни впустую. Можете уходить. Я щедрый.  Я даже дам вам мешок зерна на
дорогу. Идите в Лелиас и живите там, как животные.
     Хан ощутил холодок отчаяния. Хата нарисовал удивительно точную картину.
У них формально был выбор, но на самом деле никакого выбора не было.
     - Все это звучит  прекрасно, - сказала Лизендир. -  Жестоко, но  вполне
приемлемо. Однако у меня есть несколько вопросов.
     - Ты получишь ответы.
     Хан почувствовал торжество в голосе Хаты. Он ожидал его. Но Лизендир!..
Что надеется узнать она у этого  монстра? И тем не менее он отчетливо слышал
интерес,  любопытство в ее голосе.  Он внимательно посмотрел на  нее. Но  не
смог  ничего прочесть на ее  лице. Он  ощутил, как  холодок пробежал по  его
телу. Не собирается ли она предать его? Все, что связывало их в прошлом - их
задача, их отношения - все вдруг перестало иметь значение. Он снова взглянул
на нее. Лицо, которое он так  хорошо знал, стало  чужим.  В нем  уже не было
нежности, не  было  участия,  не  было обещания...  Оно стало лицом  статуи,
пустым лицом, хотя оно и было живым, хотя оно имело выражение. Хан не увидел
в нем любви. Это было лицо  женщины чужой  расы, понять поступки  которой он
был не в силах.


     Разговор продолжался, и Хан  все  время  смотрел на  Лизендир, стараясь
угадать,  что кроется за этими чужими чертами.  Но лицо  ничего не открывало
ему. Оно было  каменным,  далеким, абстрактным.  Она  смотрела на  стол,  на
музыкантов, на слуг, на Хату  и Эвинга. Эти двое сейчас вкрадчиво, но упорно
убеждали ее  в  необходимости  перейти  на их сторону. Хотя Эвинг совершенно
определенно знал свою  подчиненность Хате, здесь он играл более важную роль,
чем  тот. Видимо, он был более  компетентен в некоторых вопросах. Хан не мог
следить  за беседой, так как она велась на древнем языке и касалась вопросов
теологии. Хан  плохо знал язык, а в теологии леров он  вообще не разбирался.
Лизендир же, казалось, этот вопрос совершенно не интересовал.
     Аргументы Хаты и Эвинга кончились, но результат их был для Хана неясен.
Хата махнул рукой музыкантам, и тут же некоторые из них поднялись, отключили
свои  инструменты  и ушли.  Остальные продолжали играть, как бы  не  заметив
ухода товарищей. Их боковых дверей появились другие музыканты, с новыми, еще
более странными  инструментами.  На сей  раз  это были  духовые  инструменты
самого  разнообразного  вида.  Вновь прибывшие музыканты тоже были похожи на
тех, что еще остались играть,  однако  вполне определенно отличались от них.
Они сели на освободившиеся места и без всякого усилия включились в игру. Хан
прислушался к музыке, но у него  тут же заболела голова от  тщетных  попыток
понять мелодию чужой музыки. Хан бросил эти попытки, поняв их бесполезность.
Эвинг заметил, что Хан прислушивается к музыке.
     - Это очень специальная музыка, - сказал он, наклонившись к Хану. - Она
не основывается на мелодии,  и поэтому совершенно не подходит для восприятия
человека.  Странно,  но  даже  сами  музыканты  не  могут ее  запомнить.  Им
приходится играть по нотам. Хан вежливо кивнул. Хата снова потребовал к себе
внимания. Он говорил с большой доверительностью:
     - Я не  имею в виду, что у нас  вы будете  иметь неограниченную свободу
действий. Это у нас имеют лишь немногие, самые высокопоставленные. Чем  ниже
слой общества, тем меньше свобода выбора. Ты, Хан, вообще не принадлежишь ни
к какому классу нашего  общества, и  следовательно, у  тебя вообще  не будет
выбора.  Так что тебе остается только присоединиться к нам, или возвращаться
в Лелиас.  У  Лизендир  выбор есть,  но только номинально.  На самом деле ее
выбор тоже ограничен.
     Хан  отвернулся  от  Хаты,  размышляя.  И  тут  он  заметил, что  Эвинг
внимательно слушает  музыку, как бы прослеживая одну  мелодическую  линию за
другой. Хан посмотрел на музыкантов.  Те были полностью поглощены игрой.  Он
снова  вернулся к своей проблеме: идти с Хатой или возвращаться в Лелиас. Он
тщательно обдумал  оба варианта. Лелиас был, конечно, предпочтительнее: ведь
там  не было  Воинов,  там  была  свобода,  по  крайней  мере,  внешняя.  Но
бессмысленная свобода. Ведь он  мог  остаться там  навсегда.  Идти к  Воинам
страшновато, но зато там он будет поблизости от корабля. И кто знает...
     - Я решил, Хата, - сказал он. - Я иду с тобой, хотя это и не доставляет
мне особой радости.
     Лизендир проговорила без всякого выражения: "И я тоже". В ее голосе Хан
не уловил ни тени надежды.
     Музыка  продолжала звучать. Звуки  были полны гармонии, обертонов.  Они
как-то странно тревожили, возбуждали Хана, будили в нем неясные подозрения.
     Лизеидир спросила:
     - Интересно, почему ты пытался  захватить нас на Чалседоне один? Почему
ты не прислал отряд?
     - Во-первых, там был я один. Там требовался шпион высокого  класса, как
я. Я  там был наблюдателем, и если нужно, должен был направлять общественное
мнение в  нужную сторону. Помнишь  Ефрема? Мы захватили его, дали  ему мешок
денег и отправили, чтобы он распространял слухи о нас по всей вселенной.
     - Но  вы  же  убили  Ефрема. Он  так  и не  смог рассказать  правду!  -
воскликнул Хан.
     Хата задумчиво ответил:
     -  Мы  тут  ни  при  чем.  Ты  удивил  меня  этой  новостью,  если  это
действительно правда.
     - Это правда. Я  сам видел труп... -  Тут  Хан ощутил пинок под столом.
Это Лизендир приказывала ему молчать. Хан замолчал. Он намеревался сообщить,
что в это же время на Сибрайт был и  Эвинг. Но Лизендир по каким-то причинам
не желала этого. Эвинг ничего не заметил. Он слушал музыку.
     Хата обратил внимание на паузу, но не понял ее смысла. Он продолжал:
     - Я был  один. Вы очень удивили меня. Я решил, что вы  либо  совершенно
глупы, либо очень  хитры. И я решил захватить  вас, так как подумал,  что вы
шпионы высшего класса, ключевые фигуры. Но дальнейшие события убедили меня в
противном.  Вы всего лишь пешки  в  руках  какого-то могущественного игрока,
пославшего  вас.  Силы  этого  игрока я  пока  не  знаю,  и  поэтому  должен
предпринять дальнейшие исследования. После  наблюдения за  вами мне кажется,
что  я приблизился к решению  проблемы.  Пожалуй,  я  могу  получить от  вас
ответы.
     -  Но этих ответов  мы и сами не знаем, - заметила Лизендир. -  Однако,
раз  уж  мы  решили  присоединиться  к  вам,  то,  если  что-нибудь  узнаем,
обязательно поделимся своим знанием с вами. Но сейчас скажи, чем вы заменили
обычную клановую  систему леров? Этот вопрос  волнует меня с тех пор, как мы
сели на эту ужасную планету.
     -  Это  интересный вопрос, Лизендир,  и я отвечу  тебе на  него.  У нас
несколько  систем. Обычная клановая система  с четырьмя основными членами не
удовлетворяла нас.  Она  была слишком  реакционна,  антипрогрессивна.  Новые
поколения не проявляли  энтузиазма  к идеям и мечтам Санзирмиль.  Поэтому мы
разработали  новую систему. Но сначала попробовали парную систему,  принятую
среди людей.
     - Но вы должны знать, что это приведет к субрасовым ветвям.
     - Да. И  мы обнаружили это быстро. Гораздо  быстрее, чем ожидали.  Этот
факт до  сих пор  еще  не  получил объяснения.  После этого  мы  разработали
систему триад, а те леры, что живут парами, считаются лерами низшего класса.
Они  не Воины, и живут так, как живут люди, которые находятся в  самом  низу
общественной лестницы. Леры  высшего класса распределяются по трое, и  более
или менее случайным образом.
     - Понятно, - сказала Лизендир. - Хмад!
     Это  слово  прозвучало  как  оскорбление,  но  ни  Эвинг,  ни  Хата  не
отреагировали на него. А для Хана это слово вообще не имело никакого смысла.
     Хата добавил:
     - Такие  триады  существуют,  пока  их члены не погибают. Вот  я сейчас
остался один, так как члены моей триады убиты.
     - Ну  хватит.  Я должна привыкнуть  к этому новому порядку,  раз уж мне
придется жить в этом мире.
     -Хорошо. Завтра вы увидите больше.
     - Почему завтра? - обеспокоенно спросил Хан.
     -  Ничего  таинственного. Просто уже поздно. Я летел сюда весь  день, и
устал. Мне  нужно восстановить силы. Лизендир, как вы желаете провести ночь,
вместе или по отдельности?
     - Вместе. - Снова быстро, решительно, без колебаний.
     - Пусть так. - Эвинг сделал знак музыкантам.
     Те  остановились мгновенно. Вперед  вышел мажордом  и стал  почтительно
ждать.  Эвинг  и  Хата  поднялись с  кресел  и  ушли. Хан и  Лизендир  молча
последовали за  мажордомом через длинные  коридоры,  обширные холлы,  темные
лестницы.  Снова  они оказались  в  комнате,  где отдыхали до ужина.  Только
теперь  здесь было тепло  и  уютно. За  ними  с глухим щелчком  захлопнулась
дверь. Они оказались взаперти.
     Когда Хан акклиматизировался в  теплой комнате, он понял, как он устал.
Он  начал  раздеваться.  Лизендир  погасила  лампы  и  стала растирать  себя
ароматным  маслом. Через высокое зарешеченное окно к  ним в комнату смотрела
одинокая звезда. Хотя глаза Хана быстро привыкли  к  темноте, он не заметил,
как Лизендир скользнула к нему в постель и прижалась своим телом к нему.
     Он наполовину отвернулся от нее и спросил:
     - Ты действительно думаешь, что  мы поступили правильно? Или ты  просто
хочешь вернуться к своим? Но я никогда не смогу считать их своими!
     Она  не ответила  ему  ничего,  но обняла  его, прижавшись  к нему всем
телом. О, он хорошо помнил эти вкрадчивые воздушные движения ее  тела.  Было
невыносимо чувствовать  ее тело так близко, ощущать его аромат, аромат кожи,
волос... Она прижалась  лицом  к уху Хана и стала  шептать  что-то ласковое,
нежное, зовущее. Хан прислушался.
     - Слушай меня внимательно. Теперь нам не поговорить с тобой  иначе, чем
так.  Так  что  слушай.  Я  уверена,  что мы  с  тобой  все  время будем под
наблюдением, - Ритм, музыка этих обволакивающих слов пробуждали необузданные
желания в Хане, но смысл их пронизывал его,  как ледяные иглы. Мягкий нежный
голос продолжал произносить жестокие слова, как  любовные  признания,  и Хан
был вынужден слушать их, хотя они приносили смятение в его душу.
     - Не подозревай меня в расовой привязанности. Я  люблю тебя больше, чем
любую из  этих  обезьян, хотя они одной со мной  крови. Однако  выхода у нас
нет.  Нам  нужно идти к ним. Ты  поступил правильно.  Лелиас -это всего лишь
призрачная свобода, грязь, суеверия... Теперь я  скажу о  нас с тобой, чтобы
ты  все  понял.  Считай, что  все отношения между мной и  тобой складываются
только в двух словах: любовь и секс. Но знай, что я отдала тебе свое тело не
из чувства  слабости  или похоти.  Чушь! Я  достаточно  тренирована, так что
вполне могла сдержать себя...
     Голос ее был нежным, но смысл слов...  Хан ощущал себя  так,  как будто
эти слова жгли его, кололи кинжалами. Он застонал.
     -  Я  понимаю  тебя.  Мое тело  влечет  тебя неудержимо.  Ты  не можешь
совладать  с собой.  Звук  моего  голоса  околдовывает  тебя.  Но ты  должен
выдержать  и  выслушать.  Я  подозреваю  этого  Хату  с  самого  начала.  Но
колебалась -- и  в  этом  была моя  ошибка.  Мне нужно  было действовать. Ты
понимаешь, почему  мы придерживаемся плановой системы в обществе. Отказаться
от нее  -  это значит открыть  дверь непредсказуемому  хаосу. Хаосу мутаций.
Помни,  что мы были созданы  искусственно. Это животное Хата  одержим мыслью
покончить и с людьми, и с лерами. Мы обязаны  остановить его. Для  этого нам
нужно сблизиться с ним и с Воинами.
     Дальше. Хата  не  знает, что  Эвинг покидал эту планету.  Держи это при
себе. Хата пока доверяет Эвингу, а мы оба прекрасно знаем, что Эвинг не лер.
Он  просто похож на  лера. Может, это  косметика. Ты  видел, как  он  слушал
музыку? А это имя? Ни одно наше имя не кончается на "-инг".
     Я могу только предполагать, что ждет нас в  стране  Воинов. Но я должна
просить  тебя: если мы когда-нибудь вернемся в цивилизованный мир, ты должен
помочь мне  войти в клан. Хорошо? - Он кивнул. - И я помогу тебе вернуться к
людям.  Ну,  а сейчас для нас наступает трудное и  опасное  время. Мы должны
делать  все,  чтобы выжить. Ты должен теперь действовать так, как будто меня
нет.  Тем  более,  что  скоро  наступит  время,  когда  я  буду  способна  к
деторождению. Ты должен прямо сегодня отвергнуть меня. Ты должен!
     Хан  буквально онемел.  Сколько  же времени  она запутывала  его в сеть
своих слов? Хан взглянул в окно. Там светилась все та  же звезда. Значит, не
более  нескольких  минут. Но он запомнил все ее указания.  Сопротивляться ей
было  трудно,  но  постепенно  он овладел  своими  эмоциями,  отбросил прочь
плотские желания. Он оттолкнул Лизендир.
     - Нет!
     - Но эта ночь последняя для нас.
     - Нет. Я не буду игрушкой для тебя, когда люди находятся в рабстве.
     Лизендир отодвинулась от него, но  в слабом свете, льющемся из окна, он
заметил, что она подмигивает ему.  В полумраке он явно  различал  ее  нежное
плечо. Она толкнула его на край постели.
     - Хорошо. Но я буду спать здесь. Мне холодно. Подвинься.
     Хан долго  не  мог уснуть, хотя скоро  дыхание  Лизендир стало ровным и
глубоким. С самого отбытия с Чалседона у него не было времени  поразмыслить.
Время  требовало действий,  и  он действовал. Время требовало реакций, и  он
принимал решения - самые оптимальные при соответствующих  обстоятельствах. И
вот  теперь   решение   приняла  Лизендир.   Спать  было   невозможно.   Его
взбудораженный мозг обдумывал все, что может ожидать их впереди.
     Они были  разбужены  утром все тем  же  мажордомом.  Он  проводил  их в
большой холл, где они  обедали накануне. Там их встретил довольный  Хата. Он
говорил с ними  весьма дружески, особенно с Лизендир, которой даже предложил
место  за  столом. Хан  пристально наблюдал  за ним, и постепенно  пришел  к
выводу,  что  в  эту  ночь  за  ними следили. Прекрасно,  значит, им удалось
обмануть  Хату. Но  вдруг  у  него мелькнула мысль, Что, может, это Лизендир
дурачит его. Да нет, невозможно. Лизендир не способна  на коварство. Если бы
она хотела разделаться с  ним, она  могла  бы сделать это тысячу раз тысячью
способов.  Теперь,  если  им и  дальше  удастся  дурачить  Хату, если ему  и
Лизендир удастся приблизиться к кораблю... Если... если...
     Хан  старался  не  вступать  в застольную  беседу.  Он  решил выглядеть
хмурым, злым.  Хата  мало  обращал на него внимания.  Видимо,  он  полностью
поверил в разрыв между Ханом и Лизендир, и это  его вполне  устраивало. Хата
разговаривал с  Лизендир и искусно старался вытянуть у нее сведения о Союзе,
о  лерах, об их оружии, средствах  обороны  и нападения. Однако она не менее
искусно избегала таких  тем,  как рыба избегает сети,  проскальзывая  сквозь
ячейки.  Хан  слушал  их  разговор  и  в  который уже  раз после их  первого
знакомства восхищался девушкой,  видя ее в новом для себя свете. Она успешно
противостояла в хитрости самому Хате, главе экспедиционного корпуса  Воинов,
умному, осторожному, опытному.
     Когда с завтраком  покончили, Хата  нетерпеливо  махнул рукой.  Тут  же
появились девять воинов. Все они были моложе и Хана, и Лизендир.  Хан  сразу
понял, что  это  фанатики,  готовые выполнить  любой приказ Хаты.  Они  были
вооружены разнообразным  оружием. Некоторые  типы  оружия Хан узнал,  другие
были ему неизвестны.
     - Естественно, - заговорил  Хата, - что для разумных  существ очевидное
не нуждается в объяснении. Это все равно,  что объяснять хороший анекдот. От
этого он  только теряет в прелести. Я вовсе не желаю испытывать неприятности
от того, что кому-нибудь из вас захочется проявить ненужную храбрость. Итак,
ты, Хан, поможешь управлять кораблем. Я уже немного умею делать это, так что
смогу контролировать тебя. Я уверен, что ты смог бы устроить аварию, но хотя
бы один из нас десятерых останется жив, и прикончит тебя и Лизендир.
     - Мне все ясно. Я сделаю все, что ты желаешь.
     Они  покинули  холл и  пошли  по извилистым коридорам к тому месту, где
стоял корабль. После  темноты замка яркий дневной свет подействовал на Хана,
как  удар.  Было  раннее  утро  северной  осени.  Солнце  висело  низко  над
зазубренными вершинами  гор. Воздух  был  прозрачен, как вода  источника,  и
богат голубыми и фиолетовыми оттенками. Небо было затянуто облаками, которые
на севере казались серо-стальными, угрожающими, а на юге - бледно-голубыми и
легкомысленными. Хан осмотрелся. Перед  ним раскрылся ландшафт  ошеломляющей
красоты:  горы  с покрытыми  снегом  вершинами, яркое  пронзительное солнце,
медленно  плывущие по  небу  облака.  А вот и  корабль. Стоит возле каменной
гряды.  Он  тоже красив.  Когда  они  направились к  кораблю, мерзлая  земля
заскрипела  под  их  ногами. Перед  тем, как подняться  на "Палленбер",  Хан
задержался на трапе и бросил последний взгляд на горы. Хата заметил это.
     - О, ты  оценил  их красоту. Эти идиоты  из Лелиаса не понимают ее. Они
боятся этих прекрасных гор. Они думают, что в горах живут демоны.
     Хан мог поверить в это. Кто еще мог жить среди обнаженных вершин, кроме
демонов  и злых духов? Планета была  поистине  красива,  но  это  была  злая
красота, красота, пробуждающая скорее страх, чем восхищение.
     Хата продолжал:
     - Мы называем эти горы "Стена вокруг мира". Конечно, это преувеличение.
Они не  охватывают  всю планету. Но такой  горный  массив  существует только
здесь,  и  больше  ни  на  какой  другой   планете.  Горы  так  высоки,  что
препятствуют циркуляции  воздуха.  Именно поэтому здесь  можно жить. Если бы
ветры здесь могли  гулять беспрепятственно, на поверхности планеты ничего не
осталось бы. Говорят, что эти горы еще растут в высоту.
     Когда  они  вошли на  корабль  и  очутились  в  рубке  управления.  Хан
почувствовал себя  увереннее. Воины, окружавшие его,  внимательно следили за
каждым его  движением.  Нет, сейчас не время что-либо  предпринимать.  Лучше
выждать. Может, возникнет ситуация, при которой у него будет  хоть небольшой
шанс на успех.


     Хан запустил одну  за другой все системы корабля. Затем он повернулся к
Хате и сказал:
     - Все готово.
     - Хорошо. Лети. Направляй корабль прямо.
     Он повернулся к воинам, стоящ