ованием корабля и
отдыхать, наслаждаясь  с этим домашним  зверьком.  Когда они прилетели в дом
Хаты, тот отвел их в прекрасно обставленные комнаты и ушел.

Глава 5

     Прошло несколько  коротких  унылых  дней зимы, в  течение  которых  Хан
пытался  приспособиться  к своей новой реальности. Это была  сложная задача,
которая усугублялась  тем, что  он не знал в  точности,  к  чему  он  должен
приспосабливаться,  какова же эта новая  реальность.  Он пытался сопоставить
все,  что произошло  с  ним, с прошлым  опытом  - но увы: то, что было с ним
раньше, невозможно было сопоставить с  тем, что происходило с  ним сейчас. И
исходя на прошлого опыта, он не мог представить своего будущего. Более всего
его   тревожило  незаметное  присутствие  этой  девушки  -  Устеин,  которая
непрестанно напоминала ему о том, что жизнь его изменилась коренным образом.
То, что началось как обычное путешествие, кончилось  там,  где уже  не  было
места обычным человеческим чувствам, где исчезло само понятие личности. Пока
события  происходит  последовательно,   он  и  Лизендир  могли  поддерживать
душевное  равновесие, но затем резкие изменения оторвали их от реальности, И
вот теперь эта девушка, казалось, вернула его к ощущению  реальности. Но эта
реальность не имела для него никакого смысла.
     Что касается  самой Устеин, то  она была тиха, ласкова, незаметна.  Она
была полностью погружена в себя, она вела  свою жизнь, которая, казалось, не
зависела от того,  что происходит вокруг нее. Хан часто наблюдал за ее сном.
Спала она,  как зверек, чутко и почти не двигаясь. Ей что-то  снилось  - Хан
замечал,  что на  лице ее  сменяются  выражения.  Вела себя  она просто, без
всякого кокетства, отвечая прямо. Возможно, она действительно  считала  себя
всего лишь  домашним зверьком. Но Хан не мог сказать  этого с  уверенностью,
так как  Устеин ничем не  открывала  перед  ним свой внутренний мир. Хан мог
поблагодарить  Лизендир,  которая  объяснила  ему,  что такое  бесхитростное
поведение  может скрывать подлинные глубины души, в  то время  как  открытое
кокетство умолчания может означать всего лишь  узость ума. Если  это правда,
то за внешней простотой Устеин скрывался настоящий бездонный океан.
     Время шло, и Хан все больше и больше утверждался в понимании того,  что
девушка обладала  исключительной  красотой,  но  тем не менее она оставалась
личностью. Выбрав ее для себя, Хан встал перед сложной  проблемой. Взять ее,
как женщину, для него  не составляло труда.  Достаточно  было приказать.  Но
полного обладания ею, познания ее внутреннего мира добиться гораздо сложнее.
     Хан понимал, что, несмотря на внешнюю безмятежность, внутренний  чуткий
баланс Устеин полностью нарушен. Хан хотел бы понять ее полностью,  но он не
хотел врываться в ее внутренний мир грубо, боясь разрушить его навсегда.
     Странно было то, что сама Устеин, как подозревал Хан, вовсе не думала о
себе  как  о  личности. И вдвойне это было странно потому, что бомбардировка
планеты космическими  лучами действовала губительно  на интеллект  леров,  а
интеллект людей оставался нетронутым. И поэтому Устеин находилась, вероятно,
на более высокой ступени развития, чем  Воины. Другой  парадокс Хан видел  в
сравнении  Устеин  с  Лизендир.  Лизендир  была  продуктом   цивилизованного
общества,  Устеин  не  имела  никакого отношения  к  цивилизации. И  тем  не
менее.она  гораздо  лучше управляла своими  эмоциями,  чем Лизендир, которая
большую часть жизни потратила на овладение этим искусством.
     Зверек.  Тщательно выдрессированный  зверек.  Никто не будет пахать  на
чистокровной лошади. Никто не запряжет ее в телегу, иначе  она погибнет  для
будущего, пропадет многолетний  труд по селекции  благородного животного.  И
Хан боялся неправильными действиями погубить  Устеин, если он слишком резко,
слишком грубо  начнет пробуждать в ней человека,  личность. И чем  дольше он
находился  рядом с ней, тем больше он хотел, чтобы она навсегда  вошла в его
жизнь.
     Он всегда относился с недоверием к слову "любовь". И  Лизендир укрепила
его в этом. Она была права, так как это слово имело тысячу оттенков,  тысячу
смыслов. Сначала  Хан употреблял  это слово  только в одном  смысле, выражая
этим  словом плотскую страсть.  В его отношениях с Лизендир  слово приобрело
другой, более глубокий смысл. А  теперь, когда рядом с ним оказалась Устеин,
совсем другое  чувство захватило его.  Но как бы оно ни было глубоко, оно не
заслоняло в его сознании Лизендир...


     Что касается Устеин, то она, казалось, была вполне довольна своим новым
домом.  Хан не  имел понятия, сколько ей на самом деле  лет. Она  совсем  не
грустила о своем прошлом. Устеин проводила много времени, ухаживая за собой,
однако вся ее деятельность в этом направлении не имела никакого сексуального
смысла.  Она  совсем  не  стремилась  соблазнить   его.  Скорее  всего,  она
занималась этим для того, чтобы провести время. У нее была небольшая сумочка
с туалетными  принадлежностями, гребенками,  щетками. Большую  часть времени
она  занималась туалетом, или  спала. И только  иногда Хан  слышал,  как она
что-то напевает про себя. Это были длинные  песни, язык которых Хан не знал.
В такие часы она, казалось, забывала обо всем, погружаясь в свой собственный
мир, границ  которого не знал  никто. Хан  позволял ей  делать  все, что она
захочет, спать,  где  она пожелает. Она спала, свернувшись клубочком, в углу
его постели. Сон ее был чуток.  Она просыпалась при малейшем шуме и тревожно
вглядывалась в  темноту,  стараясь  определить,  что  же разбудило  ее.  Хан
уголком глаза видел, что глаза ее были широко раскрыты, и во взгляде ее была
тревога. Но через некоторое время дыхание ее становилось  ровным и глубоким.
Она  засыпала  снова.  Когда  он наконец понял, что  хочет от нее, он  хотел
начать это сразу. Но после размышлений понял, что лучше повременить, дать ей
время привыкнуть  к  новому  положению.  Нельзя сразу  и  внезапно  отрывать
человека  от  того, что впитывалось в  него многие  годы, в  течение  многих
поколений.   Ведь   леры  в  течение   шести   тысяч   лет   целенаправленно
воздействовали на людей, чтобы вывести новую расу.


     После того как он и Устеин  были представлены сами  себе, Хан ничего не
слышал о Лизендир, и это начало его тревожить. Но наконец она появилась. Хан
был рад тому, что она здесь,  рад, что  она хорошо выглядит,  но присутствие
Устеин  смущало  его. Он  смог  прочесть в  глазах Лизендир,  что отношения,
связывающие их, перешли  в какое-то иное состояние.  Но ревности в ней он не
почувствовал. Скорее понимание, одобрение. Хан проанализировал свои ощущения
и понял, что они аналогичны ощущениям Лизендир.
     -  Я пришла  потому,  что теперь мы можем поговорить  свободно. У  меня
очень интересная информация. Очевидно, мы каким-то образом вошли в доверие к
этим  чудовищам. Я делаю все, что могу. Они убеждены, что я обучаю их высшим
тайнам. А на самом деле я  даю  им самые начальные знания. Мне немного не по
себе, так  как этого хватит, чтобы стать на этой планете самыми опасными. Но
при  встрече  с  другими лерами  они  будут  выглядеть беспомощными  детьми.
Правда, некоторые из этих леров имеют врожденный талант. Например, Хата. Это
заставляет меня уважать его, хотя я,  как и раньше, ненавижу все, что за ним
стоит. Хан, твое поведение изумило всех. Хата поражен. Он стал уважать тебя.
И я тоже. Я пришла сказать, чтобы ты не менял своего поведения. И посмотреть
на девушку.
     Хан  позвал  Устеин. Она появилась  мгновенно и стояла  спокойно,  пока
Лизендир  внимательно рассматривала ее. Теперь, когда  он видел их рядом,  у
него возникло ощущение, что Лизендир какая-то одноцветная, монохромная, в то
время как Устеин  вспыхивала всеми  цветами радуги. Устеин была немного ниже
ростом,  чем Лизендир,  и  более хрупкая.  Однако не ей, а Лизендир пришлось
сделать усилие, чтобы сохранить бесстрастность в лице.
     Наконец Лизендир заговорила:
     - Я понимаю,  что ты выбрал лучшее из  того,  что тебе предлагали.  Она
гораздо больше, чем просто молодая и прекрасная  девушка. Даже на мой взгляд
она  очаровательна. Мы с тобой оба знаем, что между нами не должна лечь тень
горечи. Ты должен был сделать это, так как это было твоей судьбой задолго до
того, как ты встретил меня,
     - Я борюсь с собой, как могу, - ответил он,  пряча глаза,  будучи  не в
силах заглянуть в глубину ее серых глаз.
     - Я  знаю, что ты чувствуешь.  Но  не уподобляй меня тем секретаршам, с
которыми  ты имел дело  в Бумтауне.  У меня  нет ни ревности, ни  зависти. Я
знаю, что ты должен был пойти на это. Я сама хотела этого.
     Хан молчал. Она продолжала:
     -   Ты  спас  эту  девушку.   Я  тоже   посетила   выставку  клеш.  Это
отвратительно. Не сами  люди, конечно, а то,  чем они  стали. Но все люди на
этой планете не лучше. Да и  леры тоже. Я не нашла ни одного, заслуживающего
уважения.  Это  животные,  злобные  и  низменные  -  оставь  их,  пусть  они
ввергнутся в хаос, какого они заслуживают.
     -  Я  сделал так,  как  ты  сказала  мне,  и так,  как подсказывала мне
совесть.
     - Ты  сделал все правильно. Но ты  должен понимать, что  это не награда
для тебя со стороны Хаты,  а проверка.  И ты выдержал испытание.  Поэтому мы
можем пользоваться теперь относительной свободой.
     - Лизен, я не забыл... - Тут он увидел, как скользнула тень по ее лицу.
     - Я тоже. Но ты прекрасно понимаешь, что мы не можем связать свои жизни
навсегда, что я буду вынуждена оставить тебя. И это предопределено  судьбой.
Твоя  судьба содержится даже в  твоем имени. Теперь  я могу сказать, что оно
означает власть воды. А она? Она Предназначена для тебя. Посмотри на цвет ее
волос  - они огненно красные, а значит,  она властвует над ветром. Я же ношу
имя,  которое означает власть  огня. Ее ветер может погасить мое пламя,  как
свечу. Она на вид  хрупкая  и нежная,  но  могущество  самой вселенной на ее
стороне.
     Вот так, Хан. Ты с самого начала знал, чем кончится все. Не думал же ты
стоять возле моего дома  и выть на  луну? Нет. И я тоже  не собираюсь стоять
возле твоего дома. Но я всегда останусь твоим другом, и всегда буду помогать
тебе во всем, как бы мне это ни было трудно и больно.
     Она повернулась и исчезла.
     Хан долгим  взглядом  посмотрел на  Устеин. Наконец  Устеин заговорила.
Впервые она обращалась к нему прямо. Голос ее был тихим и немного гортанным.
     - Кто эта женщина?
     - Она пришла в этот мир вместе со мной.
     - Ты принадлежишь ей?
     -  Нет.   Мы  оба  дикие.  -  Хан   использовал  слово  "дикие"  вместо
"свободные",  так  как именно  в  этом смысле  оно использовалось здесь,  на
планете.
     -  Я боюсь ее. Женщины жестоки.  Она  знает любовь,  я  вижу  это. Но с
другой стороны, холодна, как лед, как ветер с юга. Она приходила на выставку
раньше  тебя. Она смотрела  на меня  такими глазами, как  будто хотела убить
меня взглядом.
     - Устеин, чего ты хочешь?
     - Хочу? Я не понимаю.
     -  Желаешь. Нуждаешься. - Он помолчал. - Каковы твои стремления, планы,
надежды?
     - Я?...  Не  знаю. Чтобы иметь надежду, нужно быть диким. Я не дикая. Я
вижу,  что моя  жизнь  складывается более или  менее  хорошо, но  могло быть
иначе. Для меня нет ни  прошлого, ни,будущего. Такова участь  всех  не диких
зверей.
     - Мне сказали на выставке, что ты не самая лучшая из представленных. Но
все же я захотел именно тебя.
     - Захотел даже больше, чем остальных женщин?
     - Да.
     - Тогда я счастлива. Это так приятно, когда тебя хотят.
     - Что ты подумала, когда увидела меня?
     -  Я  была очень удивлена.  Ведь  дикие клеши  никогда  не  приходят на
выставки.  Значит, ты не дикий. Я решила, что ты откуда-то издалека. И ты не
такой, как я. Скорее всего, ты мнар. Но потом я поняла, что это не так.
     Хан  решил  пока  ничего ей не объяснять. Она подождала  немного, затем
продолжала:
     -  Я много слышала про  диких клешей.  Они в самом  деле дикие. Они все
время воюют. Их убивают.  Но  ты  не  дикий.  Что  Воины  хотят от тебя? Они
разрешили тебе быть, как они?
     - Нет. Они считают, что я очень близок к диким. Но  я оказал им услугу,
и тот толстяк, с которым я был, и на которого  я  работаю,  дал мне  тебя  в
подарок.
     - Меня?
     - Да!
     - И  он  разрешил  тебе  спать со  мной? Я  очень хочу этого...  -  Она
произнесла это, и бросила на него кокетливый взгляд  из-под длинных  ресниц,
означавший, что это не просто слова.
     Хан,  конечно,  хотел ее,  но  сначала он хотел немного переделать  ее,
перевоспитать, узнать ее получше. Однако она разрушила все его планы, назвав
все своими именами. Хан решил быть честным с нею.
     - Сначала я хотел заслужить твое уважение. Может  быть, не сразу,  а со
временем.
     Она  не ответила,  но  опустила  глаза. Хан  посмотрел на  ее ресницы -
длинные, пушистые, такого же  цвета  чистой меди, как и  ее волосы.  И вдруг
она, как  будто ничего не  сделав, стала  необычайно соблазнительной. Каждый
изгиб  ее тела, каждая округлость вызывали сладостный трепет  у Хана. Хан  с
трудом сдерживал себя. Все это обрушилось на него, как удар грома.
     С трудом шевеля губами, Хан проговорил:
     -  Я  хотел подождать,  так  как я не  знал, хочешь  ли  ты меня... Она
взглянула  на него влажными блестящими глазами из-под пушистых  ресниц, губы
едва изогнулись в улыбке:
     - Конечно, ты мог бы быть и покрасивее. Но ты  так не похож на  других.
Ты привлек мое внимание сразу,  как только я взглянула на тебя. Я очень хочу
тебя, и не желаю дольше ждать.
     Она стояла, глядя в  ничто и выжидая. Хан видел, как на ее  точеной шее
бьется  жилка. Он повернулся и запер дверь. Когда он вернулся к Устеин,  она
протянула руку и  нежно погладила его бороду. В душе Хана вспыхнул огонь. Он
уже  не мог произнести ни слова, он не  мог сказать "потом". Пусть будет то,
что  будет, подумал  он, чувствуя, как  огонь разливается  по его жилам, как
вселенная закружилась вокруг него. Он нерешительно коснулся ее чистой нежной
кожи,  провел  рукой  по  густым  благоухающим  волосам.  Платье само  собой
скользнуло на  пол, и маленькие  упругие груди Устеин  с торчащими  розовыми
сосками прижались к его груди. Тело ее трепетало, ожидая мужских объятий,  и
Хан не  заставил себя  ждать. Он  подхватил невесомое тело девушки на руки и
осторожно положил  на постель. Устеин раскрылась, подалась навстречу  ему, и
он с радостью утонул в ее объятиях. Время перестало существовать для него.


     Устеин  была совершеннейшим новичком  в деле любви. Она не знала  почти
ничего.  Ею  руководили только ее  собственные  ощущения  и  рассказы  более
старших и опытных подруг.  Хану  сначала  было  трудно с ней,  но отсутствие
опыта она восполняла наивным энтузиазмом и готовностью воспринять все уроки,
которые он давал  ей. Он овладевал ею терпеливо и осторожно, но она отвечала
с яростной страстью. Устеин не могла  жить  для того,  что будет. Она жила в
настоящем, и  хотела получить все сразу. Потом  будет  потом, а сейчас - это
сейчас. Когда  их страсть была утолена, и они лежали рядом, каждый по-своему
переживая случившееся, Хан подумал, что эту девушку  еще очень многому нужно
будет научить, и что он с радостью будет посвящать ее в искусство любви.
     Потом она хотела  перелечь в угол постели, где она обычно спала, но Хан
остановил  ее,  и  Устеин  свернулась возле него  клубочком,  приготовившись
спать.  Она,  казалось, светилась в темноте он  наполнявшего ее счастья. То,
что она только что испытала, было чудеснее самых сказочных снов.
     Хан  подвинулся,  давая ей  место возле себя,  и болезненно поморщился.
Несмотря на ее хрупкость,  она в порыве страсти была  необузданна, мышцы ее,
казалось,  наполнялись  раскаленной сталью.  И  она кусалась. Хан  осторожно
провел рукой  по шее и плечам,  которые хранили  следы  ее острых зубов.  Он
снова поморщился. Да, ему есть чему поучиться у Устеин...


     Когда  он  проснулся,  было  еще  темно.  Долгая  зимняя  ночь  еще  не
кончилась.  Под зажженной лампой Устеин причесывала  волосы. Она  сидела  на
уголке постели, завернув ноги в одеяло. Свет лампы зажигал золотым  огнем ее
кожу, вспыхивал в волосах. Она сразу заметила, что Хан проснулся, посмотрела
на него, кокетливо отвернулась, затем сказала:
     - Мы должны  заниматься  любовью  как  можно  чаще,  пока  у  нас  есть
возможность. Я боюсь, что нас скоро разлучат.  И  я хочу насладиться любовью
навсегда.
     Хан смотрел  на  девушку,  не  произнося  ни слова. У  него  тоже  было
ощущение, что счастье не может длиться вечно. А то, что это счастье, он знал
наверняка. Он не мог объяснить, почему это так, он просто знал это. Любовь -
сложное чувство, и  в  ней  нельзя все  расставить  по полочкам. Если  можно
сказать: "Я люблю потому, что..." -  значит, любви  уже  нет, она кончилась,
она осталась в прошлом.
     Он спросил:
     - Как ты думаешь, сколько времени они дадут нам?
     - Не знаю. Может,  дни, а может, недели.  Кто знает, чего  они хотят он
нас?
     Хан почувствовал холодок.
     - Устеин, нам очень много предстоит сделать.
     - Я знаю.
     -  Ты  не можешь  этого  знать, даже  предполагать,  - сказал он.  - Ты
голодна? Я сейчас что-нибудь сделаю для нас.
     Ее реакция была неожиданной:
     - Ты  хочешь накормить меня? - спросила она  внезапно,  и заплакала. Он
склонился над ней, обняв рукой нежные  плечи. Он помолчал, ожидая, чтобы она
успокоилась.  Да, ему  еще  много нужно  узнать  о  ней, многому  научиться.
Постепенно рыдания ее стихли.
     - Мы -  люди, - сказал он  ей.  - Мир, откуда  я  пришел, весь  населен
такими, как мы. Там нет клеш, там все просто люди.
     - Я... я боюсь этого мира. Я боюсь диких.
     - Там нет диких. Там  живут люди, которые гораздо  лучше тех, что живут
на этой планете.
     - Расскажи мне, а я постараюсь понять все. Я уже слышала о таких мирах,
но я  не  верила.  Я боюсь, что  не смогу  стать  такой, как  ты.  Ты должен
отослать  меня обратно,  пока еще страсть спит  в  твоем  сердце.  Я не хочу
видеть твой гнев,  который  проснется,  когда ты  увидишь,  что  я  не  могу
следовать за тобой, что я слишком слаба.
     - О нет. Ты не будешь слабой.
     Он старался успокоить ее страхи, старался пробудить в ней  уверенность.
Он был уверен, что в ней хватит сил на все.
     - Хватит об этом. Давай поедим. И потом ты расскажешь мне о себе.
     - Все?
     - Все. Я хочу знать все.
     - А ты мне расскажешь о себе?
     - Все, что ты сможешь понять.


     Он почему-то думал, что Устеин будет есть руками, но она довольно умело
пользовалась  ножом  и  вилкой. Правда,  ела  она  чрезвычайно  быстро.  Она
сказала:
     - Пища  - это очень  серьезная  вещь.  Вот почему я  удивляюсь,  что ты
пригласил меня поужинать. Мы, златы, всегда голодны.
     -  Ты не должна  много  есть. Ведь  если  ты потолстеешь,  ты потеряешь
красоту.
     - Да. Я видела толстых женщин. Красивыми их трудно назвать.
     Когда  они поели, Хан предложил ей чашку горячего пива. Устеин понюхала
жидкость с подозрением.
     - Это запрещенный напиток.
     - Для нас это запрещение не имеет смысла. Оно нас не касается.
     - Ты действительно хочешь оставить меня при себе навсегда?
     - Да, если ты захочешь остаться.
     - Ты хочешь, чтобы я решила это?
     - Да. Но не здесь, а на моей планете, среди других людей, где ты будешь
свободна даже от меня.
     - О, я не воспользуюсь твоей щедростью  ни здесь, ни там. У меня только
одна жизнь, и я хочу прожить ее в любви... - Она замолчала, а потом добавила
с ехидством: - А кроме того, мы еще здесь, а не там.
     - Да. Ты права. А  теперь расскажи мне о златах. Садись рядом. Она села
возле него.  Начала она  нерешительно, как  бы  опасаясь раскрыть тайны,  но
постепенно горячее пиво развязало ей язык, и она рассказала все.


     Это была