дишь, что ты получил по моему настоянию?
От нее же ничего не укроется ни во времени, ни в пространстве.
     Устеин отодвинулась  от  Хана  и подошла  к Лизендир, вглядываясь  в ее
глаза.
     - Значит, ты знаешь, что я видела все, чем вы занимаетесь с моим Ханом.
-  Лизендир фыркнула,  но Устеин не обратила  внимания на  это.  Она  обняла
Лизендир и заговорила  доверительным тоном. - Но ты Хороший человек, ты ни в
чем не виновата передо мною.
     Лизендир спросила ее:
     - А ты раньше смотрела на это?
     - Нет. Мы никогда  не смотрим в  свое будущее, потому что мы  не  хотим
знать его. Но затем  пришел он, купил меня, сделал своей собственностью. Все
это было ново для меня, и мне захотелось посмотреть на него, на его прошлое.
Я долго не решалась. Ваша жизнь так отличается от моей. Вы настоящие люди, а
мы   живем  нереальной   жизнью.   Мы  несчастные  существа.  Для   нас  все
предопределено  заранее.  Ты,  Лизендир,  знала  много  любви, твое  тело  -
прекрасный  инструмент для любви. Но  хотя  я раньше  вела значительно менее
сложную жизнь, чем ты,  я понимаю свою жизнь меньше, чем твою. Твоя жизнь не
изменится, а моя будет меняться каждую минуту.  Твоя жизнь интересна, но она
зафиксирована, как старые истории  златов.  Я же буду вести совершенно новую
жизнь,  пусть  она будет менее богата приключениями, но  в  ней будет больше
истинного  наслаждения.  Ты не  должна  бояться  меня,  Лизендир  Карен,  ты
приготовила Хана для  меня, и ты подарила мне его, и за этот подарок я  буду
перед тобой в вечном долгу.

Глава 7

     Хан отвернулся  от них и стал  программировать курс корабля.  Когда  он
снова повернулся к ним, то  увидел, что одна из  девушек улыбается, а другая
тупо  смотрит в пространство. Ему хотелось каким-то образом  вернуть  все  в
обычное  состояние,  но   он  боялся  неосторожным   словом   разрушить  все
сложившиеся отношения.
     Нарушил тишину Хата, который спросил:
     -  Если  все,  что  увидели мои глаза  и услышали  мои уши, правда,  то
значит,  любой  злат или человек,  после соответствующей тренировки может  с
помощью этой паутины видеть все?
     Ему ответила Устеин:
     - Да,  ты прав, именно  все, что угодно. Но когда я жила среди своих, я
ничего  не  знала  о большом мире, и мне не  было причин смотреть, каков он.
Нет. Мы не  используем  свои  блоки  для  этого,  мы  используем  их,  чтобы
рассказывать истории. Мы делаем эти блоки сами - они наша гордость. Мы могли
бы делать  и большие, вроде того, что установлен на  корабле,  но  у нас нет
машин, нет  источников  энергии.  Поэтому мы делаем только  такие,  которыми
можно управлять руками.
     Она улыбнулась как бы про себя:
     - Может, мы смотрим истории, которые когда-то случались, или произойдут
в будущем. Например, история любви Корен и Джолиси. Может, она действительно
произошла где-то, когда-то. Но  я не хочу знать этого. Ведь  мой  блок может
показывать, как прекрасные, так и страшные истории.
     - Могу я научиться управлять им? - спросил Хан. Она подумала мгновение,
затем сказала:
     - Нет, вряд ли. Потому  что ты  слишком  много  знаешь. Тебе  следовало
начать, когда  ты еще не  был тесно связан с  миром, когда ты только начинал
учиться ходить. А леры? Нет. Им  никогда не научиться  этому,  У них  другой
разум. Теперь,  когда ты  изменил  мою  жизнь,  и я познаю  многое,  я  тоже
разучусь  пользоваться блоком. Год, может быть два - и  он  превратится  для
меня просто в проволочную  паутину. Но ты  не  расстраивайся. Я сама выбрала
это и поэтому пошла с тобой. Пока я с тобой, мне не нужны истории.
     Она посмотрела на Хату.
     - Когда мы были под ними, мы не имели ничего, кроме времени, которое мы
превращали в иллюзии. У нас не  было времени - у  нас были  иллюзии. Вот еще
одна причина, почему  ты не можешь научиться  пользоваться блоком: ты видишь
слишком много времени, а леры не видят ничего, кроме времени. Для тебя, Хан,
все видится  во взаимосвязи: одно  порождает другое. А леры считают, что все
происходит само по себе. И ты и они не правы.
     Хан был поражен.  Девушка,  которая  еще вчера была домашним  животным,
сейчас свободно  обсуждает  взаимосвязь  времени и  пространства  -  правда,
словами восьмилетнего ребенка.
     Лизендир сказала:
     -  Я с  ней не  согласна,  но она хочет сказать,  что случайность - это
иллюзия времени,  а само время - это  иллюзия... протяженности, длины - вот,
пожалуй, лучшее слово.
     - О, да, она поняла меня, - воскликнула Устеин. - Все правильно: у меня
просто не хватает слов.
     Хата хмыкнул:
     - Вы можете верить пророкам и прорицателям,  если хотите. Но лично я их
презираю и гоню их, если увижу, что они бродят по городу. Все это  чушь. Она
- клеш. Она не знает ничего.
     Девушка обратилась к нему, и слова ее были полны яда:
     -  Это  потому, что  я знаю,  что ты называешь  "ничего", потому что  я
всегда могу  проникнуть в  твои  мысли, в  твои планы.  Высший народ  держит
домашних животных! Какая чушь! Домашние животные  выше  своих хозяев!  А все
твои  знания меньше, чем ничего. Дырка в  бублике!  Ты видишь только осколки
явлений,  и  никогда не поймешь их сути, никогда не увидишь явления целиком.
Это не магия.  Это инструмент, который позволяет мне видеть все так, как оно
есть. Ты  хочешь узнать, что еще я  увидела? Я узнала, что ты больше никогда
не увидишь восхода солнца на планете!
     Хата отшатнулся от нее. Было видно, что девушка напугала его...
     - Пошла прочь от меня, ведьма!
     - Я ничего тебе не сделаю. Ты сам придешь к тому, что ждет тебя.  - Она
явно разозлилась и, несмотря  на  свою хрупкость и отсутствие оружия,  стала
опасной.  Хан  обнял  ее  рукой  за  плечи,  стараясь   успокоить.  При  его
прикосновении Устеин пришла в себя.
     - Не трать  времени на него. Пусть живет, как хочет. Лучше расскажи нам
еще одну историю. Он тоже хочет услышать ее. Она сказала:
     - О чем?
     - О яркой звезде. Расскажи нам ее историю.
     -  О, я не  могу больше пользоваться блоком.  Я  и  так  слишком  долго
работала с  ним. Чем больше хочешь получить из него, тем меньше он отдает. -
Она выжидающе  повернулась к панели  пульта.  Хан  снова  включил  прибор  и
проделал  всю  последовательность вычислений. Он  не  понимал, что полезного
можно  извлечь  из непонятных символов, кнопок, клавиш, но может быть Устеин
видит  совсем другое? Ведь видит же она  в беспорядочной  паутине то, что не
могут увидеть они, цивилизованные люди!
     - Еще раз, пожалуйста.
     Он  повторил все снова.  Да,  сомнений нет.  Она  видит  и понимает все
по-своему,  но  объяснить,  как она видит, она не  может. Это все равно, что
просить двухлетнего ребенка объяснить, как он ходит.
     - Достаточно.  Я  могу воспроизвести  все. Но мне  нужен  сильный свет,
дневной свет. Он позволит мне повысить точность движений.
     Хан отрегулировал  пропускные  фильтры и  развернул  корабль так, чтобы
свет звезды попадал в иллюминаторы. Устеин уже была за работой.
     Она рассеянно сказала Хану: \
     - Хорошо, хорошо...  - И замолчала,  поглощенная своим блоком.  Сильный
свет  звезды проникал в рубку,  делая все цвета  более контрастными, а  тени
более резкими. И в этом сиянии стояла маленькая девушка с медными волосами и
вертела  в  руках  серебристую  миниатюрную  галактику. Тело ее  было  точно
сориентировано  под  углом  девяносто  градусов  к  источнику  света,  Глаза
устремлены на  сверкающие нити, рот полуоткрыт. Она  шевелила губами, как бы
произнося что-то. Хан попытался  прочесть по ее  губам, но  не  смог. Но вот
Устеин вся  напряглась. Хан чисто физически ощутил  ее  напряжение.  Паутина
двинулась,   проволочки  затрепетали,  и  вот  появилась  совершенно   новая
конфигурация.  Устеин взглянула на нее,  ахнула в ужасе и  быстрым движением
встряхнула блок,  уничтожив  образовавшуюся  картину. Хан  уменьшил  яркость
света и Устеин, двигаясь, как в полусне,  аккуратно сложила  блок и спрятала
его в  мешочек. Она встала, но ничего не  сказала. Выглядела она, как зомби.
Хан прикоснулся к ней, но она не отозвалась на его прикосновение. Он взял ее
обеими руками, встряхнул.
     - Устеин, что с тобой?!
     Голос вернул ее к жизни. Она посмотрела на Хана и кивнула.
     - Я сделала ошибку, захотев увидеть слишком много.
     - Что ты видела? Как насчет яркой звезды?
     Она  помолчала  некоторое время,  прежде чем  ответить, как бы  пытаясь
воспроизвести все в своей памяти. Затем она начала:
     -  Это   было  давно,  очень   давно.  Была   тьма.   Звезды,  пустота,
одиночество...  Но  вот  возникло  что-то.  Оно  начало  распространяться  в
пространстве.  Затем оно начало концентрироваться в  одном месте.  В  клубах
пара  возникли  твердые   островки,  раскаленные   до  невообразимо  высоких
температур.  Шло  время.  Некоторые  островки  остыли,  а  другие оставались
горячими.  Прошло  еще  невообразимое  количество  лет.  Холодные   островки
вращались  вокруг горячих и горячие  постепенно увеличивались в размерах. Но
это не могло длиться вечно, и горячие островки взрывались, один за другим.
     - Где же мы в этой истории? - спросил Хан.
     - Мы где-то около конца.  Эта яркая звезда - один из таких островков. И
если  мы  вернемся  на планету, то пройдет  не больше  пяти лет,  как солнце
взорвется.  Это  произойдет  весной, рано  утром.  Небо будет  чистым, и  мы
увидим... и...
     Она помолчала.
     - Что все это значит?
     - Ты все видела и не поняла? - спросила Лизендир.
     - Я вижу многое, чего не  понимаю. Вот так блок и затягивает того,  кто
хочет получить ответы на непонятное. Ты  смотришь, хочешь узнать, что  будет
дальше и так до бесконечности.
     Она помолчала и снова погрузилась в транс,  глядя куда-то в никуда. Хан
встряхнул ее. Безрезультатно. Только после третьего  раза она пришла в себя,
обхватила Хана и взмолилась:
     - Не нужно заставлять меня смотреть ваши истории, в которых я ничего не
понимаю, но  чувствую,  что  в  них  таится опасность. -  Она прикоснулась к
Лизендир. - Я снова здесь, во времени, в котором я живу.
     Хан повернулся к Хате.
     - Она видела прошлое и будущее твоего солнца. Оно взорвется. Через пять
лет. Так что  у  тебя есть время  эвакуировать народ с  планеты. И как можно
дальше. Мы тоже вернемся к людям и увезем твоих людей.


     "Хаммерхэнд" уже  находился на  другой стороне  планетной системы.  Его
сопровождал метеорит  - гигантский  слиток железа и никеля, почти  такой  же
огромный, как и  сам корабль.  Хан и Хата начали  прощаться.  Хата заговорил
первым.
     - Ну вот  и все. Должен признаться, что я многое теперь понял. Я всегда
считал, что ценность пленника со временем уменьшается. Но с тобой и Лизендир
все вышло наоборот. Я ошибался, считая вас шпионами. Вы оба что-то другое.
     - Разумеется,  мы не шпионы  в общепринятом смысле этого слова. Мы были
посланы вовсе не для того, чтобы выведать ваши тайны.  Мы просто должны были
узнать, что же случилось на Чалседоне. Хетрус, который занимался этим делом,
чувствовал, что здесь что-то не так. Его смутило поведение Ефрема. Во всяком
случае, если бы ты оставил нас с Лизендир на Чалседоне, может быть, все было
бы так, как хотел Эвинг.
     Хан хотел  дать понять Хате,  что снова он послужил орудием, но на этот
раз  орудием Хана  в  борьбе с Эвингом.  Конечно, это была не месть Хана  за
многолетние издевательства Воинов над людьми.  Но если Хата и заметил намек,
то не обратил на него внимание.
     - Возможно, возможно,  - сказал он.  - Но сейчас мы пойдем каждый своим
путем. Я нанесу удар по врагам, а ты с двумя девушками полетишь в свой мир.
     -  Да. Но когда  ты сделаешь  то, что  задумал,  ты должен  спасти свой
народ,  вывезти  его отсюда,  пока  эта  звезда не  взорвалась.  Но знай: я,
Лизендир и Устеин  улетаем, но мы  вернемся сюда  через год во  главе целого
флота.  Мы заберем отсюда всех людей. И я клянусь,  что  если хоть один Воин
поднимет против  вас меч,  мы  отполируем поверхность планеты, как  стальной
шар.  Так что  не  вздумай причинить  вред  людям  или вывезти их  на другую
планету.
     - Всех? Даже домашних животных?
     - Не трогай  ни  одного  человека. Оставь их в покое,  а сам иди  своим
путем. Следуй учению  Санзирмиль или хоть самого  дьявола.  Но  если  ты  не
выполнишь моего условия, то мы достанем тебя даже  на краю вселенной. Ведь с
нами  Устеин,  которая видит. Она  найдет тебя, даже  если ты  спрячешься  в
черной дыре.
     Хата посмотрел на Хана.
     - Хорошо. Видимо, мне следует подчиниться. Я сделаю то, что ты просишь.
Не  беспокойся, даже  если  я  не  вернусь  из  этой  экспедиции, что вполне
возможно, я пошлю приказ на планету. Правда, без корабля они и так не смогут
никуда убежать. - Он улыбнулся. - А сейчас у нас с вами общий враг.
     - Я  буду сопровождать тебя.  Облети планету со стороны солнца и сбрось
метеорит, когда будешь над  ними. У тебя есть  шанс,  так как  они наверняка
будут сначала стрелять в метеорит. Я сомневаюсь, что  даже их оружие  сможет
уничтожить такую огромную массу. Потом лети к замку Эвинга. Успеха тебе.
     -  Хан, ты сделал для нас очень много, имея мало возможностей. Я  знаю,
что  ты не шпион и не  милитарист. Улетай домой. Я буду ждать тебя через год
на корабле  и без оружия. - Он повернулся и вышел из каюты, не сказав больше
ни слова, не сделав прощального жеста.
     Вскоре  "Палленбер"  с  Ханом,  Лизендир  и Устеин на  борту отчалил от
"Хаммерхэнда". Устеин повернулась к Хану, стоящему возле пульта управления.
     - Теперь что мы будем делать? Полетим к тебе, в твой мир?
     - Нет, мы должны закончить здесь свои  дела. Покончить с Эвингом. Затем
мы улетим отсюда, но вернемся, чтобы увезти всех людей.
     "Хаммерхэнд" уже взял курс на планету. Огромный метеорит, который можно
было принять за небольшую планету, неохотно двигался вслед, как бы не  желая
покидать  удобную  орбиту  в  космосе.  Хан  некоторое  время  смотрел вслед
огромному кораблю, затем включил автопилот, и "Палленбер" начал двигаться по
замысловатой  кривой,  которую  никто  не  мог  видеть,  кроме  корабельного
компьютера.
     Они уже были над планетой, а под ними, почти в верхних  слоях атмосферы
двигался "Хаммерхэнд". Метеорит все еще был сзади, но он уже начал двигаться
самостоятельно.  Но  вот  "Хаммерхэнд"  начал  описывать  широкую  дугу  над
планетой,  в конце которой он должен был уйти  прочь от  планеты. Эта кривая
проходила точно над  южным полюсом, окутанном  полярной  мглой.  Вечные льды
поблескивали в  свете звезд. Единственное,  что знал Хан,  это то, что враги
где-то там, внизу.  Но  кто они такие  и что они намереваются делать,  он не
имел понятия.
     Вдруг откуда-то  из полярной области возник  голубоватый луч света.  Он
неуверенно колебался  из  стороны  в сторону, как  бы отыскивая  что-то.  Он
нащупал  и корабль Хаты, и  метеорит -  корабль удалялся  с  увеличивающейся
скоростью, а  метеорит, тоже увеличивая  скорость, устремился к полюсу. Цель
его  была очевидна.  Луч  становился на  метеорите,  сжался  в  острую  иглу
ослепительного  белого  цвета.  На   всех  экранах  "Палленбера"  исказилось
изображение - все  утонуло в помехах. Метеорит  просто исчез, испарился, как
будто  его и не было. Луч снова стал широким, бледным, едва различимым после
ослепительного свечения. От метеорита  осталось только легкое  облачко пара,
которое быстро рассеялось.
     Хан включил все защитные  поля, приготовил оружие, хотя он понимал, что
ничего  не может противопоставить  этому  лучу.  Холодное  сосущее  ошущение
возникло внизу живота - ожидание неотвратимого.
     Но  Хата  тоже  видел, что  произошло  с метеоритом,  и предвидел  свои
собственные действия. К тому времени, как голубоватый луч  снова  нашел его,
корабль уже изменил курс на обратный и устремился  к полюсу.  Вероятно, Хата
включил все силовые установки.
     - Самоубийство, - сказал Хан. - Он всю энергию переключил  на двигатели
и защитные поля.
     Те,  что были на полюсе, поняли  этот маневр слишком  поздно. Снова луч
превратился  в  раскаленную добела  иглу,  стремящуюся превратить  корабль в
облако  пара. Но этот удар не причинил  кораблю  вреда. Он только высек сноп
искр из металлической поверхности. Внезапно по всем экранам  прошла странная
рябь - точно такая же,  какую видели  Хан и  Лизендир,  когда приближались к
Чалседону. Они оба сразу узнали ее. Теперь они понимали, что враги запустили
двигатели своего корабля. Они готовят его к взлету.
     Вот  на  полюсе  лопнула  ледяная шапка,  и из нее  начало  подниматься
что-то. На экранах почти ничего не было видно: помехи от луча и от двигателя
корабля  складывались между  собой,  и  на  экранах  плясала сплошная  рябь.
Корабль  врагов был огромен - гораздо больше корабля Хаты,  и двигатели  его
были  несравнимы по мощности с  двигателями корабля Хаты. Он  ворочался подо
льдом, как огромное насекомое, стремящееся выбраться наружу.
     Но было уже поздно.  Прежде, чем чужой корабль появился на поверхности,
корабль Хаты врезался в него. Хан видел все, как при замедленной съемке. Вот
они  оба  пришли  в  соприкосновение,  но  не взорвались, а  стали  медленно
раскаляться - сначала докрасна, а затем  до ослепительно белого цвета. Затем
столб пара, тумана - и  пульсирующая рябь на экранах  рассеялась.  Все сразу
успокоилось.  Системы   детектирования  показали,  что  во  всем  окружающем
пространстве остался только один  источник энергии - солнце планеты Рассвет.
Сейчас  ее не было  видно, так как планета  закрывала  ее,  и вокруг планеты
сияла огненная корона.


     Лизендир  смотрела на  все  происходящее  без каких-либо  комментариев.
Наконец, после долгого молчания, она сказала тихо:
     - Хата в конце жизни поступил, как настоящий лер. Наш закон говорит: не
используйте  оружие,  не   покидающее  руки.  И   он   совершил  не   просто
самоубийство,  ибо то, что  он  сделал,  было  единственно возможным  в  его
положении.
     Хан посмотрел на нее, оторвавшись от приборов.
     - Я не понимаю. По  его воззрениям, чем  выше человек по своему месту в
обществе, тем шире у  него возможность выбора в  той или  иной  ситуации. Но
перст судьбы привел его к тому, что у него вообще не осталось выбора.
     Устеин добавила угрюмо.
     - Все кончено. Они убили его, как я и предсказывала. Как я видела это.
     -  Он  нанес  им  еще большее  зло,  -  ответил Хан.  - Теперь  главный
заговорщик  в ловушке. Бежать им некуда. На планете  ему оставаться нельзя -
ведь Воины  будут преследовать его, и даже  если он сможет  скрыться от них,
его ждет взрыв звезды. А его корабль, который смог бы спасти его, уничтожен.
     - Значит,  мы присутствовали при  конце  легенды, - сказала Лизендир. -
Это  был конец истории Санзирмиль. Все  кончено, и мы можем лететь домой. Мы
свободны.
     -  Да,  мы свободны,  -  спокойно  заметил  Хан, -  и  теперь мы  имеем
возможность выбора.
     - Какого выбора? - одновременно спросили обе девушки.
     -  Мы можем  вернуться домой  или остаться здесь и закончить оставшиеся
дела.
     - Что же мы еще сможем сделать здесь?
     -Эвинг. Вы забыли? Я знаю,  что Эвинга не было на полюсе... Он не погиб
вместе с этими. Но он наверняка заподозрил что-то неладное. Ведь у него была
связь со своими сообщниками, а теперь она прервалась. Я не знаю, может ли он
связаться  со своим миром. Может, сейчас он уже  просит о помощи. Мы даже не
знаем,  где его мир. Может он за сотни световых лет отсюда, а может рядом, в
соседней планетной системе.
     Лизендир задумчиво посмотрела на него.
     -  Да, я понимаю тебя. Но  Хан, это может оказаться более опасным,  чем
все, что было до сих пор. Если мы ищем опасности, то нам следует пуститься в
эту авантюру. Но  лично я не желаю больше никуда  лететь, кроме как  на свою
планету, в свой мир.
     Устеин неожиданно поддержала ее.
     -  Я  сог