в коем случае ни сама смотреть не будет,  ни  детям
не даст. А вдруг...
     Набрав скорость, летательные аппараты покинули базовый  район.  Скоро
прибрежные скалы западной части самого крупного континента  Диса  остались
далеко позади. Разноцветные полосы, прочерченные в разных местах берега. -
Это были цепочки зрителей, словно кусочки лавы прилипшие к скалам.
     Под ними прошла волна. Сверху она казалась  совсем  не  такой,  когда
катится навстречу. Белый гребень волны напоминал Акорисалу теперь не зубы,
а кружевную отделку подола развевающейся женской  юбки.  Эта  линия  мерно
продвигалась к югу, пока не начала ломаться, уходя  к  далекому  Фигурному
заливу. Акорисал наблюдал за волной, пока  пенная  линия  не  скрылась  из
вида.
     Скоро двигатели аппарата перешли на пониженные  обороты  и  маленький
летательный корабль стал спускаться к воде. Здесь,  на  широких  просторах
океана, волны  представляли  собой  маленькие  коконы,  из  которых  потом
разовьются Монстры. Они  и  здесь  имели  и  лицо,  и  спину,  и  аппараты
приводнились на изгибающийся позвоночник одного из них. Двигатели  взвыли,
когда аппарат коснулся воды. На темнозеленую водную поверхность через борт
посыпались доски и спортсмены.
     Спрыгнув  в  воду,  Акорисал  почувствовал  уверенность.  Доска  была
привязана к ноге тесьмой, от которой можно было моментально освободиться в
случае необходимости.  Плавалось  Акорисалу  легко.  Он  окунул  голову  и
поднырнул под длинной тесьмой. Вода,  поднятая  с  глубин,  была  довольно
прохладной. Она взбодрила его, пропали  последние  остатки  неуверенности,
гнездившейся в тайниках сознания. Вокруг  него  спортсмены  забирались  на
доски. Костюмы ярких оттенков  создавали  впечатление,  что  это  конфетти
разбросано по воде.
     Акорисал почувствовал, как его подняло,  потащило  к  небу  вместе  С
Доской, выше и выше, вместе со всеми, на десять футов вверх, на  двадцать,
но потом мягко опустило вниз. Волна прошла под ними, полная силы и скрытой
опасности.
     Страха не было, напротив, он почувствовал радостное возбуждение.  Вот
оно, думал он. Одного этого и то  достаточно.  Если  я  не  сделаю  ничего
другого, если не смогу оседлать волну, то стоило ехать сюда хотя  бы  ради
того, чтобы почувствовать вот эту горку.
     Доска подплыла к нему, легкая в воде, как  перышко.  Жанвин  перестал
работать в воде и сказал Акорисалу:
     - Ноги вам еще пригодятся, поднимайтесь из воды.
     Акорисал сплюнул соленую воду.
     - Я нормально себя чувствую.
     - Конечно, но энергию нужно экономить,  не  расходовать  зря.  В  вас
сейчас такая доза адреналина. Поднимайтесь на доску, расслабьтесь,  а  там
пора и двигаться.
     Акорисал  решил  внять  совету  и   движением,   достигнутым   долгой
практикой, легко взобрался на доску и сел, подставив лицо утреннему солнцу
и давая ему высохнуть.
     - Когда  стартуем?  -  спросил  он,  взглянув  на  аппараты,  которые
покачивались на волнах поблизости, обеспечивая спортсменов.
     - Да мы уже стартовали.  -  Жанвин  широко  улыбнулся,  когда  увидел
недоумение на лице Акорисала. - Некоторые  не  удержались.  Двое  оседлали
прошлую волну. - Он покачал головой. - Тут  нет  никакого  преимущества  в
том, чтобы идти первым. Но не каждого в этом убедишь.
     - А я и не видел, как они ушли, - пробормотал Акорисал. - Надо ж, так
быстро. А не лучше подождать и выбрать подходящую волну?
     Жанвин пожал плечами.
     - Им, я думаю, первая попавшаяся волна и показалась подходящей.
     - Ладно, я потяну еще, мне не к спеху. Я такой дальний путь проделал,
не хватало испортить все спешкой.
     - Правильно поступаете, - одобрительно кивнул Жанвин. - Число попыток
ограничено. Я тоже предпочитаю подождать.
     Прошло несколько часов. Один за другим стартовали спортсмены, исчезая
в южной стороне. Когда появлялась большая, пенистая и "зубастая" волна, на
наблюдательном посту, расположенном  на  борту  обеспечивающего  аппарата,
раздавался  извещающий  выстрел.  На  обеспечивающий   аппарат   поступали
сообщения   о   прохождении   спортсменами   дистанции,   усиливались    и
транслировались для тех, кто еще не стартовал.
     - Месвит Брукингс... четыре часа двадцать минут.  Вышел  нормально...
Харлкит Ромм... три часа сорок пять минут. Выплыл. Измождение, в остальном
нормально. - Акорисал знал, что Ромм получит больше очков, потому  что  не
прибегал к ранцевому двигателю.
     - Эрилл-сит аль Хазрам... четыре часа тридцать две  минуты.  -  Потом
наступила пауза, затем голос в динамике тихо добавил: -  Выход  неудачный,
смыт волной. Тело пока не обнаружено. - Потом  снова  на  некоторое  время
установилось молчание, но вскоре голос как ни в чем не бывало продолжил: -
Эль Толет, пять часов пятьдесят шесть минут.  Выплыл,  повреждено  легкое,
ушиб шеи,  в  остальном  нормально.  Джуел  Паркелла,  пять  часов  десять
минут...
     Во время ожидания старта снялись еще два спортсмена, им молча помогли
подняться на борт обеспечивающего корабля. Солнце поднялось  выше,  а  под
ним толкались три луны, чтобы занять местечко получше. Жанвин  и  Акорисал
говорили о волнах.
     - Вообще-то надо ожидать сочетания, - рассуждал хирург, оказавшись на
гребне проходящей волны. - Когда идут три больших, потом три маленьких. Но
сегодня вмешался шторм. Сейчас идут три большие, три маленькие, потом  три
или четыре больше обычного, штормовые, но они очень своеобразные.
     Он сделал передышку и взглянул на партнера.
     - Естественно, хотелось бы  поймать  одну  из  таких,  но  она  может
выкинуть номер. Может оказаться двойная волна, один гребень над другим,  и
из такой волны придется выбираться раньше времени. Оседлать ее  оседлаешь,
но, поскольку время прохождения будет коротким,  много  очков  на  ней  не
заработаешь.
     Их разговор был прерван шумом  прилетевшего  корабля.  Рядом  с  ними
ждали старта еще двое участников. Один из них принял старт в момент, когда
приводнился прилетевший корабль и под ними в этот  момент  прошла  большая
волна.
     У борта прибывшего аппарата появилась доска, потом в воду спрыгнул ее
владелец. Он влез на доску и погреб к  трем  другим  участникам.  Это  был
Брукингс. Он был худощав и намного моложе Жанвина или  Акорисала.  Лицо  у
него пылало и было раздражено длительным  воздействием  соленой  воды,  но
дыхание было ровным, подгребал он спокойно и уверенно.
     - Привет, Брукингс. Ты уже  на  вторую?  -  спросил  Жанвин.  Молодой
человек кивнул. Во взгляде его было видно, что он доволен собой.
     - Я поймал семидесятипятифутовую, - сообщил он окружающим. Он  высоко
поднял подбородок, стараясь дышать глубже и дать легким сверхвентиляцию. -
Первые два часа были достаточно простыми. А  потом  начинаешь  чувствовать
тяжесть в ногах. Потом глаза  начинают  закрываться.  Я  решил  закончить,
когда увидел за спиной двойную закрутку гребня.
     - И правильно сделал, - сказал Жанвин. - Мы слышали по радио о  тебе.
У тебя была хорошая волна, и ты хорошо прошел. Нашли аль-Хазрама?
     Брукингс посмотрел мимо них, в сторону невидимого берега.
     - Нет еще. Опасаются, что его костюм не сработал. Мне сказали, что он
сел на штормовую волну высотой не меньше  ста  пяти  футов.  Поначалу  он,
вроде, шел прекрасно, но  потом  перегнул  палку.  Он  спустился  с  волны
слишком низко и слишком близко к завитку. И воздух  из  этой  сплющившейся
трубы сдул его с доски.
     - А рюкзак? - спросил Акорисал.
     - Зажигание сработало что надо, но он  был  так  низко,  что  завиток
захватил его и он не смог выбраться, так его и накрыло. А если  костюм  не
сработал, то его вообще никогда не найдут. -  Он  замолчал  на  мгновение,
потом сел на доску и стал подгребать. Волна стала поднимать его к небу.  -
О, вот эта мне нравится...  До  встречи.  -  Волна  подхватила  его  и  он
скрылся.
     - Надо начинать, - заметил Акорисал. - Он уже по второй...
     Жанвин покачал головой.
     - Соревнование - дело второе, а первое - остаться живым,  помните  об
этом. Волна должна быть удобной для человека, иначе запросто  можно  стать
трупом.
     И они стали  ждать  дальше.  Жанвин  стартовал  пятнадцатью  минутами
позже. Остались Акорисал и еще один участник. Большие  волны  приходили  и
уходили, а они все сидели на своих досках.
     "Кирси... Я так рад, что тебя здесь нет, и так хочу - о, как я  хочу,
чтобы ты была здесь!" Лицо Жоао покраснело  под  воздействием  полуденного
солнца.
     До двух дожидающихся  старта  спортсменов  долетел  звук  подошедшего
аппарата. Жоао взглянул искоса и различил на  палубе  торчащие  носы  двух
досок. Значит, еще двое,  успешно  преодолевших  первую  попытку,  прибыли
ловить вторую волну. Все, больше ему  ждать  нельзя,  иначе  будет  поздно
думать о трех попытках. Есть еще ночь  и  завтрашний  день.  Оставлять  на
завтра две попытки ему не хотелось,  а  ночью  на  Монстре  не  проедет  и
святой.
     И вот он увидел на подходе гору. Он увидел  ее  краем  глаза  справа,
такую темно-зеленую, что почти черную. Волна была хороша  -  широкая,  как
небо, и вырастающая из воды, точно пузырь, надутый из чего-то  большого  и
прочного. Но Жоао был не один, и надо было соблюдать вежливость.
     Он напряженно стал наблюдать, что будет делать  другой  спортсмен,  и
увидел, что тот тоже заметил приближающуюся гору.  Волна  вырастала  перед
ними, точно уходящий со старта космический корабль.  Акорисал  по-прежнему
заставлял себя ждать.
     Внезапно другой спортсмен издал крик отчаяния  и  стал  подгребать  к
дежурному аппарату, отказавшись, таким образом, от претензий на подходящую
волну, от победы в сегодняшнем дне, от участия в  соревнованиях.  Акорисал
повернул голову на восток и начал  быстро-быстро  подгребать,  зажав  шест
между колен.
     Он побоялся было, что переждал лишнего. На какое-то время он завис на
вершине водяной горы,  потом  стал  продвигаться  вперед  все  с  меньшими
усилиями. Он перестал подгребать,  но  продолжал  двигаться,  прибавляя  в
скорости и слегка соскальзывая вперед. Волна продолжала набирать  величину
и силу, и словно неведомая черно-зеленая рука поднимала  его  все  выше  к
небу. С этой высоты можно было различить неясную гряду скал,  обозначавших
берег.
     То он лежал на животе, теперь встал на колени,  постепенно  наращивая
скорость. Пальцы ног упирались в  слегка  упругую  поверхность  доски.  Он
встал, отставил одну ногу на дюйм назад, а другую  соответственно  вперед.
Пальцы левой руки  схватились  за  шнур  зажигания  ранцевого  реактивного
двигателя.
     Чувствовал он себя превосходно. Гонка проходила легко и гладко, доска
слушалась его каждого движения и чутко откликалась на малейшее перемещение
им веса и на прикосновении пальцами ног к  датчикам  управления.  Шест  он
крепко держал теперь в правой руке.
     Он  бросил  взгляд  вниз,  и  пальцы  его  инстинктивно  еще   крепче
ухватились на петлю на конце пускового шнура.
     Далеко-далеко внизу под  солнцем  блестела  стальным  блеском  ровная
поверхность океана. Ветер свистел и бил в лицо, соль пощипывала глаза. Его
сковало было от одной  мысли,  что  под  ним  пропасть  в  сто  футов,  но
двадцатилетняя практика помогла ему взять себя в руки.
     Доска резко пошла вниз по фронту волны.  Десять,  двадцать,  тридцать
футов. Он остановил стремительное снижение, перенеся  вес  чуть  назад  от
центра доски и изменив положение крыла. Стабилизаторы удерживали доску  на
одном уровне, носовые фута четыре висели над пустотой, со свистом разрезая
воздух.
     На какой-то момент его обуяло смешанное чувство чистой воды страха  и
настоящего восторга. Справа от него двигалась, возвышаясь над ним, зеленая
гора в тысячи тонн, слева была пустота.
     Наконец он обратил внимание, как мерно и  устойчиво  рокочет  Монстр,
только сейчас этот звук не пугал,  а  вызывал  благоговейный  страх,  Жоао
прочно стоял на доске, слился с ней. Теперь он рискнул оглянуться.
     Над ним постоянно висела многотонная масса воды высотой в три десятка
футов, которая стремилась обрушиться в семидесятифутовый провал  под  ним.
Она образовывала огромный зеленый стеклянный тоннель, вытянутую изумрудную
трубу. Складываясь, она выбрасывала из себя воздух, добавляя высокие  тона
в рокот Монстра.
     Он обеими  руками  крепко  держал  шест,  помогая  им  балансировать,
оставив  пока  что  без  внимания  ранец.  Потом  он  решил  взглянуть  на
хронометр, составлявший часть его амуниции.
     Он катится на волне уже полчаса.
     Ему стала радостно от ощущения того,  что  он  один,  без  соперников
ведет эту гонку, но при этом не забывал поглядывать на завиток и  гребень,
опасаясь сюрпризов с их стороны - вдруг все это возьмет и рухнет  вниз,  и
погребет его под собой. Вообще-то волна с достаточным постоянством  держит
свою  форму,  но  иногда  она  неожиданно  ломается  и  неосторожный   или
самоуверенный гонщик оказывается погребенным под миллионами тонн воды.
     Но волна Акорисала шла и шла вперед, как машина, а  завиток  держался
за его доской, точно друг, подталкивающий его вперед.
     Он чувствовал себя все увереннее и увереннее. Вот он решил  прощупать
волну. То он взобрался на  вершину  зеленой  стены,  но  тут  же  поспешно
бросился вниз, побоявшись, что может  очутиться  на  той  стороне  гребня,
спустился почти к основанию волны и увидел над головой  всю  эту  огромную
гору в восемьдесят футов.
     После трех часов гонки, когда он чувствовал себя совсем уверенно,  он
позволил себе подняться наверх, в трубу.  Там  было  почти  спокойно,  шум
рушащегося гребня убаюкивал. Тоннель был высоким и широким, и  внутри  его
гудел сильный ветер. Тут надо было смотреть в оба, иначе сдует с доски,  а
завиток накроет.
     Вдруг ему что-то привиделось сквозь стену падающей перед ним воды,  и
он вышел за пределы трубы. Этих "что-то" оказалась масса.
     Про тринтаглий ему говорили. Они держались на поверхности прямо перед
ним. Плавательные пузыри были предельно раздуты, тонкая, как бумага,  кожа
желто-розового цвета вы глядела натянутой, как  барабан.  По  толщине  они
колебались в пределах от нескольких  дюймов  до  фута.  Передвигаясь,  они
использовали воздушный поток, предшествовавший трубе,  при  этом  работая,
как крыльями, длинными тонкими плавниками.  Их  выпученные  голубые  глаза
разом обратились в сторону странной фигуры, появившейся перед ними.
     То одна,  то  другая  ныряли,  чтобы  выхватить  из  воды  что-нибудь
съедобное. Некоторые выпускали воздух из пузырей и исчезали в толще волны,
другие держались под водой более-менее близко к поверхности. Жоао  взял  и
протянул руку, чтобы потрогать тринтаглию. Та дернулась и подалась  прочь,
сердито глядя на него широко раскрытыми глазами.
     Жоао взглянул на часы. Пять часов  тридцать  пять  минут  По  времени
нахождения на волне он уже на втором месте В ногах  появилась  тяжесть,  в
левом боку слегка закололо, глаза покраснели от соленых брызг, а во рту  -
когда кругом вода! - пересохло.
     Оказавшись вне трубы, он увидел слева  очертания  скальной  гряды  на
берегу. А впереди по-прежнему лежала бесконечная колышущаяся  и  рокочущая
водная поверхность.
     Еще тридцать минут, сказал он себе. Еще полчаса  -  и  у  него  будет
самый продолжительный заезд дня. Сейчас выходить из игры было нельзя, хотя
ноги готовы были отказать в любой момент и плохо слушались. Но все шло так
хорошо. Волна по-прежнему  сохраняла  величину  и  силу  и  не  выказывала
никаких признаков уменьшения.  Какое  же  расстояние  проходят  участники,
интересно? Над этим вопросом он как-то не занимался, да и  когда,  и  как?
Может, они идут вокруг континента? Или от полюса до полюса?
     Ладно, еще тридцать минут. Еще полчаса в  этом  мокром  аду  -  и  он
выходит.
     И тут ваксиал едва не схватил его.
     Хорошо, что тот принял конец шеста за часть человека.  Это  и  спасло
Акорисала. Узкая, как у угря, голова высунулась из воды и  набросилась  на
шест, лязгнув зубами по остро заточенному металлическому наконечнику.  Все
шесть  его  продольных  плавников  были  распущены,   чтобы   легче   было
балансировать в воде, а темно-красные жаберные отверстия  позади  челюстей
ходили от возбуждения. Один глаз с ладонь человека, полыхал злобой,  когда
животное смотрело на вздрогнувшего Акорисала.
     Кое-как он сохранил равновесие и не свалился с доски, но был близок к
этому, когда инстинктивно дернулся назад, чтобы не  нарваться  на  тонкие,
словно иглы, зубы животного.
     Хорошая реакция помогла ему.  Ваксиал  выпустил  несъедобный  шест  и
щелкнул челюстью - в том месте, где  мгновением  раньше  находилось  плечо
Акорисала. Перенос тяжести  вызвал  быстрое  перемещение  доски  вверх  но
волне. Гребень волны приближался со страшной скоростью.
     Акорисал бросился вперед. Вниз, кому говорят, ниже нос!
     Доска послушалась и заскользила вниз. Чуть-чуть!  Чуть  не  перелетел
через гребень. В лучшем случае он взлетел бы в воздух  на  другой  стороне
волны, гонка завершилась бы для него, а ваксиалы  были  бы  тут  как  тут,
чтобы схватить его. В худшем случае он зацепил бы носом  доски  гребень  и
полетел бы кувырком, плюхнулся в воду и эта громадная масса  поглотила  бы
его.
     Он продолжал спускаться по фронтовой части водяной горы. Позади  пара
тупорылых зубастых змеевидных существ в двадцать футов длиной скользили по
волне, явно преследуя его. Ваксиалы так и будут держаться  за  ним.  Им-то
что? Они живут в этих волнах, им нечего заботиться о равновесии.
     Он изготовил шест и опустился на колени. Теперь  ему  надо  подумать,
как поразить ваксиала, но не потерять при этом ни равновесия, ни доски.
     Отвратительная голова показалась из воды. Акорисал наклонился и нанес
удар вниз и в сторону заостренным концом шеста.  Удар  пришелся  в  ровный
стеклянный глаз. Брызнула кровь, и ваксиал пропал.
     Акорисал похвалил себя за хороший  удар.  Он  чувствовал  себя  таким
усталым, что руки дрожали. Он пробежал глазами по волне в поисках  другого
хищника. Может, подумал он, тот пошел помогать другому.  Может  быть,  они
друзья. Он увидел какую-то рыбину  в  волне,  еще  какую-то  живность,  но
никаких признаков ваксиала.
     Вдруг он ощутил огромную тяжесть на  спине  и  услышал  специфический
звук разрывающейся материи.
     Он  повалился  вперед,  отчаянно  пытаясь  сохранить  баланс   доски,
несмотря на дополнительную тяжесть на спине. Он почувствовал  на  шее  эти
длинные игловидные зубы, впивающиеся в крепкий материал его  гидрокостюма,
захватывающие кожу и позвоночник. Акорисал в ужасе закричал.
     Потом тяжесть пропала. Он не видел, как ваксиал  напал  на  него,  не
видел и как он ушел. Больше он пока не появлялся, что  не  было  странным,
поскольку ранец оказался в его глотке.  Слабой  рукой  Жоао  держал  шест,
потом, улегшись на доску ничком, потрогал другой рукой спину. Ранец  точно
пропал, сорванный с креплений мощными челюстями хищника.  Глаза  Акорисала
лихорадочно бегали  по  волне,  но  хищник  больше  не  появлялся.  Спустя
некоторое время вновь появились тринтаглии, по одной, по двое, и он принял
их появление за добрый знак.
     Отдельные раны и  очаги  боли  он  уже  не  различал.  Все  его  тело
превратилось в одну сплошную рану и непрекращающуюся боль.  Теперь,  когда
ранца нет, не так легко выйти из игры. Можно подняться на гребень волны  с
надеждой чисто пройти на тыльную сторону волны.  Можно  нырнуть  в  волну,
потом вовсю помахать руками и ногами и затем надуть костюм  и  всплыть  на
поверхность... если ваксиал не разорвал и воздушную камеру гидрокостюма.
     Если не то и не другое, то он, скорее всего, утонет.
     В одном он был уверен: на  ноги  ему  больше  не  встать.  Ноги  свое
отстояли. Он  выбросил  шест  и  обеими  руками  вцепился  в  края  доски,
нисколько не думая о том, что какой-нибудь морской хищник  может  захотеть