ру  и
умело разняли дерущихся.
   Бармен, конечно, не обладал мудростью Соломона, но дело знал.
   - Тощего вытолкайте  через  парадный  вход!  -  распорядился  он.  -  А
толстого - в заднюю дверь!
   Покрытых ссадинами и синяками противников вытолкали вон,  так  что  они
оказались на разных улицах. Разочарованные зрители неторопливо разошлись к
своим столикам.
   Дэвид  чудом  удержался  на  ногах  и,  обернувшись,  обругал  вышибалу
последними словами. Тот пропустил ругательства мимо ушей, словно  они  его
не касались.
   Неожиданно Дэвид ощутил во рту какой-то странный привкус. Ощупав голову
руками, он обнаружил на лбу глубокую кровоточащую  ссадину.  Дэвид  достал
носовой платок и, оглядываясь по сторонам, принялся  старательно  вытирать
кровь.
   Он проглотил быстродействующую антиалкогольную таблетку и вскоре  начал
приходить  в  себя.  Затем  отыскал  телекоммуникационную  кабину.  Каждое
движение причиняло  ему  боль.  Дэвид  не  без  труда  извлек  на  кармана
кредитную карточку и сунул ее в прорезь переговорного устройства. Пока  он
дожидался ответа автомата, трубка больно давила ему на поврежденное плечо.
   - Частный номер. Код четыре  шесть  два.  Назовите,  пожалуйста,  номер
абонента, - прозвучало в трубке.
   - Семь шесть семь четыре четыре пять три три, - сказал Дэвид.
   Свободной рукой он обхватил голову, лицо  его  исказила  гримаса  боли.
Перед ним засветился экран, как бы заштрихованный зигзагами помех.
   Зигзаги вдруг  исчезли,  та  экране  появился  дядюшка  Дон  Тексас.  В
шелковой домашней пижаме, он сидел на широкой тахте, со стаканом мартини в
руках. Где-то "за кадром" звучала негромкая музыка и звенел женский  смех.
Общий план неожиданно сменился  крупным:  теперь  на  экране  была  только
голова Дона Тексаса.
   - На моем экране почему-то нерезкое изображение. Это ты, Дэвид?
   - Да. Послушай, дядюшка Дон, мне нужно немедленно с тобой поговорить!
   Сбоку в поле зрения  появилась  женская  рука  с  длинными  пальцами  и
узкими, покрытыми лаком ногтями.  Дон  шлепнул  по  ней  ладонью,  и  рука
исчезла. Снова раздался женский смех.
   - Что случилось Дэвид? Ты в своем уме? - спросил дядюшка.
   - Дело не терпит отлагательств, дядюшка Дон.  Я...  я  думаю  выйти  из
игры.
   Сказанное явно произвело впечатление на собеседника. Лицо дядюшки  Дона
приняло озабоченное выражение.
   - Что? Да ты с ума сошел!
   Взгляд его,  устремленный  на  передающую  камеру,  приобрел  привычную
твердость.
   - Что у тебя с лицом?
   Дэвид дотронулся до засохших кровоподтеков на лбу.
   - Да так,  пустяки.  Поспорили  о  достоинствах  нынешних  тривизионных
программ. Критикам доставалось во все времена.
   Дядюшка Дон неодобрительно хмыкнул.
   -  Тебя  самого  сейчас  можно  показывать  в   любой   развлекательной
программе. Ладно, приезжай. Но если ты задумал меня разыграть, берегись!
   Дядюшка беззвучно повесил  трубку.  Дэвид  еще  немного  постоял  перед
погасшим экраном, потом вышел из кабины.
   Был третий час ночи. С восточного побережья  дул  холодный  потер,  шел
дождь. Дэвид почувствовал, что вымок до нитки.


   Дом,  в  котором  обитал  дядюшка,  был  оснащен  новейшей  электронной
аппаратурой, делавшей его неуязвимым для злоумышленников. Дэвид вступил  в
холл, стены которого были отделаны под дерево, и задержался  возле  чучела
райской птицы.
   Он увидел, как  дядюшка  Дон  мягко,  но  решительно  выпроваживает  из
кабинета прелестное юное создание.
   - Ну, пупсик!..
   - Не беспокойся, Шейла! С продюсером я все улажу.
   - Ну... ладно. Но получается как-то смешно. Я надеялась...
   - Надеялась не только ты, дорогая. Помешали серьезные обстоятельства.
   Дядюшка встретился взглядом с Дэвидом, который о интересом наблюдал  за
этой сценой.
   - Ба, да ты уже здесь! Прощай, крошка...
   Дядюшка  демонстративно  чмокнул  Шейлу,  и  юное  создание   нетвердой
походкой проследовало мимо Дэвида к выходу.
   Дэвид подмигнул Дону.
   - Привет, дядюшка Пупсик!
   Дон внимательно оглядел племянника.
   - Эге! Слушай, а тебя правильно собрали после оказания  первой  помощи?
Входи, входи же!
   У дядюшки Дона были роскошные, просторные апартаменты. Он усадил Дэвида
за низкий стел, на котором стояли  три  металлических  сосуда  причудливой
формы. Дэвид сделал вид, что не замечает их.
   - Посиди здесь и отдышись, а я поищу, чем бы заделать твой череп.
   Дядюшка встал, подошел к овальной двери, но на пороге обернулся.
   - Вот здесь, - указал он на сосуды, - ром, водка и выдержанный  бренди.
Что-нибудь тебе подойдет.
   Дэвид плеснул себе в рюмку бренди и сделал небольшой  глоток.  Действие
антиалкогольной таблетки, видимо,  уже  закончилось.  Дэвид  огляделся  но
сторонам.
   В дядюшкином  доме  все  было  по-старому.  Обстановка,  выдержанная  в
навязчивых эротических тонах - красном и розовом, совершенно не сочеталась
со старой рухлядью  вроде  стоявшего  в  дальнем  углу  письменного  стола
периода  колонизации  Америки.  Стол  был  завален   бумагами,   на   краю
примостился  магнитофон  для  микрокассет,  который  словно  приклеился  к
тонкому пластику.
   Вернулся   Дон   с   дезинфицирующими    салфетками    и    баллончиком
обезболивающего средства в руках.
   - Вот! Кое-что нашлось.
   Дядюшка  принялся  обрабатывать  рану  на  голове  Дэвида,  не  обращая
внимания на его стоны и вздохи.
   - Прежде чем ты испустишь дух, расскажи, ради  бога,  что  у  тебя  там
случилось? Из-за чего мне пришлось прервать... э-э-э... деловое свидание?
   Дэвид усмехнулся, потом начал серьезным тоном:
   - Дон, с тех пор, как умерли мои родители, ты был мне отцом...
   Дядюшка перебил его:
   - Если ты явился сюда  для  пьяной  болтовни,  вставай  и  выкатывайся,
племянничек! А если догонишь красивую девушку... с  которой  мы...  э-э...
беседовали о делах, скажи ей, чтобы возвращалась...
   Дэвид улыбнулся.
   - Ладно, Дон. Извини. Я уже сказал тебе, что окончательно  решил  выйти
из игры.
   Дон окинул его пристальным взглядом.
   - Ты что, серьезно?  Я  думал,  ты  просто  валяешь  дурака.  Мне  даже
захотелось хлебнуть чего-нибудь покрепче!
   Он наполнил свою рюмку и уселся в большое мягкое кресло.
   - Итак, почему ты задумал выйти из  игры?  Мне  кажется,  твоя  нелепая
выходка нынче утром на заседании правления была вызвана именно этим... Мне
чертовски долго пришлось уламывать старика Мусфейса и прочих.
   - Дон, тебе никогда не приходило в голову,  что  сейчас  на  тривидении
показывают слишком много сцен насилия?
   - Ах вот что не дает тебе покоя! Послушай, Дэвид.  Мы  лишь  поставляем
публике то, чего она хочет. Домашние пульты для голосования, установленные
на тривизорах, позволяют нам  узнать  желания  зрителей,  а  мы  со  своей
стороны делаем все возможное, чтобы обеспечить  их  вожделенным  зрелищем.
Этим занята вся наша индустрия шоу-бизнеса и  так  называемые  независимые
компании, готовящие программы для  тривидения!  Разве  ты  согласился  бы,
чтобы наша аудитория свелась к горстке  замшелых  консерваторов,  как  это
произошло в кинематографе? В кино теперь практически никто но  ходит.  Там
нет живых актеров и ничего интересного там не увидишь! Хочу обратить  твое
внимание еще на одну особенность, - продолжал дядюшка. - Как  ты  думаешь,
почему современное тривидение пользуется таким успехом? Как известно, было
время, когда в эфир шли только передачи, записанные на пленку.  Можешь  ты
такое вообразить?
   - Но почему, дядюшка Дон,  так  необходимо  стрелять  в  живых  актеров
боевыми патронами.
   - Прежде всего нужно помнить, - без тени улыбки отвечал Дон, - что люди
легко  отличают  робота  от  живого  актера.  Это  доказано  не  единожды.
Тривидение дает в высшей степени реалистическое зрелище. Ни один робот  не
способен так неподдельно корчиться от боли, как живой человек.  Из  робота
не может так натурально  сочиться  кровь,  он  не  может  так  естественно
плакать, как бы умело он не был запрограммирован. И когда зрители голосуют
за то, чтобы человек умер, что ж ему приходится умереть... Что  поделаешь?
Мы незамедлительно  доставляем  убитых  актеров  в  специальные  отделения
клиник, где их буквально воскрешают. Процент смертности очень низок,  даже
ниже, чем у  рабочих-строителей.  Возможность  такого  риска  оговорена  в
каждом контракте. Все актеры об этом знают. Разве ты согласился бы,  чтобы
конкурирующая компания Эф-си-си взяла над нами верх?
   Дэвид, как, всегда, убежденный логикой дядюшкиных доводов, почувствовал
себя сбитым с толку.
   - Нет... разумеется.
   - Конечно же нет! Люди получают то, чего они жаждут, в  чем  нуждаются.
Известно ли тебе, что с тех пор, как тривидение  получило  распространение
во  всем  мире,  нигде  по  было  зарегистрировано   даже   незначительных
вооруженных конфликтов? Потому  что  теперь  каждый  может  безопасно  для
окружающих удовлетворить свое нормальное, естественное стремление  убивать
себе подобных с  помощью  собственного  тривизора,  не  выходя  из  своего
удобного,  привычного  жилища.  Разве  ты  согласился  бы,   чтобы   снова
вспыхивали войны? Променял бы тривизионные камеры на пушки?
   - Нет, - со вздохом признался Дэвид и залпом осушил рюмку. - Конечно же
нет!
   - Ну что ж, отлично.
   Дядюшка пожал Дэвиду руку и проводил его до двери.
   - Поезжай  домой;  прими  сильное  снотворное  и  выпей  добрый  глоток
чего-нибудь согревающего, а утром ты как раз поспеешь к началу работы  над
двумя новыми сериями, которые мы обсуждали. Договорились?
   - Да, конечно.
   Они стояли уже у двери.
   - Между прочим, - вдруг вспомнил Дон, -  ты  смотрел  вечером  передачу
"Час Слэппи Уильямса"?
   - Нет. Когда мне было? Я ведь напился.
   - Великолепная программа, великолепная! Этот парень  -  актер  милостью
божьей. Зрители проголосовали против, и его выперли. А он напоследок  влез
в пасть льву, и тот задохнулся! Публика  билась  в  истерике!  Коэффициент
смеха перевалил за восемьдесят пять. К сожалению, Слэппи  Уильямса  больше
нет. От него осталось мокрое место -  реставраторы  в  клинике  ничего  не
смогли сделать. Сам виноват. Не во всем он был на высоте. Есть подозрение,
что ему перед выступлением подсыпали наркотик. Не повезло парню...  Такова
кухня тривизионных шоу. Ну, до завтра, малыш!
   Дверь затворилась, но потрясенный Дэвид еще несколько  мгновений  стоял
неподвижно.


   Весь стол Дэвида был завален бумагами. Едва он взял в руки одну из них,
прозвенел сигнал, и из крышки стола выдвинулся миниатюрный микрофон.
   - В чем дело, мисс Ли?
   - Прибыл ваш дядюшка, мистер Тексас. С ним - молодая особа.
   - Пригласите их войти.
   Микрофон исчез, а Дэвид стал бегло просматривать бумаги.
   - Привет, Дэвид!
   - У тебя что, горит с самого утра?  -  не  очень  приветливо  отозвался
Дэвид, не поднимая головы от бумаг.
   - Кажется, мы нашли девушку  на  роль  героини  для  нового  шпионского
цикла. Познакомься: Ориел Вэнити [Vanity - тщеславие, суетность (англ.)].
   Дэвид поднял голову.
   Перед ним стоила девушка с лицом мадонны и сказочной фигуркой. На лице,
обрамленном рыжеватыми волосами, застыло самое невинное  выражение.  Дэвид
засмотрелся на Ориел и не сразу встал.
   - Я тебя понимаю, мой мальчик, - сказал дядюшка Дон. - Внешность  нашей
малышки многих лишает дара речи.
   - Здравствуйте, мистер Тексас. - Девушка протянула руку. Дэвид пожал ее
и тут только окончательно пришел в себя.
   - Добрый день, рад вас видеть.
   Дядюшка Дон с нескрываемым удовольствием наблюдал за этой сценой.
   - Вот что, молодые люди,  я  оставляю  вас  вдвоем,  чтобы  вы  получше
познакомились. Не держи ее слишком долго за руку, Дэвид. Через  полчаса  у
нее начинается проба.
   Дэвид жестом пригласил Ориел сесть.
   - Прошу вас.
   - Благодарю, - сказала Ориел и опустилась в кресло.
   Последовала пауза.
   - Вам известно, зачем мой дядюшка привел вас ко мне?
   - Он сказал, что вы  ведаете  контрактами  с  актерами,  которые  будут
заняты в новой серии... Дэвид.
   - Так оно и есть. Между прочим... - Он  начал  рыться  в  ящике  стола.
Постепенно его движения все  замедлялись,  наконец  он  поднял  взгляд  на
Ориел.
   - Слушаю вас... - ободряюще сказала она.
   - Вы свободны сегодня вечером?
   Она утвердительно кивнула головой.
   - Да? Прекрасно! Мне хотелось  бы  обсудить  с  вами  некоторые  детали
контракта. На то есть несколько причин. Может, поужинаем вместе?
   Ориел вся подалась вперед, кокетливо заулыбалась.
   - С удовольствием.
   - В семь тридцать?
   - Вполне подходит. Думаю, все у нас получится хорошо...


   При свете ночника силуэт Дэвида едва угадывался. Он лежал  на  спине  в
первозданной наготе. Сложен он был атлетически, хотя соперничать с  Зевсом
ему было бы непросто. Взор его блуждал по лепным украшениям на потолке.
   - Который час? - вдруг спросил он.
   Рядом с Дэвидом зашевелилась полусонная огненнокудрая Афродита.
   - Хм. Какая разница?
   - Мне важно знать.
   - Что может быть сейчас важнее того,  что  мы  вместе?  -  с  напускным
неудовольствием возразила Афродита.
   - Нет, в самом деле. Если утром  твой  контракт  не  будет  подписан  и
одобрен, гильдия  вправе  требовать,  чтобы  на  пробу  пригласили  другую
актрису. Даже если вчерашняя проба прошла успешно.
   - Ты что, сомневаешься в моей интуиции? - засмеялась Ориел. - Вчера вся
съемочная группа так суетилась вокруг меня, что у них  линзы  запотели  от
усердия и им пришлось делать второй дубль.
   Дэвид погладил волосы Ориел, но взгляд его по-прежнему был рассеян.
   -  Пойми,  в  наши  дни  контракт  на  участие  в  сериале  -  документ
необыкновенно серьезный. Его можно сравнить разве  что  со  средневековыми
кабальными договорами, ставившими слуг в рабскую зависимость от хозяев.
   - Да брось ты свои контракты, лучше обними меня!
   - Ориел, я не могу позволить тебе подписать такой  контракт,  -  сказал
Дэвид, высвобождаясь из ее объятий.
   - А почему бы и нет? - с вызовом произнесла Ориел. - Ты же знаешь,  что
меня не остановишь!
   - Черт побери! - взорвался Дэвид. - Ты понятия не имеешь,  через  какие
муки тебе придется пройти, если ты подпишешь  такой  контракт!  Пожалеешь,
что не продала душу дьяволу!
   - Послушай! - твердо сказала Ориел. - Я прекрасно понимаю, на что  иду.
Но контракт заключается всего на три года. Когда он кончится, я  выйду  из
игры, заработав кучу денег - больше, чем смогу потратить  до  конца  своих
дней. Я не из пугливых. По-моему, ты сам боишься больше моего.
   - Зачем только я в тебя влюбился! - в отчаянии воскликнул Дэвид.
   - Милый... - нежно сказала Ориел, склоняясь к нему.
   - Я не могу тебе это позволить, Ориел, давай сделаем по-другому... Одну
секунду!
   - Тук-тук-тук! Все! Твоя секунда уже прошла...
   Дэвид спустил ноги с постели и принялся рыться в ящике ночного столика.
Достал какие-то бумаги, катушки с пленкой...  Наконец  он  отыскал  нужный
бланк и принялся энергично его заполнять.
   Ориел приподнялась на локте и с интересом наблюдала за Дэвидом.
   - Что ты еще там придумал?
   Дэвид продолжал писать без остановки, заполняя  графу  за  графой.  Над
последней строчкой он задумался, склонив голову набок.
   - Готово. Я составил для тебя контракт, правда, не так  тщательно,  как
хотелось бы, но не это главное.
   Он отложил бумагу и взглянул на Ориел.
   - Я составил краткосрочный контракт, предусмотрев в нем,  так  сказать,
пути к отступлению. Формулировки даны не столь жесткие, как принято у нас.
Если режиссеру или сценаристу захочется вдруг внести в  сценарий  какие-то
существенные  и  неприемлемые  для  тебя  изменения,  ты  благодаря   этим
формулировкам всегда сможешь отказаться.
   - О, Дэвид, какой ты заботливый, какой предусмотрительный! Ты обо  всем
подумал: даже бланк контракта у тебя под рукой, в ящике  ночного  столика,
вот это да!
   Дэвид вдруг спохватился и принялся еще  что-то  вписывать  в  контракт.
Пробежав глазами документ в последний раз, он вручил его Ориел.
   - Держи! Отдашь этот  контракт  председателю  комиссии,  который  будет
руководить завтра символическим ритуалом заковывания  актеров  в  кандалы.
Его наверняка никто и не подумает прочесть заранее, а когда его  подпишут,
будет уже поздно вносить изменения.
   Ориел грациозным движением приняла контракт,  бросила  на  него  беглый
взгляд и отложила в сторону. Ее руки обвились вокруг шеи Дэвида.


   В зале заседаний правления было сравнительно немноголюдно.  Со  времени
последнего заседания никто из его  членов  внешне  не  изменился.  В  зале
царила атмосфера светского  приема:  некоторые  женщины  были  в  вечерних
туалетах, мужчины - в отлично сшитых костюмах.  Густой,  терпкий  табачный
дым причудливыми кольцами висел в воздухе, хотя кондиционеры  работали  на
полную мощность.
   Туалет одной дамы был особенно блистательным. Ее  хотелось  сравнить  с
бриллиантовой подвеской, в то  время  как  другие  напоминали  всего  лишь
полудрагоценные камни.  Женщины  тонко  это  чувствовали  и  держались  на
расстоянии от счастливицы.
   Блистательную даму сопровождали двое: уже знакомый нам лысый толстяк  -
дядюшка Дон Тексас и высокий, довольно молодой человек  с  мефистофельской
бородкой. Лицо его было сосредоточенным, говорил он мало, иногда улыбался.
Ориел была неотразима в своем наряде, усыпанном драгоценностями,  сиявшими
радугой хрустального тумана. Она казалась воздушной, словно фея,  лицо  ее
светилось. Косметика была тут ни  при  чем:  Ориел  сама  по  себе  сияла,
подобно звезде.
   В зал вошел Дэвид и начал оглядываться, отыскивая кого-то.  Первым  его
заметил дядюшка Дон.
   - Дэвид! Мой мальчик! Иди к нам!
   - Привет, дядюшка Дон! Здравствуйте, Юханссон!
   При виде Давида  Ориел  немного  смутилась,  но  тут  же  оправилась  и
приветствовала его:
   - Дэвид, милый! Рада вас видеть! Вот приятная неожиданность!
   - Я только что прилетел из Ниццы. Мне сказали, что вы тут.
   - Так оно и есть! - весело откликнулась Ориел. - Дэвид, дорогой, как вы
поживаете?
   - Теперь я и сам не знаю.
   Дэвид взял Ориел под руку и отвел в сторону.
   - Мы ведь ни разу не виделись с тобой  с  той  самой  ночи,  -  понизив
голос, сказал он. - Как прошла контрактная комиссия?
   - Какая комиссия?
   - Ты что, забыла про контракт, который я для тебя  составил?  Вероятно,
он уже подписан, раз ты о нем не помнишь...
   Ориел звонко рассмеялась.
   - Ах, вот ты о чем! Все получилось удивительно просто!  Я  захватила  с
собой контракт на заседание комиссии, как ты велел. Но твой дядюшка Дон...
он такой замечательный... и  любезный  мистер  Пеллигрини  предложили  мне
более выгодные условия. Намного больше денег, ты даже  не  поверишь  -  по
высшей ставке!
   Лицо Дэвида вдруг исказилось, словно от боли.
   Ориел не ожидала такой реакции.
   - Дэвид, что тут страшного? Ведь по новому контракту я получаю  намного
больше, чем по твоему! Разве это плохо?
   Говорила она уверенно, однако вид у нее был озабоченный.
   - Ориел, Ориел! - простонал Дэвид, крепко схватив ее за руки. - Неужели
ты не понимаешь, что натворила? На время  действия  контракта  твоя  жизнь
тебе не принадлежит! Она в руках  владельцев  нескольких  сотен  миллионов
ящиков, начиненных медной и  серебряной  проволокой!  Почему  ты  меня  не
послушалась, Ориел, почему?
   - Дэвид, мне больно!
   Он разжал пальцы.
   Подошли дядюшка Дон и высокий молодой человек.
   - Что случилось? - поинтересовался дядюшка Дон. - Мы  собрались  здесь,
чтобы отметить радостное событие! А у тебя,  мой  милый  племянник,  такой
вид, будто произошло какое-то несчастье.
   - Можно тебя на минутку, дядюшка? - Дэвид отошел с  Доном  к  стене.  -
Черт побери! Почему ты позволил изменить контракт Ориел - тот, что  я  для
нее составил?
   - Я позволил изменить?.. А... ты имеешь в виду  ту  бумажонку,  которую
она  принесла  нам  на  подпись?  Но  ты  же  понимаешь