форта.  Отдельные  эпизоды   побоища   оператор
показывал в мельчайших подробностях, словно смакуя их. Резня продолжалась.
Кадры повторялись, давился крупный  план,  замедленная  съемка.  Время  от
времени на экране  снова  вспыхивали  красные  и  зеленые  цифры.  Звучали
знакомые мелодии Старого Запада, использованные в серии "Команчи".
   Постепенно   атмосфера   за   инкрустированным   столом   стала   менее
принужденной. Место индейцев на экране тривиэора занял  разведчик  космоса
Рок Стил. Но тут тривизор был выключен.  Дело  в  том,  что  в  этой  ярко
освещенной гостиной  Рок  Стил  считался  чем-то  вроде  парии,  одним  из
нечистых. Си-би-си не имела никакого отношения к космическому  сериалу,  и
никто из присутствующих не пожелал его смотреть.
   В конце длинного стола вдруг поднялся худощавый  пожилой  джентльмен  с
морщинистым лицом и седыми  волосами,  похожими  на  взбитые  сливки.  Его
голубые  глаза  излучали  мягкий  свет.  Сидевшие   за   столом   смолкли,
вглядываясь в его лицо. Здесь были как его единомышленники, так  и  тайные
недоброжелатели. Старик  напоминал  мудреца  с  иллюстрации  к  Священному
писанию.
   - Джентльмены, - начал он. - Мне кажется,  что  мы  стали  обладателями
настоящего шедевра...
   В ответ раздался одобрительный гул голосов.
   - Мы только что просмотрели очередную серию "Правдивых историй  Старого
Запада" под названием "Команчи", выпущенную на прошлой неделе, - продолжал
пожилой джентльмен. - За последние три недели число зрителей,  принимавших
участие в голосовании по нашим программам, иными  словами,  смотрящих  их,
превысило пятьдесят миллионов. Что вы об этом скажете?
   - Тут все предельно ясно, Р.Л.! - выкрикнул  специалист,  ответственный
за выпуск "Команчей". -  Публика  заглатывает  нашу  продукцию,  как  рыба
наживку! Вокруг  "Команчей"  сложилась  благоприятная  обстановка,  и  наш
престиж неуклонно растет...
   - Согласен с  вами,  Сэм.  Таково  же  мнение  представителей  компании
"Фрости-О",  и  они  готовы   вести   переговоры   о   заключении   нового
трехгодичного контракта. Что вы об этом думаете, Уилл?
   - Наши затраты на создание "Команчей",  конечно,  немалые,  но  все  же
доходы несколько превышают запланированные.
   - Прекрасно, Уилл! Ваше мнение, Марпл?
   - Великолепная работа, Р.Л.! Без ложной скромности можно  сказать,  что
каждый, кто так или иначе связан с этим  шоу,  заслуживает  самой  большой
похвалы за прекрасное воплощение первоначального художественного замысла.
   - То, что вы сказали, Марпл, не более как замысловатый  набор  слов,  -
вмешался  Дэвид.  -  Если  мне  память  не  изменяет,  именно  вы   несете
непосредственную  ответственность  за  выпуск  и  производство  "Правдивых
историй Старого Запада"?!
   - Да, эта честь принадлежит мне, - скромно ответил Марпл.
   - А вас не беспокоит то, что десятки актеров и актрис получают увечья и
даже гибнут ради воплощения вашего, с позволения сказать,  первоначального
художественного  замысла?  Равно  как  и   ради   коммерческих   интересов
рекламного отдела захудалой фирмы "Фрости-О", производящей корнфлекс?
   С Марплом, видимо, никогда не разговаривали в подобном тоне, и  он  был
настолько обескуражен, что лишь едва слышно произнес:
   - Как вы сказали?
   Дэвид резко поднялся  и  смерил  презрительным  взглядом  перепуганного
Марпла.
   - Я спрашиваю, - повторил Дэвид, - неужели вы не испытываете  угрызений
совести, зная, что ежегодно гибнут десятки актеров?!
   - Послушайте, Р.Л., - промямлил Марпл, - я протестую. Я... я...
   Он постарался придать своему лицу внушительное выражение и, взглянув на
Дэвида, сказал:
   - Хочу довести до вашего сведения, мистер Тексас, что я лично беседую с
каждым исполнителем, занятым в "Правдивых историях  Старого  Запада".  Все
они знают, на что идут. Правила профсоюза  нами  скрупулезно  соблюдаются.
Могу  добавить,   что   Си-би-си   располагает   современным   электронным
оборудованием и  квалифицированными  кадрами  реставраторов  человеческого
организма.   Актеры   изредка   получают   небольшие   шрамы,    но    это
профессиональный риск...
   - А как насчет шрамов душевных, Марпл? Разумеется, никто из актеров  не
получает травм ежедневно. Но они ощущают, как пули и  стрелы  пронзают  их
тела, чувствуют удары, боль...
   - Вы достаточно ясно высказались, мистер Тексас,  -  строго  официально
произнес Р.Л. - Мы, как вы знаете, живем уже  не  в  двадцатом  веке.  Да,
небольшие болевые ощущения  имеют  место.  Но  никто  никого  насильно  не
заставляет становиться актером. Они могут  получить  небольшие  травмы  за
довольно  высокое  вознаграждение.  Марпл  здесь  совершенно   справедливо
напомнил, что случаев полной потери трудоспособности не было. Если бы дело
обстояло иначе, мы бы за месяц лишились  всех  исполнителей.  В  индустрии
развлечений  времена  изменились.  Я  помню  годы,  когда   в   трехмерном
телевидении не допускалось даже намека  на  насилие.  Но  в  конца  концов
публика всегда получает то, чего она хочет. Во  всяком  случае,  мы  более
умеренны,  чем  наши  конкуренты.  Вам  когда-нибудь  приходилось   видеть
"Клавдия, императора Рима"? Зрелище не для слабонервных. Мне кажется,  вам
следует извиниться перед Марплом!
   Марпл сидел с видом оскорбленной невинности.
   - Глубоко сожалею, джентльмены, - сказал Дэвид, отодвигая кресло, -  но
я неважно себя чувствую... - Дэвид слабо улыбнулся. - Так что  прошу  меня
извинить.
   Он резко повернулся и направился к выходу, делая вид, что  но  замечает
обращенных на него пристальных взглядов.
   Следом поднялся Дон Тексас.
   - Извините маленький демарш моего племянника, джентльмены, - сказал он.
- В последнее время ему порядком достается в связи с выпуском  серии...  И
потом... - Он выразительно улыбнулся. - Дэвид молод, а с этим тоже кое-что
связано!
   Постепенно разговор вошел в нормальное русло.
   - Ладно, Дон, - примирительно сказал Р.Л. - Но ты побеседуй с парнем.
   - Разумеется, Р.Л. И немедленно.


   Дэвид  очутился  в  просторном  вестибюле,  освещенном  люминесцентными
лампами. Всюду сновали озабоченные люди, которые зарабатывали  здесь  свои
доллары и центы. Дэвид вошел в лифт и сказал, ни к кому не обращаясь:
   - Девяносто пятый, пожалуйста.
   Встроенное в стенку лифта  переговорное  устройство,  закрытое  ажурной
металлической соткой, ответило приятным женским голосом:
   - Лифт идет вниз, сэр.
   Возле  переговорного  устройства  находилась  панель  с  двумя   рядами
миниатюрных цифр от минус пятнадцати до плюс  ста  шестидесяти.  Во  время
движения лифта цифры на панели одна за другой вспыхивали.  Вот  загорелась
зеленым светом цифра девяносто пять, раздался мелодичный звон.
   - Девяносто пятый этаж, сэр!
   - Спасибо.
   Дэвид вышел  из  лифта,  пересек  зеркальный  холл  и  вошел  в  другой
подъемник.
   - Одиннадцатый сектор, пожалуйста, - сказал он.
   Пока Дэвид преодолевал очередной отрезок пути, в его голове проносились
мысли далеко не коммерческого свойства.
   В одиннадцатом секторе Дэвид вышел из  лифта  и  углубился  в  лабиринт
коридоров. По пути он рассеянно раскланивался со встречными.
   Он вошел в претенциозно обставленную приемную своего офиса.  За  столом
сидела  его  секретарша,  пухленькая  мисс   Ли,   которая   просматривала
микропленку, манипулируя клавишами новейшего проектора.
   - Добрый день, мисс Ли.
   - Здравствуйте, мистер Тексас! Как прошло...
   Однако он, не отвечая, проследовал в кабинет.
   - ...обсуждение?
   Кабинет Дэвида был отделан нержавеющей сталью  и  пластиком.  В  разных
углах стояли скульптуры из какого-то  прозрачного  материала.  Вокруг  них
туго обвились живые плети виноградных  лоз  и  других  вьющихся  растений.
Странно,  но  кабинет  выглядел  как-то  очень   по-домашнему.   Рядом   с
миниатюрными джунглями расположилось несколько резных  деревянных  шкафов,
низкий  письменный  стол  и  казавшаяся  здесь  лишней  тахта,   а   также
непременный компьютер в нише.
   Лицо Давида было хмурым. Он неуклюже сел за стол, на  котором  не  было
привычных  бумаг.  Посидев  немного,  нажал  какую-то  кнопку.  Перед  ним
появилась папка с документами, которые он начал  торопливо  просматривать.
Потом нажал другую кнопку и сказал в переговорное устройство:
   - Мисс Ли, зайдите на минутку!
   Дверь открылась.
   - Слушаю вас, сэр.
   - Отмените, пожалуйста, все назначенные на  сегодня  встречи.  Я  не  в
состоянии ни с кем беседовать. Скажите, что я работаю  над  сценарием.  По
телефону меня тоже не соединяйте, только если что-нибудь очень важное.
   - Хорошо, сэр.
   Мисс Ли повернулась, чтобы уйти, но задержалась.
   - Мистер Тексас...
   - Да? - спросил Дэвид, не поднимая головы.
   - Снова заходил тот джентльмен...  мистер...  Слэппи  Уильямс.  Он  уже
несколько раз сегодня наведывался. Он очень настойчиво просит о встрече  с
вами.
   - Опять он? Нет, мисс Ли, сегодня я никого не принимаю.
   Секретарша хотела что-то  добавить,  но  Дэвид  уже  углубился  в  свои
записи. За мисс Ли бесшумно затворилась пневматическая дверь.
   Дэвид нажал еще одну кнопку - появился микрофон. Молодой человек  начал
диктовать:
   - В связи  с  работой  над  новой  серией  под  названием  "Как  делают
президентов" считаю необходимым отметить, что вступившее в силу четвертого
июня решение конгресса делает для  нас  в  настоящее  время  неприемлемыми
условия эксплуатации в части, предусмотренной статьями седьмой, восьмой  и
девятой...
   Неожиданно дверь распахнулась, и в кабинет ворвался грузный  неопрятный
человек в поношенном  костюме.  Мужчина  тяжело  дышал.  На  его  небритом
опухшем лице застыло выражение решимости и отчаяния.
   Дэвид отодвинул бумаги и взглянул на незваного гостя.
   - Ваша манера вламываться без спроса ни к чему  хорошему  не  приведет,
Уильямс.
   -  Не  умничай,  Дэвид!  Я  уже  несколько  недель   пытаюсь   к   тебе
прорваться...
   В дверях появилась взволнованная  мисс  Ли.  Она  боязливо  сторонилась
тучного посетителя.
   - Извините, пожалуйста, мистер Тексас. Он не стал меня  слушать  и  сам
открыл дверь! - обиженным тоном произнесла она.
   - Ничего  страшного,  мисс  Ли.  Свяжитесь,  пожалуйста,  с  охраной  и
попросите прислать сюда двух человек.
   Секретарша послушно кивнула и, прежде чем исчезнуть в приемной, бросила
на Уильямса уничтожающий взгляд.
   - Ну, Слэппи, в твоем распоряжении несколько минут, пока  не  появились
охранники...
   Актер  подошел  к  столу  и  обеими  руками  уперся  в  его  сверкающую
поверхность. Его губы были крепко сжаты.
   - Дэвид! Я хочу расторгнуть контракт с вашей компанией!
   - И только-то?
   Дэвид откинулся на  спинку  кресла,  тут  же  изменившую  форму,  чтобы
соответствовать его новой позе.
   - Тебе хорошо известно, что  это  не  в  моих  силах,  Слэппи.  Дела  о
контрактах  решаются  на  заседании  правления  большинством  голосов.  До
следующего заседания еще целых три недели.
   - Взгляни на меня, Дэвид! Как следует посмотри!
   Уильямс отошел от стола и принялся исполнять какой-то пародийный танец.
   - Я славненький, счастливенький Слэппи Уильямс! -  приговаривал  он.  -
Подходит мне этот образ, Дэвид?  Если  бы  зрители  могли  ощущать  винный
перегар с экрана тривизора, меня бы выгнали еще несколько  месяцев  назад.
Хочешь знать, почему я так выгляжу и совсем не  похож  на  того  молодого,
подающего надежды комедийного  актера,  с  которым  ты  подписал  контракт
восемь месяцев назад. Боже, всего восемь месяцев!
   Дэвид смотрел на него не отрываясь.
   - Тебе известно, какие  оценки  получило  мое  шоу?  -  явно  волнуясь,
спросил Слэппи. - Ты следишь за общими результатами  голосования?  У  меня
Дэвид, оценки низкие, очень  низкие.  Можно  сказать,  просто  незаметные:
чтобы разглядеть их,  нужен  свет  вольтовой  дуги!  Но  не  это  главное.
Несмотря ни на что, мое шоу возобновили!
   Слэппи застыл на месте и снова склонился над столом. На полировке  были
видны отпечатки его потных ладоней.
   -  Шоу  возобновили,  несмотря  на  низкие  оценки...  Ты  можешь   мне
объяснить, что происходит? - Актер заговорил, подражая  голосу  известного
телекомментатора:  -  "Мы  считаем,  что  шоу  Слэппи  Уильямса   нравится
зрителям... однако  в  нем  есть  существенный  недостаток...  который..."
Слэппи неожиданно умолк. Потом  снова  заговорил  собственным  голосом:  -
Поверь, Дэвид, я не в силах это вынести! Все так  скверно  -  эти  заумные
остроты,  эти  вымученные  шутки!  Некоторые  соглашаются  на  увечья,  на
регенерацию после каждого представления новых рук и ног... Но я уже  не  в
состоянии выносить такую боль, Дэвид. Ты же знаешь, сперва  они  не  дадут
мне закончить работу в этой серии, затем  выгонят  по  всем  правилам!  Их
ничто не остановит - ведь на следующей неделе я им больше не  нужен.  Душа
моя протестует, не давай им...
   - Знаю я, что это значит,  будь  оно  неладно!  -  взорвался  Дэвид.  -
Думаешь, моя душа не  протестует?  Но  ты  же  знал,  на  что  шел,  когда
подписывал контракт! Однако тебе было мало успеха  на  подмостках  ночного
клуба. Нет, тебе захотелось стать звездой тривидения! И  тебе  понадобился
контракт, достойный звезды. Так чего же ты теперь ждешь от меня? Если бы я
мог что-либо предпринять, то сделал бы это  еще  несколько  недель  назад,
когда ты сломался... Надеюсь, тебе известно, что я пытался найти выход?
   У Слэппи задрожали губы, он сделал шаг назад.
   Тут в кабинете появились двое рослых молодых людей и быстро  подошли  к
Уильямсу с двух сторон. Спокойно, но крепко они взяли актера под руки.
   - Привет, мистер Уильямс! - сказал один из них. - Пройдите, пожалуйста,
с нами. Мы не причиним вам боли...
   Слэппи мрачно взглянул сначала на одного, затем на  другого  здоровяка.
Те начали подталкивать его к выходу.
   - Ты  должен  что-нибудь  предпринять,  Дэвид!  -  срывающимся  голосом
крикнул Уильямс. - Я не выдержу, я погибну! Я не могу выносить такую боль!
Ради всего святого, Дэвид!..
   Еще долго после того, как  обитая  толстым  пластиком  дверь  абсолютно
звуконепроницаемого кабинета плотно затворилась, Дэвиду казалось,  что  он
слышит стенания актера. Но это была лишь иллюзия. Дэвид  тяжело  вздохнул,
отодвинул микрофон, начал перекладывать бумаги и как попало рассовывать их
по ящикам стола.
   - Куда вы, сэр? - спросила мисс Ли, когда Дэвид вышел из кабинета.
   -  Отправился  поразмышлять   о   смысле   жизни,   бренности   земного
существования, о своей принадлежности к огромному, космических  масштабов,
предприятию, частицей которого я имею несчастье  быть.  Короче,  хочу  как
следует напиться. Будьте добры, запишите это и подшейте в дело.
   Мисс Ли ничего не поняла.


   У нового Нью-Йорка было что-то общее со старым Нью-Йорком. В частности,
такое же обилие баров. Правда, они были  чище  и  лучше  освещены,  но  их
посетители, как ни странно, почти ничем  не  отличались  от  тех,  которые
встречались в подобных заведениях в старые добрые времена.
   Дэвид растворялся в алкоголе и таял в ярком свете ламп. Он твердо решил
не принимать антиалкогольную таблетку, лежавшую у него в кармане  пиджака.
Молодой человек наслаждался блаженным состоянием  бездумья,  которое,  как
оказалось, было приятнее сновидений.
   Дэвид потерял счет злачным местам,  где  он  побывал,  и  разнообразным
напиткам, которые испробовал. Он помнил, как стоял пошатываясь  и  смотрел
на игриво подмигивавшие ему красные неоновые буквы:
   КЛУБ "ВСТРЕЧИ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ".
   Реклама то гасла, то вспыхивала вновь так заманчиво, что  устоять  было
невозможно. Дэвид спустился по ступенькам в зал, где  его  окутали  облака
дыма, пахнувшего духами в наркотиками. Этой  смесью  здесь  дышали  вместо
воздуха. Дэвид безошибочно определил  направление  и  быстро  добрался  до
бара. Известно, что утят вначале приходится подталкивать к воде, но,  едва
в нее попав, они тут же начинают  плавать  самостоятельно.  Требовательным
жестом Дэвид подозвал бармена, у которого, как у джинна,  появившегося  из
старинного сосуда  после  шести  тысяч  лет  заточения,  на  лице  застыло
выражение готовности служить своему повелителю.
   - Виски с содовой, мой милый Брут! Но содовой поменьше...
   Дальше все произошло как в сказке о  волшебной  лампе  Аладдина.  Джинн
исчез и тут  же  появился  снова,  неся  на  подносе  стакан,  наполненный
субстанцией,  видом  напоминавшей  расплавленную  слюду.  Дэвид   пригубил
напиток и не без усилия повернулся к валу.
   Большинство присутствовавших смотрело на экран огромного  тривизионного
приемника,  подвешенного  к  потолку  так,  чтобы  всем  было  видно.  Шли
заключительные  эпизоды  четырехчасового  исторического  фильма  о  второй
великой войне. То и дело  камера  обстоятельно,  со  всеми  подробностями,
показывала агонию умирающих.
   Дэвид,  которому  алкоголь  принес  было  желанное  облегчение,   снова
нахмурился. Он еще  несколько  раз  подзывал  бармена,  и  тот  безотказно
наполнял его стакан, получая взамен очередную зелененькую  бумажку.  Дэвид
продолжал с мрачным видом потягивать виски.
   ...Экран тривизора озарился яркой, красноватой вспышкой мощного взрыва.
Кто-то из зрителей даже застонал от  удовольствия.  Раздался  приглушенный
одобрительный гул - зрелище нравилось.
   Дэвид обернулся к посетителям бара и раздраженно Крикнул:
   - Эй вы, скоты!
   И хотя мало кто обратил внимание на эту выходку,  некоторые  были  явно
шокированы.
   - Волнующее  зрелище,  уважаемые  собутыльники,  не  правда  ли?  -  не
унимался Дэвид. - Выпьем же за человеческую кровь,  да  будет  она  всегда
красной и да льется рекой!
   Он залпом выпил новую порцию спиртного.
   - Изображение смерти всегда  служило  развлечением,  а  мы  всего  лишь
подвели  под  это  коммерческую  основу.  Добавили  сцены  насилия,  чтобы
скрасить ваше прозаическое существование.  Созерцание  увечий,  получаемых
Другими, массирует кору вашего головного мозга!
   Дэвид резко отвернулся.
   Но тут перед ним вырос здоровенный детина в туповатой  физиономией.  По
всему было видно, что от него так просто не отделаешься.
   - Ты кого обзываешь скотами?
   Дэвид засмеялся.
   - Я гляжу, у тебя тонкий слух.  А  я  думал,  алкоголь  притупляет  все
ощущения. Нынче все люди - скоты, мой недогадливый толстячок!  Все  пляшут
под одну дудку, под один мотив  -  всеобщего  уничтожения,  -  сказал  он,
пристально глядя в глаза верзиле. - Вот лучшее  доказательство  того,  что
человек в самом деле произошел от обезьяны.
   Верзила пьяным жестом указал на экран.
   - Ты обругал мою любимую программу, приятель.
   Дэвид ответил с деланным изумлением:
   - Неужели это твоя любимая программа? О боже, как же я не догадался!  И
должным образом не отреагировал... Минутку! Попытаюсь сымпровизировать...
   Он завертелся на месте, словно дискобол перед броском, и метнул в экран
тривизора свой стакан. Эффект получился впечатляющий: цель была  поражена!
Экран разлетелся вдребезги...
   Детина двинулся на Дэвида со сжатыми кулаками.
   - Ну, ты у меня попляшешь!
   - Ты что? Вызываешь меня  на  поединок?  -  спросил  Дэвид.  -  Что  ж,
сцепимся, как две обезьяны, которые дерутся не на жизнь, а  на  смерть.  В
конце концов, можно разок и пострадать, если выступаешь с собственным шоу!
Как просто: пять стаканов - и из администратора  превращаешься  в  актера!
Вот так превращение! За "Фрости-О"!
   Он стал лицом к  разбитому  тривизору  и  отсалютовал,  словно  римский
гладиатор:
   - Идущие на смерть приветствуют тебя!
   Затем стремительно развернулся и ударил противника  в  челюсть.  Однако
верзила устоял и  тут  же  бросился  на  Дэвида.  Вокруг  них  моментально
сгрудились посетители, жаждавшие нового развлечения.
   Тут бармен решил, что настало время  вмешаться.  Он  сделал  знак  двум
здоровякам, которые резались в карты в дальнем углу. Те  оставили  иг