Джек Финней.
   Похитители плоти

   -----------------------------------------------------------------------
   Jack Finney. The Body Snatchers (1954). Пер. - Б.Любарцев.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 11 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


1

   Предупреждаю: все, что вы будете читать, - это неупорядоченная мешанина
обрывков безо всякой последовательности  и  вопросов  без  ответов.  И  не
ждите,  что  в  конце  получите  простое  и   удобное   объяснение   всего
происшедшего, что все  вопросы  найдут  разрешение.  От  меня,  во  всяком
случае, не ждите. Потому что я как раз не могу сказать, что  же  случилось
на самом деле или почему  и  как  все  это  началось  и  кончилось,  да  и
кончилось ли вообще. Так что если вам такое не  по  вкусу  -  лучше  и  не
начинайте читать. Я могу рассказать только то, что знаю.
   Для меня это началось около шести вечера, в четверг,  13  августа  1953
года, когда я закрыл  дверь  своего  кабинета  за  последним  пациентом  с
ощущением, что день для меня еще не закончился. Иногда я даже  жалею,  что
избрал  профессию  врача,  потому  что  мои  предчувствия  слишком   часто
сбываются. На сей  раз,  сделав  нужные  записи  в  журнале,  я  прошел  в
препараторскую, взял немного спирта и сделал себе коктейль,  что  со  мной
бывает крайне редко. Но  в  тот  вечер,  стоя  у  окна  и  глядя  вниз  на
Мейн-стрит, я понемногу отхлебывал  из  стакана.  Днем  я  делал  операцию
острого аппендицита, пообедать  не  успел  и  сейчас  испытывал  некоторое
раздражение. Я еще не привык к неупорядоченной жизни и с горечью сознавал,
что день близится к концу, не обещая ни развлечения, ни отдыха.
   Поэтому, когда я услышал легкий стук в  запертую  дверь  кабинета,  мне
остро захотелось постоять вот так, не шевелясь, пока тот, кто  стучит,  не
уйдет  восвояси.  Медсестра  моя  уже  убежала  домой  -  подозреваю,  что
наперегонки с последним пациентом - и я задержался на  какое-то  время  со
стаканом в руке, делая вид, что не намерен  отвечать  на  непрекращающийся
стук. До темноты было еще  далеко,  но  уже  сгущались  сумерки.  Зажглось
несколько неоновых реклам; Мейн-стрит была  безлюдной,  в  шесть  тут  все
поголовно обедают, и меня снова обожгло чувство одиночества и печали.
   Стучать не переставали, поэтому, поставив  стакан  на  стол,  я  открыл
дверь и замер с идиотским видом: на пороге стояла Бекки Дрисколл.
   - Привет, Майлз! - она улыбнулась,  довольная  удивлением  и  радостью,
которые были написаны у меня на лице.
   - Бекки, - пробормотал я,  отступая  в  сторону,  -  рад  тебя  видеть.
Заходи! - Я довольно усмехнулся, пропуская Бекки через приемную в кабинет.
- Это что, - спросил я, прикрывая дверь, - визит к врачу?
   Мне было так приятно ее видеть, что  я  испытывал  радостный  подъем  и
возбуждение.
   - Эту неделю мы занимаемся аппендиксами, - весело сообщил я, - так  что
если надо...
   Она ответила ухмылкой. Фигура у нее все такая же замечательная, отметил
я про себя, шагая сзади. Вообще тело у Бекки прекрасное, правда, некоторые
женщины считают, что у нее слишком широкие бедра, но ни один  мужчина  так
не скажет.
   - Нет, - Бекки остановилась у стола и повернулась ко мне, - мне врач не
нужен.
   Я поднял стакан, рассматривая его на свет.
   - Я тут пьянствую целыми днями,  как  всем  известно.  Особенно  в  дни
операций. И каждый посетитель должен выпить со мной, ты как, не против?
   Я чуть не выронил стакан, потому что Бекки вдруг разрыдалась. Глаза  ее
наполнились слезами,  она  закрыла  лицо  ладонями  и  резко  отвернулась,
подрагивая плечами и тяжело всхлипывая.
   - Глоток не помешает, - едва выдавила она из себя.
   - Садись, - произнес я самым ласковым тоном, и Бекки обессиленно  упала
в кресло у стола. Я вышел в  препараторскую  и  не  спеша  приготовил  еще
коктейль, потом вернулся и поставил стакан перед девушкой. Сделав  это,  я
умостился напротив нее на вращающемся стуле; когда Бекки подняла взгляд, я
просто кивнул ей, указывая  на  стакан,  и  немного  отпил  из  своего.  Я
ободряюще улыбался Бекки, давай ей время  овладеть  собой.  Теперь  я  мог
внимательно присмотреться к ней. Лицо было то же самое -  привлекательное,
четко очерченное, те же ласковые и  умные  глаза,  которые  сейчас  слегка
покраснели, те же чуть припухлые красивые губы.  Волосы  были  немного  не
такие, как прежде, возможно, она их подрезала - вообще-то  они  оставались
того же темно-коричневого,  почти  черного  цвета,  такими  же  густыми  и
жесткими, но слегка курчавились, чего я раньше не замечал. Безусловно, она
изменилась: сейчас ей было уже не восемнадцать, а далеко за двадцать, и на
столько она и выглядела. И все-таки это была та же девушка, которую я знал
в школе; мы с ней немного встречались, когда я был в выпускном классе.
   - Как  здорово  снова  видеть  тебя,  Бекки,  -  сказал  я,  приветливо
улыбаясь. Потом поднес стакан к губам и зажмурился.  Я  хотел,  чтобы  она
начала говорить о чем-то другом, а потом уже перешла к своим заботам.
   - Рада видеть тебя,  Майлз,  -  Бекки  глубоко  вздохнула  и  поудобнее
устроилась в кресле со стаканом в руке. Она поняла мое намерение и  ничего
не имела против. - Помнишь, ты как-то зашел  за  мной?  Мы  собирались  на
танцы, и у тебя на лбу была эта надпись...
   Я это помнил, но вопросительно поднял брови.
   - У тебя на лбу было написано "МБ любит БД" то ли  красными  чернилами,
то ли помадой. Ты настаивал,  что  так  и  будешь  танцевать.  Я  чуть  не
устроила скандал, пока ты не стер надпись.
   Я осклабился.
   - Ну да, помню. - Тут мне кое-что пришло в голову. - Бекки, я слышал  о
твоем разводе. Сочувствую.
   Бекки кивнула.
   - Ничего, Майлз. И я о твоем слышала. Тоже сочувствую.
   Я пожал плечами:
   - Похоже, мы с тобой друзья по несчастью.
   - Да. - Она изменила тон. - Майлз, я пришла  насчет  Вильмы.  -  Вильма
была ее двоюродной сестрой.
   - В чем дело?
   - Не знаю. -  Бекки  некоторое  время  всматривалась  в  стакан,  потом
подняла глаза на меня. - У нее... - Бекки  заколебалась:  никто  не  любит
называть  такие  вещи  вслух,  -  ...ну,  я  думаю,  ты  назвал   бы   это
галлюцинацией. Ты знаешь ее дядю Айру?
   - Конечно.
   - Майлз, она уверила себя, что это не ее дядя.
   - Как это? - я отхлебнул из стакана. - Он что,  на  самом  деле  ей  не
родственник?
   - Нет, нет, - она нетерпеливо покачала головой. - Я хочу  сказать,  она
считает, что он... - Бекки пожала плечами, - самозванец,  что  ли.  Некто,
только внешне похожий на Айру.
   Я удивленно уставился на Бекки. Это было непонятно:  Вильма  выросла  у
своих тети с дядей.
   - Она что, не может отличить?
   - Нет. Она говорит, что этот выглядит точь-в-точь как дядя Айра,  точно
так же разговаривает и ведет себя. Она только знает, что это  не  Айра,  и
все. Майлз, меня это очень пугает. - Слезы снова навернулись ей на глаза.
   - Не забывай, - пробормотал я, кивая на ее стакан и хорошенько  отпивая
из своего. Откинувшись в кресле, я задумчиво уставился в  потолок.  Вильма
славилась своей рассудительностью. Лет ей было около  тридцати  пяти,  она
была некрасивая - краснощекая, коротконогая и  полноватая,  но  с  хорошим
характером. Вильма так и не вышла замуж; я убежден, что она  не  возражала
бы, уверен, что из нее  вышла  бы  прекрасная  жена  и  мать,  но  вот  не
судилось.  Заведуя  городской  библиотекой,  она  еще  держала  магазинчик
поздравительных  открыток,  надо  сказать,  у  нее   все   очень   здорово
получалось. Во всяком случае, она зарабатывала себе на жизнь, что  не  так
просто в маленьком городке. Вильма не стала ни злюкой, ни занудой,  у  нее
был острый, несколько скептический склад ума, она знала, что к чему, и  не
обманывала себя.  Я  не  мог  себе  представить,  чтобы  Вильма  позволила
какой-то  душевной  неустроенности  овладеть  собой,  но  как  знать...  Я
взглянул на Бекки.
   - Что я должен делать?
   - Пойдем туда сегодня, Майлз. - Она  умоляюще  наклонилась  ко  мне.  -
Сейчас же, если можешь, пока еще не стемнело. Я хочу, чтобы  ты  посмотрел
на дядю Айру, поговорил с ним, ты же его знаешь много лет.
   Я растерянно поставил стакан на стол, глядя на Бекки:
   - Что ты несешь? О чем это ты, Бекки? Разве и ты считаешь, что  это  не
Айра?
   Она вспыхнула:
   -  Конечно,  считаю!  -  Бекки  вдруг  закусила   губу,   покачивая   в
замешательстве головой. - О, я не знаю, Майлз, я не знаю) Ясное дело - это
дядя Айра! Конечно же, это он...  но  вот  Вильма  так  уверена...  -  Она
заломила руки. - Майлз, я не знаю, что же там происходит.
   Я встал и подошел к ее креслу:
   - Ладно, поехали, - мягко выговорил я. - Успокойся, Бекки, - я  ласково
положил руку ей на плечо. - Что бы  там  ни  было,  всегда  есть  какая-то
причина, мы ее найдем и что-нибудь сделаем. Пошли.
   Я повернулся, раскрыл дверцу шкафа, чтобы взять шляпу,  и  почувствовал
себя идиотом. Потому что шляпа моя находилась там, где всегда, - на голове
Фреда. Фред - это  прекрасно  отполированный,  весь  на  шарнирах  мужской
скелет, который стоит у меня в шкафу рядом с меньшим, женским; держать  их
на виду значит  пугать  посетителей.  Оба  скелета  подарил  мне  отец  на
Рождество,  когда  я   начал   учиться   в   медицинском   колледже.   Для
студента-медика очень полезная вещь, но, по-моему, отец преподнес  их  мне
только потому, что где-то достал огромную, метра под два, коробку, которую
перевязал черной и зеленой ленточками. Сейчас Фред и его подруга торчат  в
шкафу в моем кабинете, вот  я  и  цепляю  свою  шляпу  на  его  сверкающую
брахицефальную макушку. Моя медсестра считает это верхом неприличия, а вот
у Бекки они вызвали только легкую усмешку.
   Я пожал плечами, взял шляпу и закрыл дверцу.
   - Мне иногда кажется, что я слишком несерьезный,  скоро  мне  никто  не
доверит выписывать аспирин от насморка.
   Я  позвонил  на  телефонную   станцию,   предупредил   дежурную,   куда
отправляюсь, и мы поехали посмотреть на дядю Айру.
   Чтобы уж все было понятно: меня зовут Майлз Бойз Беннелл, мне  двадцать
восемь лет, и я практикую в Санта-Мире, штат Калифорния, чуть больше года.
До того, после окончания Стэнфордского медицинского колледжа,  я  проходил
стажировку в больнице. Я родился и вырос в Санта-Мире, отец  мой  был  тут
врачом до меня, и неплохим к тому же, так что затруднений с  клиентурой  у
меня не было. Рост мой метр восемьдесят, вес семьдесят килограммов, у меня
голубые глазе,  черные,  немного  курчавые  волосы,  пока  еще  достаточно
густые, хотя на макушке уже проглядывает лысинка - фамильная  черта.  Меня
это не волнует; в конце концов, ничего  не  поделаешь,  хотя  некоторые  и
считают, что врачи что-нибудь такое придумают. Я играю в гольф и занимаюсь
плаванием, когда есть время, поэтому всегда в  форме.  Пять  месяцев  тому
назад я развелся с женой и теперь жил один  в  большом  старомодном  доме,
утопающем в зелени. В атом доме жили мои  родители,  после  их  смерти  он
достался мне. Вот, собственно, и все. У меня "форд" 1952 года  с  откидным
верхом, ярко-зеленого цвета; я не слышал о законе,  который  требовал  бы,
чтобы все врачи разъезжали в маленьких черных седанах.
   Мы свернули на Дьюи-авеню и увидели  дядю  Айру  на  газоне  перед  его
домом. Дьюи-авеню - большая, широкая и тихая улица, дома стоят далеко друг
от друга и на значительном расстоянии от тротуара. Верх у моей машины  был
откинут, и дядя Айра, увидев нас, приветливо помахал рукой.
   - Добрый вечер, Бекки. Привет, Майлз! - с улыбкой произнес он.
   Мы помахали в ответ и вышли из машины. Бекки направилась в дом,  сказав
что-то любезное дяде Айре. Я же пошел прямо к нему,  с  беззаботным  видом
держа руки в карманах.
   - Добрый вечер, мистер Ленц.
   - Как дела, Майлз? Многих сегодня отправил на тот свет? - он  хихикнул,
как будто это была свеженькая шутка.
   - Перевыполнил норму, - осклабился я, останавливаясь рядом с  ним.  Это
приветствие было у нас чуть ли не ритуальным. Я стал напротив дяди Айры  и
смотрел ему прямо в глаза, лицо его было всего в полуметре  от  моего.  На
улице стояла приятная погода: тепло,  градусов  двадцать,  солнце  еще  не
совсем зашло. Не знаю, что я рассчитывал увидеть, но, конечно же, это  был
дядя Айра,  тот  самый  мистер  Ленц,  которого  я  знал,  когда  еще  был
мальчишкой и каждый день приносил в банк вечернюю  газету.  Он  тогда  был
главным кассиром - сейчас он уже на пенсии  -  и  всегда  уговаривал  меня
положить в банк свои сверхприбыли от газетного бизнеса. Сейчас он выглядел
точно так же, только за прошедшие  пятнадцать  лет  волосы  у  него  стали
совсем седыми. Роста он немалого - метра под два, и хотя  походка  у  него
уже не такая  легкая,  как  была,  дядя  Айра  остается  приятным  крепким
стариком с хитроватыми глазками. Итак, именно он, и  никто  другой,  стоял
теперь на газоне в  сгущающихся  сумерках.  И  мне  сделалось  страшно  за
Вильму.
   Мы немного побеседовали, так, ни  о  чем:  городские  события,  погода,
дела, новое шоссе через Санта-Миру; я старательно следил за каждой  чертой
его лица, прислушивался к каждой интонации его  голоса,  присматривался  к
каждому жесту. Однако трудно делать два дела сразу, и он обратился ко мне:
   - Чем-то расстроен, Майлз? Что-то ты сегодня не в себе.
   Я улыбнулся и пожал плечами:
   - Похоже, работа не отпускает меня и дома.
   - А ты ее гони. Я всегда  так  делал.  Выбрасывал  банковские  дела  из
головы, как только вечером надевал шляпу.  Президентом,  конечно,  так  не
станешь. - Он хмыкнул. - Только президент давно помер, а я все живу.
   Черт возьми, это был дядя Айра - каждой черточкой лица, каждым  словом,
движением, даже помыслом; и я почувствовал себя последним идиотом. Бекки с
Вильмой вышли из дому и уселись на качалку на веранде, я помахал им  рукой
и направился к дому.



2

   Вильма сидела на качалке рядом с Бекки, дружелюбно  улыбаясь.  Когда  я
приблизился к веранде, она негромко произнесла:
   - Хорошо, что ты пришел, Майлз.
   - Привет, Вильма, рад тебя видеть. - Я сел лицом к девушкам на  широкие
перила веранды, упершись спиной в столбик.
   Вильма вопросительно взглянула  на  меня,  потом  показала  глазами  на
своего дядю, который снова начал возиться на газоне:
   - Ну? И что?
   Я тоже посмотрел на Айру, потом перевел взгляд на Вильму:
   - Это он, Вильма. Твой дядя, и никто иной.
   Она только кивнула, будто ожидая именно такого ответа.
   - Нет, это не он, - произнесла Вильма  спокойно,  не  споря,  а  просто
констатируя факт.
   - Ладно, - сказал я, плотнее прижимаясь к столбику, - давай разберемся.
В конце концов, тебя не обманешь: вы живете вместе столько лет. Почему  ты
думаешь, что он не дядя Айра? В чем отличия?
   На мгновение ее голос сорвался, в нем сквозило отчаяние:
   - Я знаю - это не он. - Она успокоилась  и  слегка  наклонилась  в  мою
сторону. - Майлз, никаких отличий не видно. Я надеялась, что ты что-нибудь
обнаружишь,  когда  Бекки  сказала,  что  ты  тут,   вдруг   ты   заметишь
какую-нибудь мелочь. Но ясно, что тебе это не удастся, потому что  никакой
разницы нет. Посмотри-ка на него.
   Мы снова взглянули в сторону газона, где дядя Айра неторопливо  ковырял
ногой какой-то сорняк.
   - Малейшее движение, все-все, как у дядюшки. -  Сейчас  ее  круглощекое
лицо было взволнованно. Она уставилась на меня напряженным взглядом.  -  Я
ждала сегодняшнего дня, - прошептала она.  -  Ждала,  когда  он  сходит  в
парикмахерскую. Сегодня он там был. - Она нагнулась ко мне,  глаза  у  нее
расширились, шепот стал похожим на свист. - У него на шее сзади  небольшой
шрам, которого не видно, когда волосы отрастают.  Но  когда  шея  выбрита,
шрам  заметен.  Так  вот,  сегодня  -  я  ждала  этого  -  он  побывал   в
парикмахерской.
   Я приподнялся, охваченный внезапным волнением.
   - И шрам исчез? Ты хочешь сказать...
   - Нет! - чуть ли не с возмущением выкрикнула она. - Он там, шрам, точно
такой, как у дяди Айры!
   Я помолчал. Рассматривая носки своих туфель, я не отваживался взглянуть
на Бекки и в то же время не мог поднять глаз на бедняжку Вильму.  Наконец,
я поднял голову и сказал, глядя ей прямо в глаза:
   - Тогда, Вильма, это все-таки дядя Айра. Разве ты не видишь? Что бы  ты
ни ощущала, он...
   Вильма только мотнула головой и твердо сказала:
   - Нет.
   На мгновение я растерянно смолк, я не знал, что говорить дальше.
   - Где тетя Алида?
   - Все в порядке, она наверху. Главное, чтобы... этот не услышал.
   Я закусил губу, пытаясь собраться с мыслями.
   - А как его привычки? - спросил я. - Может, что-то неестественное?
   - Все как у дяди Айры. Точь-в-точь.
   Конечно, это было неприлично, но я не смог сдержаться:
   - Так в чем же разница? Если ничего нет, откуда ты знаешь... - я  сразу
овладел собой и попробовал быть логичным. -  А  как  насчет  воспоминаний,
Вильма? Должны быть мелочи, о которых знали только ты и дядя Айра.
   Отталкиваясь ногой от пола,  она  стала  слегка  раскачиваться,  бросая
взгляды на дядю Айру, который присматривался к одному из  деревьев,  будто
размышляя, подрезать его или нет.
   - Я и это проверила, - наконец произнесла она. - Разговаривала с ним  о
моем детстве. - Она вздохнула,  заранее  уверенная,  что  все  ее  попытки
убедить меня окажутся напрасными. - Как-то раз, много лет назад, он  повел
меня в магазин. Там на прилавке стояла маленькая дверь в миниатюрной раме,
кажется, это была реклама нового замка. Дверь была на крошечных петельках,
с настоящей  ручкой,  даже  с  маленьким  медным  молоточком.  Конечно,  я
захотела иметь эту дверь и подняла крик, когда мне отказали. Он помнит все
подробности. Что говорила я, что говорил продавец,  что  он  сам  говорил.
Даже название магазина, а его уже много лет как нет. Он  помнит  даже  то,
что  я  сама  забыла  -  например,  тучку,  которую  мы  видели  как-то  в
воскресенье после утреннего киносеанса. Эта тучка напоминала  кролика.  О,
он помнит все. Как и положено дяде Айре.
   Я терапевт,  а  не  психиатр,  и  сейчас  понимал,  что  это  вне  моей
компетенции. Некоторое время  я  сидел,  всматриваясь  в  свои  сцепленные
пальцы и прислушиваясь к легкому скрипу качалки.  Потом  сделал  еще  одну
попытку, стараясь говорить как можно спокойнее и убедительнее:
   - Слушай, Вильма, я на твоей стороне; это  моя  забота,  когда  люди  в
беде. Ты знаешь не хуже меня, что случилось  плохое.  И  ты  нуждаешься  в
помощи, а я хочу найти способ ее оказать. Теперь слушай меня. Я  не  прошу
тебя сразу согласиться с тем, что все это ошибка, что в конце  концов  это
твой дядя Айра, а  с  тобой  что-то  произошло.  Я  не  требую,  чтобы  ты
перестала эмоционально ощущать, что это не твой дядя. Но я хочу, чтобы  ты
восприняла разумом, что он дядюшка, что бы ты там  ни  испытывала,  и  что
беда скрыта в тебе самой. Абсолютно невозможно, чтобы  два  человека  были
совершенно одинаковы, что бы там ни писали в книжках  и  ни  показывали  в
кино. Даже однояйцевых близнецов всегда могут различить близкие  им  люди.
Никто не смог бы разыграть роль  твоего  дядюшки  Айры  так,  чтобы  через
минуту ты, Бекки и даже я не заметили бы миллиона  мелких  отличий.  Пойми
это, Вильма, подумай об этом и хорошенько усвой, и ты  увидишь,  что  беда
внутри тебя самой.
   Закончив свою речь, я замер в ожидании  ответа.  Ритмично  отталкиваясь
ногой от пола, Вильма на минуту задумалась  над  тем,  что  я  только  что
сказал. Потом - глаза ее отрешенно смотрели куда-то вдоль  веранды  -  она
сжала губы и медленно покачала головой.
   - Слушай, Вильма, - я резко подался вперед, бросая слова и не  отпуская
ее взгляда, - твоя  тетя  Алида  должна  знать!  Разве  ты  не  понимаешь?
Кого-кого, а ее не обманешь! Она-то что говорит? С ней ты разговаривала?
   Вильма снова покачала головой и отвела взгляд куда-то в сторону.
   - Почему нет