де, и у него  коричневый  костюм.
И, понимаете, на расстоянии...
   - Да, безусловно! - произнес мистер  Хупдрайвер,  мужественно  подавляя
горькое разочарование. - Конечно.
   - Мне, право же, очень неловко. Я причинила вам  столько  беспокойства,
заставила слезть с машины...
   - Никакого беспокойства.  Уверяю  вас,  -  машинально  произнес  мистер
Хупдрайвер, перегибаясь через седло, как будто это был  прилавок.  У  него
как-то не хватало духу сказать ей, что человек, которого она  ждет,  сидит
там, недалеко, с  проколотой  шиной.  Он  оглянулся  на  дорогу,  стараясь
придумать, что бы еще добавить.  Но  бездна  молчания  все  расширялась  -
быстро и неотвратимо. - Больше ничего не прикажете?  -  с  отчаяния  начал
было мистер Хупдрайвер, прибегая к запасу своих штампов.
   - Нет, благодарю вас, - решительно заявила сна. И  тотчас  добавила:  -
Это ведь дорога в Рипли?
   - Безусловно, - сказал мистер Хупдрайвер. - До Рипли отсюда будет  мили
две, если судить по дорожным столбам.
   - Благодарю вас, - с жаром произнесла она. - Очень  вам  благодарна.  Я
была уверена, что не ошиблась. И, право же, мне очень неприятно...
   - Не будем об этом говорить, - сказал мистер Хупдрайвер. - Не будем.  -
Он помедлил и крепче ухватился за руль, намереваясь сесть на велосипед.  -
Это мне неприятно... - Сказать или нет? Не будет ли это дерзостью? Была не
была! - ...неприятно, что я не тот джентльмен.
   Он  попытался  спокойно  и  многозначительно  улыбнуться,   но   тотчас
почувствовал, что лишь глупо осклабился; почувствовал,  что  она  осуждает
его,  более  того,  презирает;  устыдился,  увидев  выражение   ее   лица,
повернулся к ней спиной и стал (весьма неуклюже) взбираться на  велосипед.
Наконец он сел в седло, машина сделала невероятный зигзаг, и  он  покатил,
отчаянно петляя и мучительно сознавая это. И  все-таки  благодарение  богу
хотя бы за то, что он вообще сумел сесть в седло! Он не  мог  видеть  Юной
Леди, ибо обернуться было бы слишком опасно, но он представлял себе, какое
у нее сейчас должно быть  возмущенное  и  безжалостное  лицо.  Он  казался
самому себе  непроходимым  идиотом.  Надо  быть  очень  осторожным,  когда
разговариваешь  с  Юной  Леди,  а  он  вздумал  обращаться  с  ней  как  с
какой-нибудь простой девчонкой. Это непростительно. Вечно  он  ведет  себя
как идиот. Ведь по всему видно было, что она не считает его  джентльменом.
С одного взгляда она, казалось,  увидела  его  насквозь,  разгадала,  чего
стоит весь его светский лоск. Какая была  глупость  заговаривать  с  Такой
девушкой! Понятно, что при ее образованности она сразу  раскусила  его.  А
как она красиво говорит! Как красиво, отчетливо произносит слова! Он сразу
почувствовал, какое у него самого вульгарное произношение. А эта глупость,
которую он брякнул напоследок! Что это он сказал? "Неприятно, что я не тот
джентльмен!" Ну, к чему это? Да еще назвал себя  "джентльменом"!  Что  она
могла о нем подумать?
   А Юная Леди в Сером забыла о  Хупдрайвере,  не  успел  он  скрыться  за
поворотом. Но ничего дурного о нем она, во всяком случае, не подумала. Его
явная робость и восхищение ничуть не оскорбили ее. Мысли ее  в  ту  минуту
были заняты более важными делами - делами, которые могли  оказать  влияние
на всю ее последующую жизнь. Она продолжала медленно катить свою машину  в
направлении Лондона. Внезапно она остановилась. "Почему же он все-таки  не
едет?" - воскликнула она и в раздражении топнула ногой. И  тут,  словно  в
ответ на ее возглас, среди деревьев на склоне холма показался тот,  другой
человек в коричневом - он шел пешком, ведя за руль свою машину.



5. КАК МИСТЕР ХУПДРАЙВЕР ПОДВЕРГСЯ ПРЕСЛЕДОВАНИЮ

   Пока мистер Хупдрайвер важно катил по дороге в Рипли, ему вдруг  пришла
в голову мысль, оказавшаяся неожиданно утешительной, - мысль  о  том,  что
больше он никогда не увидит Юную Леди в Сером. Но, как видно, ухарство его
машины, которая в данный момент являлась орудием судьбы, так сказать, deus
ex machina [бог из машины (лат.)  -  выражение,  обозначающее  посторонние
силы, благодаря неожиданному вмешательству которых наступает развязка  или
новый поворот событий], было обращено  против  него.  Велосипед  вдали  от
прелестной молодой особы делался  все  тяжелее  и  тяжелее  и  все  больше
петлял. Остановиться в Рипли или погибнуть во цвете лет  -  иного  выбора,
казалось,  не  было.  И  вот,  прислонив  свою  машину  к  стене  у  двери
"Единорога", мистер Хупдрайвер вошел  внутрь,  и  пока  он  отдыхал,  куря
сигарету "Копченая селедка", и дожидался, чтобы ему подали холодное  мясо,
он вдруг увидел Юную Леди в Сером и того человека в коричневом, вступавших
в Рипли.
   Он с ужасом заметил, что они посмотрели на дом, давший  ему  приют,  но
при виде  его  велосипеда,  прислонившегося  к  стене  за  дверью,  словно
пьяница, не способный сдвинуться с места, - машина стояла, повернувшись  к
ним вздыбившимся, побитым  крылом  и  выпучив  на  них  свой  единственный
замутненный глаз-фонарь, - они двинулись дальше  в  направлении  (так,  во
всяком случае, показалось мистеру Хупдрайверу) разверстой пасти  "Золотого
дракона". Молодая  особа  ехала  очень  медленно,  а  у  того  человека  в
коричневом была проколота шина, и он вел свой велосипед. Мистер Хупдрайвер
посмотрел на его льняные усы, орлиный нос  и  сутуловатые  плечи  и  вдруг
почувствовал живейшее отвращение.
   Служанка в "Единороге" была от природы миловидная девушка, но уж  очень
измученная  постоянными  наездами  велосипедистов,  и  мистер  Хупдрайвер,
беседуя с  ней  самым  своим  изысканным  тоном  о  погоде,  о  дороге,  о
проделанном расстоянии, то и дело возвращался мыслью к Юной Леди в  Сером,
к ее несравненной свежести  и  ярким  краскам.  Жуя  мясо,  он  все  время
поглядывал в окно в надежде еще раз ее увидеть, но "Золотой дракон"  ничем
не выдавал того, какой лакомый кусочек сокрыт в  его  недрах.  Следствием,
хотя и случайным, такой рассеянности за столом явилась неприятная  минута,
которую мистеру Хупдрайверу пришлось пережить, когда он  отправил  себе  в
рот целую ложку горчицы. Он попросил счет и вышел; расхрабрившись от  мяса
и горчицы, он решил  встать  у  двери,  широко  расставить  ноги,  глубоко
засунуть руки в карманы и дерзко вперить взор  в  дом  на  противоположной
стороне. Но тут из ворот "Золотого дракона"  -  одной  из  тех  прелестных
гостиниц, что сохранились еще со времен дилижансов, - появился тот человек
в коричневом, ведя свой поврежденный велосипед. Он  направлялся  с  ним  в
мастерскую Фламбо. Подняв глаза, он увидел Хупдрайвера, с минуту посмотрел
на него и угрюмо насупился.
   Однако Хупдрайвер продолжал смело стоять в дверях, пока тот  человек  в
коричневом не исчез в мастерской. Тогда Хупдрайвер бросил последний взгляд
в сторону "Золотого дракона", беззаботно свистнул и вывел  свой  велосипед
на середину дороги - туда, где, по его мнению, было достаточно  места  для
того, чтобы на него сесть.
   Надо сказать, в тот момент Хупдрайвер, пожалуй, склонялся к тому, чтобы
никогда больше не видеть Юной Леди  в  Сером.  Тот  человек  в  коричневом
скорее всего ее брат, хотя он белесый и бледный и совсем на нее не  похож.
Главное же, что мистер Хупдрайвер выставил себя перед ней полным  дураком.
Однако погода в тот день была против него - стояла невыносимая  жара,  ему
напекло голову, все его силы ушли на переваривание  холодного  мяса,  ноги
ослабли, и путь его до Гилдфорда состоял из сплошных остановок. Он то шел,
то отдыхал на обочине и  в  каждом  кабачке,  вопреки  советам  Бриггса  и
требованиям экономии, опрокидывал стаканчик лимонаду и  кружку  пива  (ибо
всякий велосипедист знает по опыту, что питье порождает жажду даже больше,
чем жажда - потребность в питье, и тот, кто поддастся этому,  разжигает  в
себе адов огонь,  который  невозможно  погасить,  как  невозможно  утолить
жажду), пока наконец не купил на пенни кислых  зеленых  яблок,  которые  и
приостановили поток, Грозивший  его  унести.  Время  от  времени  одинокий
велосипедист или целая стайка велосипедистов,  сверкая  колесами  и  мягко
шурша шинами, проносились мимо, и  всякий  раз  мистер  Хупдрайвер,  чтобы
спасти свое достоинство, слезал с машины и делал вид, будто у него  что-то
не в порядке с седлом. И раз от раза слезал он все бесстрашнее.
   До Гилдфорда он добрался только часа в  четыре,  настолько  измученный,
что решил провести там ночь в гостинице "Таверна желтого молотка". Поостыв
и  подкрепившись  чаем  с  хлебом,  маслом  и  вареньем  -  чай  он  шумно
прихлебывал из блюдечка, - он вышел на улицу, решив побродить  до  вечера.
Гилдфорд - совершенно прелестный старинный городок,  знаменитый  тем,  как
мистер Хупдрайвер вычитал в путеводителе, что там разворачивались  события
известного исторического романа Мартина Таппера "Стивен Лэнгтон"; в городе
есть очаровательный замок, весь обсаженный геранью и разукрашенный медными
мемориальными дощечками, прославляющими  имена  джентльменов,  которые  их
прибили, и ратуша в стиле эпохи Тюдоров, ласкающая взор; днем идет  бойкая
торговля в магазинах, и люди, снующие по улицам, придают городу веселый  и
процветающий вид.  Приятно  было  заглядывать  в  витрины  и  видеть,  как
приказчики  и  приказчицы  в   магазинах   тканей   суетятся,   обслуживая
покупателей. Главная улица круто спускается вниз  под  углом  в  семьдесят
градусов к горизонту (так, во всяком случае, казалось мистеру Хупдрайверу,
который был Сейчас особенно чувствителен ко всяким уклонам), и душа у него
ушла в пятки, когда он  увидел  велосипедиста,  ехавшего  по  этой  улице,
словно муха, ползущая вниз по оконному стеклу. У этого  человека  не  было
даже тормоза.
   Под вечер мистер Хупдрайвер посетил замок и заплатил два  пенса,  чтобы
подняться на главную башню. Наверху, стоя  у  перил,  он  окинул  взглядом
красные крыши сбившихся в кучу городских  домов  и  церковную  колокольню,
затем прошел на южную сторону,  сел  там,  закурил  "Копченую  селедку"  и
поверх поросших ежевикой и папоротниками старинных развалин устремил  взор
на голубые холмы, вздымавшиеся волнами до окутанных дымкой высот  Хиндхеда
и Батсера. В его светло-серых  глазах  отражалось  блаженное  предвкушение
приятных минут: завтра он будет ехать по этой широкой долине.
   Он не заметил, чтобы кто-либо, кроме  него,  поднимался  на  башню,  но
вдруг услышал позади тихий голос, произнесший "Ну вот, мисс Бомонт, можете
полюбоваться видом!" Что-то неуловимое в тоне позволяло догадываться,  что
в этом имени заключена какая-то шутка.
   - Прелестный старинный городок, братец Джордж, - заметил другой  голос,
показавшийся мистеру Хупдрайверу весьма знакомым, и, повернув  голову,  он
увидел того человека в коричневом и Юную Леди в Сером, стоявших  спиной  к
нему. Хупдрайверу был виден улыбающийся ее профиль. - Только,  знаете  ли,
братья  не  зовут  своих  сестер...  -  Тут  она  оглянулась  и   заметила
Хупдрайвера.
   - А черт! - достаточно громко вырвалось у того человека  в  коричневом,
когда он проследил за направлением ее взгляда.
   Мистер Хупдрайвер с самым безразличным видом продолжал обозревать Южную
Англию.
   -  Не  правда  ли,  красивый  старинный  городок?   -   после   заметно
затянувшейся паузы произнес тот, в коричневом.
   - В самом деле! - откликнулась Юная Леди в Сером.
   Новая пауза.
   - Нигде нельзя побыть одним, - заметил тот, в коричневом, оглядываясь.
   Тут мистер Хупдрайвер ясно понял, что мешает им, и решил удалиться.  Но
такое уж было его  счастье,  что  на  первых  же  ступеньках  лестницы  он
споткнулся и исчез с их глаз весьма унизительным образом. Он в третий  раз
встречался с ним и в четвертый раз - с ней. И надо же было  ему  оказаться
таким тупицей, чтобы даже не приподнять при виде нее кепи! Вот  о  чем  он
подумал, спустившись с башни. Видимо, они, как и он, направлялись  на  юг.
Завтра он поднимется чуть свет и  ринется  вперед,  чтобы  не  встретиться
больше с ней, то есть с ними. Мистеру Хупдрайверу и в  голову  не  пришло,
что мисс Бомонт и ее брат могут поступить точно так же; не задумывался  он
- во всяком случае, в тот вечер - и  над  тем,  что  действительно  как-то
странно брату называть свою сестру "мисс Бомонт".  Он  был  слишком  занят
собственной персоной. И, перебирая в памяти встречи  с  ними,  должен  был
признать, что выглядел не бог весть каким героем.
   Однако он еще раз - совсем неумышленно - наткнулся на  эту  пару.  Было
около семи. Он остановился  возле  магазина,  где  торговали  полотном,  и
поверх выставленных в витрине товаров смотрел на мятущихся приказчиков. Он
мог бы провести так весь день, наслаждаясь этим зрелищем. Он говорил себе,
что  из  чисто  профессионального  интереса  хочет  посмотреть,  как   они
развешивают ткани на латунных прутьях над прилавком,  но  в  глубине  души
знал, что это не так. Покупатели интересовали его уже во вторую очередь, и
лишь когда прошла, наверно, целая минута, он  заметил  среди  них...  Юную
Леди в Сером! Он тотчас отвернулся от витрины и увидел того, в коричневом,
стоявшего на краю тротуара и с очень странным  выражением  смотревшего  на
него.
   И  тут  мистер  Хупдрайвер  задумался:  кто  же  из  них   подвергается
назойливому преследованию - он или они? Отчаявшись найти ответ, он  махнул
рукой и пошел прочь, так и не решив, как с ними  держаться  при  следующей
встрече:  поглядеть  ли  на  них  свирепо  или   же,   наоборот,   принять
извиняющийся, заискивающий вид.



6. МЕЧТАНИЯ МИСТЕРА ХУПДРАЙВЕРА

   Мистер Хупдрайвер (в то время, к которому относится  наш  рассказ)  был
поэтом, хотя в жизни не написал ни строчки. Или правильнее было бы назвать
его романистом. Его существование, как и существование бог знает  скольких
людей, чьим трудом движется на  этом  свете  жизнь,  было  лишено  всякого
интереса, и если бы он осознал  это  с  такой  же  трезвостью,  как  герои
романов  мистера  Гиссинга  [Гиссинг,  Джордж  (1857-1903)  -   английский
писатель натуралистического направления, автор пессимистических романов  о
жизни социальных низов], то за какой-нибудь  год,  наверно,  спился  бы  и
сошел в могилу. Но для этого Хупдрайвер обладал слишком большой  природной
мудростью.  Наоборот,  он  постоянно   приукрашивал   свое   существование
мечтаниями, надеждами и позами, намеренным и тем не менее вполне  успешным
самообманом;  а  жизнь  его  была  лишь  фундаментом   для   романтических
построений. Если бы некая высшая сила наделила мистера  Хупдрайвера  даром
"видеть себя таким, каким тебя видят  другие",  о  чем  молил  Берне,  он,
наверно, постарался бы избавиться от этого  дара  при  первом  же  удобном
случае. Но не думайте, что он представлял себе свою жизнь в виде романа  с
продолжениями, нет, это была серия коротких  рассказов,  связанных  только
образом героя, как правило, молодого шатена с голубыми глазами и  светлыми
усиками, скорее изящного, чем сильного, скорее энергичного и решительного,
чем рассудительного (см. стр. 4, как пишут в научных книгах). Личность эта
неизменно  обладала  железной   волей.   Но   рассказы   были   бесконечно
разнообразны. Закурив сигарету, герой Хупдрайвера превращался  в  человека
светского с ног до головы, отчаянного  повесу,  с  насмешливым  блеском  в
глазах и множеством любовных похождений в прошлом. Посмотрели бы  вы,  как
мистер Хупдрайвер прогуливался  по  великолепным  садам  Эрлс-Корта  в  те
вечера,   когда   все   развлечения   там   рано   кончались.   А    какие
многозначительные взгляды он бросал! (Я не смею передать их значение.)  Но
достаточно  было  ему  послушать  красноречивого  проповедника   духовного
возрождения, чтобы рассказ  пошел  совсем  по  другому  руслу:  герой  его
становился  человекам  с  кристально  чистой,  нежной  душой,  безупречной
честности, человеком, который храбро шагает  по  грязи  жизни,  направо  и
налево оказывая помощь слабым и сирым, и грязь эта не  липнет  к  нему.  А
стоило появиться в их магазине расфранченному денди в сюртуке и перчатках,
с  бутоньеркой  и  моноклем,  рыцарственно  сопровождающему   какую-нибудь
покупательницу,  чтобы  возник  новый  образ  -  человека  по-кромвелевски
простого, прямодушного и сильного, молчаливо идущего путем  праведника.  В
описываемый нами день в мечтаниях мистера Хупдрайвера главным  действующим
лицом был  элегантный,  праздный  молодой  человек,  безупречно  одетый  и
почему-то  едущий  на  самом  обыкновенном  велосипеде,   -   таинственная
личность,  в  чьем  облике,  несмотря   на   всю   скромность,   временами
проскальзывало что-то, поднимавшее этого человека над заурядными людьми, -
возможно, то был сам "его светлость герцог", путешествующий  инкогнито  по
Южному берегу.
   Но не думайте, что мистер Хупдрайвер кому-либо рассказывал  истории  из
этой нескончаемой серии. Он и не мечтал о том, чтобы  о  них  узнала  хоть
одна душа. Если бы мне не было лень, я, наверно, переписал бы  эту  главу,
вычеркнул бы утверждение, что Хупдрайвер был поэтом и романистом, и сказал
бы вместо этого, что он был драматургом и сам разыгрывал  свои  пьесы.  Он
был не только единственным актером, но и единственным зрителем и благодаря
этому развлечению почти всегда  чувствовал  себя  счастливым.  Впрочем,  и
сравнение с драматургом едва ли будет здесь точным. Дело в том, что многие
его фантазии никогда не разыгрывались, возможно, даже большинство из  них:
например, мечты во время уединенной  прогулки,  или  во  время  поездки  в
трамвае, или за прилавком, когда в торговле наступало затишье, а его  руки
механически складывали и свертывали материю. Чаще всего это были небольшие
сценки, исполненные драматизма диалоги, -  например,  возвращение  мистера
Хупдрайвера в родную деревню в хорошо сшитом праздничном костюме  и  новых
перчатках, перешептывание завистливых соседей за спиной, восторг  старушки
матери, известие: "Получил прибавку у Энтробуса,  матушка.  Десять  фунтов
сразу. Что вы на это скажете?" Или  первый  шепот  любви,  непринужденное,
остроумное, нежное признание девушке,  которой  он  несколько  дней  назад
продавал сатин, или храброе  спасение  некой  символической  красавицы  от
грубых оскорблений или от бешеной собаки.
   Сколько людей предается таким мечтам, а вы и не подозреваете  об  этом.
Вы видите оборванного мальчишку, продающего спички на  улице,  и  думаете,
что от  полной  беспросветности,  от  окончательной  потери  человеческого
облика его отделяет лишь жалкое тряпье и тощие мускулы. А  между  тем  его
окружают невидимые сонмы ниспосланных провидением  иллюзий,  какие,  может
быть, окружают и вас. Многие люди никогда не  видели  своего  профиля  или
затылка, а для того, чтобы увидеть тайные уголки нашей души,  и  вовсе  не
изобретено еще зеркала. Иллюзии таким плотным кольцом окружают  мальчишку,
что уколы  судьбы  почти  не  доходят  до  него  или  напоминают  приятное
щекотание. А ведь  так  происходит  со  всеми  нами,  живущими  на  земле.
Самообман - наркоз, который дает людям жизнь, пока господь бог  выкраивает
нас по своему образу и подобию.
   Но прекратим эту вивисекцию и вернемся к мечтаниям мистера Хупдрайвера.
Вы видите теперь, как поверхностно было  наше  первое  впечатление,  а  мы
бросили лишь мимолетный взгляд на  драму,  разыгравшуюся  в  душе  мистера
Хупдрайвера, и на то, как все выглядит в волшебном зеркале  его  сознания.
По пути в Гилдфорд и во время встреч с преследовавшей его  парой  в  драме
действовал  главным  образом  уравновешенный  джентльмен,  о  котором   мы
упоминали выше, но в Гилдфорде под влиянием  различных  обстоятельств,  он
заметно изменился. Окно агента  по  продаже  домов,  например,  натолкнуло
мистера Хупдрайвера на мысль о  премилой  маленькой  комедии.  Он  войдет,
наведет справки об этом доме, который продается за  30  фунтов,  возможно,
возьмет ключ и осмотрит дом и тем возбудит любопытство клерка. Он  поискал
в  уме  предл