бное...
   - Понятно, - сказала Джесси, задумчиво  глядя  на  него.  -  Художники,
конечно, бывают разные, а гении всегда немного эксцентричны.
   Он опустил глаза, чтобы не встречаться  с  ней  взглядом,  и  продолжал
кусать травинку:
   - Я, знаете ли, не очень много этим занимаюсь.
   - Так это не ваша профессия?
   - Что вы! - сказал Хупдрайвер, думая  лишь  о  том,  как  бы  выйти  из
положения. - Я этим не  занимаюсь,  нет.  Разве  что  так,  иногда  придет
что-нибудь в голову, я и нарисую. Нет-нет, я не профессиональный художник.
   - Значит, у вас нет постоянного занятия?
   Мистер  Хупдрайвер  посмотрел  на  нее  и  встретил   ее   безмятежный,
доверчивый взгляд. У него мелькнула мысль вернуться к роли сыщика.
   - Видите ли, - начал он, чтобы выиграть время, - в общем-то есть. Но по
некоторым причинам... это все, что я могу вам сказать...
   - Извините, что я вас допрашиваю.
   - Ничего страшного, - сказал мистер Хупдрайвер. - Только я  не  могу...
Гадайте, пожалуйста... Я вовсе не хочу делать из  этого  тайны...  ("Может
быть, рискнуть и назваться адвокатом?..  Это,  во  всяком  случае,  что-то
приличное. Но вдруг она знает про адвокатов?")
   - Мне кажется, я могу угадать, кто вы.
   - Ну попробуйте, - сказал мистер Хупдрайвер.
   - Вы приехали из какой-нибудь колонии?
   - Ну и ну! - сказал мистер Хупдрайвер, сразу поворачивая нос по  ветру.
- Как это вы узнали? (Герой  наш  родился  в  пригороде  Лондона,  дорогой
читатель.)
   - Догадалась, - сказала она.
   Он поднял брови как бы в изумлении и сорвал новую травинку.
   - Вы росли на севере Англии.
   - Опять угадали, - сказал Хупдрайвер, снова перевернувшись  и  опершись
на локоть. - Вы просто это...  ясновидящая.  -  Он  улыбнулся  и  прикусил
травинку. - А из какой колонии я приехал?
   - Ну, этого я не знаю.
   - Угадайте, - сказал Хупдрайвер.
   - Из Южной Африки, - сказала она. -  Я  почти  уверена,  что  из  Южной
Африки.
   - Южная Африка большая, - сказал он.
   - Но это действительно Южная Африка?
   -  Тепло,  -  сказал  Хупдрайвер,  а  тем  временем   его   воображение
лихорадочно работало, пытаясь представить себе эту незнакомую страну.
   - Так действительно Южная Африка? - не отступалась она.
   Он снова повернулся и, улыбнувшись, кивнул.
   - Я подумала о Южной Африке, потому что  вспомнила  этот  роман  Оливии
Шрейнер, ну, вы знаете - "История одной африканской  фермы".  Грегори  Роз
так похож на вас.
   - Я никогда не  читал  "Историю  одной  африканской  фермы",  -  сказал
Хупдрайвер. - Надо будет прочесть. Как он выглядит, этот Роз?
   - Прочтите непременно. Какая это чудесная страна, - там такое  смешение
рас, и эта новая цивилизация, вытесняющая прежнюю дикость! Вы бывали возле
Кхамы?
   - Нет, это далеко от тех мест, где я жил, - сказал мистер Хупдрайвер. -
У нас там была небольшая ферма - мы, видите ли, разводили страусов -  так,
всего несколько сотен. Это будет поближе к Йоганнесбургу.
   - На реке Карру, да?
   - Совершенно верно. Часть земли досталась нам даром, просто повезло.  И
хорошо же мы там жили в свое время! Но теперь на ферме нет страусов.  -  У
него уже был наготове рассказ об алмазных копях, но он остановился,  чтобы
дать волю воображению девушки. Кроме  того,  он  вдруг,  к  своему  ужасу,
понял, что лжет.
   - Что же стало со страусами?
   - Мы продали их, когда расстались с фермой. Вы позволите  мне  закурить
еще сигарету? Видите ли, я был совсем маленьким,  когда  у  нас  была  эта
ферма со страусами.
   - И там вокруг всюду были негры и буры?
   - О, множество! - сказал мистер Хупдрайвер, чиркая спичкой о подошву  и
чувствуя, что ему становится жарко от принятых на себя новых обязательств.
   - Как интересно! Вы знаете, а я никуда не выезжала  из  Англии,  только
была в Париже, Ментоне и Швейцарии.
   - Путешествия надоедают, знаете ли (затяжка), то есть,  через  какое-то
время.
   - Вы должны рассказать мне о вашей ферме в Южной Африке. У меня  всегда
распаляется воображение, когда я думаю о таких местах. Я представляю  себе
целое стадо высоких страусов, которых гонят... на пастбище, верно?  А  что
они едят?
   - Как вам сказать... Самые разные вещи, - сказал мистер Хупдрайвер. - У
них, знаете ли, свои вкусы. Ну, конечно, фрукты там всякие, куриный корм и
тому подобное. Тут дело не простое.
   - А вы когда-нибудь видели льва?
   - Они не часто встречались в наших местах,  -  скромно  ответил  мистер
Хупдрайвер. - Но я их, конечно, видел. Раза два.
   - Подумать только! Видели льва! Вам было не страшно?
   Мистер Хупдрайвер уже глубоко сожалел, что  попался  на  эту  удочку  с
Южной Африкой. Он дымил сигаретой и  задумчиво  взирал  на  Солент,  решая
мысленно судьбу этого льва.
   - Я даже не успел испугаться, - сказал он. - Все произошло в один миг.
   - Продолжайте, пожалуйста, - сказала она.
   - Я шел через загон, где откармливали страусов.
   - Как, значит, страусов едят? Вот не знала...
   - Что их едят? Да, и часто. Хорошо фаршированный страус - очень вкусная
штука. Так вот, шли мы, вернее, шел я через этот  загон  и  вдруг  вижу  -
кто-то стоит в лунном  свете  и  смотрит  на  меня.  -  Мистер  Хупдрайвер
покрылся испариной. Его фантазия начала прихрамывать. - К счастью, со мной
было отцовское ружье. Но все же, должен признаться, я испугался (затяжка).
Я прицелился в то место, где, казалось мне, должна была находиться голова.
И выстрелил (затяжка). И, можете себе представить, он упал.
   - Мертвый?
   - Совершенно мертвый. Это был один из самых удачных  выстрелов  в  моей
жизни. А мне тогда было немногим больше девяти.
   - Я, наверно, закричала бы и бросилась бежать.
   - Бывает так, что не убежишь, - сказал мистер Хупдрайвер. - А в  данном
случае бежать - это верная смерть.
   - В жизни не встречала человека, который бы убил льва, - заметила  она,
глядя на него все с большим уважением.
   Наступила пауза.  Джесси,  казалось,  обдумывала,  о  чем  бы  его  еще
спросить. Мистер Хупдрайвер поспешил вытащить часы.
   - Смотрите-ка! - воскликнул мистер Хупдрайвер, показывая ей время. - Вы
не считаете, что нам пора двигаться дальше?
   Лицо его горело, уши покраснели. Она приписала его смущение скромности.
Он понуро поднялся - теперь к грузу, лежавшему на его совести,  прибавился
еще и лев - и протянул руку, чтобы помочь  ей  встать.  Они  спустились  в
Кошэм, взяли свои машины и неторопливо поехали по северному берегу большой
гавани. Но мистер Хупдрайвер уже не чувствовал себя счастливым.  Он  никак
не мог забыть об этой ужасной, отвратительной лжи. Зачем он это сделал!  К
счастью, она больше не просила его рассказать о Южной  Африке,  во  всяком
случае, до Порчестера, зато много говорила о желании Жить  Самостоятельной
Жизнью и о том, какие цепи накладывает на  людей  традиция.  Она  говорила
удивительно  хорошо,  и  ум  Хупдрайвера  заработал.  Возле  замка  мистер
Хупдрайвер поймал несколько крабов в  прибрежной  заводи.  В  Фархэме  они
остановились выпить чаю и  выехали  оттуда  почти  на  закате  при  весьма
ободряющем стечении обстоятельств, о чем вы узнаете в свое время.



21. СПАСАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

   А теперь вернемся к трем предприимчивым кавалерам - Уиджери,  Дэнглу  и
Фиппсу - и к прекрасной даме  по  имени  Томас  Плантагенет,  которую  они
вызволяют из беды и которая, как утверждают газеты,  известна  в  обществе
под именем миссис Милтон. Если мне не изменяет память, мы оставили  их  на
станции в Мидхерсте, где они в волнении ожидали поезда  на  Чичестер.  Вся
спасательная экспедиция была исполнена сознания, что миссис Милтон  стойко
выносит почти неодолимое горе. Три джентльмена превосходили один другого в
выражении сочувствия;  они  внимательно,  почти  даже  нежно  опекали  ее.
Грузный Уиджери теребил ус и смотрел на нее карими, по-собачьи  преданными
глазами, в которых отражались  все  его  невысказанные  чувства;  стройный
Дэнгл тоже  теребил  ус  и  старался  выразить,  что  мог,  своими  серыми
холодными глазами. У Фиппса, к несчастью, не было усов, которые он мог  бы
теребить, поэтому он, скрестив руки на груди, бодрым,  безразличным  тоном
храбро  разглагольствовал  о  железнодорожном  сообщении  между  Лондоном,
Брайтоном и Южным побережьем, чтобы хоть немного отвлечь бедную женщину от
ее печальных мыслей. Даже миссис Милтон прониклась их возвышенной  скорбью
и постаралась показать это  разными  тонкими,  имеющимися  в  распоряжении
женщин способами.
   - Ничего нельзя предпринять, пока  мы  не  доберемся  до  Чичестера,  -
сказал Дэнгл. - Ничего.
   - Ничего, - подтвердил Уиджери и добавил ей на ухо: - Вы сегодня  почти
совсем не кушали.
   - Эти поезда всегда опаздывают, -  сказал  Фиппс,  поглаживая  пальцами
край воротничка.
   Дэнгл, надо вам сказать, будучи помощником редактора  и  обозревателем,
чрезвычайно   гордился   своей   интеллектуальной   дружбой   с    Томасом
Плантагенетом. Толстяк Уиджери, директор банка и хороший  игрок  в  гольф,
свое отношение к миссис Милтон воспринимал не иначе, как в духе прелестной
старинной песенки: "Дуглас, Дуглас, нежный, верный..."  Дело  в  том,  что
звали  его  Дуглас  -  Дуглас  Уиджери.  А   Фиппс   -   Фиппс   был   еще
студентом-медиком, и он считал, что положил к ее ногам свое сердце, сердце
светского человека. Она же  была  по-своему  милостива  ко  всем  троим  и
настаивала  на  том,  чтобы  они  оставались  друзьями,  несмотря  на   их
несказанно критическое  отношение  друг  к  другу.  Дэнгл  считал  Уиджери
обывателем,  крайне  примитивно  понимавшим  достоинства   "Высвобожденной
души", а Уиджери считал,  что  Дэнглу  не  хватает  гуманности  и  что  он
неискренен: готов покривить душой ради красного словца. Оба -  и  Дэнгл  и
Уиджери - считали Фиппса молокососом, а  Фиппс  считал  Дэнгла  и  Уиджери
неотесанными хамами.
   - Они должны были приехать в Чичестер к обеду, - сказал Дэнгл в поезде.
- Может быть,  немного  позже.  Во  всяком  случае,  по  дороге  им  негде
пообедать. Как только мы туда приедем, Фиппсу придется обойти гостиницы  и
узнать, не обедала ли там девушка, похожая по описанию на нее...
   - Я-то обойду, - сказал Фиппс. - И даже весьма охотно. А вы с  Уиджери,
насколько я понимаю, будете болтаться...
   Он увидел страдание на кротком лице миссис Милтон и не закончил фразы.
   - Нет, - сказал Дэнгл,  -  мы  не  будем  болтаться,  как  вы  изволили
выразиться. В Чичестере всего два места, куда могут пойти туристы,  -  это
собор и превосходный музей. Я наведу справки в соборе, а Уиджери...
   - В музее. Отлично. А потом я еще кое-что предприму, - сказал Уиджери.
   Прежде всего  они  торжественно  проводили  миссис  Милтон  в  "Красную
гостиницу", устроили ее там и заказали ей чаю.
   - Вы так добры ко мне, - сказала она. - Вы все.
   Они ответили, что это пустяки, и отправились на поиски. К  шести  часам
они вернулись, несколько поостывшие в своем рвении, без  всяких  новостей.
Уиджери пришел вместе с Дэнглом. Фиппс вернулся последним.
   - Вы совершенно уверены, - спросил  Уиджери,  -  в  правильности  ваших
предположений?
   - Совершенно уверен, - кратко ответил Дэнгл.
   - Но ведь ничто не мешает им, - сказал Уиджери, - выехав  из  Мидхерста
по Чичестерской дороге, в любую минуту изменить свои планы.
   - Мешает, дорогой мой! Вот именно мешает. Неужели вы  считаете,  что  у
меня не хватило сообразительности подумать о перекрестках! Напрасно. Но на
этой дороге нет ни одного перекрестка, который мог бы побудить их изменить
маршрут. Могли они свернуть сюда? Нет. А  туда?  Тоже  нет.  В  мире  куда
больше неизбежного, чем можно себе представить.
   - Сейчас посмотрим, - сказал Уиджери, стоя у окна. -  Вот  идет  Фиппс.
Что касается меня...
   - Фиппс! - воскликнула миссис Милтон. - Он спешит? Какой у него вид?  -
Она порывисто поднялась, кусая дрожащие губы, и подошла к окну.
   - Никаких новостей, - сказал Фиппс, входя.
   - Ах! - вздохнул Уиджери.
   - Никаких? - переспросил Дэнгл.
   - Видите ли, - сказал  Фиппс.  -  Тут  один  тип  рассказывал  какую-то
странную историю про человека в велосипедном костюме, который вчера  около
этого времени ходил здесь и спрашивал о том же.
   - О чем же? - спросила миссис Милтон,  стоявшая  в  тени  у  окна.  Она
говорила тихо, почти шепотом.
   - Как о чем? "Не видели  ли  вы  молодой  особы  в  сером  велосипедном
костюме?"
   Дэнгл прикусил нижнюю губу.
   - Что? - воскликнул он. - Вчера! Какой-то человек  расспрашивал  о  ней
вчера! Что это значит?
   - Бог его знает, - сказал Фиппс, устало опускаясь  на  стул.  -  Можете
сделать из этого соответствующие умозаключения.
   - А что это был за человек? - спросил Дэнгл.
   - Откуда я знаю? Тот тип сказал, что он был в велосипедном костюме.
   - Ну, а рост? Телосложение?
   - Я не спросил, - сказал Фиппс.
   - _Не спросил_! Это же глупо! - воскликнул Дэнгл.
   - Спросите его сами, - сказал Фиппс. - Это конюх из  "Белого  оленя"  -
такой приземистый, плотный малый с красным лицом и грубыми манерами. Стоит
у ворот. Видно, навеселе: от него так и несет виски.  Пойдите  и  спросите
его.
   -  Конечно,  пойду,  -  сказал  Дэнгл,  снимая  соломенную   шляпу   со
стеклянного колпака, под которым на  шифоньерке  стояло  чучело  птицы,  и
направляясь к двери. - Следовало бы мне раньше об этом подумать.
   Фиппс открыл было рот и снова его закрыл.
   -  Вы,  несомненно,  устали,  мистер  Фиппс,  -  успокоительным   тоном
произнесла миссис Милтон. - Я позвоню, чтобы вам принесли чаю. Хорошо?
   Тут Фиппсу стало ясно, что он, как рыцарь, допустил промах.
   - Меня немного разозлило, что он погнал меня выполнять его поручение, -
сказал он. - Но я готов сделать в сто раз больше, лишь бы это помогло  вам
найти ее. - Пауза. - Я в самом деле выпил бы чашку чаю.
   - Я не хочу вас напрасно обнадеживать, - сказал  Уиджери.  -  Но  я  не
верю, что они вообще были в Чичестере. Дэнгл, конечно, очень умный  малый,
но порой его умозаключения...
   - Вот так так! - сказал вдруг Фиппс.
   - Что такое? - спросила миссис Милтон.
   - Совсем забыл.  Выйдя  отсюда,  я  обошел  все  гостиницы  и  даже  не
подумал... Ну, ничего. Сейчас спросим, когда придет слуга.
   - Вы имеете в виду...
   Раздался стук в дверь, и она отворилась.
   - Чаю, мэм? Слушаюсь, мэм, - сказал слуга.
   - Постойте, - окликнул его Фиппс. - Скажите, молодая особа в сером,  на
велосипеде...
   - Останавливалась ли здесь вчера? Да, сэр. Ночевала. С братом,  сэр,  -
молодым джентльменом.
   - С братом! - тихо повторила миссис Милтон. - Слава богу!
   Слуга взглянул на нее и все понял.
   - С молодым джентльменом, сэр, - сказал он, - очень щедрым. По  фамилии
Бомонт.
   После этого он рассказал еще несколько малосущественных подробностей, а
Уиджери допросил его с пристрастием о планах молодых людей.
   - Хейвант! Где же это находится? - спросил Фиппс. - Я, кажется,  слышал
это название.
   - Тот человек был высокого роста?  -  тем  временем  продолжала  допрос
миссис Милтон. - Благородной осанки? С длинными светлыми усами? И говорит,
растягивая слова?
   - Хм, - сказал слуга и задумался. - Усы у него, мэм, пожалуй, не  такие
уж и длинные, как будто только пробиваются: он ведь молодой.
   - Лет тридцати пяти, так?
   - Нет, мэм. Скорее двадцати пяти. А то и меньше.
   - О господи! -  воскликнула  миссис  Милтон  каким-то  странным  глухим
голосом, ища нюхательную соль и проявляя отличное самообладание. -  Должно
быть, это ее младший брат.
   - Вы свободны, благодарю вас, - сухо сказал Уиджери, чувствуя,  что  ей
легче будет перенести эту новость в отсутствии слуги.
   Слуга повернулся к двери  и  чуть  не  столкнулся  с  Дэнглом,  который
ввалился в комнату, тяжело дыша и прижимая к правому глазу носовой платок.
   - Хэлло! - сказал Дэнгл. - Что случилось?
   - Что с вами случилось? - спросил Фиппс.
   - Ничего особенного, просто побеседовал с вашим пьянчугой  конюхом.  Он
решил, что все сговорились надоедать ему и что на самом деле никакой  Юной
Леди в Сером не существует. Ваше поведение навело его на этот  вывод.  Мне
пришлось приложить к глазу кусок сырого  мяса.  А  у  вас,  я  вижу,  есть
новости?
   - Он ударил вас? - спросил Уиджери.
   Миссис Милтон встала и подошла к Дэнглу.
   - Не могу ли я что-нибудь для вас сделать?
   Дэнгл держался героически.
   - Только расскажите, что у вас нового, - сказал он, не отнимая от  лица
носового платка.
   - Вот какое дело, - начал Фиппс и довольно сбивчиво рассказал  то,  что
они узнали.  Во  время  этого  рассказа,  сопровождавшегося  беглым  огнем
комментариев со стороны Уиджери, слуга внес поднос с чаем.
   - Расписание поездов на Хейвант, - тотчас потребовал Дэнгл.
   Миссис Милтон налила две чашки,  и  Фиппс  с  Дэнглом  покорно,  словно
агнцы, проглотили чай.  Они  в  последнюю  минуту  вскочили,  в  поезд.  И
отправились в Хейвант на поиски.
   Дэнгл ужасно кичился тем, что его предположение  относительно  Хейванта
оправдалось. Принимая во внимание, что за Хейвантом с одной стороны дороги
на Саутгемптон стоят крутые горы, а с другой - плещется море, он  придумал
великолепный план поимки молодых  людей.  Он  и  миссис  Милтон  поедут  в
Фархэм, а Уиджери и Фиппс сойдут  на  промежуточных  станциях,  один  -  в
Кошэме, другой - в Порчестере, и, если не узнают  ничего  нового,  приедут
следующим поездом. Если  же  они  не  приедут,  то  сообщат  в  Фархэм  по
телеграфу, что произошло. Это был поистине наполеоновский план, и гордость
Дэнгла уже не так страдала  от  насмешек  хейвантских  уличных  мальчишек,
шумно издевавшихся над его подбитым глазом, который он все  еще  прикрывал
носовым платком.
   И в самом деле, план оказался настоящим совершенством. Беглецы едва  не
попались. В ту минуту, когда они вышли из "Золотого  якоря"  в  Фархэме  и
собирались садиться на велосипеды, из-за угла появились  миссис  Милтон  и
Дэнгл.
   - Это она! - воскликнула миссис Милтон и чуть не закричала.
   - Тс-с-с! - сказал Дэнгл, сжимая ее руку, и в волнении  отнял  от  лица
носовой платок, обнажив приложенный к глазу кусок мяса, вид  которого  так
неожиданно подействовал  на  миссис  Милтон,  что  она  сразу  смолкла.  -
Сохраняйте хладнокровие! - продолжал Дэнгл,  метнув  на  нее  из-под  мяса
строгий взгляд. - Они не должны  нас  видеть.  Иначе  они  сбегут.  Вы  не
заметили наемных экипажей у вокзала?
   Тем временем молодые люди сели на велосипеды  и  исчезли  за  поворотом
Винчестерской дороги. Если бы не боязнь привлечь всеобщее внимание, миссис
Милтон, наверно, упала бы в обморок.
   - Спасите ее! - промолвила она.
   - Эх, экипаж бы! - сказал Дэнгл. - Одну минуту.
   Миссис Милтон осталась стоять в весьма патетической позе, прижав руку к
сердцу, а он помчался в  "Золотой  якорь".  Двуколка  будет  через  десять
минут. Готово. Мясо он где-то  потерял,  и  теперь  над  глазом  виднелась
припухлость.
   - Я провожу вас на станцию, - сказал Дэнгл, - потом быстро вернусь сюда
и отправлюсь в погоню за ними. Вы встретите Уиджери и Фиппса и скажете им,
где я.
   Она была спешно доставлена  на  станцию  и  посажена  там  на  твердой,
шершавой   деревянной   скамье,   на   самом   солнцепеке.   Она   устала,
изнервничалась, чувства ее были в полном смятении, а  сама  она  -  вся  в
пыли.  Дэнгл,  бесспорно,  был  очень  энергичен  и  предан,  но  кто  мог
сравниться в нежной заботливости с Дугласом Уиджери!
   Тем временем Дэнгл, позлащенный лучами заходящего солнца, погонял,  как
умел, большую  черную  лошадь,  запряженную  в  двуколку,  держа  путь  на
северо-запад, к Винчестеру, Дэнгл, если не считать распухшего  глаза,  был
худощавый, стройный  человечек  в  охотничьей  фуражке  с  козырьком  и  в
темно-сером костюме. Шея у него была длинная и тощая. А двуколка, как вам,
возможно, известно, - это большое,  широкое  и  очень  высокое  деревянное
сооружение; и лошадь тоже была большая, широкая и высокая,  с  шишкова