е  висело   объявление,
сообщавшее, что в северных городах имеются большие запасы  муки  и  что  в
ближайшие сутки хлеб  будет  распределен  между  голодающими.  Однако  это
сообщение не побудило брата изменить свой план; они весь день продвигались
к востоку и нигде не видели обещанной раздачи хлеба. Да и никто  этого  не
видел. В эту ночь на Примроз-Хилле упал седьмой цилиндр. Он упал во  время
дежурства мисс Элфинстон.  Она  дежурила  ночью  попеременно  с  братом  и
видела, как он падал.
   В среду,  после  ночевки  в  пшеничном  поле,  трое  беженцев  достигли
Челмсфорда, где несколько  жителей,  назвавшихся  комитетом  общественного
питания, отобрали у них пони и не выдали ничего взамен, но пообещали  дать
долю при разделе пони на другой день.  По  слухам,  марсиане  были  уже  у
Эппинга; говорили, что пороховые заводы  в  Уолтхем-Эбби  разрушились  при
неудачной попытке взорвать одного из марсиан.
   На церковных колокольнях были установлены сторожевые посты. Брат,  -  к
счастью, как  выяснилось  позже,  -  предпочел  идти  пешком  к  морю,  не
дожидаясь выдачи съестных припасов, хотя  все  трое  были  очень  голодны.
Около полудня они  прошли  через  Тиллингхем,  который  казался  вымершим;
только  несколько  мародеров  рыскали  по  домам,  в   поисках   еды.   За
Тиллингхемом они внезапно увидели море и огромное  скопление  всевозможных
судов на рейде.
   Боясь подниматься вверх по Темзе, моряки направились к берегам  Эссекса
- к Гарвичу, Уолтону и  Клэктону,  а  потом  к  Фаулнессу  и  Шубэри,  где
забирали на борт пассажиров. Суда стояли  в  большом  серповидном  заливе,
берега которого  терялись  в  тумане  у  Нэйза.  У  самого  берега  стояли
небольшие рыбачьи шхуны: английские, шотландские, французские, голландские
и шведские; паровые катера с Темзы, яхты, моторные лодки; дальше виднелись
более  крупные  суда  -  угольщики,   грузовые   пароходы,   пассажирские,
нефтеналивные океанские пароходы, старый белый транспорт, красивые,  серые
с белым, пароходы, курсирующие  между  Саутгемптоном  и  Гамбургом.  Вдоль
всего берега до Блэкуотера  толпились  лодки  -  лодочники  торговались  с
пассажирами, стоявшими на взморье; и так почти до самого Молдона.
   Мили за две от  берега  стояло  одетое  в  броню  судно,  почти  совсем
погруженное в воду, как показалось брату. Это был миноносец  "Сын  грома".
Других военных судов поблизости не было, но вдалеке, вправо, над спокойной
поверхностью моря - в этот день был мертвый штиль - змеился черный  дымок;
это броненосцы ламаншской эскадры,  вытянувшись  в  длинную  линию  против
устья Темзы, стояли под парами,  готовые  к  бою,  и  зорко  наблюдали  за
победоносным шествием марсиан, бессильные, однако, ему помешать.
   При виде моря миссис Элфинстон перепугалась, хотя золовка  и  старалась
приободрить ее. Она никогда не выезжала из Англии, она  скорей  согласится
умереть, чем уехать на чужбину. Бедняжка, кажется, думала, что французы не
лучше марсиан. Во время двухдневного путешествия она  часто  нервничала  и
плакала. Она хотела  возвратиться  в  Стэнмор.  Наверно,  в  Стэнморе  все
спокойно и благополучно. И в Стэнморе их ждет Джордж...
   С большим трудом удалось уговорить ее спуститься к  берегу,  где  брату
посчастливилось привлечь внимание нескольких матросов на колесном пароходе
с Темзы. Они выслали лодку и сторговались  на  тридцати  шести  фунтах  за
троих. Пароход шел, по их словам, в Остенде.
   Было уже около двух часов,  когда  брат  и  его  спутницы,  заплатив  у
сходней за свои места, взошли наконец на пароход. Здесь можно было достать
еду,  хотя  и  по  баснословно  дорогой  цене;  они  решили  пообедать   и
расположились на носу.
   На борту уже набралось около  сорока  человек;  многие  истратили  свои
последние деньги, чтобы получить место; но капитан стоял у  Блэкуотера  до
пяти часов, набирая новых  пассажиров,  пока  вся  палуба  не  наполнилась
народом. Он, может быть, остался бы и дольше, если бы на юге  не  началась
канонада. Как бы в ответ на нее с миноносца раздался выстрел из  небольшой
пушки и взвились сигнальные флажки. Клубы дыма вырывались из его труб.
   Некоторые из пассажиров уверяли, что пальба  доносится  из  Шубэринеса,
пока не стало ясно, что канонада приближается.  Далеко  на  юго-востоке  в
море  показались  мачты  трех  броненосцев,  окутанных  черным  дымом.  Но
внимание  брата  отвлекла  отдаленная  орудийная  пальба   на   юге.   Ему
показалось, что он увидел в тумане поднимающийся столб дыма.
   Пароходик заработал колесами и двинулся к востоку от длинной  изогнутой
линии судов. Низкий берег Эссекса уже  оделся  голубоватой  дымкой,  когда
появился марсианин. Маленький,  чуть  заметный  на  таком  расстоянии,  он
приближался по илистому берегу со стороны Фаулнесса. Перепуганный  капитан
стал злобно браниться во весь голос, ругая себя  за  задержку,  и  лопасти
колес, казалось, заразились его страхом. Все пассажиры стояли у поручней и
смотрели на марсианина, который возвышался над деревьями и колокольнями на
берегу и двигался так, словно пародировал человеческую походку.
   Это был первый марсианин, увиденный братом; брат скорее  с  удивлением,
чем со страхом, смотрел на этого титана, осторожно приближавшегося к линии
судов и шагавшего по воде все дальше и дальше от берега. Потом - далеко за
Краучем - показался другой марсианин, шагавший по перелеску; а  за  ним  -
еще дальше - третий,  точно  идущий  вброд  через  поблескивающую  илистую
отмель, которая, казалось, висела между небом и морем. Все они шли прямо в
море, как будто намереваясь помешать  отплытию  судов,  собравшихся  между
Фаулнессом и Нейзом. Несмотря на усиленное пыхтение машины и на бугры пены
за колесами, пароходик очень медленно уходил от приближавшейся опасности.
   Взглянув  на  северо-запад,  брат  заметил,  что  порядок  среди  судов
нарушился: в панике они заворачивали, шли наперерез друг  другу;  пароходы
давали свистки и  выпускали  клубы  пара,  паруса  поспешно  распускались,
катера сновали туда и сюда. Увлеченный этим зрелищем, брат не  смотрел  по
сторонам. Неожиданный поворот,  сделанный,  чтобы  избежать  столкновения,
сбросил брата со скамейки, на которой он стоял. Кругом затопали, закричали
"ура", на которое откуда-то слабо ответили. Тут судно накренилось, и брата
отбросило в сторону.
   Он вскочил и увидал за  бортом,  всего  в  каких-нибудь  ста  ярдах  от
накренившегося и нырявшего пароходика, мощное стальное тело,  точно  лемех
плуга,  разрезавшее  воду  на  две  огромные  пенистые  волны;   пароходик
беспомощно  махал  лопастями  колес  по  воздуху  и  накренялся  почти  до
ватерлинии.
   Целый душ пены ослепил на мгновение брата. Протерев глаза,  он  увидел,
что огромное судно пронеслось  мимо  и  идет  к  берегу.  Надводная  часть
длинного стального корпуса высоко поднималась над водой, а  из  двух  труб
вырывались искры и клубы дыма. Это был миноносец "Сын грома", спешивший на
выручку находившимся в опасности судам.
   Ухватившись за поручни на раскачивавшейся палубе, брат отвел взгляд  от
промчавшегося левиафана и взглянул на марсиан. Все трое теперь  сошлись  и
стояли так далеко в море, что  их  треножники  были  почти  скрыты  водой.
Погруженные в воду, на  таком  далеком  расстоянии  они  не  казались  уже
чудовищными по сравнению  со  стальным  гигантом,  в  кильватере  которого
беспомощно  качался   пароходик.   Марсиане   как   будто   с   удивлением
рассматривали нового противника. Быть  может,  этот  гигант  показался  им
похожим на  них  самих.  "Сын  грома"  шел  полным  ходом  без  выстрелов.
Вероятно, благодаря этому ему  и  удалось  подойти  так  близко  к  врагу.
Марсиане не знали, как поступить с ним.  Один  снаряд,  и  они  тотчас  же
пустили бы его ко дну тепловым лучом.
   "Сын грома" шел таким ходом,  что  через  минуту  уже  покрыл  половину
расстояния между пароходиком и марсианами, - черное, быстро  уменьшающееся
пятно на фоне низкого, убегающего берега Эссекса.
   Вдруг передний марсианин опустил свою трубу и метнул в  миноносец  тучи
черного газа. Точно струя  чернил  залила  левый  борт  миноносца,  черное
облако дыма заклубилось по морю,  но  миноносец  проскочил.  Наблюдателям,
глядящим против солнца с низко сидящего в воде пароходика,  казалось,  что
миноносец находится уже среди марсиан.
   Потом гигантские фигуры марсиан разделились и стали отступать к берегу,
все выше и выше вырастая над водой. Один из них поднял генератор теплового
луча, направляя его под углом вниз; облако пара  поднялось  с  поверхности
воды от прикосновения теплового луча.  Он  прошел  сквозь  стальную  броню
миноносца, как раскаленный железный прут сквозь лист бумаги.
   Вдруг  среди  облака  пара  блеснула  вспышка,  марсианин   дрогнул   и
пошатнулся. Через секунду второй залп сбил его, и смерч  из  воды  и  пара
взлетел высоко в воздух. Орудия "Сына  грома"  гремели  дружными  залпами.
Один снаряд,  взметнув  водяной  столб,  упал  возле  пароходика,  отлетел
рикошетом к другим судам, уходившим к северу, и раздробил в  щепы  рыбачью
шхуну. Но никто не обратил на это внимания. Увидев,  что  марсианин  упал,
капитан на мостике громко  крикнул,  и  столпившиеся  на  корме  пассажиры
подхватили его крик. Вдруг все снова  закричали:  из  белого  хаоса  пара,
вздымая  волны,  неслось  что-то  длинное,  черное,  объятое  пламенем,  с
вентиляторами и трубами, извергающими огонь.
   Миноносец все еще боролся;  руль,  по-видимому,  был  не  поврежден,  и
машины работали. Он шел прямо на второго  марсианина  и  находился  в  ста
ярдах от него, когда тот направил на "Сына грома" тепловой луч.  Палуба  и
трубы с грохотом взлетели вверх среди  ослепительного  пламени.  Марсианин
пошатнулся от взрыва, и через секунду  пылающие  обломки  судна,  все  еще
несшиеся вперед по инерции, ударили и подмяли его,  как  картонную  куклу.
Брат невольно вскрикнул. Снова все скрылось в хаосе кипящей воды и пара.
   - Два! - крикнул капитан.
   Все кричали, весь пароходик от кормы до носа сотрясался  от  радостного
крика, подхваченного сперва на одном, а потом  на  всех  судах  и  лодках,
шедших в море. Пар висел  над  водой  несколько  минут,  скрывая  берег  и
третьего марсианина. Пароходик продолжал работать колесами, уходя с  места
боя. Когда наконец пар рассеялся, его сменил черный  дым,  нависший  такой
тучей, что нельзя было разглядеть ни "Сына грома", ни третьего марсианина.
Броненосцы с моря подошли совсем близко и  остановились  между  берегом  и
пароходиком.
   Суденышко уходило в море; броненосцы же стали  приближаться  к  берегу,
все еще скрытому причудливо свивавшимися  клубами  пара  и  черного  газа.
Целая флотилия  спасавшихся  судов  уходила  к  северо-востоку;  несколько
рыбачьих шхун  ныряло  между  броненосцами  и  пароходиком.  Не  дойдя  до
оседавшего облака пара и газа, эскадра повернула к  северу  и  скрылась  в
черных сумерках. Берег расплывался, теряясь в облаках, сгущавшихся  вокруг
заходящего солнца.
   Вдруг из золотистой мглы заката донеслись вибрирующие раскаты орудий  и
показались какие-то  темные  двигающиеся  тени.  Все  бросились  к  борту,
всматриваясь в ослепительное сияние вечерней зари, но ничего  нельзя  было
разобрать. Туча дыма поднялась и скрыла солнце. Пароходик, пыхтя, отплывал
все дальше, и находившиеся на нем люди так и  не  увидали,  чем  кончилось
морское сражение. Солнце скрылось среди серых туч; небо побагровело, затем
потемнело; вверху блеснула вечерняя звезда. Было уже совсем  темно,  когда
капитан  что-то  крикнул   и   показал   вдаль.   Брат   стал   напряженно
всматриваться. Что-то взлетело к небу  из  недр  туманного  мрака  и  косо
поднялось кверху, быстро двигаясь в отблеске зари над тучами  на  западном
небосклоне; что-то плоское,  широкое,  огромное,  описав  большую  дугу  и
снижаясь, пропало в  таинственном  сумраке  ночи.  Над  землею  скользнула
зловещая тень.




        ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗЕМЛЯ ПОД ВЛАСТЬЮ МАРСИАН


        1. ПОД ПЯТОЙ

   В первой книге я сильно  отклонился  в  сторону  от  своих  собственных
приключений, рассказывая о похождениях брата. Пока разыгрывались  события,
описанные в двух последних главах, мы со священником сидели в пустом  доме
в Голлифорде, где мы спрятались, спасаясь от черного газа. С этого момента
я и буду продолжать свой рассказ. Мы оставались там всю ночь с воскресенья
на понедельник и весь следующий день, день паники, на  маленьком  островке
дневного света, отрезанные от остального мира черным газом. Эти два дня мы
провели в тягостном бездействии.
   Я очень тревожился за жену. Я представлял ее себе в  Лезерхэде;  должно
быть, она перепугана, в опасности и уверена, что меня уже нет в  живых.  Я
ходил по комнатам, содрогаясь при мысли о том, что может случиться с пей в
мое отсутствие. Я не сомневался в мужестве своего двоюродного брата, но он
был не из тех людей, которые быстро замечают  опасность  и  действуют  без
промедления.  Здесь  требовалась   не   храбрость,   а   осмотрительность.
Единственным утешением для меня было то, что марсиане двигались к Лондону,
удаляясь от Лезерхэда. Такая тревога изматывает человека. Я очень устал, и
меня раздражали постоянные вопли священника и его эгоистическое  отчаяние.
После нескольких безрезультатных попыток его образумить, я ушел в одну  из
комнат, очевидно, классную, где  находились  глобусы,  модели  и  тетради.
Когда он пробрался за мной и туда, я полез  на  чердак  и  заперся  там  в
каморке; мне хотелось остаться наедине со своим горем.
   В течение этого дня и следующего мы были безнадежно  отрезаны  от  мира
черным газом. В воскресенье вечером мы заметили признаки людей в  соседнем
доме: чье-то лицо у окна, свет, хлопанье дверей. Не знаю, что это были  за
люди и что стало с ними. На другой день мы их больше не видели. Черный газ
в понедельник утром медленно сползал к реке, подбираясь все ближе и  ближе
к  нам,  и  наконец  заклубился  по  дороге  перед  самым  домом,  где  мы
скрывались.
   Около полудня в поле  показался  марсианин,  выпускавший  из  какого-то
прибора струю горячего пара, который со свистом ударялся о стены, разбивая
оконные стекла, и обжег руку священнику, когда тот выбежал  на  дорогу  из
комнаты. Когда много времени спустя мы прокрались  в  отсыревшие  от  пара
комнаты и снова выглянули  на  улицу,  вся  земля  к  северу  была  словно
запорошена черным снегом. Взглянув на долину реки, мы были очень удивлены,
заметив у черных сожженных лугов какой-то странный красноватый оттенок.
   Мы не Сразу сообразили, насколько  это  меняло  наше  положение,  -  мы
видели только, что теперь нечего бояться черного газа.  Наконец  я  понял,
что мы свободны и можем уйти, что дорога к спасению  открыта.  Мной  снова
овладела  жажда  деятельности.  Но  священник  по-прежнему   находился   в
состоянии крайней апатии.
   -  Мы  здесь  в  полной  безопасности,  -  повторял  он,  -  в   полной
безопасности.
   Я решил покинуть его (о, если бы  я  это  сделал!)  и  стал  запасаться
провиантом и питьем, помня о наставлениях артиллериста. Я  нашел  масло  и
тряпку,  чтобы  перевязать  свои  ожоги,   захватил   шляпу   и   фуфайку,
обнаруженные в одной из спален. Когда священник понял, что  я  решил  уйти
один, он тоже начал собираться. Нам как будто  ничто  не  угрожало,  и  мы
отправились по почерневшей дороге на Санбэри. По моим расчетам, было около
пяти часов вечера.
   В Санбэри и на  дороге  валялись  скорченные  трупы  людей  и  лошадей,
опрокинутые повозки и разбросанная поклажа; все было покрыто слоем  черной
пыли. Этот угольно-черный покров напомнил  мне  все  то,  что  я  читал  о
разрушении Помпеи.  Мы  дошли  благополучно  до  Хэмптон-Корт,  удрученные
странным и необычным видом местности; в Хэмптон-Корт мы с радостью увидели
клочок зелени, уцелевшей от гибельной лавины. Мы прошли  через  Баши-парк,
где под каштанами бродили лани; вдалеке несколько мужчин и женщин  спешили
к Хэмптону. Наконец, мы добрались до Туикенхема. Здесь  в  первый  раз  мы
встретили людей.
   Вдали за Хемом и Питерсхемом все еще  горели  леса.  Туикенхем  избежал
тепловых лучей и черного газа, и там попадались  люди,  но  никто  не  мог
сообщить нам ничего нового. Почти все  они  так  же,  как  и  мы,  спешили
дальше, пользуясь затишьем.  Мне  показалось,  что  кое-где  в  домах  еще
оставались жители, вероятно, слишком напуганные, чтобы бежать. И здесь, на
дороге, виднелись следы панического  бегства.  Мне  ясно  запомнились  три
изломанных велосипеда, лежавших кучей и вдавленных в грунт проехавшими  по
ним колесами. Мы перешли Ричмондский  мост  около  половины  девятого.  Мы
спешили, чтобы поскорей миновать  открытый  мост,  но  я  все  же  заметил
какие-то красные груды в несколько футов шириной, плывшие вниз по течению.
Я не знал, что это такое, -  мне  некогда  было  разглядывать;  я  дал  им
страшное истолкование, хотя для этого не было никаких оснований. Здесь,  в
сторону Сэррея, тоже лежала черная пыль, бывшая недавно газом, и  валялись
трупы, особенно много у дороги к станции. Марсиан мы не  видели,  пока  не
подошли к Барнсу.
   Селение казалось покинутым; мы увидели там трех  человек,  бежавших  по
переулку к реке. На вершине  холма  горел  Ричмонд;  за  Ричмондом  следов
черного газа не было видно.
   Когда мы приближались к Кью, мимо нас пробежало несколько человек и над
крышами домов - ярдов за сто от нас  -  показалась  верхняя  часть  боевой
машины марсианина. Стоило марсианину взглянуть вниз - и мы пропали бы.  Мы
оцепенели от ужаса, потом бросились в  сторону  и  спрятались  в  каком-то
сарае. Священник присел на землю, всхлипывая и отказываясь идти дальше.
   Но я  решил  во  что  бы  то  ни  стало  добраться  до  Лезерхэда  и  с
наступлением темноты  двинуться  дальше.  Я  пробрался  сквозь  кустарник,
прошел мимо большого  дома  с  пристройками  и  вышел  на  дорогу  к  Кью.
Священника я оставил в сарае, но он вскоре догнал меня.
   Трудно  себе  представить  что-либо  безрассуднее  этой  попытки.  Было
очевидно, что мы окружены марсианами. Едва священник догнал меня,  как  мы
снова увидели вдали, за полями, тянувшимися к Кью-Лоджу, боевой треножник,
возможно, тот же самый, а может быть, другой. Четыре  или  пять  маленьких
черных фигурок бежали от пего по серо-зеленому полю:  очевидно,  марсианин
преследовал их. В три шага он их догнал; они побежали  из-под  его  ног  в
разные стороны по радиусам. Марсианин не прибег  к  тепловому  лучу  и  не
уничтожил их. Он просто подобрал их всех в большую металлическую  корзину,
висевшую позади.
   В первый раз мне пришло в голову, что марсиане, быть  может,  вовсе  не
хотят  уничтожить  людей,   а   собираются   воспользоваться   побежденным
человечеством для других целей. С минуту  мы  стояли,  пораженные  ужасом;
потом повернули назад и через ворота прокрались в обнесенный  стеной  сад,
заползли в какую-то яму, едва осмеливаясь перешептываться друг с другом, и
лежали там, пока на небе не блеснули звезды.
   Было, должно быть, около одиннадцати часов вечера,  когда  мы  решились
повторить нашу  попытку  и  пошли  уже  не  по  дороге,  а  полями,  вдоль
изгородей, всматриваясь в темноте - я налево, священник направо, - нет  ли
марсиан, которые, казалось, все собрались вокруг нас.  В  одном  месте  мы
натолкнулись на почерневшую, опаленную площадку, уже остывшую  и  покрытую
пеплом, с целой грудой  трупов,  обгорелых  и  обезображенных,  -  уцелели
только ноги и башмаки. Тут же валялись туши лошадей, на расстоянии,  может
быть, пятидесяти футов от четырех разорванных пушек с разбитыми лафетами.
   Селение  Шин,  по-видимому,  избежало  разрушения,  но  было  пусто   и
безмолвно. Здесь нам больше не попадалось трупов; впрочем,  ночь  была  до
того темна, что мы не могли разглядеть  даже  боковых  улиц.  В  Шипе  мой
спутник вдруг стал жаловаться на слабость и жажду, и  мы  ре