заключенные  внутри,  либо  потеряли
сознание, либо умерли.
   Конечно, вдвоем они ничего не могли сделать. Они  прокричали  несколько
ободряющих слов, пообещав вернуться,  и  поспешили  в  город  за  помощью.
Возбужденные и  растрепанные,  запачканные  песком,  они  бежали  в  ярком
солнечном свете по узкой улице в тот утренний час, когда лавочники снимают
ставни витрин, а обыватели раскрывают окна своих спален. Гендерсон  прежде
всего отправился на железнодорожную станцию,  чтобы  сообщить  новость  по
телеграфу в  Лондон.  Газеты  уже  подготовили  читателей  к  тому,  чтобы
услышать эту сенсационную новость.
   К восьми часам толпа мальчишек и зевак направлялась  к  пустоши,  чтобы
посмотреть  на  "мертвецов  с  Марса".  Такова  была   первая   версия   о
происшедшем. Я впервые услыхал об этом  от  своего  газетчика  в  четверть
девятого, когда вышел купить номер  "Дейли  кроникл".  Разумеется,  я  был
крайне  поражен  и  немедленно  пошел  через  Оттершоу-бридж  к  песчаному
карьеру.



        3. НА ХОРСЕЛЛСКОЙ ПУСТОШИ

   Около огромной воронки, где лежал цилиндр, я застал человек двадцать. Я
уже говорил, как выглядел этот колоссальный  зарывшийся  в  землю  снаряд.
Дерн  и  гравий  вокруг  него  обуглились,  точно  от  внезапного  взрыва.
Очевидно, при ударе цилиндра вспыхнуло пламя. Гендерсона и Оджилви там  не
было. Вероятно, они  решили,  что  пока  ничего  сделать  нельзя,  и  ушли
завтракать к Гендерсону.
   На краю ямы, болтая ногами, сидело четверо или  пятеро  мальчишек;  они
забавлялись (пока я не остановил их), бросая камешки в чудовищную  махину.
Потом, выслушав меня, они начали играть в пятнашки, бегая вокруг взрослых.
   Среди собравшихся были два велосипедиста, садовник-поденщик, которого я
иногда нанимал, девушка  с  ребенком  на  руках,  мясник  Грегг  со  своим
сынишкой, несколько гуляк и мальчиков, прислуживающих при игре в  гольф  и
обычно снующих возле станции. Говорили мало. В то время в Англии  немногие
из простонародья имели представление об астрономии.  Большинство  зрителей
спокойно смотрело на плоскую крышку цилиндра, которая находилась в том  же
положении, в каком ее оставили Оджилви и  Гендерсон.  Я  думаю,  все  были
разочарованы, найдя вместо обуглившихся тел неподвижную громаду  цилиндра,
некоторые уходили домой, вместо них подходили другие. Я спустился в яму, и
мне показалось, что я ощущаю слабое  колебание  под  ногами.  Крышка  была
неподвижна.
   Только подойдя совсем близко к цилиндру,  я  обратил  внимание  на  его
необычайный вид. На первый  взгляд  он  казался  не  более  странным,  чем
опрокинувшийся экипаж или дерево, упавшее на дорогу. Пожалуй, даже меньше.
Больше всего он был похож  на  ржавый  газовый  резервуар,  погруженный  в
землю. Только человек, обладающий научными познаниями, мог  заметить,  что
серый нагар на цилиндре был не простой окисью, что желтовато-белый металл,
поблескивавший под крышкой,  был  необычного  оттенка.  Слово  "внеземной"
большинству зрителей было непонятно.
   Я уже не сомневался, что цилиндр упал с Марса, но  считал  невероятным,
чтобы в нем находилось какое-нибудь живое  существо.  Я  предполагал,  что
развинчивание происходит автоматически. Несмотря на слова Оджилви,  я  был
уверен, что на Марсе живут люди. Моя фантазия разыгралась:  возможно,  что
внутри запрятав какой-нибудь  манускрипт;  сумеем  ли  мы  его  перевести,
найдем ли там монеты, разные вещи? Впрочем, цилиндр был, пожалуй,  слишком
велик для этого. Меня разбирало нетерпение  посмотреть,  что  там  внутри.
Около одиннадцати, видя, что ничего особенного не происходит,  я  вернулся
домой  в  Мэйбэри.  Но  я  уже  не  мог  приняться  за  свои   отвлеченные
исследования.
   После полудня пустырь стал неузнаваем.  Ранний  выпуск  вечерних  газет
поразил весь Лондон: "ПОСЛАНИЕ С МАРСА", "НЕБЫВАЛОЕ СОБЫТИЕ В  УОКИНГЕ"  -
гласили заголовки,  набранные  крупным  шрифтом.  Кроме  того,  телеграмма
Оджилви Астрономическому обществу всполошила все британские обсерватории.
   На дороге у песчаной ямы стояли полдюжины пролеток со  станции,  фаэтон
из Чобхема, чья-то карета, уйма велосипедов.  Много  народу,  несмотря  на
жаркий день,  пришло  пешком  из  Уокинга  и  Чертси,  так  что  собралась
порядочная толпа, было даже несколько разряженных дам.
   Стояла удушливая жара; на небе ни облачка, ни малейшего ветра,  и  тень
можно было найти только под редкими  соснами.  Вереск  уже  не  горел,  но
равнина чуть не до самого Оттершоу почернела  и  дымилась.  Предприимчивый
хозяин бакалейной лавочки на  Чобхемской  дороге  прислал  своего  сына  с
ручной тележкой, нагруженной зелеными  яблоками  и  бутылками  с  имбирным
лимонадом.
   Подойдя к краю воронки,  я  увидел  в  ней  группу  людей:  Гендерсона,
Оджилви и высокого белокурого джентльмена (как  я  узнал  после,  это  был
Стэнт, королевский астроном); несколько рабочих,  вооруженных  лопатами  и
кирками, стояло тут же.  Стэнт  отчетливо  и  громко  давал  указания.  Он
взобрался на крышку цилиндра, которая, очевидно,  успела  остыть.  Лицо  у
него раскраснелось, пот катился градом по лбу  и  щекам,  и  он  явно  был
чем-то раздражен.
   Большая часть  цилиндра  была  откопана,  хотя  нижний  конец  все  еще
находился в земле. Оджилви увидел меня в толпе, обступившей яму,  подозвал
и попросил сходить к лорду Хилтону, владельцу этого участка.
   Все увеличивающаяся  толпа,  говорил  он,  особенно  мальчишки,  мешают
работам. Нужно отгородиться от публики и отдалить ее. Он сообщил мне,  что
из цилиндра доносится слабый  шум  и  что  рабочим  не  удалось  отвинтить
крышку, так как не за что ухватиться. Стенки цилиндра, по-видимому,  очень
толсты и, вероятно, приглушают доносившийся оттуда шум.
   Я был очень рад исполнить его просьбу, надеясь таким образом попасть  в
число привилегированных зрителей при предстоящем вскрытии цилиндра.  Лорда
Хилтона я не  застал  дома,  но  узнал,  что  его  ожидают  из  Лондона  с
шестичасовым поездом: так как было только четверть  шестого,  то  я  зашел
домой выпить стакан чаю, а потом отправился на станцию, чтобы  перехватить
Хилтона на дороге.



        4. ЦИЛИНДР ОТКРЫВАЕТСЯ

   Когда я вернулся на пустошь, солнце уже садилось.  Публика  из  Уокинга
все прибывала, домой возвращались только двое-трое. Толпа  вокруг  воронки
все росла,  чернея  на  лимонно-желтом  фоне  неба;  собралось  более  ста
человек. Что-то кричали; около ямы  происходила  какая-то  толкотня.  Меня
охватило тревожное предчувствие. Приблизившись, я услышал голос Стэнта:
   - Отойдите! Отойдите!
   Пробежал какой-то мальчуган.
   - Оно движется, - сообщил он мне, - все вертится да вертится.  Мне  это
не нравится. Я лучше пойду домой.
   Я подошел  ближе.  Толпа  была  густая  -  человек  двести-триста;  все
толкались, наступали друг другу на ноги. Нарядные дамы проявляли особенную
предприимчивость.
   - Он упал в яму! - крикнул кто-то.
   - Назад, назад! - раздавались голоса.
   Толпа немного отхлынула,  и  я  протолкался  вперед.  Все  были  сильно
взволнованы. Я услышал какой-то странный, глухой шум, доносившийся из ямы.
   - Да осадите же наконец этих идиотов! - крикнул Оджилви. - Ведь  мы  не
знаем, что в этой проклятой штуке!
   Я увидел молодого человека, кажется,  приказчика  из  Уокинга,  который
влез на цилиндр, пытаясь выбраться из ямы, куда его столкнула толпа.
   Верхняя часть цилиндра отвинчивалась изнутри.  Было  видно  около  двух
футов блестящей винтовой нарезки. Кто-то,  оступившись,  толкнул  меня,  я
пошатнулся,  и  меня  чуть  было  не  скинули  на  вращающуюся  крышку.  Я
обернулся, и, пока смотрел в другую сторону, винт, должно быть, вывинтился
весь и крышка цилиндра со звоном упала на гравий. Я толкнул локтем кого-то
позади себя и  снова  повернулся  к  цилиндру.  Круглое  пустое  отверстие
казалось совершенно черным. Заходящее солнце било мне прямо в глаза.
   Все, вероятно, ожидали, что из отверстия покажется человек; может быть,
не совсем похожий на нас, земных людей, но все же подобный нам. По крайней
мере, я ждал этого. Но, взглянув, я увидел что-то копошащееся в темноте  -
сероватое, волнообразное,  движущееся;  блеснули  два  диска,  похожие  на
глаза. Потом что-то вроде серой змеи, толщиной в трость,  стало  выползать
кольцами из отверстия и двигаться, извиваясь, в мою сторону - одно,  потом
другое.
   Меня охватила дрожь.  Позади  закричала  какая-то  женщина.  Я  немного
повернулся, не спуская глаз с цилиндра,  из  которого  высовывались  новые
щупальца, и начал проталкиваться подальше от края ямы. На лицах окружавших
меня людей удивление сменилось ужасом. Со всех сторон  послышались  крики.
Толпа попятилась. Приказчик все еще не  мог  выбраться  из  ямы.  Скоро  я
остался один и видел, как убегали люди,  находившиеся  по  другую  сторону
ямы, в числе их был и Стэнт. Я снова взглянул на  цилиндр  и  оцепенел  от
ужаса. Я стоял, точно в столбняке, и смотрел.
   Большая  сероватая  круглая  туша,  величиной,  пожалуй,   с   медведя,
медленно,  с  трудом  вылезала  из  цилиндра.  Высунувшись  на  свет,  она
залоснилась, точно мокрый ремень.  Два  больших  темных  глаза  пристально
смотрели на меня. У  чудовища  была  круглая  голова  и,  если  можно  так
выразиться, лицо. Под глазами находился рот,  края  которого  двигались  и
дрожали, выпуская слюну. Чудовище тяжело дышало, и все его тело  судорожно
пульсировало. Одно его тонкое щупальце упиралось в край  цилиндра,  другим
оно размахивало в воздухе.
   Тот, кто не видел живого марсианина, вряд ли может представить себе его
страшную, отвратительную внешность. Треугольный рот, с выступающей верхней
губой,  полнейшее  отсутствие  лба,  никаких  признаков   подбородка   под
клинообразной нижней губой, непрерывное подергивание рта, щупальца, как  у
Горгоны,  шумное  дыхание  в  непривычной  атмосфере,  неповоротливость  и
затрудненность в движениях - результат большей силы притяжения Земли, -  в
особенности же огромные пристальные глаза - все это было  омерзительно  до
тошноты. Маслянистая темная кожа напоминала скользкую  поверхность  гриба,
неуклюжие, медленные движения внушали невыразимый ужас.  Даже  при  первом
впечатлении,  при  беглом  взгляде  я  почувствовал  смертельный  страх  и
отвращение.
   Вдруг чудовище исчезло. Оно перевалилось через край цилиндра и упало  в
яму, шлепнувшись, точно большой тюк кожи. Я  услыхал  своеобразный  глухой
звук, и вслед за первым чудовищем в темном отверстии показалось второе.
   Мое оцепенение внезапно прошло, я повернулся и со всех  ног  побежал  к
деревьям, находившимся в каких-нибудь ста ярдах от цилиндра;  но  бежал  я
боком и то и дело спотыкался, потому что  не  мог  отвести  глаз  от  этих
чудовищ.
   Там, среди молодых сосен и кустов дрока, я  остановился,  задыхаясь,  и
стал ждать, что будет дальше. Простиравшаяся вокруг песчаной  ямы  пустошь
была усеяна людьми, подобно мне, с любопытством и страхом наблюдавшими  за
чудовищами, вернее, за кучей гравия на краю ямы, в которой они  лежали.  И
вдруг я заметил с ужасом что-то круглое, темное,  высовывающееся  из  ямы.
Это была голова свалившегося туда  продавца,  казавшаяся  черной  на  фоне
заката. Вот показались его плечи и колено, но он снова  соскользнул  вниз,
виднелась одна голова. Потом он скрылся, и мне послышался его слабый крик.
Первым моим движением было вернуться, помочь ему, но я не  мог  преодолеть
страха.
   Больше я ничего не увидел, все скрылось в глубокой  яме  и  за  грудами
песка, взрытого упавшим цилиндром. Всякий, кто шел бы по дороге из Чобхема
или Уокинга, был бы удивлен таким необычайным зрелищем: около сотни  людей
рассыпались в канавах, за кустами,  за  воротами  и  изгородями  и  молча,
изредка обмениваясь отрывистыми восклицаниями, во все  глаза  смотрели  на
кучи  песка.  Брошенный  бочонок  с  имбирным  лимонадом  чернел  на  фоне
пламенеющего неба, а у песчаного карьера стояли пустые экипажи; лошади ели
овес из своих торб и рыли копытами землю.



        5. ТЕПЛОВОЙ ЛУЧ

   Вид марсиан, выползавших из цилиндра, в котором они явились на Землю со
своей планеты, казалось, зачаровал и парализовал меня. Я долго стоял среди
кустов вереска, доходивших мне до колена, и смотрел на груды песка. Во мне
боролись страх и любопытство.
   Я не решался снова приблизиться к яме, но мне очень хотелось  заглянуть
туда. Поэтому я начал  кружить,  отыскивая  более  удобный  наблюдательный
пункт и не спуская глаз с груды песка, за которой скрывались  пришельцы  с
Марса. Один раз в сиянии заката показались три каких-то черных конечности,
вроде щупалец осьминога, но тотчас же  скрылись;  потом  поднялась  тонкая
коленчатая  мачта  с  каким-то  круглым,  медленно  вращающимся  и  слегка
колеблющимся Диском наверху. Что они там делают?
   Зрители разбились на две группы: одна, побольше,  -  ближе  к  Уокингу,
другая, поменьше, - к Чобхему. Очевидно, они колебались, так же как  и  я.
Невдалеке от меня стояло несколько человек. Я подошел к одному -  это  был
мой сосед, я не знал, как его зовут, но попытался с ним заговорить. Однако
момент для разговора был неподходящий.
   - Что за чудовища! - сказал он.  -  Боже,  какие  они  страшные!  -  Он
повторил это несколько раз.
   - Видели вы человека в яме? - спросил я, но он ничего не ответил.
   Мы молча стояли рядом и пристально смотрели, чувствуя себя вдвоем более
уверенно. Потом я встал на бугор высотой около ярда,  чтобы  удобнее  было
наблюдать. Оглянувшись, я увидел, что мои сосед  пошел  по  направлению  к
Уокингу.
   Солнце село, сумерки сгустились, а ничего нового  не  произошло.  Толпа
налево, ближе к Уокингу, казалось, увеличилась, и  я  услышал  ее  неясный
гул. Группа людей по дороге к Чобхему рассеялась.  В  яме  как  будто  все
замерло.
   Зрители мало-помалу осмелели. Должно  быть,  новоприбывшие  из  Уокинга
приободрили толпу. В  полумраке  на  песчаных  буграх  началось  медленное
прерывистое движение, -  казалось,  царившая  кругом  тишина  успокаивающе
подействовала на людей. Черные фигуры,  по  двое  и  по  трое,  двигались,
останавливались  и  снова  двигались,  растягиваясь  тонким   неправильным
полумесяцем,  рога  которого  постепенно  охватывали  яму.  Я  тоже   стал
подвигаться к яме.
   Потом я увидел,  как  кучера  покинутых  экипажей  и  другие  смельчаки
подошли к Яме, и услышал стук  копыт  и  скрип  колес.  Мальчик  из  лавки
покатил тележку с яблоками. Затем в тридцати ярдах от ямы я заметил черную
кучку людей, идущих от Хорселла; впереди кто-то  нес  развевающийся  белый
флаг.
   Это была  делегация.  В  городе,  наскоро  посовещавшись,  решили,  что
марсиане, несмотря  на  свою  безобразную  внешность,  очевидно,  разумные
существа, и надо сигнализировать им, что и мы тоже существа разумные.
   Флаг, развеваясь по ветру, приближался - сначала справа от меня,  потом
слева. Я стоял слишком далеко,  чтобы  разглядеть  кого-нибудь,  но  позже
узнал, что Оджилви, Стэнт и Гендерсон вместе с другими принимали участие в
этой  попытке  завязать  сношения  с  марсианами.   Делегация,   казалось,
притягивала к себе почти сомкнувшееся  кольцо  публики,  и  много  неясных
темных фигур следовало за ней на почтительном расстоянии.
   Вдруг сверкнул луч света, и светящийся зеленоватый дым взлетал над ямой
тремя клубами, поднявшимися один за другим в неподвижном воздухе.
   Этот дым (слово "пламя", пожалуй, здесь более уместно)  был  так  ярок,
что темно-синее небо наверху и бурая, простиравшаяся до Чертси, подернутая
туманом пустошь с торчащими кое-где соснами вдруг  стали  казаться  совсем
черными. В этот же миг послышался какой-то слабый шипящий звук.
   На краю воронки стояла кучка  людей  с  белым  флагом,  оцепеневших  от
изумления, маленькие черные силуэты вырисовывались на фоне неба над черной
землей. Вспышка зеленого дыма осветила на миг их бледно-зеленоватые лица.
   Шипение перешло сперва в глухое жужжание, потом в  громкое  непрерывное
гудение; из  ямы  вытянулась  горбатая  тень,  и  сверкнул  луч  какого-то
искусственного света.
   Языки  пламени,  ослепительный  огонь  перекинулись  на  кучку   людей.
Казалось, невидимая  струя  ударила  в  них  и  вспыхнула  белым  сиянием.
Мгновенно каждый из них превратился как бы в горящий факел.
   При свете пожиравшего их пламени я видел, как они  шатались  и  падали,
находившиеся позади разбегались в разные стороны.
   Я стоял и смотрел, еще не вполне сознавая, что это смерть перебегает по
толпе от одного к другому. Я понял только, что произошло  нечто  странное.
Почти бесшумная ослепительная вспышка света - и человек  падает  ничком  и
лежит неподвижно. От невидимого  пламени  загорались  сосны,  потрескивая,
вспыхивал сухой дрок. Даже вдалеке, у Нэп-Хилла, занялись деревья, заборы,
деревянные постройки.
   Эта огненная смерть, этот невидимый неотвратимый пылающий  меч  наносил
мгновенные, меткие удары. По  вспыхнувшему  кустарнику  я  понял,  что  он
приближается ко мне, но я был слишком поражен и ошеломлен, чтобы спасаться
бегством. Я слышал гудение огня в песчаном карьере и внезапно оборвавшееся
ржание лошади. Как будто чей-то невидимый раскаленный  палец  двигался  по
пустоши между мной и марсианами, вычерчивая  огненную  кривую,  и  повсюду
кругом темная земля дымилась и шипела. Что-то с  грохотом  упало  вдалеке,
где-то слева, там, где выходит на пустошь  дорога  к  уокингской  станции.
Шипение и гул  прекратились,  и  черный  куполообразный  предмет  медленно
опустился в яму и скрылся.
   Это произошло так быстро, что я все еще стоял неподвижно, пораженный  и
ослепленный блеском огня. Если бы эта  смерть  описала  полный  круг,  она
неизбежно испепелила бы и меня. Но она скользнула мимо и меня пощадила.
   Окружающая темнота стала еще более жуткой и мрачной. Холмистая  пустошь
казалась черной, только полоска шоссе серела под темно-синим  небом.  Люди
исчезли. Вверху мерцали звезды, а на западе светилась бледная  зеленоватая
полоса. Вершины сосен и крыши Хорселла четко выступали на  вечернем  небе.
Марсиане и их орудия были невидимы, только  на  тонкой  мачте  беспрерывно
вращалось  зеркало.  Тлели  деревья,  кое-где  дымился  кустарник,   а   в
неподвижном вечернем воздухе над домами близ  станции  Уокинг  поднимались
столбы пламени.
   Все осталось таким же, как было, словно и не пролетал этот смерч  огня.
Кучка черных фигурок с белым флагом была уничтожена, но мне казалось,  что
за весь этот вечер никто и не пытался нарушить тишину.
   Вдруг я понял, что стою здесь, на темной  пустоши,  один,  беспомощный,
беззащитный. Точно что-то обрушилось на меня... Страх!
   С усилием я повернулся и побежал, спотыкаясь, по вереску.
   Страх, охвативший меня, был не просто страхом. Это был безотчетный ужас
и перед марсианами, и перед царившими вокруг мраком  и  тишиной.  Мужество
покинуло меня, и я бежал, всхлипывая, как ребенок. Оглянуться назад  я  не
решался.
   Помню, у меня было такое чувство,  что  мной  кто-то  играет,  что  вот
теперь, когда я уже почти в безопасности, таинственная смерть, мгновенная,
как вспышка огня, вдруг выпрыгнет из темной  ямы,  где  лежит  цилиндр,  и
уничтожит меня на месте.



        6. ТЕПЛОВОЙ ЛУЧ НА ЧОБХЕМСКОЙ ДОРОГЕ

   До сих пор еще не объяснено, каким образом  марсиане  могут  умерщвлять
людей так быстро и так  бесшумно.  Многие  предполагают,  что  они  как-то
концентрируют интенсивную теплоту в абсолютно не проводящей тепло  камере.
Эту конденсированную теплоту  они  бросают  параллельными  лучами  на  тот
предмет,  который  они  избрали  целью,   при   посредстве   полированного
параболического  зеркала  из  неизвестного  вещества,  подобно  тому   как
параболическое зеркало маяка отбрасывает снопы света. Но  никто  не  сумел
убедительно это доказать. Несомненно одно: здесь действуют тепловые  лучи.
Тепловые невидимые лучи вместо  видимого  света.  Все,  что  только  может