лся мегафон у загонщиков.
     Пыль закрыла все. Наступили сумерки.
     - Берегись! - крикнул Феликс и пригнулся.
     Длинное темное тело пронеслось над танком. Феликс выпрямился и  круто
развернул ракетное ружье в сторону Старой Базы. Внезапно сирены  замолкли,
и сразу стал слышен грохот десятков  двигателей,  лязг  гусениц  и  крики.
Феликс больше не стрелял. Он потихонечку передвигал ружье  то  вправо,  то
влево, и пронзительный скрип казался Юре райской музыкой после  сирен.  Из
пыли появилось несколько человек с карабинами. Они  подбежали  к  танку  и
поспешно вскарабкались через борта.
     - Что случилось? - спросил Жилин.
     - Краулер перевернулся, - быстро ответил кто-то.
     Другой, нервно рассмеявшись, сказал:
     - Медленное и методическое движение.
     - Каша, - сказал третий. - Не умеем мы воевать.
     Грохот моторов надвинулся, мимо медленно и неуверенно  проползли  два
танка. У последнего за гусеницей тащилось что-то бесформенное, облепленное
пылью.
     Удивленный голос вдруг сказал:
     - Ребята, а сирены-то не воют!
     Все засмеялись и заговорили.
     - Ну и пылища.
     - Словно осенняя буря началась.
     - Что будем делать, Феликс? Эй, командир!
     - Будем ждать, - негромко сказал Феликс. - Пыль скоро сядет.
     - Неужели мы от них избавились?
     - Эй, загонщики, много вы там настреляли?
     - На ужин хватит, - сказал кто-то из загонщиков.
     - Они, подлые, все ушли в каверны.
     - Здесь только одна прошла. Они сирен боятся.
     Пыль медленно оседала. Стал виден неяркий кружок  солнца,  проглянуло
фиолетовое небо. Затем Юра увидел мертвую пиявку  -  вероятно,  ту  самую,
которая перепрыгнула через кузов. Она валялась на  склоне  холма,  прямая,
как палка, длинная, покрытая рыжей жесткой щетиной. От хвоста к голове она
расширялась, словно воронка, и Юра разглядывал ее пасть, чувствуя, как  по
спине ползет холодок. Пасть была совершенно круглая, в полметра диаметром,
усаженная большими плоскими треугольными  зубами.  Смотреть  на  нее  было
тошно. Юра огляделся и увидел, что пыль почти осела и вокруг  полным-полно
танков и краулеров. Люди прыгали через  борта  и  медленно  шли  вверх  по
склону к развалинам Старой Базы. Моторы  затихли.  Над  холмом  стоял  шум
голосов, да слабо потрескивал неизвестно как подожженный кустарник.
     - Пошли, - сказал Феликс.
     Он снял с турели ружье и полез через борт. Юра двинулся было за  ним,
но Жилин поймал его за рукав.
     - Тихо, тихо, - сказал он. - Ты пойдешь со мной, голубчик.
     Они вылезли из танка и стали подниматься вслед  за  Феликсом.  Феликс
направлялся к  большой  группе  людей,  толпившихся  метрах  в  пяти  ниже
развалин. Люди обступили каверну - глубокую черную пещеру, круто уходившую
под развалины. Перед входом, уперев руки в бока, стоял человек с карабином
на шее.
     - И много туда... э-э... проникло? - спрашивал он.
     - Две пиявки наверняка, - отвечали  из  толпы.  -  А  может  быть,  и
больше.
     - Юрковский! - сказал Жилин.
     -  Как  же  вы  их...  э-э...  не  задержали?  -  спросил   Юрковский
укоризненно.
     - А они... э-э-э... не захотели задержаться, - объяснили в толпе.
     Юрковский сказал пренебрежительно:
     - Надо было... э-э... задержать! - он снял карабин. - Пойду посмотрю,
- сказал он.
     Никто не успел и слова сказать, как  он  пригнулся  и  с  неожиданной
ловкостью нырнул в темноту. Вслед  за  ним  тенью  скользнул  Феликс.  Юра
больше не раздумывал. Он сказал:  "Позвольте-ка,  товарищ",  -  и  отобрал
карабин у соседа. Ошарашенный сосед не сопротивлялся.
     - Ты куда?  -  удивился  Жилин,  оглядываясь  с  порога  пещеры.  Юра
решительно шагнул к каверне. - Нет-нет, - скороговоркой  сказал  Жилин,  -
тебе туда нельзя. - Юра, нагнув голову, пошел на него. - Нельзя, я сказал!
- рявкнул Жилин и толкнул его в грудь. Юра с  размаху  сел,  подняв  много
пыли. В толпе захохотали. Мимо бежали Следопыты, один за другим скрывались
в пещере.
     Юра вскочил, он был в ярости.
     - Пустите! - крикнул он. Он кинулся вперед и налетел на  Жилина,  как
на стену. Жилин сказал просительно:
     - Юрик, прости, но тебе туда и правда не надо.
     Юра молча рвался.
     - Ну, что ты ломишься? Ты же видишь, я тоже остался.
     В пещере гулко забухали выстрелы.
     - Вот видишь, прекрасно обошлись без нас с тобой.
     Юра стиснул зубы и  отошел.  Он  молча  сунул  карабин  опомнившемуся
загонщику и понуро остановился в толпе. Ему  казалось,  что  все  на  него
смотрят. Срам-то, срам какой, думал он. Только что  уши  не  надрали.  Ну,
пусть бы один  на один - в конце концов  Жилин это Жилин.  Но не при  всех
же...  Он вспомнил,  как десять  лет назад  забрался в  комнату к старшему
брату и раскрасил  цветными карандашами чертежи...  Он хотел, как лучше. И
как старший брат вывел его за ухо на улицу, и какой это был срам!
     - Не обижайся, Юрка, - сказал Жилин. - Я нечаянно. Совершенно  забыл,
что здесь тяжесть меньше.
     Юра упрямо молчал.
     - Да ты не беспокойся, - ласково сказал Жилин, поправляя его капюшон.
- Ничего с ним не случится. Там ведь Феликс возле него, Следопыты...  А  я
тоже сгоряча решил, что пропадет старик,  и  кинулся,  но  потом,  спасибо
тебе, опомнился...
     Жилин говорил еще что-то, но Юра больше не слышал ни слова. Уж  лучше
бы мне надрали уши, в отчаянии думал он. Лучше бы публично побили по лицу.
Мальчишка, сопляк, эгоист неприличный! Правильно Иван сделал, что  треснул
меня. Не так еще меня надо было треснуть. Юра даже  зашипел  сквозь  зубы,
так ему было стыдно. Иван вот заботился и обо мне  и  о  Юрковском,  и  он
нисколько не сомневается, что и я тоже заботился о Юрковском и о нем...  А
я?.. То, что Юрковский прыгнул в пещеру, я воспринял только как разрешение
на геройские подвиги. Ни на секунду  не  подумал  о  том,  что  Юрковскому
угрожает опасность. Жаждал, дурак, сразиться с пиявками и стяжать славу...
Хорошо еще, что Иван не знает.
     - Па-аберегись! - завопили сзади.
     Юра машинально отошел в сторону. Сквозь толпу к  пещере  вскарабкался
краулер, тащивший за собой прицеп с огромным серебристым  баком.  От  бака
тянулся металлический шланг со странным длинным  наконечником.  Наконечник
держал под мышкой человек на переднем сиденье.
     - Здесь? - деловито  осведомился  человек  и,  не  дожидаясь  ответа,
направил наконечник в сторону пещеры. - Подведи еще поближе, -  сказал  он
водителю. - А ну, ребята, посторонитесь, - сказал он в  толпу.  -  Дальше,
дальше, еще дальше. Да отойдите же, вам говорят! - крикнул он Юре.
     Он прицелился наконечником шланга  в  черный  провал  пещеры,  но  на
пороге пещеры появился один из Следопытов.
     - Это еще что? - спросил он.
     Человек со шлангом сел.
     - Елки-палки, - сказал он. - Что вы там делаете?
     - Да это же огнемет, ребята! - догадался кто-то в толпе.
     Огнеметчик озадаченно почесал где-то под капюшоном.
     - Нельзя же так, - сказал он. - Надо же предупреждать.
     Под землей вдруг стали стрелять так ожесточенно, что Юре  показалось,
что из пещеры полетели клочья.
     - Зачем вы это затеяли? - спросил огнеметчик.
     - Это Юрковский, - ответили из толпы.
     - Какой Юрковский? - спросил огнеметчик. - Сын, что ли?
     - Нет, пэр.
     Из пещеры один за другим вышли еще  трое  Следопытов.  Один  из  них,
увидев огнемет, сказал:
     - Вот хорошо. Сейчас все выйдут, и дадим.
     Из пещеры выходили люди. Последними  выбрались  Феликс  и  Юрковский.
Юрковский говорил запыхавшимся голосом:
     - Значит,  вот эта  вот башня  над нами должна быть  чем-то  вроде...
э-э...  водокачки.  Очень...  э-э...  возможно!  Вы молодец,  Феликс. - Он
увидел огнемет  и остановился. - А-а, огнемет!  Ну что ж...  э-э... можно.
Можете работать. - Он благосклонно покивал огнеметчику.
     Огнеметчик оживился, соскочил с сиденья и подошел  к  порогу  пещеры,
волоча за собой шланг. Толпа подалась назад. Один Юрковский остался  возле
огнеметчика, уперев руки в бока.
     - Громовержец, а? - сказал Жилин над ухом Юры.
     Огнеметчик прицелился. Юрковский вдруг взял его за руку.
     - Постойте. А собственно... э-э...  зачем  это  нужно?  Живые  пиявки
давно... э-э... мертвы, а мертвые... э-э... понадобятся биологам.  Не  так
ли?
     - Зевс, - сказал Жилин. Юра только повел плечом. Ему было стыдно.


     Пеньков залпом допил чашку, отдулся и задумчиво сказал:
     - Выпить, что ли, еще чашку кофе?
     - Давай я налью, - сказал Матти.
     - А я хочу, чтобы Наташа, - сказал Пеньков.
     Наташа налила ему кофе. За окном была черная, кристально ясная  ночь,
какие часто бывают в конце лета, накануне осенних бурь.  В  углу  столовой
беспорядочной кучей громоздились  меховые  куртки,  аккумуляторные  пояса,
унты,  карабины.  Уютно  пощелкивали  электрические  часы  над  дверью   в
мастерскую. Матти сказал:
     - Все-таки я не понимаю, уничтожили мы пиявок или нет?
     Сережа оторвался от книжки.
     - Коммюнике главного штаба, - сказал  он.  -  На  поле  боя  осталось
шестнадцать пиявок, один танк и три краулера. По непроверенным данным, еще
один танк застрял на солончаках в  самом  начале  облавы,  и  извлечь  его
оттуда пока не удалось.
     - Это я знаю, - объявил Матти. - Меня интересует, могу я теперь ночью
сходить в Теплый Сырт?
     - Можешь, - сказал Пеньков, отдуваясь. - Но нужно  взять  карабин,  -
добавил он, подумав.
     - Понятно, - сказал Матти необычайно язвительно.
     - А зачем тебе, собственно, ночью на Теплый Сырт? - спросил Сергей.
     Матти посмотрел на него.
     - А вот зачем, - сказал он  вкрадчиво.  -  Например,  приходит  время
товарищу Белому Сергею Александровичу выходить  на  наблюдения.  Три  часа
ночи, а товарища Белого, вы сами понимаете, на обсерватории нет.  Тогда  я
иду в  Теплый  Сырт  на Центральную  метеостанцию,  поднимаюсь  на  второй
этаж...
     - Лаборатория Восемь, - вставил Пеньков.
     - Я все понял, - сказал Сергей.
     - А почему я ничего не знаю? - спросила Наташа обиженно. - Почему мне
никогда ничего не говорят?
     - Что-то Рыбкина давно нет, - задумчиво сказал Сергей.
     - Да, действительно, - сказал Пеньков глубокомысленно.
     - Уж полночь близится, - заявил Матти, - а Рыбкина все нет.
     Наташа вздохнула.
     - До чего вы мне все надоели, - сказала она.
     В тамбуре звякнула дверь шлюза.
     - Вот он сейчас придет, он нам посмеется, - сказал Пеньков.
     В дверь столовой постучали.
     - Войдите, - сказала Наташа и сердито посмотрела на ребят.
     Вошел Рыбкин,  аккуратный  и  подтянутый,  в  чистом  комбинезоне,  в
белоснежной сорочке, безукоризненно выбритый.
     - Можно? - спросил он тихо.
     -  Заходи,  Феликс,  -  сказал  Матти  и   налил   кофе   в   заранее
приготовленную чашку.
     - Я немного запоздал сегодня, - сказал Феликс.  -  Было  совещание  у
директора.
     Все выжидательно посмотрели на него.
     - Больше всего говорили о регенерационном заводе. Юрковский  приказал
на два месяца прекратить все научные работы. Все научники  мобилизуются  в
мастерские и на строительство.
     - Все? - спросил Сергей.
     - Все. Даже Следопыты. Завтра будет приказ.
     - Полетела моя программа, - уныло сказал Пеньков. - И почему эта наша
администрация никак не может наладить работу?
     Наташа сказала с сердцем:
     - Молчи, Володя! Ведь ты же ничего не знаешь!..
     - Да, - сказал Сергей задумчиво. -  Я  слыхал,  что  с  водой  у  нас
неважно. А что еще было на совещании?
     - Юрковский произнес большую речь. Он сказал, что  мы  заблудились  в
повседневщине. Что мы слишком любим жить по расписанию, обожаем насиженные
места и за тридцать лет успели создать... как это он сказал... "скучные  и
сложные   традиции".   Что   у   нас   сгладились    извилины,    ведающие
любознательностью, чем только и можно объяснить анекдот со Старой Базой. В
общем говорил примерно то же,  что  и  ты,  Сергей,  помнишь,  на  прошлой
декаде? О том, что кругом тайны, а мы копаемся... Очень была горячая  речь
- по-моему, экспромтом. Потом он  похвалил  нас  за  облаву,  сказал,  что
приехал  нас  подталкивать,  и очень  рад,  что  мы  сами  на  эту  облаву
решились...  А потом выступил Пучко  и потребовал голову Ливанова. Кричал,
что покажет ему "медленно и методично"...
     - А что такое? - спросил Пеньков.
     - Очень сильно покалечили танки.  А  через  два  месяца  нашу  группу
переводят на Старую Базу, так что будем соседями...
     - А Юрковский уезжает? - спросил Матти.
     - Да, сегодня ночью.
     - Интересно, - задумчиво сказал Пеньков, - зачем  он  возит  с  собой
этого сварщика?
     - Турели варить, - сказал Матти. - Говорят,  он  собирается  провести
еще несколько облав - на астероидах.
     - С Юрковским  у  меня  был  инцидент,  -  сказал  Сергей.  -  Еще  в
институте. Сдавал я ему как-то курс теоретической планетологии, и он  меня
выгнал очень оригинальным способом. "Дайте, - говорит,  -  товарищ  Белый,
вашу зачетку и откройте, пожалуйста, дверь". Я с большим удивлением иду  и
открываю дверь. Тут он кидает мою зачетку в коридор и  говорит:  "Идите  и
возвращайтесь через месяц".
     - Ну? - сказал Пеньков.
     - Ну, я и пошел.
     - А что это он так грубо? - спросил Пеньков с неудовольствием.
     - А я молодой был тогда, - сказал Сергей. - Наглый.
     - Ты и сейчас хорош, - заметила Наташа.
     - Так перебили мы все-таки пиявок или нет? - спросил Матти.
     Все посмотрели на Феликса.
     - Трудно сказать, - сказал Феликс. - Убито  шестнадцать  штук,  а  мы
никак не ожидали, что  их  будет  больше  десяти.  Практически,  наверное,
перебили.
     - А ты пришел с карабином? - спросил Матти.
     Феликс кивнул.
     - Понятно, - сказал Матти.
     - А правда, что Юрковского чуть из огнемета  не  сожгли?  -  спросила
Наташа.
     - И меня вместе с ним, - сказал Феликс. - Мы спустились в каверну,  а
огнеметчики не знали, что мы там. С этой каверны мы  начнем  работу  через
два месяца. Там, по-моему,  сохранились  остатки  водопровода.  Водопровод
очень странный - не круглые трубы, а овальные.
     - Ты еще надеешься найти двуногих прямостоящих? - спросил Сергей.
     Феликс помотал головой.
     - Нет, здесь мы их не найдем, конечно.
     - Где здесь?
     - Возле воды.
     - Не понимаю, - сказал Пеньков. - Наоборот! Если их нет здесь, здесь,
у воды, значит их вообще нет.
     - Нет-нет-нет, - сказала Наташа. - Я,  кажется,  понимаю.  У  нас  на
Земле марсиане стали бы  искать  людей  в  пустыне.  Это  же  естественно.
Подальше от ядовитой зелени, подальше от областей, закрытых тучами. Искали
бы где-нибудь в Гоби. Так, Феликс? Я хочу сказать, что я тоже так думаю.
     - Значит, мы должны искать марсиан в пустынях? -  сказал  Пеньков.  -
Хорошенькое дело! А зачем же им тогда водопроводы?
     - Может быть, это не водопроводы, - сказал Феликс,  -  а  водоотводы.
Вроде наших дренажных канав.
     - Ну, это ты, по-моему, слишком, - сказал Сергей.  -  Скорее  уж  они
живут  в  подземных  пустотах.  Впрочем,  я  сам  не  знаю,  почему   это,
собственно, скорее, но все равно - то, что ты  говоришь,  это  слишком  уж
смело... Ненормально смело.
     - А иначе нельзя, - сказал Феликс тихо.
     - Мать честная! - сказал Пеньков и вылез из-за стола. Мне ведь пора!
     Он пошел через комнату к груде меховой одежды.
     - И мне пора, - сказала Наташа.
     - И мне, - сказал Сергей.
     Матти принялся убирать со стола. Феликс аккуратно подвернул рукава  и
стал ему помогать.
     - Так зачем у тебя так  много  часов?  -  спросил  Матти,  косясь  на
Феликсовы запястья.
     - Забыл снять, - пробормотал Феликс. - Теперь  это,  наверное,  ни  к
чему.
     Он ловко мыл тарелки.
     - А когда они были к чему?
     - Я проверял одну гипотезу, - тихо сказал  Феликс.  -  Почему  пиявки
нападают всегда справа. Был только один случай, когда пиявка напала  слева
- на Крейцера, который был левша и носил часы на правой руке.
     Матти с изумлением воззрился на Феликса.
     - Ты думаешь, пиявки боялись тиканья?
     - Вот это я и хотел выяснить. На меня лично  пиявки  не  нападали  ни
разу, а ведь я ходил по очень опасным местам.
     - Странный ты человек, Феликс, - сказал Матти  и  снова  принялся  за
тарелки.
     В столовую вошла Наташа и весело спросила:
     - Феликс, вы идете? Пошли вместе.
     - Иду, - сказал Феликс и  направился  в  переднюю,  на  ходу  опуская
засученные рукава.



                       7. "ТАХМАСИБ". ПОЛЬЗА ИНСТРУКЦИЙ

     Жилин читал, сидя за столом. Глаза его быстро скользили по страницам,
время от времени влажно поблескивая в голубоватом свете настольной  лампы.
Некоторое время Юра следил за Жилиным и вдруг  поймал  себя  на  том,  что
любуется им.  У  Ивана  было  тяжеловатое  коричневое  лицо,  четкое,  как
гравюра. Такое по-настоящему мужественное лицо настоящего человека.
     Хороший человек Ваня Жилин. Можно прийти  к  нему  в  любое  время  и
сидеть и болтать, что в голову взбредет, и никогда ты ему не мешаешь. И он
всегда тебе рад. Есть такие люди на свете, и это  здорово.  Женька  Сегал,
например. С ним можно идти на любое дело, на любой риск, и точно известно,
что не придется его подгонять, он сам кого хочешь подгонит. Юра представил
себе Женьку на Рее, как он вместе с ребятами варит щелевые  конструкции  в
черной пустоте. Белый огонь окситана пляшет на силикетовом забрале,  и  он
орет песни на весь эфир, придерживая локтями цилиндр смесителя, который  у
него всегда висит на груди, а не на спине, как требует инструкция. Так ему
удобно, и ни за что его не переубедить, пока  кто-нибудь  с  цилиндром  на
спине не обгонит его на инерционном шве, на продольном стыке или  хотя  бы
на простой косоугольной распорке без троса.  Вот  тогда  он  посмотрит  и,
возможно, перебросит цилиндр за спину,  да  и  то  не  обязательно.  А  на
инструкцию он плевал. "Инструкция - это для тех, кто еще не умеет". Но вот
слуха у него нет. Поет он просто безобразно. И это даже хорошо, потому что
куда годится человек,  к  которому  и  придраться  нельзя?  У  порядочного
человека всегда должна  быть  этакая  дырка  в  способностях,  лучше  даже
несколько, и тогда он будет по-настоящему приятен. Тогда ты точно  знаешь,
что он не перл какой-нибудь. Вот Женька - стоит ему запеть, и сразу видно,
что он не перл, а славный парень.
     - Ваня, - сказал Юра, - у вас есть слух?
     - Что ты, братец, - сказал Жилин, не отрываясь от книжки. -  За  кого
ты меня принимаешь?
     - Я так и думал, - сказал Юра с удовлетворением. - А что это у вас за
книжка?
     Жилин поднял голову, некоторое время смотрел на Юру,  затем  медленно
произнес:
     - "Правила санитарной дисциплины  для  лейб-гусар  Ея  Императорского
Величества".
     Юра фыркнул. Было, однако, ясно, что Иван не хочет говорить, что  это
за книга. Что ж, в этом нет ничего такого...
     - Я сегодня одолел, наконец, "Физику металлов", - сказал Юра. - Ну  и
скучища. Разве можно  так  писать  книги?  Алексей  Петрович  меня  слегка
проэкзаменовал, - последнее слово Юра выговорил с особым отвращением, -  и
все время придирался. Почему он  ко  мне  все  время  придирается,  вы  не
знаете, Ваня?
     Жилин закрыл книжку и спрятал в стол.
     - Это  тебе  кажется,  -  сказал  он.  -  Капитан  Быков  никогда  не
придирается. Он  только  требует  то,  что  следует  требовать.  Он  очень
справедливый человек, наш капитан.
     Несколько минут Юра размышлял, удобно ли и честно будет  сказать  то,
что ему хочется  сказать.  В  глаза  Быкову  сказать  такое,  пожалуй,  не
рискнешь. За глаза говорить нехорошо. А сказать очень хочется...
     - Ваня, а каких людей вы больше всего не любите?
     Жилин немедленно ответил:
     - Людей, которые не задают вопросов. Есть такие - уверенные...
     Он прищурил  глаз,  посмотрел  на  Юру,  схватил  карандаш