- А я этой облаве вот ни столечко  не  радуюсь,  -  сказал  Матти.  -
Спокон веков у нас так: бах-трах-тарарах, перебьют всю живность,  а  потом
начинают устраивать заповедники.
     - Что это ты? - сказал Сергей. - Ведь они же мешают.
     - Вот нам все мешает,  -  сказал  Матти.  -  Кислорода  мало  мешает,
кислорода много - мешает, лесу много - мешает, руби лес... Кто мы такие  в
конце концов, что нам все мешает?
     - Салат был, что ли, плохой? - задумчиво сказал Пеньков. - Так ты его
сам готовил...
     - Не попадайся, не попадайся, Пеньков, -  сказал  Сергей.  Он  просто
хочет затеять общий разговор. Чтобы Наташенька высказалась.
     Феликс внимательно посмотрел на Сергея. У него были  большие  светлые
глаза, и он очень редко мигал. Матти усмехнулся.
     - А может быть, вовсе не они нам мешают, - сказал он, а мы им.
     - Ну? - буркнул Пеньков.
     - Я предлагаю рабочую гипотезу, - сказал Матти. - Летучие пиявки есть
коренные разумные обитатели Марса,  хотя  они  находятся  пока  на  низкой
ступени развития. Мы захватили районы, где есть вода, и они  намерены  нас
выжить.
     Пеньков ошарашенно смотрел на него.
     - Что ж, - сказал он. - Возможно.
     - Да ты спорь с ним, спорь, - сказал Сергей. - А то так ему  никакого
удовольствия.
     - Все говорит за мою гипотезу, -  продолжал  Матти.  -  Живут  они  в
подземных городах. Нападают всегда справа - потому что у них  такое  табу.
И... э-э... они всегда уносят своих раненых...
     - Ну, братец... - разочарованно сказал Пеньков.
     - Феликс, - сказал Сергей, - уничтожь это изящное рассуждение.
     Феликс сказал:
     - Такая гипотеза уже выдвигалась.  (Матти  изумленно  поднял  брови).
Давно. До того, как была убита первая пиявка. Сейчас выдвигаются  гипотезы
поинтересней.
     - Ну? - спросил Пеньков.
     - До сих пор никто не объяснил, почему пиявки нападают на  людей.  Не
исключена возможность, что это у них очень древняя привычка. Напрашивается
мысль, не обитает ли на Марсе все-таки раса двуногих прямостоящих.
     - Обитает, - сказал Сергей. - Тридцать лет уже обитает.
     Феликс вежливо улыбнулся.
     - Можно надеяться, что пиявки наведут нас на эту расу.
     Некоторое время все молчали. Матти с завистью смотрел на Феликса.  Он
всегда завидовал людям, перед которыми  стоят  такие  задачи.  Выслеживать
летучих пиявок - занятие само по себе увлекательное, а если при  этом  еще
ставится такая задача...
     ...Матти мысленно перебрал все интересные  задачи,  которые  пришлось
решать  ему  самому  за  последние  пять  лет.   Интереснее   всего   было
конструирование дискретного искателя-охотника на хемостадерах.  Патрульная
камера превращалась в огромный любопытный глаз, следящий за  появлением  и
движением "посторонних" световых точек на ночном небе.  Сережка  бегал  по
ночным дюнам, время от времени мигая фонариком, а камера бесшумно и  жутко
разворачивалась вслед за ним, следя за каждым его движением... "Что  ж,  -
подумал Матти, - это тоже было интересно."
     Сергей вдруг сказал с досадой:
     - До чего же мы ничего не знаем! (Пеньков  перестал  тянуть  с  шумом
кофе из чашки и поглядел на него.) И до чего не стремимся узнать! День  за
днем, декада за декадой бродим по шею в тоскливых  мелочах...  Копаемся  в
электронике, ломаем сумматоры,  чиним  сумматоры,  чертим  графики,  пишем
статеечки, отчетики... Противно! - Он взялся за щеки и с силой потер лицо.
Прямо за оградой на тысячи километров  протянулся  совершенно  незнакомый,
чужой мир. И так хочется плюнуть на все и пойти куда  глаза  глядят  через
пустыню искать настоящего дела... Стыдно, ребята. Это же смешно  и  стыдно
сидеть на Марсе и двадцать четыре часа в сутки  ничего  не  видеть,  кроме
блинк-регистрограмм и пеньковской унылой физиономии...
     Пеньков сказал мягко:
     - А ты плюнь, Серега. И иди себе. Попросись к строителям. Или  вот  к
Феликсу. - Он повернулся к Феликсу. - Возьмете его, а?
     Феликс пожал плечами.
     - Да нет, Пеньков, дружище, не поможет это. -  Сергей,  поджав  губы,
помотал светлым чубом. - Надо что-то уметь. А что я умею? Чинить блинки...
Считать до двух и интегрировать на малой машине. Краулер умею водить, да и
то не профессионально... Что я еще умею?
     - Ныть ты умеешь профессионально, - сказал Матти. Ему было неловко за
Сережку перед Феликсом.
     - Я не ною. Я злюсь. До чего  мы  самодовольны  и  самоограничены!  И
откуда это берется? Почему считается, что  найти  место  для  обсерватории
важнее, чем пройти планету по  меридиану,  от  полюса  до  полюса?  Почему
важнее искать нефть, чем тайны? Что нам - нефти не хватает?
     - Что тебе - тайн не хватает? -  сказал  Матти.  -  Сел  бы  и  решил
ограниченную Т-задачу...
     - Да не хочу я ее решать! Скучно ее  решать,  бедный  ты  мой  Матти!
Скучно! Я же здоровый, сильный парень, я гвозди гну пальцами...  Почему  я
должен сидеть над бумажками?
     Он замолчал. Молчание было тяжелым, и Матти подумал, что  неплохо  бы
было переменить тему, но он не знал, как это сделать.
     Наташа сказала:
     - Я с Сережкой вообще-то не согласна, но  это  верно  -  мы  немножко
слишком погрязли в обычных делах. И такая иногда берет досада... Ну, пусть
не мы, пусть кто-нибудь все-таки занялся Марсом как новой землей. Все-таки
ведь это не остров, даже не континент - терра инкогнита, - это же планета!
А мы тридцать лет  сидим  здесь  тихонько  и  трусливо  жмемся  к  воде  и
ракетодромам. И мало нас до смешного.  Это,  правда,  досадно.  Сидит  там
кто-нибудь в управлении, какой-нибудь убеленный старик с боевым прошлым  и
брюзжит: "Рано, рано".
     Услыхав слово "рано", Пеньков вздрогнул и посмотрел на часы.
     - Ох, мать честная, - пробормотал он, вылезая из-за стола.  -  Я  уже
две звезды здесь с вами просидел. - Тут он посмотрел на Наташу, открыл рот
и торопливо сел. У него было такое забавное лицо, что  все,  даже  Сергей,
засмеялись.
     Матти вскочил и подошел к окну.
     - А ночь-то какая! -  сказал  он.  -  Качество  изображения  сегодня,
наверное, наводит изумление. - Он оглянулся через плечо на Наташу.
     Феликс оживился.
     - Наташа, - сказал он, - если нужно,  я  могу  посторожить,  пока  вы
будете работать.
     - А как же вы... Вам ведь пора идти... - Наташа покраснела. - Я  хочу
сказать, что обычно вы в это время уходите...
     - Чего нас сторожить? - сказал Матти. - Я и сам могу  посторожить.  У
меня все равно камера полетела.
     - Так я пойду одеваться, - сказал Пеньков.
     - Ну ладно, - уступила Наташа. - Во изменение моего приказа  от  семи
часов вечера...
     Пенькова уже не было. Сергей тоже поднялся и, ни на  кого  не  глядя,
вышел. Матти стал собирать со стола.
     - Давайте я помогу, - предложил Феликс и аккуратно засучил рукава.
     - А что тут помогать, - возразил Матти. - Пять чашек, пять тарелок...
     Он взглянул на Феликса и осекся.
     - А это зачем? - спросил он с удивлением. На правом и левом  запястье
у Феликса было по две пары часов. Феликс серьезно сказал:
     - Это тоже одна гипотеза. Так вы сами помоете?
     - Сам, - сказал Матти. "Странный  все-таки  парень  этот  Феликс",  -
подумал он.
     - Тогда я пойду, - сказал Феликс и вышел.
     Рация в углу комнаты вдруг зашипела, щелкнула, и густой усталый голос
сказал:
     - Первая, говорит Сырт. Сырт вызывает первую.
     Матти крикнул:
     - Наташа! Сырт вызывает.
     Он подошел к микрофону и сказал:
     - Первая слушает!
     - Позовите начальника, - сказал голос из репродуктора.
     - Одну минуту.
     Вбежала Наташа в расстегнутой дохе и с кислородной маской на груди.
     - Начальник слушает, - сказала она.
     - Еще раз подтверждаю распоряжение, -  сказал  голос,  ночные  работы
запрещаются. Теплый Сырт окружен пиявками. Повторяю...
     Матти слушал и вытирал тарелки.  Вошли  Пеньков  и  Сергей.  Матти  с
интересом следил, как у них вытягиваются лица.
     - ...Теплый Сырт окружен пиявками. Как поняли меня?
     - Поняла вас хорошо,  -  расстроенно  сказала  Наташа.  Сырт  окружен
пиявками, ночные работы запрещаются.
     - Спокойной ночи, - сказал голос, и репродуктор перестал шипеть.
     - Спокойной ночи, Пеньков, - сказал Сергей и стал расстегивать доху.
     Пеньков ничего не ответил. Он сердито засопел и ушел в свою комнату.
     - Так я пойду, - сказал Феликс.
     Все  обернулись.  Он  стоял   в   дверях,   маленький,   крепкий,   с
непропорционально большим карабином у ноги.
     - Как пойдешь? - сказал Матти.
     Феликс показал пальцами, как он пойдет.
     - Ты с ума сошел, - сказал Матти.
     Феликс удивленно улыбнулся.
     - Да что это с тобой?
     - Вы слыхали радио? - быстро спросила Наташа.
     - Да, слыхал, - сказал Феликс. - Но коменданту Сырта я не подчинен. Я
же Следопыт.
     Он натянул на лицо маску, опустил очки, махнул  рукой  в  перчатке  и
вышел. Все остолбенело глядели на дверь.
     - Как же это? - растерянно сказала Наташа. - Ведь его съедят...
     Сергей вдруг сорвался с места и, застегивая доху, кинулся вслед.
     - Куда?! - крикнула Наташа.
     - Я подвезу его! - на ходу откликнулся Сергей и захлопнул дверь.
     Наташа побежала за ним. Матти схватил ее за руку.
     - Куда ты, зачем? - спокойно сказал он. - Сережа правильно решил.
     - А кто ему позволил? - запальчиво  спросила  Наташа.  Почему  он  не
слушается?
     - Надо же человеку помочь, - рассудительно сказал Матти.
     Они почувствовали, как мелко  задрожал  пол.  Сергей  вывел  краулер.
Наташа опустилась на стул, сжала руки.
     -  Ничего,  -  сказал  Матти.  -  Через  десять-пятнадцать  минут  он
вернется.
     - А если они бросятся на Сережу, когда он будет возвращаться?
     - Не было еще такого, чтобы пиявка бросилась на машину, сказал Матти.
- И вообще Сережка был бы только рад...
     Они сидели и ждали. Матти вдруг подумал, что Феликс  Рыбкин  уже  раз
десять приходил к ним на обсерваторию по  вечерам  и  уходил  вот  так  же
поздно. А ведь пиявки каждую ночь водятся вокруг Сырта. Смелый парень этот
Феликс, подумал Матти. Странный парень. Впрочем, не такой уж  и  странный.
Матти посмотрел на Наташу. Способ ухаживания,  может  быть,  действительно
немножко странный: робкая осада...
     Матти поглядел в окно. В черной  пустоте  видны  были  только  острые
немигающие звезды. Вошел Пеньков, неся в руках кипу бумаг, сказал,  ни  на
кого не глядя:
     - Ну, кто мне поможет графики вычертить?
     - Я могу, - сказал Матти.
     Пеньков  стал  с  шумом  устраиваться  за  столом.   Наташа   сидела,
выпрямившись,  настороженно  прислушиваясь.   Пеньков   разложив   бумаги,
оживленно заговорил:
     - Получается удивительно интересная вещь, ребята! Помните закон Дега?
     - Помним, - сказал Матти. - Секанс в степени две трети.
     - Нет тебе на Марсе секанса две трети! - ликующе  сказал  Пеньков.  -
Наташ, посмотри-ка... Наташа!
     - Отстань ты от нее, - сказал Матти.
     - А что? - шепотом спросил Пеньков.
     Наташа вскочила.
     - Едет! - сказала она.
     - Кто? - спросил Пеньков.
     Пол под ногами снова задрожал, потом стало  тихо,  звякнула  шлюзовая
дверь. Вошел Сергей, сдирая с лица заиндевевшую маску.
     - Ух и мороз - ужас! - сказал он весело.
     - Где ты был? - изумленно спросил Пеньков.
     - Рыбкина на Сырт отвозил, - сказал Сергей.
     - Ну и молодец, - сказала Наташа. - Какой ты молодец, Сережка! Теперь
я могу спокойно спать.
     - Спокойной ночи, Наташенька, - вразноголосицу сказали ребята. Наташа
ушла.
     - Что ж ты меня не взял? - с обидой сказал Пеньков.
     На лице Сергея пропала улыбка. Он подошел к столу,  сел  и  отодвинул
бумаги.
     - Слушайте, ребята, - сказал он вполголоса. - А  ведь  я  Рыбкина  не
нашел. До самого Сырта доехал, сигналил, прожекторами светил - нигде  нет.
Как сквозь землю провалился.
     Все молчали. Матти опять подошел к окну. Ему показалось, что где-то в
районе Старой Базы медленно движется слабый огонек, словно кто-то  идет  с
фонариком.



                             4. МАРС, СТАРАЯ БАЗА

     В семь часов утра начальники групп и  участков  системы  Теплый  Сырт
собрались в кабинете  директора  системы  Александра  Филипповича  Лямина.
Всего собралось человек двадцать пять, и  все  расселись  вокруг  длинного
низкого стола для совещаний. Вентиляторы и озонаторы были пущены на полную
мощность.  Наташа  была  единственной  женщиной  в  кабинете.   Ее   редко
приглашали на общие совещания, и многие из собравшихся ее не знали. На нее
поглядывали с благожелательным любопытством. Наташа услыхала,  как  кто-то
сказал кому-то сипловатым шепотом: "Знал бы - побрился".
     Лямин, не вставая, сказал:
     - Первый вопрос, товарищи, вне повестки дня. Все ли  позавтракали?  А
то я могу попросить принести консервы и какао.
     - А вкусненького ничего  нет,  Александр  Филиппович?  -  осведомился
полный розовощекий мужчина с забинтованными руками.
     В кабинете зашумели.
     - Вкусненького ничего нет,  -  ответил  Лямин  и  сокрушенно  покачал
головой. - Вот консервированную курицу разве...
     Раздались голоса:
     - Правильно, Александр Филиппович! Пусть принесут! Не успели поесть!
     Лямин кому-то махнул рукой.
     - Сейчас принесут, - сказал он и встал. - Все собрались?  Он  оглядел
собравшихся. - Азизбеков... Горин... Барабанов...  Накамура...  Малумян...
Наташа...  Ван...  Джефферсона  не  вижу...  Ах,  да,  прости...   А   где
Опанасенко?.. От Следопытов есть кто-нибудь?
     - Опанасенко в рейде, - сказал тихий голос, и Наташа увидела Рыбкина.
Впервые она увидела его небритым.
     - В рейде? -  сказал  Лямин.  -  Ну  ладно,  начнем  без  Опанасенко.
Товарищи,  как  вам  известно,  за  последние   недели   летающие   пиявки
активизировались.  С   позавчерашнего   дня   началось   уже   совершенное
безобразие. Пиявки стали нападать днем. К счастью, обошлось без жертв,  но
ряд начальников групп  и  участков  потребовал  решительных  мер.  Я  хочу
подчеркнуть, товарищи, что проблема пиявок - старая проблема. Всем нам они
надоели. Спорим мы о них ненормально много, иногда даже ссоримся,  полевым
группам эти твари, видимо, очень мешают, и вообще пора, наконец, принять о
них, о пиявках то есть, какое-то окончательное решение. Коротко говоря,  у
нас определились два мнения по этому вопросу. Первое - немедленная  облава
и посильное уничтожение пиявок. Второе -  продолжение  политики  пассивной
обороны, как паллиатив, вплоть до того времени, когда  колония  достаточно
окрепнет. Товарищи, - он прижал  руки  к  груди,  -  я  вас  прошу  сейчас
высказываться в произвольном порядке. Но, только, пожалуйста, постарайтесь
обойтись без личных выпадов. Это нам совершенно ни к чему. Я знаю, все  мы
устали, раздражены и каждый чем-нибудь  недоволен.  Но  убедительно  прошу
забыть сейчас все, кроме интересов дела. - Глаза его сузились. -  Особенно
горячих я буду удалять с совещания независимо от рангов.
     Он сел. Сейчас же поднялся высокий, очень худой человек, с  пятнистым
от загара лицом, небритый, с воспаленными  глазами.  Это  был  заместитель
директора по строительству Виктор Кириллович Гайдадымов.
     - Я не знаю, - начал он, - сколько времени продлится  ваша  облава  -
декаду, месяц, может быть, полгода. Я не знаю, сколько людей  вы  заберете
на облаву - людей, по-видимому, самых лучших, может быть даже всех.  Я  не
знаю, наконец, выйдет ли что-нибудь из вашей облавы. Но вот что  я  твердо
знаю и считаю своим долгом довести до сведения.  Во-первых,  из-за  облавы
придется прервать строительство жилых корпусов. А между прочим, через  два
месяца к нам прибудет пополнение, а жилищный кризис дает  себя  знать  уже
сейчас. На Теплом Сырте  я  не  имею  возможности  выделить  комнаты  даже
женатым. Кстати, не к чести наших иностранных  друзей  будь  сказано,  они
слишком много волнуются по этому поводу. Но это между  прочим.  Во-вторых,
из-за облавы задержится строительство завода  стройматериалов.  Что  такое
завод стройматериалов в  наших  условиях,  вы  должны  понимать  сами.  Об
оранжереях и теплицах, которые мы из-за облавы не получим и этим летом,  я
даже  говорить  не  буду.  В-третьих,   самое   главное.   Облава   сорвет
строительство регенерационного завода. Через месяц начнутся осениие  бури,
и на этом строительстве придется  поставить  крест.  -  Он  стиснул  зубы,
закрыл и снова открыл глаза. - Вы знаете, товарищи, что мы все здесь висим
на волоске. Может быть, я раскрываю  какие-то  секреты  администрации,  но
черт с ними в конце концов: мы все здесь взрослые и опытные  люди!  Запасы
воды под Теплым Сыртом иссякают. Они уже фактически иссякли. Уже сейчас мы
возим воду на песчаных танках за двадцать  шесть  километров.  (За  столом
зашумели и задвигались, кто-то крикнул: "А куда раньше  смотрели?!")  Если
мы не закончим к концу месяца регенерационный завод, то осенью мы сядем на
голодный паек, а зимой нам придется перетаскивать Теплый  Сырт  на  двести
километров отсюда. Я кончил.
     Он сел и залпом выпил стакан остывшего какао.  После  минутной  паузы
Лямин сказал:
     - Кто следующий?
     - Я, - сказал кто-то. Встал  маленький  бородатый  человек  в  темных
очках  -  начальник  ремонтных  мастерских  Захар  Иосифович  Пучко.  -  Я
полностью  присоединяюсь  к  Виктору  Кирилловичу,  -  он  снял   очки   и
подслеповато оглядел стол. - Как-то  все  у  нас  по-детски  получается  -
облава, пиф-паф-ой-ей-ей... А я спрошу вас: а на чем  это  вы  собираетесь
гоняться за пиявками? Может быть, на палочке верхом, а? Вам сейчас  Виктор
Кириллович очень хорошо объяснил: у нас песчаные танки возят воду. А какие
это танки? Это же горе, а не танки. Четверть  нашего  транспортного  парка
стоит у меня в мастерских, а  ремонтировать  их  некому.  Тот,  кто  умеет
ремонтировать,  тот  не  ломает,  а  кто  умеет  ломать,  тот   не   умеет
ремонтировать. Обращаются с танками так, будто это авторучка - выбросил  и
купил новую. Я, Наташа, посмотрел на ваш краулер. Это ж довести машину  до
такого состояния! Можно подумать, вы на нем ходите сквозь стены...
     - Захар, Захар, ближе к делу, - сказал Лямин.
     - Я хочу только сказать вот что. Знаю я эти  облавы,  знаю.  Половина
машин останется в пустыне, другая половина, может быть, доползет до  меня,
и мне скажут: чини. А чем я буду чинить - ногами? Рук у меня не хватает. И
тогда начнется. Пучко такой, Пучко сякой. Пучко думает, что не  мастерские
для Теплого Сырта, а Теплый Сырт для мастерских. Я начну просить  людей  у
товарища Азизбекова, и он мне их не даст. Я начну просить людей у товарища
Накамуры - простите, у господина Накамуры, - и он скажет, что у него и так
летит программа...
     - Ближе к делу, Захар, - нетерпеливо сказал Лямин.
     - Ближе к делу начнется, когда у нас не останется  ни  одной  машины.
Тогда мы начнем носить продукты и воду на своем горбу за сто километров, и
тогда меня спросят: "Пучко, а где ты был, когда делали облаву?"
     Пучко надел очки и сел.
     - Дрянь дела, - пробормотал кто-то.
     Наташа сидела как пришибленная. Ну, какой я  начальник,  думала  она.
Ведь я же ничего этого не знала, и  даже  не  могла  предположить,  и  еще
ругала, свинья такая, этих стариков за бюрократизм...
     - Разрешите мне, - послышался мягкий голос.
     - Старший ареолог <специалист по геологии Марса> системы  Ливанов,  -
сказал Лямин.
     Лицо Ливанова тоже было покрыто пятнистым загаром, широкое квадратное
лицо с черными близко посаженными глазами.
     - Возражения против облавы, высказанные здесь,  -  проговорил  он,  -
представляются мне чрезвычайно важными и значительными. (Наташа посмотрела
на Гайдадымова. Гайдадымов спал, бессильно уронив голову.) И тем не  менее
облаву  провести  необходимо.  Вот  некоторые  статистические  данные.  За
тридцать лет пребывания человека на Марсе летающие пиявки Совершили  более