баком,  парфюмерией  и  прокисшим
шампанским. Старый Бенни, еще без ливреи, сидел за  стойкой  наискосок  от
входа и что-то жрал, держа вилку в кулаке.  Перед  ним,  расположив  среди
пустых бокалов чудовищный бюст, возвышалась Мадам; пригорюнясь,  смотрела,
как он ест. В холле еще даже не  убирали  после  вчерашнего.  Когда  Нунан
вошел, Мадам сейчас же повернула в  его  сторону  широкое  наштукатуренное
лицо, сначала недовольное,  но  тут  же  расплывшееся  в  профессиональной
улыбке.
     - Хо! - пробасила она.  -  Никак  сам  господин  Нунан!  По  девочкам
соскучились?
     Бенни продолжал жрать, он был глух как пень.
     - Привет, старушка! - отозвался Нунан, подходя. - Зачем мне  девочки,
когда передо мной настоящая женщина?
     Бенни наконец заметил его. Страшная маска, вся  в  синих  и  багровых
шрамах, с натугой перекосилась в приветливой улыбке.
     - Здравствуйте, хозяин! - прохрипел он. - Обсушиться зашли?
     Нунан улыбнулся в ответ и сделал ручкой. Он не любил разговаривать  с
Бенни: все время приходилось орать.
     - Где мой управляющий, ребята? - спросил он.
     - У себя, - ответила Мадам. - Завтра налоги платить.
     - Ох  уж  эти  налоги!  -  сказал  Нунан.  -  Ладно.  Мадам,  попрошу
приготовить мое любимое, я скоро вернусь.
     Бесшумно ступая  по  толстому  синтетическому  ковру,  он  прошел  по
коридору мимо задернутых портьерами стойл, на стенке возле каждого  стойла
красовалось изображение какого-нибудь  цветка,  -  свернул  в  неприметный
тупичок и без стука открыл обшитую кожей дверь.
     Мосол Катюша восседал за столом и рассматривал в  зеркальце  зловещую
болячку  на  носу.  Плевать  ему  было,  что  завтра  налоги  платить.  На
совершенно пустом столе перед ним стояла баночка с ртутной мазью и  стакан
с прозрачной жидкостью. Мосол Катюша поднял на Нунана налитые кровью глаза
и вскочил, уронив зеркальце. Не говоря ни слова, Нунан опустился в  кресло
напротив и некоторое время молча рассматривал прохвоста и слушал, как  тот
невнятно бормочет что-то насчет проклятого дождя и  ревматизма.  Потом  он
сказал:
     - Закрой-ка дверь на ключ, голубчик.
     Мосол, плоскостопо бухая ножищами, подбежал к двери, щелкнул ключом и
вернулся к столу. Он волосатой  горой  возвышался  над  Нунаном,  преданно
глядя ему в рот.  Нунан  все  рассматривал  его  через  прищуренные  веки.
Почему-то он вдруг вспомнил, что настоящее имя  Мосла  Катюши  -  Рафаэль.
Мослом его прозвали за чудовищные костлявые кулаки, сизо-красные и  голые,
торчащие из густой шерсти, покрывавшей его руки, словно из манжет. Катюшей
же он называл себя сам в полной  уверенности,  что  это  традиционное  имя
великих монгольских царей. Рафаэль. Ну что ж, Рафаэль, начнем.
     - Как дела? - спросил он ласково.
     - В полном порядке, босс, - поспешно ответствовал Рафаэль-Мосол.
     - Тот скандал уладил в комендатуре?
     - Сто пятьдесят монет выложил. Все довольны.
     - Сто пятьдесят с тебя, - сказал Нунан. - Твоя вина,  голубчик.  Надо
было следить.
     Мосол сделал несчастное лицо и с покорностью развел огромные ладони.
     - Паркет в холле надо бы перестелить, - сказал Нунан.
     - Будет сделано.
     Нунан помолчал, топорща губы.
     - Хабар? - спросил он, понизив голос.
     - Есть немножко, - тоже понизив голос, произнес Мосол.
     - Покажи.
     Мосол кинулся к сейфу, достал сверток,  положил  его  на  стол  перед
Нунаном и развернул. Нунан одним пальцем покопался в кучке "черных брызг",
взял "браслет", оглядел его со всех сторон и положил обратно.
     - Это все? - спросил он.
     - Не несут, - виновато сказал Мосол.
     - Не несут... - повторил Нунан.
     Он тщательно прицелился и изо всех сил пнул носком  ботинка  Мослу  в
голень. Мосол охнул, пригнулся было, чтобы схватиться за ушибленное место,
но тут же снова выпрямился и вытянул руки по швам.  Тогда  Нунан  вскочил,
отшвырнул кресло, схватил Мосла за  воротник  сорочки  и  пошел  на  него,
лягаясь, вращая глазами и шепча ругательства. Мосол, ахая и охая,  задирая
голову, как испуганная лошадь, пятился от него до тех пор, пока не  рухнул
на диван.
     - На две стороны работаешь, стерва? - шипел Нунан прямо в  его  белые
от ужаса глаза. -  Стервятник  в  хабаре  купается,  а  ты  мне  бусики  в
бумажечке подносишь?.. - Он развернулся и ударил Мосла по  лицу,  стараясь
зацепить нос с болячкой. - В тюрьме сгною! В навозе у меня жить  будешь...
Сухари жрать будешь... Жалеть будешь, что на свет родился! -  он  снова  с
размаху ткнул кулаком в Болячку. - Откуда у Барбриджа  хабар?  Почему  ему
несут, а тебе нет? Кто  несет?  Почему  я  ничего  не  знаю?  Ты  на  кого
работаешь, свинья волосатая? Говори!
     Мосол беззвучно открывал и закрывал рот. Нунан отпустил его, вернулся
в кресло и задрал ноги на стол.
     - Ну? - сказал он.
     Мосол с хлюпаньем втянул носом кровь и сказал:
     - Ей-богу, босс... Чего вы? Какой у Стервятника  хабар?  Нет  у  него
никакого хабара. Нынче ни у кого хабара нету...
     - Ты что, спорить со мной будешь? -  ласково  спросил  Нунан,  снимая
ноги со стола.
     - Да нет, босс... Ей-богу... - заторопился Мосол.  -  Да  провалиться
мне! Какое там спорить! И в мыслях этого нету...
     - Вышвырну я тебя, - мрачно произнес Нунан. - Работать не умеешь.  На
кой черт ты мне, такой-сякой,  сдался?  Я  таких,  как  ты,  на  четвертак
десяток наберу. Мне настоящий человек нужен при деле.
     - Погодите, босс, - рассудительно сказал Мосол, размазывая  кровь  по
лицу. - Что это вы сразу, с налету?.. Давайте все-таки разберемся... -  Он
осторожно потрогал болячку кончиком пальца. - Хабара,  говорите,  много  у
Барбриджа? Не знаю. Извиняюсь, конечно, но это вам  кто-то  соврал.  Ни  у
кого сейчас хабара нет. В Зону ведь одни сопляки  ходят,  так  они  же  не
возвращаются. Нет, босс, это вам кто-то врет...
     Нунан искоса следил за ним.  Было  похоже,  что  Мосол  действительно
ничего не знает. Да ему и не выгодно было лгать, на Стервятнике  много  не
заработаешь.
     - Эти пикники - выгодное дело? - спросил он.
     - Пикники? Да не так чтобы очень. Лопатой не  загребешь...  Так  ведь
сейчас в городе выгодных дел не осталось...
     - Где эти пикники устраиваются?
     - Устраиваются где? Так в разных местах. У  Белой  горы,  на  Горячих
источниках бывают, на Радужных озерах...
     - А какая клиентура?
     -  Клиентура  какая?  -  Мосол  шмыгнул  носом,  поморгал  и   сказал
доверительно: - Если вы, босс, хотите сами за это дело взяться, я  бы  вам
не советовал. Против Стервятника вам здесь не посветит.
     - Это почему же?
     - У Стервятника клиентура: голубые каски  -  раз,  -  Мосол  принялся
загибать пальцы, - офицеры из комендатуры - два, туристы  из  "Метрополя",
из "Белой лилии", из "Пришельца"... это три.  Потом  у  него  уже  реклама
поставлена, местные ребята тоже к нему ходят... Ей-богу, босс, не стоит  с
этим связываться. За девочек он нам платит не то чтобы богато...
     - Местные тоже к нему ходят?
     - Молодежь, в основном.
     - Ну и что там, на пикниках, делается?
     - Делается что? Едем туда  на  автобусах,  так?  Там  уже  палаточки,
буфетик, музычка... Ну и каждый развлекается, как хочет. Офицеры больше  с
девочками, туристы прутся на Зону смотреть. Ежели у Горячих источников, то
до Зоны там рукой подать, прямо за Серной расщелиной... Стервятник туда им
лошадиных костей накидал, вот они и смотрят в бинокли...
     - А местные?
     - Местные? Местным это, конечно, не интересно...  Так,  развлекаются,
кто как умеет...
     - А Барбридж?
     - Так, а что Барбридж? Как все, так и Барбридж...
     - А ты?
     - А что я? Как все, так и я. Смотрю, чтобы девочек не  обижали,  и...
это... ну, там... Ну, как все, в общем.
     - И сколько это все продолжается?
     - Когда как. Когда трое суток, а когда и всю неделю.
     - И сколько это удовольствие стоит? - спросил Нунан, думая  совсем  о
другом.
     Мосол ответил что-то, Нунан его не слышал. Вот  она,  прореха,  думал
он. Несколько суток... несколько ночей. В этих условиях просто  невозможно
проследить за Барбриджем, даже если ты специально задался  этой  целью.  И
все-таки ничего не понятно. Он же безногий, а там  расщелина...  Нет,  тут
что-то не то...
     - Кто из местных ездит постоянно?
     - Из  местных?  Так я  ж говорю,  больше  молодежь.  Ну  там  Галеви,
Ражба...  Куренок  Цапфа...  этот  Цмыг...  Ну,  Мальтиец  бывает.  Теплая
компания. Они это дело называют "воскресная школа".  Что, говорят, посетим
"воскресную школу"? Они там в основном насчет  пожилых  туристок,  неплохо
зарабатывают. Прикатит какая-нибудь старуха из Европы...
     - "Воскресная школа", - повторил Нунан.
     Какая-то странная мысль появилась вдруг у него. Школа. Он поднялся.
     - Ладно, - сказал он. - Бог с ними, с пикниками. Это не для  нас.  Но
чтоб ты знал: у Стервятника есть хабар, а это уже наше дело, голубчик. Это
мы просто так оставить не можем. Ищи, Мосол, ищи, а то  выгоню  я  тебя  к
чертям собачьим. Откуда он берет хабар, кто ему доставляет, - выясни все и
давай на двадцать процентов больше, чем он. Понял?
     - Понял, босс. - Мосол уже тоже стоял, руки по  швам,  на  измазанной
морде преданность.
     - Да поворачивайся! Мозгами шевели, животное! - заорал вдруг Нунан  и
вышел.
     В холле у стойки он неспешно  распил  свой  аперитив,  побеседовал  с
Мадам насчет падения нравов, намекнул, что  в  ближайшем  будущем  намерен
расширить заведение, и, понизив голос для  значительности,  посоветовался,
как быть с Бенни, - стар становится мужик, слуха нет, реакция уже  не  та,
не поспевает, как раньше... Было уже шесть часов, хотелось есть, а в мозгу
все сверлила, все крутилась неожиданная мыслишка, ни с чем не сообразная и
в то же время многое объясняющая. Впрочем, и так уже кое-что  объяснилось,
исчез с этого дела раздражающий и пугающий налет мистики, осталась  только
досада на себя, что раньше не подумал о такой возможности,  но  главное-то
было не в этом, главное было в этой  мыслишке,  которая  все  крутилась  и
крутилась и не давала покоя.
     Попрощавшись с Мадам и пожав руку  Бенни,  Нунан  поехал  прямиком  в
"Боржч". Вся беда в том, что мы не замечаем, как проходят годы, думал  он.
Плевать на годы, мы не замечаем, как  все  меняется.  Мы  знаем,  что  все
меняется, нас с детства учат, что все меняется, мы много раз видели своими
глазами, как все меняется, и в то  же  время  мы  совершенно  не  способны
заметить тот момент, когда происходит изменение,  или  ищем  изменение  не
там, где следовало  бы.  Вот  уже  появились  новые  сталкеры,  оснащенные
кибернетикой. Старый сталкер был грязным, угрюмым  человеком,  который  со
звериным упорством, миллиметр за  миллиметром,  полз  на  брюхе  по  Зоне,
зарабатывая себе куш. Новый сталкер это франт при галстуке, инженер, сидит
где-нибудь в километре от Зоны, в зубах сигаретка, возле  локтя  стакан  с
бодрящей  смесью,  сидит  себе  и  смотрит  за  экранами.  Джентльмен   на
жалование. Очень логичная картина. До того  логичная,  что  все  остальные
возможности просто на ум не приходят. А ведь есть  и  другие  возможности,
"воскресная школа", например.
     И вдруг, вроде бы ни с того ни с сего, он ощутил отчаяние.  Все  было
бесполезно. Все было зря. Боже мой, подумал он, ведь ничего же  у  нас  не
получится! Не удержать, не остановить! Никаких сил не  хватит  удержать  в
горшке эту квашню, подумал он с ужасом. Не потому, что мы плохо  работаем.
И не потому, что они хитрее и ловчее нас. Просто мир у нас  тут  такой.  И
человек в этом нашем мире такой. Не было бы Посещения - было бы что-нибудь
другое. Свинья грязи найдет...
     В "Боржче" было много  света  и  очень  вкусно  пахло.  "Боржч"  тоже
изменился, ни тебе танцев, ни тебе веселья. Гуталин теперь сюда не  ходит,
брезгует, и Рэдрик  Шухарт,  наверное,  сунул  сюда  нос  свой  конопатый,
покривился и ушел. Эрнест все еще в тюрьме, заправляет делами его старуха,
дорвалась:  солидная  постоянная  клиентура,  весь  институт  сюда   ходит
обедать, да и старшие  офицеры;  уютные  кабинки,  готовят  вкусно,  берут
недорого, пиво всегда свежее. Добрая старая харчевня.
     В одной из кабинок Нунан увидел Валентина Пильмана. Лауреат сидел  за
чашечкой кофе и читал сложенный пополам журнал. Нунан подошел.
     - Разрешите соседствовать? - спросил он.
     Валентин поднял на него черные окуляры.
     - А, - сказал он. - Прошу.
     - Сейчас, только руки помою, - сказал Нунан, вспомнив вдруг болячку.
     Здесь его хорошо знали. Когда он вернулся и сел  напротив  Валентина,
на столе уже стояла маленькая жаровня с дымящимся шураско и высокая кружка
пива не холодного и не теплого, - как он любил. Валентин отложил журнал  и
пригубил кофе.
     - Слушайте, Валентин, - сказал Нунан, отрезая кусочек мяса. - Как  вы
думаете, чем все это кончится?
     - Вы о чем?
     - Посещение, Зоны, сталкеры, военно-промышленные комплексы,  вся  эта
куча... Чем все это может кончиться?
     Валентин долго смотрел на него слепыми  черными  стеклами.  Потом  он
закурил сигарету и сказал:
     - Для кого? Конкретизируйте.
     - Ну, скажем, для нашей части планеты.
     - Это зависит от того, повезет нам или нет, - сказал Валентин.  -  Мы
теперь знаем, что для нашей  части  планеты  Посещение  прошло,  в  общем,
бесследно. Конечно, не исключено, что,  таская  наугад  каштаны  из  этого
огня, мы в конце концов вытащим что-нибудь  такое,  из-за  чего  жизнь  не
только у нас, но и на всей планете станет просто  невозможной.  Это  будет
невезенье. Однако, согласитесь, это  всегда  грозило  человечеству.  -  Он
разогнал дым сигареты ладонью и усмехнулся. -  Я,  видите  ли,  давно  уже
отвык рассуждать о человечестве в  целом.  Человечество  в  целом  слишком
стационарная система, ее ничем не проймешь.
     - Вы так думаете? - разочарованно произнес Нунан. - Что ж, может быть
и так...
     - Скажите по чести, Ричард, - явно развлекаясь,  сказал  Валентин.  -
Вот для вас, дельца, что изменилось с Посещением? Вот вы  узнали,  что  во
Вселенной есть еще по крайней мере один разум помимо человеческого.  Ну  и
что?
     - Да как вам сказать? - промямлил Нунан. Он  уже  жалел,  что  затеял
этот разговор.  Не  о  чем  здесь  было  разговаривать.  -  Что  для  меня
изменилось?.. Например, вот уже много лет я ощущаю  некоторое  неудобство,
неуютность какую-то. Хорошо, они пришли и сразу ушли. А  если  они  придут
снова и им взбредет в голову остаться? Для меня, для дельца,  это,  знаете
ли, не праздный вопрос: кто они, как они живут, что им  нужно?..  В  самом
примитивном варианте я вынужден думать, как мне изменить  производство.  Я
должен быть готов. А если я вообще окажусь ненужным в  их  системе?  -  он
оживился. - А если мы все окажемся ненужными? Слушайте, Валентин, раз уж к
слову пришлось, существуют какие-нибудь ответы на эти  вопросы?  Кто  они,
что им было нужно, вернутся или нет?..
     - Ответы существуют, - сказал Валентин, усмехаясь. -  Их  даже  очень
много, выбирайте любой.
     - А сами вы что считаете?
     - Откровенно говоря, я никогда не позволял себе  размышлять  об  этом
серьезно. Для меня  Посещение  -  это  прежде  всего  уникальное  событие,
чреватое  возможностью  перепрыгнуть  сразу  через  несколько  ступенек  в
процессе познания. Что-то вроде путешествия в  будущее  технологии.  Н-ну,
как если бы в лабораторию к Исааку  Ньютону  попал  современный  квантовый
генератор...
     - Ньютон бы ничего не понял.
     - Напрасно вы так думаете! Ньютон был очень проницательный человек.
     - Да? Ну ладно, бог с ним, с Ньютоном. А  как  вы  все-таки  толкуете
Посещение? Пусть даже несерьезно...
     - Хорошо, я вам скажу. Только я должен предупредить вас, Ричард,  что
ваш вопрос находится в компетенции псевдонауки под  названием  ксенология.
Ксенология  -  это  некая  неестественная  помесь  научной  фантастики   с
формальной  логикой.  Основой  ее  метода  является   порочный   прием   -
навязывание инопланетному разуму человеческой психологии.
     - Почему порочный? - сказал Нунан.
     - А потому, что биологи в свое время уже  обожглись,  когда  пытались
перенести психологию человека на животных. Земных животных, заметьте.
     - Позвольте, - сказал Нунан.  -  Это  совсем  другое  дело.  Ведь  мы
говорим о психологии _р_а_з_у_м_н_ы_х_ существ...
     - Да. И все было бы очень хорошо, если бы мы знали, что такое разум.
     - А разве мы не знаем? - удивился Нунан.
     -  Представьте  себе,  нет.  Обычно   исходят   из   очень   плоского
определения: разум есть такое  свойство  человека,  которое  отличает  его
деятельность  от  деятельности  животных.  Этакая,  знаете   ли,   попытка
отграничить хозяина от пса, который якобы все понимает, только сказать  не
может. Впрочем, из этого плоского определения вытекают  более  остроумные.
Они  базируются  на  горестных  наблюдениях  за  упомянутой  деятельностью
человека. Например:  разум  есть  способность  живого  существа  совершать
нецелесообразные или неестественные поступки.
     - Да, это про нас, про меня, про таких, как я, - горестно  согласился
Нунан.
     - К сожалению. Или, скажем, определение-гипотеза. Разум есть  сложный
инстинкт,  не  успевший  еще   сформироваться.   Имеется   в   виду,   что
инстинктивная деятельность всегда  целесообразна  и  естественна.  Пройдет
миллион лет, инстинкт сформируется,  и  мы  перестанем  совершать  ошибки,
которые, вероятно, являются неотъемлемым свойством разума. И  тогда,  если
во Вселенной что-нибудь изменится, мы  благополучно  вымрем,  -  опять  же
именно потому, что разучились совершать ошибки, то есть пробовать  разные,
не предусмотренные жесткой программой варианты.
     - Как-то это все у вас получается... унизительно.
     -  Пожалуйста,  тогда  еще  одно  определение,  очень  возвышенное  и
благородное. Разум есть способность использовать силы окружающего мира без
разрушения этого мира.
     Нунан сморщился и замотал головой.
     - Нет, - сказал он. - Это не про нас... Ну а  как  насчет  того,  что
человек, в  отличие  от  животных,  существо,  испытывающее  непреодолимую
потребность в знаниях? Я где-то об этом читал.
     - Я тоже, - сказал Валентин. - Но вся беда в  том,  что  человек,  во
всяком случае, массовый человек, тот, которого вы  имеете  в  виду,  когда
говорите "про нас" или "не про нас", - с легкостью преодолевает  эту  свою
потребность в знаниях. По-моему,  такой  потребности  и  вовсе  нет.  Есть
потребность понять, а для этого знаний не надо. Гипотеза о боге, например,
дает ни с чем не сравнимую возможность  абсолютно  все  понять,  абсолютно
ничего не узнавая... Дайте  человеку  крайне  упрощенную  систему  мира  и
толкуйте всякое событие на базе этой упрощенной модели.  Такой  подход  не
требует никаких знаний. Несколько заученных  формул  плюс  так  называемая
интуиция, так называемая практическая  сметка  и  так  называемый  здравый
смысл.
     - Погодите, - сказал Нунан. Он допил пиво и со стуком поставил пустую
кружку  на  стол.  -  Не  отвлекайтесь.  Давайте  все-таки  так.   Человек
встретился с инопланетным существом. Как они узнают друг о друге, что  они
оба разумны?
     - Представления не имею, - сказал Валентин веселясь.  -  Все,  что  я
читал по этому поводу, сводится к порочному кругу.  Если  они  способны  к
контакту, значит, они разумны. И наоборот: если они разумны, они  способны
к контакту. И вообще: если  инопланетное  существо  имеет  честь  обладать
психологией человека, то оно разумно. Вот так.
     - Вот тебе и на, - сказал Нунан. - А я-то думал, что у  вас  все  уже
разложено по полочкам...
     - Разложить по полочкам и обезьяна может, - заметил Валентин.
     - Нет,  погодите,  -  сказал  Нунан.  Почему-то  он  чувствовал  себя
обманутым. - Но если вы таких простых вещей не знаете... Ладно, бог с ним,
с разумом. Видно