его  все-таки
достала.
   - И что, хватило этой одной? - удивляется Машка.
   - Да, -  говорит  Панкратыч.  -  Она  оказалась  со  смещенным  центром
тяжести. Золтан не умел останавливать такие. И смерть наступила именно  от
нее. Это нетрудно было установить...
   Панкратыч сидит  на  корточках  и  машинально  щиплет  пальцами  заячью
капусту. Потом встает и говорит:
   - Побежали обратно. На базе, наверно, уже завтрак дают.
   Начинается чудесный майский день. В лесу  божественно  хорошо.  Молодая
зелень ослепительна. И совсем не хочется в такое утро думать о том, как мы
колемся, ломаемся, уродуемся, гробимся в нашей безумной спортивной  жизни.
Хочется  напитаться  здоровьем,  растворенным  в  природе,  на  всю  жизнь
напитаться и потом каждый день дарить его людям.
   Общее настроение первой высказывает Машка:
   - Но ведь это же единичный случай, - говорит она, - это же  исключение.
Не все же под пули кидаются. У других все получается хорошо.
   - Конечно, - соглашается Панкратыч. - Золтан Дмитряну - исключение. Еще
какое исключение!
   - И вообще, - развивает свою мысль Машка, - он же погиб  именно  тогда,
когда ушел из спорта. Так что действительно не Вайнек его убил и  даже  не
спорт.
   - В каком-то смысле, - вновь соглашается Панкратыч.
   Но все мы знаем, и Машка - тоже, что это не так,  что  цирк  -  тот  же
спорт, да и борьба с гангстерами может быть  спортом,  если  ее  выполняет
настоящий спортсмен. А Золтан Дмитряну до самого  конца  оставался  именно
спортсменом. Мы знаем это, но хотим думать иначе и сами обманываем себя.
   За березами перелеска уже виднеются корпуса базы. Мы дышим  равномерно,
почти синхронно друг с другом, и каждый пытается  вспомнить  о  чем-нибудь
хорошем, например, о холодном душе или о завтраке.
   И вдруг Машка с чувством произносит:
   - И все-таки жалко парня!
   - Еще бы, - говорю я. - Еще бы тебе было его не жалко.



   Ант Скаландис.
   Секреты мастерства

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Ненормальная планета". Цикл "Наемные самоубийцы".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   - Салага! - сурово припечатал Клюквин юного прыгуна в  высоту,  который
третий раз подряд не смог "попасть в разбег" и сбил планку, за что получал
теперь выволочку от тренера.
   - А ты в его годы прыгал на два метра? - поинтересовался я,  на  глазок
прикинув установленную в секторе высоту.
   - Мне-то зачем? Я и сейчас не прыгну. Если в длину - тогда  пожалуйста.
Или тройным. Два метра.
   - Ну, и не  выступай,  раз  такое  дело!  -  я  почему-то  обиделся  за
парнишку-высотника.
   - Да ладно вам, ребятки, - встрял Панкратыч, - посмотрите лучше,  какая
девочка бегает. Барьеристочка.
   - А тебе бы, Панкратыч, все девочек! - огрызнулся Клюквин. -  Седина  в
бороду, бес  в  ребро?  Да  и  тоща  она,  твоя  девочка,  -  добавил  он,
приглядевшись. - Грудей нету совсем.
   Но тут уж Клюква был не  прав.  Насчет  грудей,  впрочем,  возразить  я
ничего не мог, но вообще девчурка мимо нас бегала ладненькая, длинноногая,
и мордашка у нее была - прелесть:  носик  кнопочкой,  ротик  маленький,  а
глазищи огромные и ресницы издалека видать. Просто Клюква был злой. Как  и
все мы. Потому что  нашу  сауну  заняли,  а  другого  номера  выделить  не
пожелали. Разбираться мы послали Машку в наказание за то,  что  она  позже
всех  закончила  тренировку,   и   теперь   сидели   втроем   на   трибуне
легкоатлетического манежа и ждали решения своей судьбы.
   - Во! - усмехнулся ехидный Клюквин. - Опять барьер сшибла.
   А мне стало жалко и эту несчастную симпатягу-девочку.
   - Думаешь, просто? - сказал я Клюквину.
   Клюквин не думал. Клюквин знал, что это не просто.  Он  умел  бегать  с
барьерами, обязан был уметь, как прыгун тройным. Но я все-таки продолжил:
   - Помню, лет пять назад с  ребятами  из  юношеской  сборной  попробовал
пробежать сто десять с барьерами. Хотел узнать свой результат. Спринт-то я
неплохо бегал. А ребята еще спросили: "Умеешь?" Ну, я им,  конечно:  "Чего
тут уметь-то?" Мне казалось, что сложностей и в самом  деле  никаких.  Ну,
бежишь, ну, прыгаешь... Понятно, что помедленнее Грега Фостера.
   - Так и в какой же по счету барьер ты врезался?  -  с  улыбкой  спросил
Панкратыч.
   - В третий, - сказал я.
   - Молодец! Я, помнится, по первому разу о второй тормознул.
   - Салаги, - с отеческой жалостью к нам произнес Клюквин. - Длину  шагов
надо уметь рассчитывать.
   Хорошо ему - он всю жизнь разбег  считает  перед  ямой,  а  мне  как-то
никогда не приходило в голову оценивать длину шага  на  моей  фехтовальной
дорожке.
   - А вот скажи, Клюква, - попросил я, - как ты рассчитываешь этот  самый
свой шаг.
   Ответил Панкратыч:
   - Да он сам не знает.
   Клюквин не возразил. Пожал только плечами, мол,  черт  его  разберет  -
умею и все тут.
   - В том-то и дело, ребятки, - объяснил Панкратыч. - Секреты  мастерства
очень часто словами передать невозможно. Поэтому  и  хорошие  тренеры  так
редко встречаются. А вот и Машуня!
   Машка подошла, молча села и откинулась на спинку сиденья.
   - Ну, что там? - не выдержал я.
   - Спешить некуда. Сауна будет через час.
   - Ни фига себе! Панкратыч, нас обижают. Разберись.
   - Толик, там, где Машуня ничего не смогла,  мои  попытки  будут  просто
смешны.
   - Пошли в буфет? - предложил Клюквин.
   - Это перед баней-то? Стыдись, Клюква, - пожурил  Панкратыч.  -  Я  как
врач не допущу нарушения режима. Здесь посидим. Плохо что ли?  Потрепемся.
Машунь, пока тебя тут не было, мы говорили о секретах мастерства,  у  кого
они какие и  как  их  можно  передать.  Вот  ты  недавно  из  ГДР,  может,
разболтаешь нам парочку закордонных секретов.
   - Во-первых, из Польши, - уточнила Машка, - а во-вторых, какие  уж  там
секреты! Пашут ребята так же, как и мы - вот и весь секрет.
   - Ну, это ты брось, - не поверил Панкратыч. - У всех есть  какие-нибудь
свои штучки. - Вот я вам одну историю расскажу. Про высотника. Вон,  вроде
этого бедолага, у которого сегодня работа не клеится.
   - Зато гляди, как  девочка  барьерная  разошлась  -  шурует,  что  твоя
Иорданка Донкова! - заметил я.
   - Да ладно про девочку-то! Вы слушать что  ли  не  хотите?  -  обиделся
Панкратыч.
   - Про Вайнека? - тут же спросила Машка. - Очень хотим.
   - Ну, конечно, про  Вайнека.  Про  первое  дело  доктора  Вайнека,  как
называла потом  этот  случай  пресса,  будто  Вайнек  -  это  какой-нибудь
комиссар Мегре. Ну, а я только по газетам об этой давней истории и знаю.
   Вайнек в ту пору  был  чуть  ли  не  студентом,  во  всяком  случае  не
доктором, это уж точно. Но котелок у  него  уже  тогда  отлично  варил,  и
склонность  к  авантюрам  он  имел  явную.  Вот  только  фармацевтикой  не
увлекался. Во-первых, допинги еще просто не  вошли  тогда  в  повседневную
спортивную жизнь, а во-вторых, биохимическое образование Вайнека  было  на
тот момент нулевым.  Или  почти  нулевым.  В  общем  занимался  он  только
различными тренировочными циклами да  всякими  хитрыми  трюками.  Пловцов,
например, учил со старта делать сальто - якобы это что-то давало;  изобрел
новый вид легкой атлетики - прыжки в длину с шестом; и  наконец,  добрался
до высоты.
   Взялся тренировать одного совсем неизвестного теперь  прыгуна,  кстати,
поляка, Машунь. Объявил ему и всем,  что  придумал  новый  способ  прыжка,
который позволит сразу ни много ни мало сантиметров  на  десять  превысить
мировой рекорд. Никто еще не  знал  Вайнека,  и,  понятное  дело,  ему  не
поверили.
   Поверил только сам прыгун. Юлиуш Заманский его звали. И был  он  молод,
глуп и уже достаточно знаменит тогда, так что  переход  к  новому  тренеру
незамеченным не остался. Друзья-спортсмены судачили много,  да  и  местные
газеты успели раззвонить о "новом  способе  прыжка".  Меж  тем  подготовка
заняла почему-то куда больше обещанного времени, и Заманский  не  выступил
ни на одном международном турнире,  а  собирался  участвовать  во  многих.
Только к очередному национальному чемпионату доктор Вайнек,  живший  тогда
именно в Польше, официально  сообщил  всем  любителям  легкой  атлетики  о
готовности своего питомца продемонстрировать высокий класс.
   Начались соревнования. Юлиуш долго пропускал начальные высоты, интригуя
зрителей, потом начал то ли с 2.18, то ли с 2.20 - по тем  временам  очень
не слабо - и взлетел над  планкой  с  запасом  поистине  фантастическим  -
сантиметров в тридцать. И способ прыжка был действительно новый.  То  есть
по большому счету это был все тот же флоп, но за несколько сантиметров  до
прохождения  центра  тяжести  тела  над  планкой  Юлиуш  каким-то  образом
подкидывал таз вверх, а затем так же необъяснимо взлетали его ступни.  Вот
эти-то  хитрые  движения  и  давали  колоссальный  запас.  Потом,  как  бы
убедившись, что с новым способом у него все в порядке, Заманский  принялся
вновь пропускать высоты и повторно вступил  в  борьбу,  когда  кроме  него
остался лишь один участник. Тот благополучно срезался то ли на 2.28, то ли
на 2.30, а Заманский без труда, хотя и с меньшим уже запасом  преодолел  и
эту высоту. А дальше пошла такая чехарда, что ребята из судейской  бригады
только и делали, что поднимали планку, Юлиуш все брал с первой попытки.
   Но когда поставили, кажется уже 2.45, и  ошалевшая  публика  ревела  не
переставая,  судья  вдруг  заявил  протест  и  потребовал   дополнительной
проверки спортсмена.  Трибуны  взорвались  свистом.  Организаторы  турнира
посовещались и разрешили Заманскому  закончить  выступление.  В  общем  он
допрыгался до 2.52 и выше не смог.  Но  диктор  тут  же  объявил  на  весь
стадион, что результат Юлиуша Заманского  не  только  не  может  считаться
рекордом мира, но и  вообще  официально  не  засчитан  вплоть  до  решения
специальной комиссии по проверке. По проверке  чего  -  сказано  не  было.
Похоже, комиссия еще и сама не знала, какие такие нарушения правил следует
искать. Ведь допинг-контроль Заманский уже проходил,  а  сами  невероятные
прыжки совершались на глазах у очень  большого  числа  свидетелей  и  мало
походили на нечестный фокус. В общем публика  не  расходилась,  почти  все
ждали новых сообщений.
   Однако, кроме объявления о том, что  соревнования  окончены,  дождаться
никому ничего не удалось. Газеты же  на  следующий  день  высказывались  о
происшедшем крайне неопределенно. Подробные  репортажи  появились  намного
позже. И оказалось, что дело было так.
   - Под видом Заманского прыгал индийский йог,  умеющий  левитировать,  -
сказал Клюквин.
   -  Нет,  -  возразил  Панкратыч  с  невозмутимым  лицом,  -  под  видом
Заманского прыгал Андрей Клюквин. Он сдуру забыл, что ему надлежит прыгать
тройным и маханул на семнадцать метров в высоту. Вот так это все и было.
   - Нет, ну правда, Панкратыч, - заскулила Машка.
   - А правда гораздо  менее  интересна.  Одни  из  тамошних  судей  вдруг
обратил внимание, что у него как-то странно ведут себя  электронные  часы.
Показания их сбивались, потом цифры, уже  сбившиеся,  сменяли  друг  друга
совершенно нормально, а после снова происходил сбой. Наконец, он  заметил,
что в момент установления планки часы  просто  сходят  с  ума,  начиналась
бешеная пляска цифр. А стоило отойти от "прыжковой ямы",  показания  сразу
успокаивались. Тут-то и зародились подозрения,  которыми  он  не  преминул
поделиться с товарищами.
   Другой же судья, ничего сам не  заметивший,  оказался  на  беду  бывшим
сотрудником электротехнической фирмы,  где  ему  приходилось  работать  со
сложно модулированными и очень мощными магнитными полями, в сфере действия
которых электронные часы вели  себя  примерно  так  же.  И  специалист  по
магнитам шепнул главному судье:
   - Этот парень - жулик, надо бы проверить его одежду и  обувь,  нету  ли
там железа.
   И железа оказалось  много,  килограмма  полтора  в  общей  сложности  в
плавках  и  подметках,  причем  железа  намагниченного.  А  под   тартаном
прыжкового сектора, точно под линией, соединяющей две  стойки,  обнаружили
могучий   высокочастотный   генератор,   выдававший   сильное   и   сложно
модулированное  магнитное  поле,  по  силовым  линиям  которого  Юлиуш   и
скользил, как по волнам.
   Вайнек и Заманский до последнего момента пытались от всего  отказаться,
но потом поняли, что проиграли,  и  Вайнек  раскололся.  Поведал,  как  он
действительно придумал новый способ прыжка, как способ этот оказался  хуже
старого, как обидно было признавать  такое,  как  подвернулся  ему  именно
тогда авантюрист-физик, как в то же самое время  готовили  к  сдаче  новый
стадион и начальника стройки Вайнек знал лично, как, в конце концов, они с
Юлиушем решили просто пошутить.
   Польская  спортивная  общественность  оценила  шутку  по   достоинству.
Заманский был пожизненно дисквалифицирован, а Вайнек выдворен из страны. И
это бы  еще  полбеды.  Тот  самый  специалист  по  электромагнитам  раздул
судебное дело. Ведь в свое время, работая на фирме, он получал  льготы  за
воздействие на организм магнитного поля. Он знал, что это  вредно  и  даже
опасно. Но суд оправдал Вайнека.  Его  спасло  объяснение,  подтвержденное
экспертизой, что магнитное поле с целью экономии энергии (а может быть,  и
с целью конспирации) включалось лишь во время прыжков Заманского, а  также
признание самого Юлиуша в том, что он, зная о возможных  последствиях,  на
все согласился добровольно. Ну, и плюс ко всему, время воздействия поля на
организм на самом деле не превысило опасного  рубежа.  Правда,  спортивным
судьям  Вайнек  вынужден  был  все-таки  уплатить  какую-то   компенсацию,
говорят, довольно скромную, а еще - большой  штраф  польской  национальной
атлетической  федерации.  Что  же  касается  Юлиуша,  то  с   ним   Вайнек
рассчитался особо по предварительной договоренности, не обошлось тут и без
друга-физика - тоже весьма заинтересованного лица. Но эти цифры на суде не
фигурировали.
   - Слушай, - поинтересовался я, - а  Вайнек  действительно  предупреждал
Заманского или просто купил потом его свидетельские показания?
   -  Представь  себе,  предупреждал.   Мне   пересказывали   после   этот
замечательный разговор. Вайнек сказал Юлиушу: "Знаешь, это самое магнитное
поле в больших дозах паршиво действует на здоровье". Заманский  вздрогнул:
"Детей что ли не будет?" "Да нет, с этим, кажется, все нормально. На  мозг
влияет. Говорят, можно сделаться полным кретином".  "Подумаешь!  -  сказал
Заманский совершенно серьезно. - Ерунда какая. Что я, сейчас больно умный?
Переживу." Так  что  учти,  Толик:  дуракам  в  спорте  легче.  А  ты  все
философствуешь.
   - Это - тоже секрет мастерства? - улыбнулся Клюквин.
   - Если угодно, да. В некотором роде.
   - Панкратыч, - усомнилась Машка, - но ведь для  Вайнека  не  характерны
такие жульнические трюки. Его ученики, как правило, выигрывали честно.
   - Такие трюки, конечно, не характерны, - согласился Панкратыч, -  я  же
объяснил, что это первое дело доктора Вайнека. Но вообще, Машунь, о  какой
честности в современном спорте может идти речь, когда выигрывает  зачастую
не  лучший  спортсмен,  а  лучший  допинг,  еще  не  успевший  попасть   в
официальный перечень запрещенных препаратов; когда победу  засчитывают  не
победителю, а представителю страны-организатора, если у  судей  появляется
на то хоть малейшая возможность... Да что тебе рассказывать! Ты  сама  все
это знаешь. А для Вайнека его первое дело было просто хорошим  уроком.  Он
понял, что надо работать чище, тоньше, что главное -  не  попадаться,  или
придумывать такие штуки, которые правил не нарушают, а только обходят  их.
Ведь в спорте, как это не грустно, главный закон: не пойман - не вор.  Ну,
что там с баней, ребятки? Может, пора?
   - Почти, - сказала Машка, глянув на часы.
   - А смотри-ка! - обрадовался вдруг Клюквин. - Парнишка этот,  наш  юный
Заманский, начал брать свои злосчастные два метра.
   - Потому что упрямый, - похвалил Панкратыч.  -  Умеет  долбить  в  одну
точку.
   - А в этом, кстати, - заметил я, - тоже секрет мастерства.
   - А как же, - поддержал Панкратыч. - И даже очень важный секрет.



   Ант Скаландис.
   Только для женщин

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Ненормальная планета". Цикл "Наемные самоубийцы".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   - Слыхали, - спросил Панкратыч, - в  Америке  одна  баба  толкнула  сто
пятьдесят два килограмма, а это в ее весовой категории  превышает  мужской
рекорд мира.
   - Иди ты! - не поверила Машка.
   - А чему тут удивляться? - сказал невозмутимый, как всегда, Клюквин.  -
Наверняка она уже не женщина. Вот и все.
   И по простоте своей поинтересовался, вроде как в шутку:
   - Маш, а ты-то у нас пока еще женщина?
   - А пошел ты... - сказала Машка, но как-то очень грустно.
   И Панкратыч, чтобы замять возникшую неловкость, солидно сообщил:
   - Между прочим, секс-тесты скоро будут обязательными для всех и у нас.
   - Какие еще секс-тесты? - спросила Машка,  но  спросила  без  интереса,
автоматически, по привычке прикидываясь дурочкой. Не могла  она  этого  не
знать.
   - А Панкратыч не почувствовал и объяснил:
   - Ну, анализы на содержание женского гормона. Не  по  объему  же  груди
делать вывод, какого человек пола.
   - Понятное дело, - сказал  я.  -  Только,  по-моему,  не  надо  никаких
секс-тестов, а надо просто запретить женщинам  неженские  виды  спорта.  И
Машкино толкание ядра в том числе. А то  вон  мы  еще  вчера  над  женским
боксом издевались, мол, их нравы, а сегодня уже женскую  тяжелую  атлетику
культивируем вовсю.
   - Конечно, - согласился Панкратыч. - И я тебе больше скажу, Толик, надо
вообще профессиональный  спорт  для  женщин  закрыть.  Уродует  он  их,  к
сожалению. Даже фигурное катание. Так-то вот.
   Все четверо мы сидели у Панкратыча. Я и Машка  решили  заехать  к  нему
после тренировки. Она - по делу, я - так, давно не  виделись.  А  Клюквина
застали совершенно случайно. Он от Панкратыча в двух шагах живет,  тоже  у
Красной Пресни, и они по вечерам вместе бегают.
   - Ну что ж, ребятки,  -  предложил  Панкратыч,  -  раз  мы  так  дружно
собрались, может быть, всей шарагой и побегаем?
   - Возражений нет, - сказал я. - Форма у всех с собой.
   - Погодите,  -  подал  голос  Клюквин,  -  пока  не  забыл.  Поставь  в
холодильник.
   И он извлек из сумки и передал Панкратычу бутылку "смирновской" водки.
   - Это что такое? - спросил Панкратыч строго.
   - Это - водка, - пояснил Клюквин. - Мне еще давно в Нью-Йорке подарили.
А сегодня у меня праздник - восемь лет, как я мастер спорта.
   - Восемь - это же не круглая дата, - заметил я.
   - Ничего себе, "не круглая"! -  обиделся  Клюквин.  -  Два  олимпийских
цикла. Будем пить. Хотел на двоих с Панкратычем, но теперь  и  вас  угощу.
Или вам нельзя?
   - Не надейся, - ухмыльнулся я. - Ради смирновской я могу и  с  похмелья
шпагой помахать.
   - Да, Машуня, - подхватился Панкратыч, - я тоже, пока не  забыл,  отдам
тебе лекарства.
   И он достал из секретера  две  упаковки  ампул.  Никакое  это  было  не
лекарство. То есть, для кого-то оно, может быть, и лекарство, а для  Машки
- обыкновенный допинг.
   - А мне? - начал дурачиться Клюквин.
   - Только для женщин, - строго сказал Панкратыч.
   - Что, действительно? - удивился я. - Есть такое средство?
   - Да нет,  -  объяснил  Панкратыч  неохотно,  -  просто  Клюкве  сейчас
анаболики ни к чему.  Честно  говоря,  прыгунам  они  вообще  ни  к  чему,
по-моему. А что касается сугубо женских препаратов, - он вдруг оживился, -
так они на самом деле существуют. И одно из таких  средств  использовал  в
свое время доктор Вайнек.
   - А-а, - протянул Клюк