зыка становилась все прекраснее, она поднимала его выше и  выше,
и он летал в гармонии с бесконечностью - в бирюзовых небесах, где сверкали
капли  ртути.  Он  поворачивался.  Крутился.  Вертелся.   Таял.   Бледнел.
Растворялся. Он вспоминал строки любимых стихов и декламировал их.
   Он видел ясный свет.  Чувствовал  признаки  земли,  утонувшей  в  воде.
Ощутил  взгляд  Истины,  утонченный,  мерцающий,   яркий,   ослепительный,
великолепный и благоговейный, словно мираж, продвигающийся сквозь пейзаж в
едином непрерывном потоке вибраций.  Он  видел  божественный  синий  свет.
Видел скучный белый свет. Ослепительный белый свет. Он видел тусклый  свет
цвета дыма, исходящий из Ада. Он видел ослепительный желтый свет.  Тусклый
голубовато-желтый свет человеческого мира. Он видел красный свет. Он видел
нимб радуги. Он видел тусклый красный свет. Он видел ослепительный красный
свет.
   Он вошел в мир тьмы, постепенно сгущающейся тьмы, в  которой  он  узнал
полярную ночь и вечную зиму.
   Оттуда  он  перешел  в  девственный  тропический  лес.  Душа  приобрела
растительную сущность, он -  гигантский  папоротник,  раскинувший  широкие
перистые  листья,  качающийся  и  помахивающий  ими  в   пряном   воздухе.
Диковинный, невообразимый восторг охватил его. Теперь он  близок  к  концу
этого прохода сквозь путаницу. Он  оторвался  от  темной  лесной  почвы  и
пробирается к верхнему слою звука и  света.  Он  увидел  три  колоссальных
источника света, три арки, вздымающиеся из глубин моря без  волн.  Средняя
арка самая высокая; те две,  что  по  краям,  одинаковые.  Они  образовали
портал грандиозного помещения, чей купол поднимается в небеса и скрывается
за облаками. С двух сторон его обступили стены из камня. Из  них  по  всей
высоте, насколько хватает глаз, выступают сталактиты всех мыслимых форм  и
очертаний. Он направляется к отверстию пещеры, и его оглушает звучный хор,
отдающийся во всей вселенной.
   Он вошел внутрь.
   Воздух здесь был прохладен и нежен, и медленно зародилась мысль, что он
наконец покинул пустыню галлюцинаций и  вошел  в  настоящую  пещеру.  Хотя
пальцы нереальности  преследовали  его  даже  здесь,  мелькая  у  входа  в
сознание, и он не мог наверняка отличить правду от лжи даже  здесь.  Дверь
за ним закрылась. Он оказался перед сводчатым потолком, стенами  из  плит,
возвышающимся  помостом  черной  слоновой  кости.  Расположенные  в  арках
сиденья  загромождали  вход.  Тяжелые  панели  стен  украшали  гротесковые
фрески:  птицы,  звери,  и  чудовища  этого  времени,  которые   постоянно
находились  в  дрожащем  движении,  вечно   изменяли   форму,   словно   в
калейдоскопе.  Вот  стены  ощетинились  зубами,  вот  безвкусные  птицы  с
бриллиантовыми когтями закивали с насестов и залетали  изумрудные  цикады;
вот зачихали и засопели Дыхатели и Ждущие. Все течет. Все удваивается. Все
сливается.  Он  протиснулся  меж  золотистых  веревок  и  ступил   вперед.
Вскарабкался  на  помост.  За  ним  чернел  тоннель,  из  которого   тянул
безмятежный ветерок. Осторожно приблизившись к дальнему концу помоста,  он
вступил в тоннель.
   Ему показалось, что он шел целый  час,  ничего  не  различая  во  тьме.
Наконец появился слабый  проблеск  света.  Каждые  несколько  сотен  ярдов
воздух становился ярче. Лихорадка охватывает его,  голова  словно  плывет.
Неужели галлюцинации преследуют его и здесь, глубоко  под  корой  планеты?
Внезапно изменилась структура дна: оно было  гладким,  словно  мрамор  или
полированный сланец, а теперь напоминало грубую  плоскость  бетона.  В  то
самое мгновение, когда он ступил  на  эту  новую  поверхность,  свет  ярко
вспыхнул, и он обнаружил себя стоящим в вестибюле просторного  готического
зала,  чьи  своды  уходили  ввысь.  То,   что   стояло   на   полу   этого
величественного помещения, было  явным  анахронизмом:  какие-то  машины  и
двигатели, выкрашенные в основном в ярко-зеленый цвет. Место  было  похоже
на завод двадцатого века, если не считать того, что  у  приборов  не  было
колес, кабелей, блоков, рычагов, турбин, поршней, котлов,  компрессоров  и
прочих приспособлений, которые помнил Клей в механизмах своего времени.  И
все же эти машины, казалось, работали. Из этой сумятицы  внизу  доносились
шум, содрогания и гул, а некоторые кабели извивались, словно по ним что-то
текло.
   Слева  от  Клея  по  стене  взбиралась  лестница.  Он  задумчиво   стал
подниматься по ней,  аккуратно  перебирая  узкие  перекладины.  Поднявшись
примерно футов на сто над  уровнем  всех  механизмов,  он  обнаружил,  что
лестница внезапно оборвалась; если бы он сделал еще один шаг, то шлепнулся
бы вниз. Посмотрев вверх, он увидел выше на стене второй пролет  лестницы.
По  нему,  затаив  дыхание,  медленно  поднимался  голый   человек.   Клей
нахмурился и немедленно оказался  тем  самым  голым  человеком  на  втором
пролете лестницы. Ступеньки снова привели к краю бездны; снова взглянул он
вверх, снова обнаружил выше еще один пролет лестницы и  поднимающегося  по
ней себя, и снова присоединился к себе  самому  и  взобрался  по  третьему
пролету. Он лез выше и  выше,  удваиваясь  и  удваиваясь  в  бесконечности
ступеней, и потерялся во мраке громадного зала.
   Он преклонил колена на широкой плите розового мрамора.
   Капли горячего пота заливали глаза. Он задыхался, кашель  рвал  легкие.
Он пыхтел.
   Наклонившись над краем плиты,  он  с  удивлением  увидел  далеко  внизу
месиво конечностей работающих машин.
   Он увидел несколько лестниц и несколько взбирающихся по ним  Клеев.  Он
махал руками и  выкрикивал  подбадривающие  слова.  Прилив  новой  энергии
всколыхнул его; он  поднялся,  прошелся  по  карнизу  вдоль  самого  верха
огромного помещения и подошел к люку, который,  казалось,  взывал  о  том,
чтобы его подняли. Открыв люк, он увидел зеленую матовую дымку с  ароматом
корицы. Он просунул руку вглубь, готовый к тому, что ее могут обглодать до
костей, но нет, рука лишь почувствовала тепло. Забирайся сюда, взывал люк.
Это сделано для тебя, для тебя! Иди вниз. Приятное  погружение.  Он  вошел
внутрь. Дымка сомкнулась вокруг него, словно нежно взяла в  кулак.  Мятные
испарения. Слабые прикосновения зелени застенчиво обвили его гениталии. Он
поплыл. Вниз по горке, вниз, вниз, спускаясь, по крайней мере,  настолько,
насколько он раньше поднялся, и еще дальше, в тоннель, лежащий ниже уровня
машинного зала. Гравитации не стало. Падая, он кружился и  вертелся  вверх
тормашками, его вялый орган все же  стоял,  и  в  конце  концов  он  легко
коснулся земли. Он сошел с горки, которая  убралась  за  ним  с  хлопающим
звуком. Вокруг сверкали  огни.  Подземный  город,  улица  за  улицей,  все
освещено, все благоухает. В воздухе горят  молочно-белые  огни,  холодные,
восхитительные. Галереи убегают вдаль. Он уже был здесь раньше.  Этот  мир
тоннелей был построен как жилье  для  человечества  в  те  времена,  когда
поверхность Земли оказалась непригодной для жизни. Он  припомнил,  что  во
время обряда Открытия Земли он уже проходил этот уровень, но пробыл  здесь
недолго, скользнув глубже. Сейчас можно обстоятельно все осмотреть.
   Он пошел вперед и тут же наткнулся на  мрачное  зрелище.  За  поворотом
тоннеля лежало повернутое вверх животом тело  козлочеловека.  Часть  шкуры
была оторвана и внутренности  обнажены.  Внутренние  органы  вытащены,  но
крови нет, словно труп был лишь ловкой подделкой. Но  Клей  ясно  различил
запах козла, запах гниения. Смерть наступила недавно.
   Оставь надежды, кто?
   Внезапно  раздвинулась  блестящая  стена  и   выкатился   металлический
человек. Он был ниже ростом и шире,  чем  Клей;  тело  представляло  собой
просто конус обгоревшей голубой стали, усеянный  на  вершине  датчиками  -
зрительными, слуха, температурными и  тому  подобное  -  датчики  занимали
почти всю окружность. Из кольца  на  уровне  груди  торчали  разнообразные
конечности. Ног не было, он передвигался на колесиках. Таких роботов  Клей
тоже видел: жалкие слуги, заброшенные и забытые, вечно стоящие в ожидании.
   - Друг человека, - объявил робот ржавым голосом,  исходившим  из  узкой
разговорной щели. -  Принимаю  старые  обязательства.  Служить.  Исполнять
приказания.
   Клей не узнал язык, но слова понял.
   - Друг человека, - передразнил он.
   - Да. Чудо современного мастерства.
   - Разве друзья людей могут вредить людям?
   - Поясните?
   Клей указал на ободранного козла.
   - Это - человек. Кто его вскрыл?
   - Не отвечает человеческим параметрам.
   - Посмотри внимательно.  Сосчитай  хромосомы.  Рассмотри  гены.  Это  -
человек, согласен ты или нет. Генетически принявший, Бог знает зачем,  эту
форму. Кто его убил?
   - Мы запрограммированы удалять все  потенциально  враждебные  организмы
низшего порядка.
   - Кто его убил?
   - Слуги, - кротко ответил робот.
   - Навредили человеку. Не слишком, хорошему, но все же человеку. Что  бы
вы сделали, если бы сюда спустился Скиммер? Дыхатель? Ждущий?
   - Вопрос.
   Голос Клея звучал уже властно.
   - Слушай, мир полон  человеческих  существ,  не  отвечающих  параметрам
людей, живущих здесь. Некоторые из них могут случайно оказаться  здесь.  Я
не хочу, чтобы вы их убивали.
   - Изменение в программе?
   - Расширение. Переопределение человека. Где можно отдать приказ?
   - Я передам на центральную, - обещал робот.
   - Ну, ладно. Отныне человеком называется любой организм,  ведущий  свою
генетическую  линию  от  Homo  sapiens,  который  определяется  как   вид,
построивший этот мир тоннелей. Под этим понимается, что слуги мира-тоннеля
не будут пытаться нанести ущерб таким организмам, если они сюда попадут.
   - Конфликт. Конфликт. Конфликт.
   На морде робота вспыхнула красная лампочка.
   - В чем дело?
   - Мы предназначены для защиты людей.  Но  мы  же  предназначены  и  для
защиты города.  Если  появится  враждебный  человек-организм?  Инструкции?
Определения?
   Клей понял суть проблемы.
   - Насколько возможно защищайте тоннель-мир  от  вторжения  человеческих
форм. Можно их изолировать и выдворить, но не причиняя вреда.
   - Передано. Принято.
   - Я - Клей. Я - человек. Ты будешь мне служить.
   - Наша старая обязанность.
   Клей изучал робота, удивляясь свой способности общаться с ним.
   - Ты понимаешь, - помедлив, произнес он, - что ты, возможно,  старейший
из  существующих  вещей,  созданных  человечеством?  Ты  практически   мой
современник. А все остальное утрачено. Когда построили город?
   - В восемнадцатом веке.
   - Держу пари, что не в моем восемнадцатом веке.  В  восемнадцатом  веке
после чего?
   - В  восемнадцатом  веке,  -  самодовольно  повторил  робот.  -  Хотите
получить доступ к справочному?
   - Ты имеешь в виду машину?
   - Правильно.
   - Это могло бы помочь, - Клей был обнадежен. - Я должен  разобраться  в
истории. Помоги мне воссоздать ее. Где это? Как задавать вопросы?
   - Следуйте за мной.
   Робот развернулся и покатил вниз по серебристому коридору. Клей зашагал
следом, разглядывая странные приборы сквозь окна в стенах. Перед одним  из
приборов,  напоминавшем  выросший   из   колонны   серый   цветок,   робот
остановился.
   - Справочное, - заворковала машина, маня Клея мягким мерцающим светом.
   - Привет, - сказал Клей. - Послушай, я попался в ловушку времени и  мне
нужна информация. О развитии цивилизации, о  ходе  истории.  Я  прибыл  из
двадцатого века после Рождества Христова, но не смог найти зацепки,  чтобы
связать свое время с каким-нибудь другим, даже с тем, когда  был  построен
тоннель-мир, может ты поможешь мне  соединить  данные.  Даже  если  ты  не
сможешь рассказать о событиях последующих  за  цивилизацией  тоннель-мира,
то, по  крайней  мере,  расскажи,  что  происходило  между  твоим  и  моим
временем. Да? Ты меня слышишь? Я жду.
   Молчание.
   - Давай. Я жду.
   Из серой чаши донеслись клацанье и ворчанье. Скрежет и свист. Несколько
слов он различил, но они были непонятны. Пробные попытки. Затем:
   -   Результатом   заката   первой   постиндустриальной   эры    явились
катастрофические социальные сдвиги, проявившиеся в  тотальном  уничтожении
всех   построений   и   предположений,   на   которых   работали    старые
урбанистические общества. Эпоха перестройки, известная как  конечный  хаос
крушения. Новые понятия в архитектонике. Наша  настоящая  система  с  этой
точки времени. Тем не менее, наследник объявил  себя  сторонником  подъема
фундаментального освещения хронологии.  Возможно  с  точностью  установить
социальные рамки событий восемью-десятью веками. Проникать в более древние
слои мира нежелательно. К счастью, навыки и техника сделали возможным  для
новой урбанистической  системы  намного  более  устойчивое  положение,  не
ведущее   к   человеческому   апокалипсису.   Использование   поверхности,
накопление механизмов, создание и разветвление сети  подземных  городов  в
конце восемнадцатого столетия  привели  к  тому,  что  началось  изменение
населения,  сопровождающееся  мудрой  генетической   линией,   социальными
пятнами, появлением болезней и других  нежелательных  явлений.  Теперь  мы
улучшаем человеческую инфраструктуру. Мы  -  жизнестойкость  вида,  и  все
мыслимые катастрофы не  могут  существенно  повредить  нам.  В  этом  наша
гордость. Созданы обновленные, которые говорят: нам  дана  надежда,  ждите
нас в последующих эпохах.
   После небольшой паузы Клей грустно поблагодарил  машину  и  отвернулся.
Робот подкатился ему под локоть.
   - Бесполезно, - пробормотал Клей. - Какая к черту польза. Как всегда.
   - Одеть голого, - произнес робот. - Еще одна срочная обязанность.  Тебе
нужна одежда?
   - Разве я так уж уродлив?
   - На улицах люди укрывают свое тело. Тем, у кого нет  одежды,  помогаем
мы.
   Клей не ответил, и робот принял молчание за согласие.  За  спиной  Клея
раскрылась секция стены и появился второй робот. Он поднял какой-то  шланг
и мгновенно обрызгал Клея пигментом и тканью. Очнувшись от изумления, Клей
обнаружил, что  он  одет  в  узкую  золотую  тунику,  туфли,  напоминавшие
прозрачные  оболочки,  и  шляпу.  Давно  привыкнув  к  своей  наготе,   он
чувствовал себя в одежде неловко. Но не желая никого обидеть,  он  остался
одетым. Когда он пошел  по  коридору,  за  ним  последовал  первый  робот,
спрашивая:
   - Еда?
   - Жилье?
   - Помыться?
   - Развлечения?
   Клей на все отвечал:
   - Нет.
   - Никаких желаний?
   - Одно. Одиночество. Уходи. Когда ты понадобишься, я свистну.
   - Вопрос.
   - Позову. Громко крикну. Лучше? А теперь иди,  пожалуйста.  Очень  тебя
прошу. Далеко не уходи, но так, чтоб я тебя не видел.
   Повернулся. Понял. Робот покатился прочь.
   Клей заглядывал в комнаты и  магазины.  Везде  очень  чисто,  двери  не
заперты. В  одном  месте  экран  типа  телевизионного  предлагал  вниманию
протуберанцы в трех измерениях, вскипающие в расплавленной лаве. Дальше он
увидел восьмиугольную ванну, чьи фарфоровые  стенки  истекали  влагой  при
нажатии на кнопку. Зеленые, наверное, сосиски  выдавливались  из  мешанины
металлических трубок над, возможно,  плитой.  Кровать  изменяла  размер  и
очертания, становясь больше, меньше,  круглой,  прямоугольной.  Из  центра
черного   пола,   покрытого   плитами,   вздымался   зловещий   в    своей
жизнеспособности колоссальный розовый фаллос.  Стена  растворялась  в  душ
мозаичных изразцов. Растущие, словно поганки, насадки вдоль окна, снабжали
духами, специями, мазями и какой-то  розовой  жидкостью,  за  пару  секунд
растворившей его одежду. Возвращение к наготе было восхитительно, хотя  он
задержался перед насадками слишком долго и одна из них  прыснула  на  кожу
красную масляную анестезирующую жидкость. Он потрогал пальцем ухо: ничего.
Осторожно царапнул грудь: ничего.  Сжал  в  кулак  пенис:  ничего.  Он  не
чувствовал, что его босые ноги  касаются  неровностей  пола.  Неужели  это
навсегда? Тогда можно ведь истечь кровью, случайно наткнувшись  на  острый
предмет и даже не заметив этого. Или ободрать плоть до самый костей.
   - Робот? - позвал он. - Эй, робот, помоги мне!
   Но еще до того как  появился  механический  человек,  еще  две  насадки
опрыскали его, и он почувствовал, что его нервные окончания ожили с  такой
чудесной интенсивностью, что он в тот же момент  испытал  оргазм.  Немного
отдышавшись,  он  двинулся  прочь,  отвергнув  помощь  робота.  Пробираясь
дальше, он очутился между двух зеркальных стен и оказался  в  ловушке.  Он
метался меж зеркалами,  а  они  поворачивались,  наклонялись,  изгибались.
Наконец, упав  на  пол,  он  выполз  из  этого  ада.  Как  могло  все  это
сохраниться, если мир пережил столько  геологических  сдвигов,  если  сами
континенты изменили свои очертания? Он пришел к заключению, что весь  этот
тоннель-мир только иллюзия.  Передвинувшись  в  другое  скопление  улиц  и
галерей,  он  увидел  совсем  иную  архитектуру,  более   жесткую,   менее
впечатлявшую, чем  предыдущая,  но  украшения  и  поверхностная  структура
построек  несомненно  была  более  высокого  порядка.  Из   каждого   угла
выкатывались роботы, предлагая свои услуги, но он помнил о  своем  роботе,
следующим за ним на почтительном расстоянии, и не смотрел на других.
   - Куда ушли люди? Почему покинули города? Когда?
   Робот задумался:
   - Однажды их не стало.
   Клей милостиво принял  этот  ответ.  Он  дотронулся  до  кнопки,  и  из
флуоресцентного проектора каскадом полился  абстрактный  фильм,  снятый  в
трех измерениях. Когда он отпустил кнопку, вихрь цветовых  пятен  втянулся
обратно в проектор с гудящим  звуком.  Другая  комната  оказалась  игорным
залом: хлопающие доски, вращающиеся по ненадежным орбитам колеса,  жетоны,
маркеры, фишки, эбеновые кости, игральные карты,  которые  таяли  едва  он
касался их. Дальше какой-то гигантский аквариум, но без рыб. Затем детские
игрушки, пустая клетка, маленький запечатанный ящик. Он шел вперед.  Струи
живого потока предупредили его не пытаться войти  в  комнату  с  губчатыми
стенами. Он хотел было спуститься по лестнице  в  нижний  уровень,  но  не
прошел  и  трех  ступенек,  как  оттуда  поднялись  клубы  зеленой   пыли,
заставивший его ретироваться. Вот место, где роботы разбирали роботов.  Он
обнаружил мощный экран, показывающий вид мира на поверхности: мягкие холмы
и долины, никаких следов  мрачной  пустыни  галлюцинаций,  по  которой  он
прошел. Наконец, он наткнулся на дверь,  сделанную  из  толстого  металла,
похожего на  алюминий,  она  безмолвно  отворилась,  а  подоспевший  робот
предупредил:
   - Дальше охраны нет.
   - Как это понимать?
   - Если вы продолжите путь в этом направлении,  мы  не  сможем  защитить
вас.
   Клей вгляделся в открывшийся коридор, в значительной степени похожий на
предыдущие, но все же более яркий  и  привлекательный.  Изящные  здания  с
фасадами, сверкавшими отраженным огнем  прекрасных  рубинов,  в  одном  из
близлежащих дворов звучит музыка. Он пойдет труда.
   Робот повторил предупреждение, а Клей ответил:
   - И тем не менее я рискну.
   И вот сделан уже первый шаг в запретную зону. Вспомнив о  чем-то,  Клей
обернулся к роботу:
   - Когда я зайду сюда, дверь закроется?
   - Утвердительно.
   - Нет. Я не хочу. Я приказываю тебе оставить ее  открытой,  пока  я  не
вернусь.
   - Строжайшие инструкции во избежание влияния обитателей...
   - Забудь. Это - приказ. Сейчас я - единственный человек на  планете,  и
все  это  построено,  чтобы  служить  людям,  а  ты  всего  лишь   машина,
сконструированная, чтобы делать жизнь людей счастливее и легче, и  будь  я
проклят, если позволю тебе  спорить  со  мной.  Дверь  остается  открытой.
Понятно?
   Колебание. Конфликт.
   - Утвердительно, - произнес наконец робот.
   Клей вошел в коридор за дверью. На шестом  шаге  он  резко  повернулся.
Дверь оставалась открытой, а робот ждал возле нее.
   - Хорошо, -  похвалил  Клей.  -  Запомни:  я  -  хозяин.  Она  остается
открытой