о синим с вкраплениями красного, но как только он  пришел  к
этому заключению, то обнаружил отчетливый зеленый оттенок  и  коричневатые
островки чего-то темно-бордового, а затем россыпь цветов, названия которых
он совсем не  знал.  Он  не  мог  определить  очертания,  потому  что  все
струилось. Текло. Поток появлялся горизонтально, подбегал к  краю  раны  и
через несколько сотен ярдов стремительно переливался  через  край,  сбегая
вниз несколькими струями и ударяясь о землю. Там,  где  приземлялся  поток
Хаоса, у подножия горы образовался бассейн. Как заметил Клей, из  бассейна
постоянно  рождалось  что-то:  на  берег  карабкались  животные  и   сразу
бросались бежать, неуклюжие трактора, самодвижущиеся  монолиты.  Здесь  не
было  и  двух  одинаковых  объектов.  Правилом  здесь   была   бесконечная
изобретательность.  Клей  видел  сверкающий   шпиль   зверя   и   толстого
змеевидного  червя  со  светящейся  антенной,  шагающую  черную  бочку   и
танцующую рыбу, тоннель с ногами. Он видел трио гигантских глаз без  тела.
Он видел  две  зеленые  руки,  схлестнувшиеся  в  отчаянном,  убийственном
пожатии. Он видел эскадрон марширующих красных яиц. Он  видел  колеса  без
рук. Он видел ковры поющей слизи.  Плодовитые  гвозди.  Одноногих  пауков.
Черные снежинки безголовых людей. Головы без людей.
   Каждое из этих чудес так стремительно  мчалось  через  равнину,  словно
только убежав отсюда, они получали право выжить. Но каждый  встречал  свою
судьбу, независимо от  того  полз  он,  крался,  прыгал,  катился,  бежал,
скакал,  скользил,  пританцовывал,  топал  или  выпрыгивал   из   парящего
бассейна. Им удавалось покрыть всего около полумили, затем  они  исчезали,
становясь прозрачными и быстро теряя вещественность, и в  несколько  минут
пропадали. Первобытный Хаос призывал свои творения обратно. Снова и  снова
некоторые  особенно  динамичные  чудища   стремились   спастись,   безумно
проносясь через равнину. Бесполезно. Бесполезно.  Реальность  вытекала  из
каждого. Клею было жаль их, несмотря на то что  некоторые  создания  Хаоса
были чудовищны, многие были очаровательны, элегантны, милостивы, деликатны
и прекрасны, и он едва успевал оценить  их  утонченную  красоту,  как  они
исчезали.
   Стоя рядышком, рука в руке, Скиммеры наблюдали чудеса  Хаоса.  Рядом  с
Клеем были Нинамин (женщина) и Хенмер (мужчина). Никто не говорил.  Высоко
над ними рана в горе извергала  кипящую  плодовитость.  Он  вспомнил,  как
увидел однажды фотографии, сделанные океанографами, только что вытащившими
сеть, полную планктона: миллионы крошечных переливчатых тварей  сновали  в
ней, блестящие зверушки многоглазые и многолапые, сердито бьющие хвостами,
горящие всеми цветами радуги в короткий момент жизни на палубе, затем  они
бледнели, оседали, обращались в копошащуюся слизь. Так и здесь,  только  в
большем масштабе. Выдающиеся возможности  Хаоса  восхищали.  Но  для  чего
созданы все эти исчезающие чудеса? Из какого  источника  бьет  этот  парад
великолепия? И что такое незримое лежит в горе, если возникает все это?
   - Сколько это продлится? - наконец задал он вопрос.
   - Вечно, - ответил Хенмер, - пока кто-нибудь не закроет гору.
   - А кто это сделает? - рассмеялась Нинамин.
   - Откуда все это берется?
   - Под миром есть реки. Одна из них вырвалась наружу. На нашем веку  это
случается в пятый раз.
   - Некоторые из источников еще продуктивнее, -  пояснила  Ти.  -  Каналы
меняются.
   - Каналы меняются, - согласился Хенмер.
   - Но если каналы меняются, - голос Клея звучал беспомощно, - почему  вы
сказали, что этот поток будет литься вечно.
   Скиммеры засмеялись. Из бассейна появился слон и исчез. Появились шесть
черепов. Две кровавых твари, по  очертаниям  похожие  на  огромных  собак,
высоко" подпрыгнули и потерялись, еще не  коснувшись  земли.  Бесформенной
массой вылетел рой сверкающих насекомых. В клубах серого  пара  показалось
ухмыляющееся лицо. Этому не было конца. Спустилась  ночь,  и  вся  равнина
засияла. А Хаос продолжал изливаться.



26

   Внезапно он ощутил в душе всю неловкость  своего  положения.  Незаметно
Скиммеры потеряли к нему интерес. Может, он им надоел, может, их  внимание
достигло предела; как бы то ни было, они уже не так любили его.  Несколько
раз ему казалось, что они его действительно боятся. Или недолюбливают.  Но
ничего конкретного он сказать не мог.
   Стало труднее занять их разговором. Темы таяли и бледнели, исчезали  на
полуслове,  смех  и  похлопывание  слишком  часто   прерывали   формальные
предложения обмена информацией. Он делал еще попытки что-нибудь разузнать,
но намного реже.
   - Вернусь ли я в свое время?
   - Что стало со сфероидом?
   - Как создаются новые Скиммеры?
   - Где дом Неправедной? Кто она или что?
   - Зачем меня сюда притащили?
   - Когда вы делаете Формирование Неба?
   - Сколько лет миру?
   - Где Луна?
   - Зачем мне позволили страдать в зонах дискомфорта?
   - Буду ли я снова спать?
   - Я вас выдумал?
   - Или вы меня выдумали?



27

   В один из дней они собирались выполнить  обряд  Формирования  Неба,  но
ничего не сказали Клею заранее. Теперь время пришло. Но они не нуждались в
его участии и не собирались большие делиться с ним важными вещами.
   Когда все  происходило,  он  подозревал,  что  должно  произойти  нечто
необычное. Они расположились вдоль побережья южного моря: пляж, состоявший
из  прекрасной  серой   гальки,   был   усыпан   невероятным   количеством
бледно-зеленых тел желеподобной рыбы, выброшенной  приливом.  Клей  всегда
любил море. Скиммеры занялись каким-то таинственным безмолвным  разговором
и  он,  предоставленный  сам  себе,  отправился  бродить   по   побережью,
пробираясь между рыбьими телами и наконец оказался по бедра в теплой воде.
Из порошкообразного дна торчали стебли водорослей, мимо проплывали сияющие
рыбины. Наслаждаясь ощущением волн, ласкающих его голое тело,  он  поплыл.
Нырнув, он безумно удивился, что может так  долго  оставаться  под  водой.
Потом лег на спину, подставив лицо солнечным лучам.
   Здесь могли бы водиться русалки.
   Стоило ему подумать об этом, как он  увидел  приближающуюся  наполовину
женщину,  наполовину  рыбу.  Бледные  плечи  облепили  длинные  золотистые
волосы. Плотная, полная  белая  грудь  с  красными  сосками.  Ярко-зеленая
чешуя. Гибкий сужающийся хвост,  сильный,  лоснящийся,  извивающийся.  Она
близко подплыла к нему и зависла рядом.
   - Да, - задумчиво произнес он, - неизбежный итог дробности человеческой
формы. Природа следует за искусством. Какая ты красивая!
   Она улыбнулась, вытянула губки и поцеловала  его.  Потом  положила  его
ладони на свои груди. Сверху - млекопитающее, снизу - рыба.
   - Люби меня, - ее голос звучал, как шорохи волн в раковине.
   - Но как? Где же гавань?
   Он зашарил руками по ее  чешуе.  Она  рассмеялась.  Даже  у  рыбы  есть
половые органы. Она ничем не помогла ему, и поиски не увенчались  успехом.
Если бы он сжал ее в  объятиях,  то  лишь  оцарапался  бы.  Хоть  какое-то
утешение. Он отпустил ее, но русалка не уплывала.
   - И много вас? - спросил  он.  -  Морской  народ?  Вы  -  древний  вид?
Возникли естественным путем или посредством генетических манипуляций?
   - Я не такая, как другие, которых ты знаешь.
   - Почему?
   - Я - не настоящая.
   Нет, он не верит. Он потянулся было к ее груди, но она исчезла  прежде,
чем он прикоснулся к ней. Нырнув, он вглядывался в мерцающую зеленую воду,
но не смог ее найти.
   Вернувшись на поверхность, он осознал, что начался какой-то беспорядок.
Исчезновение русалки, утрата этой милости, этой невинности  еще  наполняла
его душу чудом, но когда он примирился с окончанием видения, он более ясно
увидел, что происходит вокруг. Далеко в море на горизонте вставали водяные
вихри, вторгающиеся в прозрачный воздух. Они кружились, росли,  сжимались,
то раздвигаясь, то сдвигаясь, извергали струи рыб и водорослей к земле.
   Повернувшись лицом к берегу, он увидел, как изогнулся небесный свод, то
почти касаясь земли,  то  тут  же  отскакивая.  Раздалась  резкая  музыка:
перезвон и рев, скрежет  громадных  сверчков,  уханье  тяжелых  барабанов.
Солнце изменило спектр и  изливало  ясный  зеленоватый  свет,  были  видны
некоторые яркие звезды. С юга доносились короткие взрывы: бум,  бум,  бум,
бум. Земля вздрагивала. Затем музыка затихла, водяные смерчи упали в море,
солнце пожелтело, небо  сделалось  жестким,  а  взрывы  прекратились.  Все
действо длилось не более трех минут, и как он мог заметить, за время  этой
короткой таинственной нестабильности, ничто не изменилось.
   Он поспешил к берегу.
   Шестерка Скиммеров расположилась на поросшей травой дюне метрах  в  ста
от кромки воды.  Они  казались  изможденными  и  вялыми,  словно  восковые
манекены, которых слишком близко придвинули к  огню.  Все  они  застыли  в
некой промежуточной сексуальной форме - некоторые с грудью  и  выступающей
мошонкой, некоторые с илистым мужским телом и псевдовагинальной щелью,  но
никто четко не принадлежал ни к лагерю мужчин, ни к лагерю женщин. Их лица
тоже стали столь похожими, что он не смог бы различить кто из них кто.  Он
понял, что отличал Хенмер от Нинамин,  Ангелон  от  Ти,  Брил  от  Серифис
больше по качеству излучающего  духа,  чем  по  индивидуальности  черт,  а
сейчас они не излучали ничего определенного. Возможно, это вовсе и не  его
Скиммеры, а совсем другая группа. Все еще колеблясь, он приблизился к ним.
Когда на двоих из них упала его тень,  он,  смутившись,  отпрянул,  словно
вторгся на чужую территорию. Долго стоял он рядом с ними.  Их  глаза  были
открыты, но видели ли они его?
   Наконец он испуганно позвал:
   - Хенмер? Серифис? Нина...
   - ...мин, - закончила она, лениво потягиваясь. - Хорошо искупался?
   - Странно. Вы видели... что тут было?
   - А что? - голос Хенмер.
   - Водяные вихри. Барабаны. Солнце. Звезды.
   - А, это. Ничего особенного.
   - Но что же это такое?
   - Побочные эффекты. - Зевнул. Перевернулся,  подставив  солнцу  гладкую
спину. Клей  словно  примерз  к  месту,  руки  глупо  болтались.  Побочные
эффекты?
   - Нинамин? Ти?
   - Ты что несчастен?
   - Озадачен.
   - Да?
   - Водяные вихри. Барабаны. Солнце. Звезды.
   - Такое случается. Мы завершили цикл.
   - Цикл?
   - Пятый обряд. Формирование Неба.
   - Сделали?
   - Сделали и очень хорошо. А теперь отдыхаем. - Снова  голос  Хенмер.  -
Иди сюда, ложись рядом. Отдохни. Отдохни. Цикл завершен.



28

   Удовлетворительных ответов он не получил. Они  снова  утонули  в  своем
бесчувствии. Он чувствовал себя опустошенным и  преданным.  Они  позволили
ему принять участие в других четырех обрядах, почему же  не  в  этом?  Они
воспользовались  опытом  его  жизни,  а  теперь  он  им  надоел.  Злой   и
пристыженный,  он  зашагал  прочь.  Он   понимал,   что   потерял   что-то
необыкновенно важное. Может быть, свой шанс  подобрать  ключ  к  ящику,  в
котором лежат ответы на все загадки. А им все равно. Им все равно.
   Взбешенный, взобрался он на дюну и быстро пошел в глубь земли.
   Сыпучий песок замедлил его движение. Еще он заметил маленькую  дорожку,
след,  оставленный  ползущими  плоскими  серыми  созданиями,  похожими  на
скорпиона. Они не обращали на него внимания  и  несколько  раз,  пересекая
дорожки, он подходил поближе и давил их. Его это беспокоило: он  не  хотел
наступить на кого-нибудь. Но вскоре песок уступил место грубой красноватой
глине,  покрытой  мясистыми  голубыми  растениями,  и  ползущие  насекомые
исчезли.
   Куда он идет?
   Он не был уверен, является ли его  уход  от  Скиммеров  проходящим  или
постоянным разрывом. Раздражение могло уменьшиться - в конце  концов,  они
дали ему столько необыкновенного.  Возможно,  скоро  ему  захочется  вновь
вернуться  к  ним.  С  другой  стороны,   нежелательно   навязывать   свое
присутствие людям, которые  находят  тебя  скучным.  Он  может  попытаться
утвердить свою независимость. В этом мире он не нуждался ни в пище,  ни  в
укрытии и может отыскать себе других товарищей. Надежды же на  возвращение
в свое собственное время не было.
   Шагая большую часть утра по жарким  сухим  местам  плоских  равнин,  он
носился с мыслью, что может выжить и один. Чем больше он  об  этом  думал,
тем  более  привлекательным  казалось  это  ему.  Да.  Он  исследует   все
континенты. Он спустится в подземные города, построенные гораздо  ближе  к
его  эпохе.  Он  постарается  собрать  произведения  искусства  и   другие
любопытные вещи  сынов  человеческих.  Он  опробует  новые  силы,  которые
возможно  приобрел  под  этим  тучным  солнцем.  Возможно,   ему   удастся
изготовить бумагу и написать мемуары о своих приключениях для собственного
облегчения и чтобы проинформировать других людей его вида,  которых  может
сюда занести. Он побеседует с Дыхателями, Едоками, Разрушителями,  Ждущими
и Скиммерами, которые встретятся на пути, и с  Заступниками,  если  найдет
их, а также со всеми представителями предыдущих эпох, пойманных ловушкой и
живущих здесь: козлолюдей, сфероидов, жителей тоннеля и другими. От  этого
смакования свободы в выборе жизненного пути его охватил восторг.  Да!  Да!
Почему бы нет? Радость наполняла его душу, словно воздушный  шар,  который
вдруг лопнул, отбросив его, оглушенного и одинокого, на землю.
   Он жалел о том, что покинул Скиммеров.
   Он должен вернуться и просить их снова принять его к себе.
   Смущенный, он остался на месте, скорчившись, стоя на коленях, по  локти
в грязи, глаза следили за перемещением огромной улитки,  пересекавшей  его
дорогу. Вверх.  Повернуться  и  искать  друзей.  Он  медленно  выпрямился.
Поднялся южный теплый ветерок, обдувающий потную кожу. Он бросился бежать,
позабыв о ползающих вокруг улитках. Где же море? Где Скиммеры? Он  следует
за солнцем. Землю сменил песок, улиток скорпионы. Раздались звуки  прибоя.
Он взбирается на дюны. Да, это здесь. Вот его следы. Он вспомнил жеребячью
веселость Нинамин, торжественную уверенность Хенмер, таинственные  глубины
Серифис, красоту Ти,  живость  Ангелон,  нежность  Брил.  Как  он  мог  их
оставить? Это же его друзья. Даже больше: они - часть  его,  и  он,  можно
надеяться, часть их.  Они  на  пути  к  семерке.  Так  много  общего.  Мой
секундный  гнев.  Детский.  Братья  и   сестры:   иногда   немного   такие
беззаботные, но этого и  следует  ожидать  -  между  нами  такая  пропасть
времени. Мог ли я понять чувства своего далекого предка? Мог ли он  понять
хотя бы десятую часть из того, что я сказал? Но  это  же  не  причина  для
расставания. Нужно быть любящим, нужно быть ближе друг к другу.
   Взобравшись на последнюю дюну, он увидел  берег  и  нашел  отметки  тех
мест, где лежали Скиммеры, но самих Скиммеров не было.
   - Хенмер? Серифис? Ти?
   Их нигде не было.
   Он кричал, махал руками, бегал вдоль  пляжа,  изучал  следы  на  песке.
Бесполезно. Бесполезно. Бесполезно. Они не оставили  и  следа.  Воспарили,
сверкнув в стратосфере, единодушно рванулись куда-нибудь к Сатурну.  Забыв
о нем. Признав его права. Безнадежно повторял  он  их  имена,  в  отчаянии
катаясь по песку.  Ворвался  в  волны,  надеясь  отыскать  там  хоть  свою
русалку. Никого. Ничего. Заброшен. Один.
   Это твоя вина. Но что теперь?
   Он отправился на поиски. Прежде Скиммеры избавляли его от  одиночества,
могут сделать это и снова. Тем не менее он пойдет своим путем сожаления  и
надежды. И надежды. И он еще раз пошел в глубь суши, на  этот  раз  другим
путем, так как  ему  не  понравилась  равнина  улиток.  Если  ему  удастся
отыскать Скиммеров, решил он, он никогда по  своей  воле  не  покинет  их.
Земля здесь похожа на землю в других местах, хотя не такая горячая, -  ряд
низких холмов сдерживал порывы сурового ветра. Здесь тоже ползали  улитки,
но другого вида, зеленые с палевыми  рожками.  Они  оставляли  на  головой
земле блестящие ясные следы. Он много  раз,  случайно,  наступал  на  них.
Улитки трескались с зловещим свистящим звуком, от которого его  пронизывал
стыд. Он старался смотреть под ноги, осторожно делая  каждый  шаг,  и  это
занятие так поглотило его, что  он  не  заметил  перемен  в  окрестностях.
Появились  деревья:  конической  формы,  низкие,  они  напоминали   гибрид
финиковой пальмы с поганкой. Появилось и несколько маленьких  ручейков.  И
наконец, он обнаружил, что приближается к чьему-то дому.
   Дом?
   Ничего подобного он не видел с момента  своего  пробуждения.  Вероятно,
это просто обман, иллюзия, которую  он  принял  за  двухэтажное  кирпичное
строение в стиле 1940-х годов  под  крышей  из  серых  плит  и  с  зеленым
прозрачным венком, висящим на  дверном  кольце  входной  двери,  тропинка,
ведущая к двери тщательно вымощена, а слева  к  дому  подходит  подъездная
дорожка темного асфальта, хотя Клей не заметил ни гаража,  ни  автомобиля.
Окна прикрывали легкие белые драпировки. На одном из окон второго этажа  в
ящике росли герани.
   Он засмеялся, потому что  сильно  сомневался,  что  все  эти  постройки
принадлежат к прошлым  эпохам  человечества.  Вряд  ли  такой  дом  мог  в
одиночестве выстоять в течение  всех  прошедших  тысячелетий.  Значит  это
проделка. Но чья?
   - Нинамин? - в голосе прозвучала надежда, - Ти?
   Входная дверь открылась, и на пороге появилась женщина.
   Его рода. Молодая, но уже прошедшая сквозь истинную юность. Обнаженная.
Короткие темные волосы, вполне приличная грудь, бедра немного  широковаты,
но ноги необыкновенно хороши.  Легкая  улыбка,  безупречные  зубы.  Живые,
участливые глаза. По коже тут и там рассыпаны родимые пятна.  Не  творение
фантазии, а настоящая женщина, несовершенная,  привлекательная,  обещающая
восторги. В своей наготе она выглядит чуточку смущенной, но в то же  время
производит впечатление, что это пройдет, когда  они  получше  узнают  друг
друга. В десятке метров от дверей, он остановился.
   - Здравствуй, - сказала женщина. - Рада тебя видеть.
   Он облизнул губы, тоже почувствовав странное смущение от своей наготы.
   - Вот уж не ожидал найти здесь дом.
   - Да уж конечно.
   - Откуда он?
   Она пожала плечами.
   - Он и был здесь. Я пришла сюда, как и ты,  и  нашла  его.  Приятный  и
милый. Могу  предположить,  что  его  сделали  для  меня,  чтобы  я  могла
почувствовать себя дома. Я имею в виду, что понимаю, что это не  настоящий
дом, оставшийся от нашего времени, который проторчал здесь миллион лет.  А
ты?
   Он усмехнулся. Ему понравилась ее открытая манера.  Она  наклонилась  в
дверном проеме, больше не заботясь о своей  наготе,  и  уперлась  рукой  в
бедро. Ее глаза изучающе скользили по нему.
   - Нет, - заговорил он.  -  Я  ни  на  минуту  не  поверил,  что  дом  -
подлинный. Вопрос в том, подлинная ли ты?
   - Я не выгляжу подлинной?
   - Как и дом. Откуда ты?
   - Меня принесла ловушка времени. Как и тебя. Верно?
   Ее слова заставили его содрогнуться, словно  он  обжегся.  Женщина  его
времени? Правда? И в то же  самое  мгновение  он  ощутил  радость,  обретя
истинного товарища, и странное чувство грусти, что теперь он не уникален в
этом мире и должен делить свою роль с ней.
   - Ты давно здесь?
   - Кто скажет?
   Ответ вполне приемлемый. Он бы ответил так же.
   - Что ты делала с тех пор, как проснулась?
   - Бродила, - сказала она, - беседовала с людьми. Плавала. Узнавала.
   - Какой был год, когда ты покинула наш мир?
   - Слишком много вопросов, - сказала она, но  яда  в  ее  голосе  он  не
ощутил. - И совсем не те, что надо. Спросил бы,  как  меня  зовут,  что  я
испытываю здесь. Тебе все равно, что я за человек?
   - Прости.
   - Хочешь войти в дом? - В ее приглашении промелькнула и  застенчивость,
и распутство. Он спросил себя, сколько миллионов прошло с тех  пор,  когда
он в последний раз был в постели с настоящей женщиной. Он поймал  себя  на
том, что думает о запахе ее кожи, вкусе ее губ и звуках, которые она будет
издавать, когд