В таком положении я вполне мог поступить точно  так  же.  Не  берусь
сказать наверняка, что бы я сделал, но вполне возможно, что то  же  самое.
Поступить так мог бы каждый.
     - Приятно знать, что ты меня понял, - сказал римлянин, - пусть даже я
не внушаю тебе восхищения.
     - Восхищение тут ни при чем. Я же говорю - я рад, что ты с нами. Если
бы не твоя помощь, Нечисть, возможно,  смяла  бы  нас  еще  до  того,  как
горгульи слезли с фасада и вступились за нас.
     - А что ты знаешь про этих горгулий?
     - Ничего. Меня это приводит в такое же недоумение, как и тебя. Я знаю
только одно: те, что пришли нам на помощь,  сделаны  не  из  камня,  а  из
дерева. Очевидно, их вырезали взамен каменных, которые упали и разбились о
камни внизу. Но  кто  их  вырезал,  зачем  он  это  сделал  и  почему  они
спустились, чтобы нас выручить, я не имею ни малейшего представления.
     - Здесь пахнет чародейством.
     - Мне тоже так кажется. Но что  это  за  чародейство,  я  и  подумать
боюсь.
     - Во всяком случае, оно пошло  нам  на  пользу.  Что  в  этих  местах
случается довольно-таки редко.
     - Да, ты прав, - согласился Харкорт.
     - У меня есть привычка задавать на один вопрос больше, чем  нужно,  -
продолжал Децим. - Вот и сейчас я хочу задать тебе этот лишний вопрос.  Не
могу понять, что вы вообще здесь делаете.
     - Мы выполняем свою миссию.
     - О которой ты не хочешь говорить?
     - О которой мы не хотим говорить, - подтвердил Харкорт. - Могу только
сказать, что миссия опасная - ты это сам видишь.
     - Опасности меня не смущают, - ответил римлянин,  -  если  только  не
считать исключительных обстоятельств. Разве что иногда меня вдруг  осеняет
обыкновенный здравый смысл. А в остальном я ничуть не хуже других.
     Как только начало темнеть, они остановились на ночевку  у  родника  в
верховье небольшой долины.  Местность  была  открытая  -  со  всех  сторон
возвышались безлесные холмы, на склонах которых лишь кое-где стояли  кучки
деревьев.
     Путники развели костер, чтобы поджарить  пшеничных  лепешек  и  сала.
Вокруг лагеря стояли, как часовые, горгульи. Харкорт втер Шишковатому мазь
в раны. Тот лежал смирно, и помощь аббата не понадобилась, хотя  он  стоял
поблизости наготове с попугаем на плече.  Нэн  и  Иоланда,  хлопотавшие  у
огня, позвали всех есть, и они уселись вокруг костра.
     - Приятное местечко для ночевки, - сказал Децим. -  Ни  деревьев  нет
слишком близко, ни этого надоедливого  болота.  И  как-то  спокойнее  себя
чувствуешь, когда тебя сторожат горгульи.
     - Может быть, нам даже не надо сегодня выставлять  своих  часовых,  -
сказал аббат. - Эти горгульи...
     - Часовые будут, - решил Харкорт. - Я  сторожу  первым,  Гай  вторым,
а...
     - Поставь следующим меня, - предложил Децим. -  Шишковатому  надо  бы
как следует выспаться.
     - Ты весь день нес мой мешок, - возразил Шишковатый, -  а  теперь  ты
хочешь еще за меня сторожить. Мне вовсе не нужно столько поблажек.
     - Мне кажется, тебе бы лучше согласиться, - сказал Харкорт  мягко.  -
Выспаться тебе не повредит. Тогда, если ты не возражаешь, сторожи  первый,
- обратился он к Дециму. - Я буду третий, а аббат посередине,
     - Мне все равно, - ответил центурион.
     - Имей в виду, что у нас есть  одно  правило,  -  сказал  Харкорт.  -
Часовой не должен задерживаться на  посту,  чтобы  дать  подольше  поспать
тому, кто его сменяет. Мы тут из себя героев не изображаем.
     - Хорошо, я это правило выполню,  -  не  без  некоторого  высокомерия
согласился Децим.
     Луна уже спускалась к горизонту, когда аббат растолкал Харкорта.
     - Все как будто спокойно, - сказал он. - Я ничего не слышал, горгульи
по-прежнему стоят на часах. За все это время они ни разу не  шевельнулись.
И не произнесли ни единого звука. Я  было  подошел  и  попробовал  с  ними
заговорить, но они не  отвечают.  Как  будто  не  слышат.  И  не  обращают
никакого внимания.
     - Они так ведут себя с  тех  пор,  как  слезли  со  стены,  -  сказал
Харкорт. - Нас они не замечают, или делают вид, что не замечают. Как будто
вообще не знают о нашем существовании. Но они должны о нем знать, ведь они
идут с нами и охраняют нас. А если не говорят, то может  быть,  просто  не
умеют.
     Аббат понизил голос.
     - А что это за фокусы с тем, в каком порядке  нам  сторожить?  Ты  не
совсем доверяешь нашему другу-римлянину?
     - Я не спал, - сказал Харкорт, - и смотрел за ним,  пока  ты  его  не
сменил.
     - Значит, ты ему не доверяешь.
     - Послушай, Гай, ведь я его не знаю.
     - Но он доблестно дрался вместе с нами.
     - Знаю. Но чтобы доверять человеку, нужно его знать. Тому, кто  стоит
на посту, мы вверяем свои жизни.  Может  быть,  он  и  есть  такой,  каким
кажется на первый взгляд, но готов ты вверить ему свою жизнь?
     Аббат задумался.
     - Не уверен, - сказал он  и  добавил:  -  Ты  мне  иногда  перестаешь
нравиться, Чарлз. Ты нелегкий человек, и у тебя бывают нехорошие мысли.
     Харкорт ничего  не  ответил,  и  аббат  принялся  шарить  в  темноте,
разыскивая свое одеяло. На плече у него что-то бормотал попугай.
     Заходящая луна заливала  все  мягким  сильным  светом.  Она  освещала
четырех горгулий, и они отбрасывали длинные  черные  тени.  Как  и  сказал
аббат, горгульи стояли неподвижно, словно врытые в землю.  Поодаль  справа
темным пятном выделялась небольшая рощица. Харкорт внимательно вгляделся в
ту сторону. Стояло полное безветрие, ни одна ветка не шевелилась. Никакого
движения в рощице не было заметно. Вокруг стояла  полная  тишина.  Харкорт
отошел  на  некоторое  расстояние  от  костра  и  присел.   "Где-то   там,
неподалеку, прячется Нечисть, - напомнил он себе. - Та, что напала на  нас
в  храме,  а  может  быть,  и  еще  более  многочисленная.  Слух  о  нашем
присутствии должен был распространиться, так же как распространился слух о
появлении римской когорты. Теперь,  когда  когорта  уничтожена,  очередной
жертвой должен стать наш маленький отряд.  Четверо  мужчин,  две  женщины,
четыре горгульи и попугай - не слишком внушительная  сила,  чтобы  устоять
перед натиском. Там, у храма, тыл у  нас  был  защищен  самим  зданием,  а
внезапная атака горгулий решила судьбу битвы. Но здесь и, может быть,  еще
на много лиг вперед, наш тыл будет оставаться ничем не прикрытым, придется
обороняться со всех сторон, и в конце концов Нечисть  нас  одолеет.  Может
быть, еще не сегодня, может быть,  не  завтра,  но  рано  или  поздно  это
случится, и тогда придется принять бой. Конечно, было бы очень  благородно
и мужественно заявить, что нам удастся выстоять, что мы  сумеем  доблестно
отбить   атаку   или   что   нас   выручит   какое-нибудь   непредвиденное
обстоятельство,  что  мы  уцелеем  и  сможем   продолжать   путь.   Только
рассчитывать на это глупо и бессмысленно".
     Он постарался отогнать  эти  мысли,  но  не  видел  никаких  доводов,
которые могли бы их опровергнуть. "Мы все равно что уже мертвые", - сказал
он себе. Прятаться от Нечисти было больше невозможно. Если не сейчас, то в
самом скором времени бесчисленные полчища Нечисти должны были окружить  их
со всех сторон.
     "А может быть, наш крохотный отряд не так уж  для  них  и  важен?"  -
подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Пусть он невелик и  не
представляет большой опасности, не то что целая римская  когорта,  но  это
прямой вызов, брошенный в лицо Нечисти. И она удовлетворится только тогда,
когда он будет уничтожен. Каких  бы  понятий  о  чести  ни  придерживалась
Нечисть, она должна истребить пришельцев.
     Он услышал какой-то шорох  и  резко  повернулся.  Это  была  Иоланда,
которая почти беззвучно подошла к нему и присела рядом.
     Обрадованный, что  шорох  не  грозил  никакой  внезапной  опасностью,
Харкорт протянул руку, обнял ее и привлек к себе.
     - Я рад, что это ты, - сказал он,
     - Кто же еще это мог быть? - шепнула она, тихо засмеявшись. - Кто еще
может так бесшумно к тебе подойти? Это я уже второй раз.
     Он припомнил тот, первый раз, когда, обхватив ее лицо, поцеловал  ее.
Теперь он чувствовал угрызения совести за этот  поцелуй.  Какое  право  он
имел ее целовать? Если ему и суждено кого-то целовать, то  лишь  пропавшую
бесследно Элоизу.
     -  Ты  думаешь  о  том,  что  нехорошо  поступил  тогда,  когда  меня
поцеловал, - сказала Иоланда.
     - Откуда ты знаешь?
     - У тебя такой виноватый вид Ты думаешь об Элоизе.
     У него перехватило дыхание.
     - Об Элоизе?
     - По-твоему,  никто  не  знает  об  этой  навязчивой  мысли,  которая
порождена горем и отчаянием и не оставляет тебя  ни  на  минуту?  Об  этой
твоей собственной Голгофе? Про  это  известно  всем,  кто  живет  в  твоих
владениях. И не только им. Как можно  так  истязать  себя  из-за  женщины,
которая уже семь лет как мертва?
     Потрясенный, он изо всех сил старался сдержать гнев.
     - Это разрывает тебе сердце, - продолжала она. - Все видят,  как  это
разрывает тебе сердце...
     - Иоланда! - резко прервал он ее.
     - Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, - сказала она. - Что мне  не
подобает говорить с тобой о...
     - Иоланда, что тебе известно о нашей миссии?
     - Только то, что я слушала и о чем могла догадаться. Ты  мне  никогда
ничего не говорил. Никто мне ничего не говорил, но я знаю,  что  вы  ищете
призму Лазандры, в которой заключена душа святого...
     - Не только призму. Не только душу святого,
     - А что еще?
     - Элоизу. Есть надежда, что, найди призму, мы найдем и Элоизу.
     Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
     - Разве это возможно? Я была бы так за тебя рада!
     - Это возможно, Иоланда. Маловероятно, но возможно. Священник -  тот,
кого мы нашли мертвым в храме, - рассказывал моему дяде,  что  слышал  имя
Элоизы.
     - Этому трудно поверить, - сказала Иоланда. - Но я надеюсь...
     - Этому почти невозможно поверить, - подтвердил он. - Потому-то  я  и
мучаюсь. Время от времени я говорю себе, что это невозможно, что глупо  на
это надеяться. А потом у меня снова появляется надежда, и я убеждаю  себя,
что чудо возможно.
     -  Тебе  нужно  спокойнее  к  этому   относиться,   -   сказала   она
рассудительно. - Не позволяй себе слишком надеяться. Если  тебя  постигнет
разочарование...
     - Я готов испытать разочарование, - сказал он. - Я стараюсь заранее с
ним смириться.
     Она отстранилась от него.
     - Но я пришла поговорить не об этом. Есть еще кое-что.
     Она заколебалась. Харкорт молча ждал.
     - Я слушала раковину, - сказала она наконец. - Ту морскую раковину...
     - Раковина что-то тебе сообщила?
     - Да. Она говорит, что для нас есть убежище. Место, где  мы  будем  в
безопасности. Мы должны отправиться туда сейчас же. Нечисть собирает  силы
против нас.
     - А она тебе не сказала заодно, где находится это безопасное убежище?
- спросил он, усмехнувшись.
     - К северо-западу отсюда, - ответила она, не обратив внимания на  его
усмешку. - В небольшой долине.
     - И нам надо трогаться сейчас же?
     - Раковина советует отправиться в путь немедленно.
     Харкорт встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться.
     - Что ж, значит, отправляемся прямо сейчас, - сказал он.
     Ниже  по  склону  из  рощицы,   которую   Харкорт   так   внимательно
разглядывал, показалась какая-то фигурка, которая стремглав понеслась в их
сторону, пригнувшись, низко опустив голову  и  нелепо  размахивая  руками.
Харкорт схватился за  рукоятку  меча,  но  не  вынул  его  из  ножен.  Две
горгульи, внезапно придя в движение, тяжелой поступью поспешно направились
наперерез фигурке. Однако Харкорт видел, что перехватить ее они не успеют.
Он сделал шаг вперед и выхватил меч.
     Но Иоланда вцепилась в его руку.
     - Не надо, - сказала она. - Разве ты не видишь? Это же наш  маленький
тролль.
     Теперь он и сам видел, что это действительно тролль.
     - Я думал, мы от него отделались! - рявкнул он и закричал,  обращаясь
к горгульям: - Назад! Это свой!
     Горгульи застыли неподвижно, потом повернулись и  снова  заняли  свои
посты.
     - Теперь мы, во всяком случае, знаем, что они нас слышат,  -  сказала
Иоланда. - Пусть и не говорят, но слышат.
     Тролль, размахивая руками, подбежал к ним и с разбегу остановился.
     - Я очень спешил, - сказал он. - Я спешил вас догнать.  -  На  шее  у
него все еще болталась петля, а в руке был зажат конец веревки.
     - Лучше бы ты не появлялся, - сказал Харкорт.  -  Ты  нам  совсем  не
нужен. Но раз уж ты тут, оставайся. Только не  попадайся  мне  на  дороге,
понятно? Не вертись под ногами.
     - Но я должен был вас догнать, - задыхаясь,  выговорил  тролль.  -  Я
должен быть с вами. Ты обещал, что построишь мне мост.
     Иоланда удивленно взглянула на Харкорта.
     - Ты ему в самом деле обещал?
     - Боюсь, что да, - ответил Харкорт,  поворачиваясь,  чтобы  разбудить
остальных и отправляться в путь - к тому безопасному  убежищу,  о  котором
сказала им раковина.



                                Глава 23.

     Они не успели пройти еще  и  двух  лиг,  как  Нечисть  напала  снова.
Маленький отряд поднимался на холм, возвышавшийся среди волнистой равнины.
Прямо за спиной у них всходило солнце. До гребня холма  оставалось  совсем
немного, когда из-за него  показалась  Нечисть.  Хищные  чудища  огромными
прыжками понеслись вниз по склону, спеша вцепиться в добычу.
     Шишковатый, заметив их  первым,  закричал  во  весь  голос.  Харкорт,
неловко стоя на  косогоре,  увидел,  что  к  нему  устремились  сразу  три
великана. Нечисть усеяла весь склон холма. На этот раз  она  наступала  не
сплошной стеной, как у храма, а небольшими группами.  Слева  от  Харкорта,
немного позади, находился аббат, справа, чуть впереди, почти рядом друг  с
другом, - Шишковатый и римлянин. Иоланда с Нэн прикрывали тыл.  Тролль  со
всех ног бежал вниз, к подножью холма. Попугай,  слетел  с  плеча  аббата,
кружился у него над головой, оглашая воздух резкими криками. Впереди  всех
на склоне были горгульи.
     Сжимая в руке меч  и  пытаясь  найти  под  ногами  опору  понадежнее,
Харкорт поджидал нападения  великанов.  Он  понимал,  что  позиция  крайне
неудачна для боя: под ногами был неровный косогор. Но ничего не поделаешь,
придется биться так. "Не повезло, - подумал он. - Надо же было им  застать
нас врасплох на голом склоне!"
     Бежавший первым великан был уже совсем близко, и Харкорт сделал выпад
мечом, целясь ему в шею. Сзади слышались торжествующие  вопли  аббата,  но
обернуться и посмотреть не было времени.
     Великан с наполовину перерубленной шеей, из которой  хлестала  кровь,
обрушился на  Харкорта.  Он  попытался  увернуться,  но  его  правая  нога
соскользнула с камня, на котором  он  стоял.  Он  покачнулся  и  упал  под
тяжестью великана.  Однако  он  успел  заметить,  как  одна  из  горгулий,
размахивая своими похожими на дубины лапами, столкнулась с  двумя  другими
великанами, и те повалились на землю.
     Падая, Харкорт выронил  меч,  шепотом  выругался  и  на  четвереньках
метнулся за ним, ожидая нападения. Но нападения не последовало. Он схватил
меч, вскочил и, не увидев перед собой ни  одного  чудища,  обернулся.  Вся
нападавшая Нечисть была уже там, ниже по склону. "Вот идиоты! -  мелькнуло
у него в голове. - Хотели опрокинуть  и  раздавить  нас,  налетев  сверху.
Могли бы догадаться, что ничего не выйдет:  они  разогнались  под  гору  и
проскочили мимо, а мы остались целы".
     Иоланда стояла на одном колене с луком в руке, готовя стрелу. Рядом с
ней стояла пригнувшись Нэн. Аббат, оказавшийся  немного  выше  по  склону,
бросил свою булаву и тоже доставал лук. Нечисть повернула назад  и  начала
вновь подниматься на холм, приближаясь к ним.
     "Теперь мы им покажем!" - сказал себе Харкорт.
     Он с грохотом бросил меч в ножны и схватил висевший  за  спиной  лук.
"Оружие трусов? - подумал он. - Ничего, сойдет и оно".  Кидаться  вниз  по
склону с мечом было бы безумием, а из лука Нечисть можно было перестрелять
сверху, как кроликов.
     У подножья холма упал тролль со стрелой в груди. Еще  один  тролль  с
трудом карабкался вверх. Харкорт поднял лук  и  начал  понемногу  опускать
его. Оттянув тетиву почти до самого уха, он пустил стрелу и тут же схватил
другую. Тролль растянулся на земле, между лопатками у него, дрожа, торчала
стрела. Великан, поднимавшийся рядом с ним,  взмахнул  руками  и  упал  со
стрелой в горле.
     Одна  из  горгулий  спустилась  ниже  по  склону  и  встала  рядом  с
Харкортом. Другая заняла позицию позади Иоланды. Они тут на всякий случай,
подумал Харкорт, если Нечисть подойдет слишком близко.  Пока  же  горгульи
ограничивались тем, что наблюдали, как стрелы косят нападающих.
     Нечисть помельче, большей частью  бесенята  и  гоблины,  уже  удирали
врассыпную: похоже, такой способ ведения боя был им не по душе. Но те, кто
покрупнее, - тролли, великаны и  гарпии  -  все  еще  наступали.  Одна  из
гарпий, изо всех сил работая крыльями, тяжело поднялась в воздух.
     Харкорт бросил взгляд влево. Там  стоял  Шишковатый,  держа  наготове
лук. Рядом с ним был Децим с мечом в руках.
     Гарпия, беспорядочно махая крыльями, перекувырнулась в воздухе, упала
и покатилась вниз. Следом  свалились  два  великана,  потом  тролль.  Ряды
наступавших дрогнули. Стрелы одна за другой  свистели  в  воздухе,  и  все
новые тела катились  на  землю.  Наконец  Нечисть  повернула  и  бросилась
наутек.
     Харкорт перевел дух и сунул лук в налучье. Отступающий противник  был
уже вне досягаемости.
     К нему подошел Децим.
     - Опять одолели, - сказал он.
     Харкорт пожал плечами:
     - Их была всего горстка. Совсем молодые - хотели отличиться.
     Децим кивнул:
     - И наделали глупостей. Неудачная тактика - сразу проскочили вниз. Не
могли остановиться. А когда смогли, оказались ниже нас.
     - В следующий раз они такой ошибки не сделают, - сказал Харкорт.
     - Следующего раза может не быть.
     - Будет, - уверенно ответил Харкорт. - Там их еще много, и они твердо
намерены нас перебить.
     - Иоланда говорила, что есть какое-то безопасное убежище.
     - Рассчитывать на это нельзя. Может быть, это неправда. А если  такое
убежище и есть, мы можем его не найти.
     Две горгульи бродили по склону среди увитых, собирая стрелы.  Подошли
аббат и Шишковатый. Иоланда с Нэн тоже поднялись к ним,
     - Все целы? - спросил Харкорт.
     Все оказались целы. Децим получил рваную  рану  в  плечо  -  какой-то
тролль, падая, задел его когтями, но не очень сильно. У Нэн на левой  руке
был кровоподтек - она упала, поскользнувшись  на  камнях.  Остальные  были
невредимы.
     - Дай-ка я посмотрю на этот кровоподтек, - сказал Харкорт Нэн.
     - Это пустяк, мой господин. Я просто упала.
     Она протянута руку и с благодарностью сжала ему запястье. Он взглянул
на ее руку и  увидел  на  пальце  перстень  с  ярко-алым  камнем.  Иоланда
говорила, что это рубин. Не дешевая стекляшка,  а  рубин  чистейшей  воды.
Камень светился на солнце, словно где-то в глубине  его  пылало  пламя.  В
стекляшке такого пламени не бывает, подумал он.
     - Ну хорошо, - сказал он, - значит, можно двигаться дальше.
     Они принялись  снова  подниматься  на  холм.  Нэн  семенила  рядом  с
Харкортом.
     - Что думаешь ты о наших друзьях горгульях? - спросила она.
     - Ничего не думаю, - ответил он. - Но  я  рад,  что  они  с  нами.  А
раздумывать о них у меня пока не было времени.
     - Это могущественные союзники, - сказала она.
     - Да, - согласился Харкорт. - Там, у храма, они спасли нам жизнь.
     - Тут не обошлось без чародейства, - сказала она.  -  Наверное,  тот,
кто их вырезал, вложил в них какие-то чары.
     - А ты не знаешь, кто их вырезал?
     - Нет, не знаю, - ответила она. - Одно время я думала...
     Она умолкла.
     - Одно время? - переспросил