, некоторые сделаны из дерева.  Не  из
камня, а из дерева. Если так...
     - Но какой в этом может быть смысл? Почему одни высечены из камня,  а
другие вырезаны из дерева?
     - Не знаю. Может, в этом и нет никакого смысла. Может,  из  тех,  что
стояли здесь с самого начала, некоторые обрушились, и их на время заменили
деревянными, пока не найдется кто-нибудь, кто мог бы снова  высечь  их  из
камня.
     - Временная замена?
     - Да, и никакого особого смысла в этом нет.
     - Хватит болтать о каких-то там горгульях, - грубо перебил их  аббат.
- Мы здесь не для того,  чтобы  обсуждать  архитектурные  прелести  храма.
Давайте-ка поищем этого вашего священника.
     - Его не так просто найти, - сказала Нэн. - Он не любит  показываться
на виду. Как будто боится гостей. Чаще всего он шныряет по углам.
     - Странно, - сказал Шишковатый. -  Ему  здесь  должно  быть  довольно
одиноко. Другой на его месте был бы рад гостям и вышел бы им навстречу.
     Нэн покачала головой.
     - Он странный человечек. Всего один раз он говорил со мной. Я  видела
его и до этого, но всегда только мельком.
     - Он живет здесь уже много лет?
     - Думаю, что да.
     - Но Нечисть наверняка знает, что он живет  здесь.  Как  ты  думаешь,
может быть, он от нее прячется? А может быть, просто всего боится?
     -  Нечисть  старается  держаться   отсюда   подальше.   Благочестивая
атмосфера ее отпугивает.
     - Что-то не  очень  она  ее  отпугнула,  когда  они  напали  на  наше
аббатство, - возразил аббат. - Они перебили всех, кого нашли, и разграбили
все, что только можно.
     - А что  если  в  вашем  аббатстве  благочестивую  атмосферу  малость
подпортили те бочонки вина и женщины, которых вы там  у  себя  прятали?  -
предположил Шишковатый.
     - Давайте не будем опять затевать споры, - вмешался Харкорт.
     - Я пренебрегаю этим выпадом, -  с  видом  оскорбленного  достоинства
произнес аббат. - И оставляю его без ответа.
     Сказав это, он широким шагом направился  к  дверям  храма.  Остальные
после секундного колебания последовали за ним. Однако, войдя в дверь,  все
остановились.
     Остановился  и  аббат,  шедший  впереди.   Перед   ними   простирался
погруженный  в  полумрак  главный  неф.  Лишь  несколько  солнечных  лучей
пробивались сквозь стекла витражей,  и  эти  разноцветные  лучи  усиливали
впечатление нереальности происходящего. В огромном пустынном  пространстве
храма звучали  равномерно  повторяющиеся  низкие,  глухие  звуки.  Харкорт
затаил дыхание, пытаясь понять, откуда доносятся  эти  звуки,  похожие  на
мерное дыхание какого-то чудовища. Аббат сделал несколько шагов вперед,  и
его  шаги  гулко  отозвались  под  гигантским  куполом,  вновь   и   вновь
повторяемые эхом.
     По обе стороны главного нефа двумя  рядами  стояли  могучие  колонны;
между ними призрачно белели надгробия -  и  самые  простые,  и  увенчанные
возлежащими каменными фигурами. Одно из них изображало коленопреклоненного
ангела. Справа и слева арканы вели в боковые прицелы.
     Понемногу  глаза  Харкорта  привыкли  к  полумраку,  и  он  уже   мог
разглядеть больше подробностей, хотя смотреть было  особенно  не  на  что,
кроме колонн, надгробий, богато разукрашенной купели, а поодаль - высокого
алтаря с хорами над ним. Все  это  создавало  ощущение  огромной  пустоты,
простиравшейся в бесконечную даль.  Если  священнику,  которого  мы  ищем,
подумал  он,  вздумается  от  нас  спрятаться,  в  этом  здании  есть  где
прятаться. Стены покрывала роспись, когда-то яркая, но теперь выцветшая  и
плохо различимая в тусклом свете.
     Нэн говорила о благочестивой атмосфере, но здесь никакого благочестия
не ощущалось. Запах благовоний давно улетучился бесследно. Остались только
какие-то таинственные гулкие раскаты и пустота, царящая  здесь  уже  много
столетий.
     Аббат снова двинулся вперед, остальные последовали за  ним,  разбудив
эхо, наполнившее воздух звуками сотен шагов.
     Они обошли весь храм, тщательно обыскав даже самые укромные уголки  -
часовни и ризницу, крытые аркады и крипты, кухню и  трапезную,  внутренние
дворики и библиотеку со шкафами, доверху набитыми рукописными свитками. На
всем лежал толстый слой пыли, которая поднималась в воздух,  потревоженная
их шагами. Они не могли  удержаться  от  чихания,  которое  эхо  повторяло
множество раз, как будто вокруг чихали миллионы призраков. Они попробовали
позвать священника, хоть и не знали толком, как это сделать, не  зная  его
имени, но скоро были вынуждены отказаться от  своих  попыток:  повторяемые
эхом, крики порождали такие громкие и многократные отклики, что они ничего
не смогли бы  услышать,  даже  если  бы  священник  был  здесь  и  захотел
отозваться.
     Повсюду  они  натыкались  на  надгробия,  разбросанные  без   всякого
порядка, даже в самых неожиданных и уединенных  уголках.  Каменная  крышка
одного из них свалилась или была сброшена и лежала расколотая на полу, и в
саркофаге были видны истлевшие останки его обитателя. У фигуры  ангела  на
другом надгробии была  отбита  голова,  и  ее  белые,  как  снег,  осколки
валялись вокруг.  Купель  оказалась  перевернута,  покрывавшая  ее  тонкая
резьба местами сбита.
     Если не считать рукописей, найденных в библиотеке, ничего  ценного  в
храме не осталось. Алтарь был гол, шкафы, где должны были храниться  ризы,
драгоценные сосуды и другие принадлежности богослужения, стояли пустые.
     - Основательно здесь все разграблено, - заметил Шишковатый.
     - Может быть, и нет, - сказал аббат. - Благочестивые отцы  могли  все
унести с собой, чтобы ничего не попало в лапы Нечисти.
     В конце концов, когда они  уже  начали  отчаиваться  в  успехе  своих
поисков,  в  крохотной  часовенке,  которая  притаилась  в  укромном  углу
восточного крыла и была замечена ими только случайно, они нашли того, кого
исками. Во всяком случае, то, что от него осталось.
     На полу лежали разбросанные в беспорядке человеческие кости.  Кое-где
среди них валялись клочки черной ткани  -  по  всей  вероятности,  остатки
сутаны. На костях виднелись остатки мяса и  хрящей.  Шишковатый  поднял  с
пола череп и показал остальным. Нижняя челюсть еще держалась на  месте,  и
видно было, что в черепе не хватает четырех передних зубов - двух сверху и
двух снизу.
     - Вот он, наш священник, - сказал Шишковатый.
     Харкорт кивнул:
     - Дядя говорил, что у него не было зубов. Из-за этого он говорил  так
невнятно, что трудно было разобрать слова.
     - Вурдалаки, - сказал Шишковатый.
     - Вурдалаки, - согласился Харкорт. - Вурдалаки или гарпии.
     - Ты, кажется, говорила, что Нечисть старается держаться подальше  от
таких мест? - спросил аббат, обращаясь к Нэн.
     - Про вурдалаков никогда ничего наверняка не скажешь, - ответила  та.
- Вся остальная Нечисть - это одно, а вурдалаки -  другое.  Им  бы  только
набить брюхо мясом, неважно чьим.
     В углу часовни, на полу, лежала куча одеял и овчин, служившая  ложем.
Рядом, у примитивного  очага,  стояли  сковородка  и  котелок.  Стена  над
очагом, когда-то украшенная росписью, была сплошь покрыта копотью.
     - Тут  он  и  жил,  -  сказал  аббат.  -  Тут  проводил  свои  дни  в
благочестивых раздумьях.
     - И тут умер, - добавил Шишковатый.  -  Наверное,  они  подкрались  к
нему, когда он спал. Судя по всему, это случилось не так уж  давно,  всего
несколько дней назад.
     - А мы  оказались  в  тупике,  -  сказал  Харкорт.  -  Теперь  некому
объяснить нам, как добраться до того поместья.
     - Надо идти на запад, - сказал Шишковатый. - Это-то мы знаем точно.
     - Мы найдем его, - сказала Иоланда. - Найдем, я уверена.
     - Нам надо придумать  какой-то  план,  -  сказал  Харкорт.  -  Нельзя
кидаться во все стороны сразу.
     Они собрали кости, завернули их в одно из одеял и вынесли в сад.  Там
они выкопали неглубокую могилу  и  предали  кости  земле  под  заупокойную
молитву аббата.
     - Я не знаю, как его  звали,  -  сказал  потом  огорченный  аббат.  -
Пришлось называть его дорогим усопшим братом,  и  мне  все  казалось,  что
этого недостаточно.
     - Ничего, по-моему, все сошло хорошо, - успокоил его Шишковатый. - Ты
молился с большим чувством, держался достойно и был трогательно печален.
     Аббат сердито взглянул на него:
     - Опять надо мной насмехаешься?
     - Мой  дорогой  аббат,  ты  же  знаешь,  я  никогда  ни  над  кем  не
насмехаюсь. Мне бы это и в голову не пришло.
     Харкорт сделал вид, что не замечает их перебранки, и двинулся  назад,
к храму. Иоланда шла рядом, остальные следовали сзади.
     - У меня почему-то не выходит из головы эти горгульи,  вырезанные  из
дерева, - сказал ей Харкорт. - Они очень похожи на ту, что я видел у  тебя
в мастерской. Можно, я выскажу одну догадку?
     - Если ты это сделаешь, мой господин, ты ошибешься, - ответила она.
     - Но ведь ты бывала здесь.
     - Нет, здесь я не была. Так далеко я никогда не забиралась. И ни разу
не провела здесь столько времени, чтобы успеть вырезать горгулий, если это
то, о чем ты подумал.
     - Я об этом и подумал.  Ты  должна  понять,  почему  я  так  подумал.
Сходство между твоей горгульей и теми, что мы видели здесь над входом...
     Она покачала головой.
     - Я бы не могла их сделать. Здесь видна рука гения. Они вырезаны так,
что на первый взгляд кажутся  каменными.  Нужно  как  следует  вглядеться,
чтобы понять, что они из  дерева.  Может  быть,  когда-нибудь  я  достигну
такого же мастерства и вдохновения. Но это будет еще нескоро. К тому же  у
меня нет инструментов, какие нужны для такой работы. У  меня  есть  только
то, что сделал для меня Жан.
     - Я только хотел выразить свое искреннее восхищение твоей работой,  -
сказал Харкорт.
     - Благодарю тебя, мой господин, - ответила она.
     Они  дошли  до  западных  дверей  храма  и   остановились,   поджидая
остальных. Подошел аббат и грузно плюхнулся на ступени. Опустив голову  на
руки, он проворчал:
     - Ну и что мы теперь будем делать?
     - Пойдем на запах - сказал Шишковатый. - На поиски того, что мы ищем.
     Аббат поднял голову.
     - Но ведь мы идем вслепую, сами не зная куда. Мы можем просто  пройти
мимо того, что ищем. Может быть, наша цель лежит  за  холмом,  который  мы
только что миновали, или в укромной долине, а мы даже ничего  не  заметим.
Младенцы, заблудившиеся в дремучем лесу, - вот кто мы такие.
     - А что вы ищете? - спросила Нэн.
     - Поместье, - ответил Харкорт. - Древнее римское поместье. Иногда его
называют дворцом, но скорее всего это поместье.
     - Здесь я не могу вам помочь, - сказала она.  -  Я  такого  места  не
знаю.
     - Мы двинемся дальше, - сказал Харкорт, - а ты вернешься домой.
     - Мне нужно набрать трав и кореньев, - ответила она, - и после  этого
я пойду обратно, к себе в хижину. Хотя  должна  признаться,  что  чувствую
большое  искушение  отправиться  дальше  с  вами.  Я  не  знаю,   что   за
паломничество вы предприняли, только у меня давно не было случая побыть  с
себе подобными, да еще в такой  приятной  компании.  -  Она  взглянула  на
Иоланду. - Это милое дитя напоминает мне о  моем  собственном  девичестве.
По-моему, в ее возрасте я была очень похожа на нее.
     - Ты очень добра, - отозвалась Иоланда.
     - Мне не дает покоя одна мысль, - сказал аббат. -  Почему  они  убили
старого священника? Он жил здесь много лет, и Нечисть его не  трогала.  Не
могло это быть потому, что они как-то узнали о его встрече с Раулем?
     - Возможно, - согласился Шишковатый.
     - Вурдалаки убивают только потому, что они  голодны,  никакой  другой
причины им не требуется, - возразила Нэн. - Уж  их-то  я  прекрасно  знаю.
Мерзость ужасная.
     Харкорт оставил их сидеть  на  ступенях  и  не  спеша  зашагал  через
мощеный двор. Дойдя до ворот в стене, окружавшей  сад,  он  остановился  и
долго стоял,  разглядывая  незнакомую  местность,  простиравшуюся  вокруг.
Очень скоро они двинутся дальше, на запад, чтобы продолжать  свои  поиски.
Но на этот раз, как сказал аббат, придется идти вслепую. Они знали  только
одно: нужно направляться на запад.  Но  пространства,  лежащие  к  западу,
слишком  обширны,  чтобы  можно  было  тщательно  обыскать  их  в  поисках
поместья.  Конечно,  они  могли  повстречать   кого-нибудь   по   пути   -
какого-нибудь человека, который поможет им в  поисках.  Но  он  знал,  что
шансы на это невелики. До сих пор за все время странствий им повстречались
лишь три человека; коробейник-чародей, старик с попугаем и Нэн.
     Приходилось признать, что надежды на успех почти нет. И все же раз уж
они зашли так далеко, добрались до самого храма, - о том, чтобы  повернуть
назад, не могло быть и речи.
     Кто-то потянул его за рукав. Он обернулся и увидел, что  рядом  стоит
тролль.
     - Господин, ты на меня гневаешься, - сказал он.
     - Я просто не люблю троллей, - ответил Харкорт. - А тебя особенно. Ты
не только зол, но еще и глуп.
     - Я не зол, - сказал тролль. - Я самый  ничтожный  из  троллей.  Меня
отвергли даже мои соплеменники. Они прогнали меня прочь,  когда  я  пришел
просить у них помощи. А еще раньше они презирали меня за то,  что  у  меня
такой маленький и скверный мостик.
     - А теперь и никакого нет. Но у  меня  нет  для  тебя  мостика.  Хотя
постой. Может быть, мостик будет.
     - Ты хочешь сказать...
     - Дослушай до конца, - сказал Харкорт. - Если я скажу тебе, где найти
мостик, ты от меня отстанешь?
     Тролль жалобно закивал головой.
     - Есть один мост через полноводную реку, который ведет  из  Брошенных
Земель в мое поместье на  южном  ее  берегу.  Его  давным-давно  построили
римляне. Я подозреваю, что под его северным пролетом живут тролли, хоть  я
ничего о них и не слышал. Но под той частью, что упирается в южный  берег,
никаких троллей нет. Правда, этот мост лежит не на Брошенных Землях, а  за
их  пределами,  и  местность  там  будет  тебе  чужой,  а  временами  даже
враждебной.
     - Враждебностью  меня  не  испугать,  -  произнес  тролль  дрогнувшим
голосом, - если только она не будет слишком сильной. От моих соплеменников
в этой стране я тоже не вижу ничего, кроме враждебности. Но  тот  мост,  о
котором ты говоришь, наверное, очень большой.
     - Это огромный мост через полноводную реку.
     Тролль покачал головой.
     - Мне там будет неуютно. Я не буду  себя  чувствовать  как  дома.  Он
слишком большой для меня. Всю свою жизнь я прожил под маленьким  мостиком,
и поэтому...
     - Ну тогда проваливай от меня  к  дьяволу,  -  сказал  Харкорт.  -  Я
рассказал тебе про мост - не хочешь, не бери, только не приставай  ко  мне
больше.
     - Но мне так нужен мост, мой господин! Маленький,  крохотный  мостик,
который я мог бы считать своим домом.
     - Ничем не могу помочь, - ответил Харкорт. - Если мой мост  для  тебя
слишком велик...
     - В этой стране, - сказал тролль, - все мосты  захвачены  и  поделены
между моими соплеменниками. Они меня к себе не  пустят,  а  я  всего  лишь
маленький тролль, мне много не надо, и я такой несчастный...
     - Ну хорошо, - сказал Харкорт.  -  Похоже,  придется  мне  что-нибудь
сделать, чтобы ты от меня отстал. Я устрою так, чтобы больше никогда  тебя
не видеть и не слышать. Я придумаю какой-нибудь способ тебе помочь,  чтобы
от тебя избавиться. Тащись с нами, только не попадайся мне под ноги. И  не
хнычь больше.
     - Хорошо, господин, - сказал тролль. - Не буду больше хныкать.
     - Если ты вернешься вместе с нами, - сказал Харкорт, - если  мы  сами
вернемся, то я выстрою тебе где-нибудь мостик.  Крохотный  мостик,  жалкий
мостик, скверный мостик - как раз такой, какой тебе нужен.
     - Мой господин! - вскричал тролль. - Что я  могу  для  тебя  сделать,
чтобы...
     - Отвязаться от меня к дьяволу, - ответил Харкорт. - И  держаться  от
меня подальше. И больше со мной не заговаривать.
     - Спасибо тебе, - воскликнул тролль. - Спасибо!
     И он убежал.
     "Проклятый тролль, - подумал Харкорт. - Как мне надоело его хныканье,
и нытье, и шнырянье вокруг, и его несчастный  вид,  и  бесконечные  мольбы
найти ему этот дурацкий мостик! Когда он потянул меня за рукав, надо  было
стукнуть его как следует и пинками прогнать прочь. И что это меня  дернуло
пообещать ему мост - даже пообещать построить мост для него?  Наверное,  я
это сделал, только чтобы избавиться от него. Хотя нет, не только. Как  там
говорила Нэн: "Бедняга, ему так нужен  мост!"  Но  не  одному  троллю  тут
что-то нужно. Нам тоже кое-что нужно. Нужно найти виллу, нужно..."
     Вдруг он заметил в глубине леса какое-то движение  -  сначала  что-то
будто метнулось от одного дерева к другому,  потом  что-то  еще  мелькнуло
рядом. Харкорт насторожился и вгляделся в лес, пытаясь разглядеть, что это
было. "Наверное, просто птицы перелетают с дерева на дерево, -  сказал  он
себе. - Я  слишком  возбужден.  Целые  дни  напролет  напряженно  жду,  не
покажется ли Нечисть. Уже дошел до того, что Нечисть чудится мне за каждым
кустом". Он постоял еще, вглядываясь, но  ничего  больше  видно  не  было,
среди деревьев ничего не мелькало. Он решил, что у него просто разыгралось
воображение - ничего там нет. Сад вокруг  храма  и  окружающие  леса  тихо
нежились в теплых лучах послеобеденного солнца.
     Он не спеша зашагал назад, к лестнице, где сидели все остальные.  Ему
пришло в голову, что зря рассиживаться  нечего,  надо  трогаться  в  путь.
Конечно, приятно после обеда посидеть на солнышке, но времени на это  нет.
Вот когда все будет позади, когда их путешествие окончится и они  вернутся
домой, - тогда можно будет после обеда сколько угодно  сидеть  на  солнце,
предаваясь праздности.
     Не успел он дойти до нижней  ступени  лестницы,  как  аббат  внезапно
вскочил, подняв над головой булаву.
     Вскочили и остальные.
     - Нечисть! - взревел аббат.
     Харкорт мгновенно повернулся,  выхватив  меч,  и  увидел,  что  через
ворота хлынула Нечисть. Великаны и тролли, баньши и  вурдалаки,  гарпии  и
гоблины - вся Нечисть, какая только бывает на  свете,  неисчислимой  ордой
рвалась к ним, теснясь в узких воротах.
     Над головой у него  просвистела  стрела,  выросший  прямо  перед  ним
великан пошатнулся и схватился за горло, из которого торчало еще  дрожащее
древко. Но сзади, через  тушу  упавшего  великана,  лезли  новые  и  новые
чудища, оскалив  клыки  и  протягивая  вперед  когти.  Они  надвигались  в
молчании, совершенно беззвучно, если не  считать  шороха  лап  по  камням.
Харкорт подумал, что это еще страшнее, чем даже самый яростный рев.  В  их
молчании ощущалась жуткая целеустремленность, словно они получили  задание
и намерены выполнить его без лишней затраты сил.
     Харкорт быстро шагнул вперед. Кто-то толкнул его  слева.  Мельком  он
увидел, что это аббат, огромный и могучий, с поднятой булавой, несется  на
врага, как будто нет такой силы, которая могла бы его остановить.  Впереди
наступал Шишковатый, размахивая над головой сверкающей на солнце секирой.
     Перед Харкортом, немного правее, покатился на землю тролль со стрелой
в груди. Не поворачивая головы, Харкорт понял,  чьи  это  стрелы.  Там  на
ступенях стояла Иоланда, подняв смертоносный лук и  методично,  не  спеша,
посылая точно в цель стрелу за стрелой.
     "Значит, в лесу действительно что-то было, -  мелькнуло  в  голове  у
Харкорта. - Я действительно там что-то видел. Что-то  там  пряталось,  это
была  не  игра   воображения.   Надо   было   постоять   еще,   посмотреть
повнимательнее..."
     Он изо всех сил ударил мечом надвигавшегося  великана.  Острая  сталь
обрушилась  великану  на  макушку.  Лицо  его   развалилось   надвое,   из
разрубленной головы хлынули кровь и мозг, и Харкорт снова взмахнул  мечом,
готовый разить снова и  снова.  Распустив  по  подбородку  слюни,  к  нему
потянулся тролль, но прежде чем Харкорт  успел  нанести  удар,  на  голову
тролля опустился масс