действительно оказался колесом.
Его обод, шириной десять футов и толщиной не более чем фут, был
сделан из необычайно блестящего материала. Несмотря на громадные
размеры, колесо казалось изящным. Пока оно медленно крутилось над
дюной, к ободу поднимался песок, а потом высыпался из него. Зеленое
пятно плавало посреди колеса. Именно плавало - потому что тонкие
спицы, невзирая на их многочисленность, не могли удержать его в
центре. И вдруг я увидел, что между спицами были протянуты еще более
тонкие провода (если это были провода), они заполняли все
пространство между центром колеса и его ободом паутиной. Однако,
зеленое пятно ничуть не походило на паука. Это была просто какая-то
сфера, висящая в центре.
	Я поднялся на ноги, оглянулся и никого не увидел. Склон дюны
был покрыт глубокими следами в том месте, где мы взбирались.
	Я встал, соскользнул со склона и поднялся на соседний песчаный
холм. На его вершине я остановился и посмотрел назад. Колесо все еще
было на прежнем месте. Я спустился и возобновил подъем вверх по
дюне, за которой я оставил своих спутников. Они все уже собрались там,
а колесо, заметил я, так и не двигалось. Может быть, этим все и
кончится, понадеялся я. Наверное, колесо появилось, чтобы посмотреть
на нас, и теперь, удовлетворившись увиденным, может заняться своими
делами.
	Я спускался к лагерю, а навстречу мне с торжественным видом
поднималась Сара.
	- У нас есть шанс, - сказала она.
	- Шанс выбраться отсюда?
	- Вы рассказали этому свистуну, что случилось, а он, кажется,
может чем-то помочь.
	Я удивился.
	- Я даже не был уверен, что он понимает меня.
	- Он не все понял, и у него есть вопросы. Сейчас они обсуждают
это.
	- Они?
	- Ему помогают Тэкк и Джордж. Джордж очень полезен в таких
случаях. Он, кажется, умеет найти общий язык со всеми.
	- Еще бы не уметь!
	- Жаль, что вы продолжаете недолюбливать Джорджа.
	Не время выяснять с ней отношения, подумал я и пошел взглянуть
на них.
	Три моих спутника сидели в ряд на корточках, вернее, двое из них,
а что касается Свистуна, то он лежал, зарывшись ногами в песок. Тэкк
напряженно смотрел вперед, а вялое лицо Смита казалось
возбужденным. Все щупальца Свистуна были вытянуты вперед, и
кончики их дрожали. Я посмотрел туда, куда уставился Тэкк, но ничего
не увидел, кроме склона дюны, вздымающейся к небу.
	Я тихо стоял позади них. Подошла Сара и встала рядом. Мы
замерли. Я ничего не понимал, но что бы ни происходило, мне не
хотелось вмешиваться. Если они думают, что есть шанс смыться, я был
только за.
	Неожиданно щупальца Свистуна стали вялыми и безжизненно
повисли. Тэкк и Смит упали ничком на землю. Похоже было, что у них
что-то не получалось.
	- Недостает силы, - сказал Свистун. - Может быть, если все...
	- Все? - спросил я. - Боюсь, я вам здесь не помощник. Для чего
столько стараний?
	- Вспоминаем дверь, - ответил Свистун, - чтобы открыть ее.
	- Она все еще рядом с нами, - добавил Смит. - Я ощущаю ее.
	- Мы можем попробовать, - сказала Сара. - Больше ничего мы все
равно не в силах сделать.
	Она присела на корточки рядом со Свистуном.
	- Что делать? - спросил я.
	- Попробуйте представить себе дверь, - сказал Тэкк.
	- Открой ее, - сказал Свистун.
	- Открыть как?
	- При помощи воображения, - продолжал Тэкк. - Иногда, капитан,
громкий голос и крепкие мускулы оказываются бессильны.
	- Монах Тэкк, - строго сказала Сара, - ваши слова неуместны.
	- Это все, чем он примечателен, - заявил Тэкк. - Он только и делал,
что орал на нас да погонял.
	- Брат, - сказал я, - если вы так считаете, то, когда мы выберемся
отсюда...
	- Успокойтесь оба! - велела Сара. - Капитан, пожалуйста...
	Она разгладила песок рядом с собой, и я покорно сел на корточки
бок о бок с остальными. Я ощущал себя кретином. За свою жизнь я не
видел столь откровенной глупости. Да, конечно, есть космические
народы, которые могут творить чудеса при помощи умственной энергии,
но люди не отличаются таким умением. Хотя, подумал я, стоит связаться
с чудаками вроде Тэкка и Смита, и всякое может случиться.
	- Теперь прошу, - сказал Свистун, - все вместе распахнем дверь.
	Свистун так стремительно вытянул щупальца вперед, что казалось,
он выстрелил ими. Щупальца выпрямились, их кончики дрожали.
	Господь свидетель, я старался сосредоточиться, я старался увидеть
дверь со светящимся ореолом вокруг, и когда я ее увидел, я сделал
попытку открыть ее. Но на ней не было ничего, за что удалось бы
схватиться, и поэтому ее вряд ли вообще было возможно открыть. Но я
все равно снова и снова пытался открыть. Я даже чувствовал, как мои
руки стараются ухватиться за гладкую скользкую поверхность, но в
конце концов сползают с нее.
	У нас никогда ничего не получится, подумал я. Казалось, что
дверь немного приоткрылась и полоска света вокруг нее стала шире.
	Но дело продвигалось слишком медленно, мы бы не смогли
распахнуть ее настолько широко, чтобы пройти.
	Я почувствовал страшную усталость - не только физическую, но и
умственную. Я понимал, что другие чувствуют себя не лучше. Мы,
конечно, будем пытаться еще и еще, лезть из кожи вон, но с каждым
разом будем слабее и слабее, и если только мы не сможем добиться
ничего с первых попыток, мы выдохнемся.
	Итак, я прикладывал все силы, и мне показалось, что я ухватился
за дверь, тогда я потянул за нее что было мочи и чувствовал, как все
остальные тоже тянут. И дверь начала открываться, поворачиваясь в
нашу сторону на невидимых петлях. И вот она уже открылась настолько,
что в щель - если дверь существовала в действительности - можно было
просунуть руку. Но даже когда, обливаясь потом, я мысленно открывал
ее, я знал, что на самом деле никакой двери нет, и человек никогда не
сможет прикоснуться к ней.
	И в конце концов, лишь только дверь приоткрылась, произошла
осечка. Попытка провалилась. И дверь исчезла. Перед нами не было
ничего, кроме дюны, поднимавшейся до неба.
	За спиной что-то щелкнуло, я подпрыгнул и резко повернулся.
	Колесо висело высоко над нами и, скрежеща, понемногу теряло
скорость. А по серебряной паутине, натянутой между ободом и центром
колеса, из зеленого сгустка опускалось, сползало на нас нечто, похожее
на каплю. Форма капли и особенно способ стекания по паутине,
напоминали паука. Но это был не паук. Паук показался бы красавцем по
сравнению с тем уродом, который спускался по паутине. Вниз сползало
трясущееся, безобразное существо, похожее на омерзительного слизняка.
У него было с дюжину рук и ног, и на одном конце непонятной капли я
разглядел то, что можно было назвать лицом. Нет слов, чтобы описать
чувство ужаса, ощущение гадливости, которые вызывало это лицо. Меня
охватило единственное острое желание - держаться подальше от этого
чудовища, я боялся, что оно приблизится и коснется меня.
	Слизняк с нарастающим шумом спускался по паутине. Хотя у него
и было лицо, но на нем не было рта, и кричать ему было нечем.
	Тем не менее урод издавал шум, от которого у нас звенело в ушах.
	В этом шуме слышался и скрежет зубов, размалывающих кости, и
чавканье шакала, жадно раздирающего гниющий труп, и озлобленное
рычание. Все эти звуки раздавались одновременно, а не поочередно, или,
может, одновременно напоминали и то, и другое, и третье: я думаю, если
бы мы слушали дольше, наверняка бы расслышали и новые ноты.
	Жуткий монстр достиг обода колеса, спрыгнул на дюну и замер
над нами, широко расставив ноги. Отвратительная слизь текла с его тела
на песок, и там, куда падали капли слизи, песок скатывался в маленькие
мокрые шарики.
	Он стоял, уставясь на нас, издавая звуки, которые заполняли всю
пустыню от земли до неба.
	И за страшным шумом, как будто закодированное в самих звуках,
звучало одно-единственное слово. И в жуткой какофонии я, казалось,
смог почувствовать - именно почувствовать, а не услышать - это самое
слово.
	- Убирайтесь! - кричало нам существо. - Убирайтесь! Убирайтесь!
Убирайтесь!
	Откуда-то из лунной ночи, из страны вздымающихся дюн, на нас
налетел ветер, или другая сила, подобная ветру, которая закрутила нас и
отбросила назад. Хотя, если хорошенько подумать, ничего общего с
ветром не было, ведь ни одна песчинка не шелохнулась, и мы не
слышали гула ветра. Но нас как будто ударили со всего размаху,
толкнули и опрокинули, отшвырнули назад.
	Мерзкая тварь все еще стояла на дюне и неистовствовала, а я,
отшатнувшись под напором ветра, вдруг сообразил, что у меня под
ногами уже не песок, а что-то вроде мостовой.
	А потом, неожиданно, из виду исчезла и дюна, а вместо нее перед
нами была стена. Все произошло так, словно невидимая дверь
распахнулась прямо перед нами. И в то же мгновение приступ ярости
уродливого существа закончился, и воцарилась тишина.
	Но недолгое молчание было прервано возгласом Смита, который
начал кричать как сумасшедший: "Он снова вернулся! Мой друг с нами
опять! Он вновь в моем мозгу! Он вернулся..."
	- Заткнись! - заорал я. - Кончай нытье!
	Он утихомирился, но все же продолжал негромко бормотать, сидя
с вытянутыми вперед ногами. На его лице появилось знакомое
выражение безумного восторга.
	Я быстро огляделся и обнаружил, что мы находимся в том месте,
откуда начали свое путешествие, в той же комнате с картинами, и на
каждой картине изображены непохожие друг на друга миры.
	Мы вернулись живыми и здоровыми, подумал я с чувством
облегчения, но в том нет нашей заслуги. Возможно, если бы у нас было
время, мы в конце концов распахнули бы эту дверь сами. Однако это
было сделано за нас. Появился монстр из песчаного мира и вышвырнул
нас из своей страны.
	Ночь, опустившаяся на город, уже сменилась днем. За просторным
дверным проемом светило солнце, и на фоне желтого света я увидел
возвышающиеся городские кварталы.
	Я не приметил ни лошадей-качалок, ни того гномообразного
существа, по воле которого мы оказались в пустыне.
	Я отряхнул одежду и снял с плеча ружье. Мне нужно было кое с
кем свести счеты.



	4.

	Мы обнаружили их в большом зале, этажом ниже комнаты,
ведущей в другие миры. Похоже, это был склад.
	Маленький гном раскидал наши вещи по полу и теперь
просматривал их. Несколько тюков уже прошли через его руки. Он
изучал очередной мешок, а оставшаяся часть груза была аккуратно
сложена в стороне и ожидала своей очереди.
	Лошадки собрались в полукруг и наблюдали за происходящим.
Они спокойно покачивались, и хотя их морды ничего не выражали, мне
показалось все же, что я заметил на них удовлетворенные ухмылки. Они
явно были довольны собой.
	Все в комнате были настолько поглощены своим занятием, что
никто не обратил на нас внимания, пока мы не вошли внутрь и не
приблизились к ним. Увидев нас, лошадки откатились назад, а гном
начал медленно распрямляться. Наверно, пока он стоял, склонившись
над нашими вещами, у него затекла спина. Все еще полусогнувшись, он
уставился на нас сквозь взлохмаченный чуб, падающий ему на глаза. Он
был похож на скотч-терьера.
	Мы остановились и встали плечом к плечу. Мы не проронили ни
слова. Мы выжидали.
	Гном наконец-то выпрямился, сантиметр за сантиметром, очень
осторожно и медленно. Лошадки стояли неподвижно, откатившись
назад, насколько это было возможно.
	Гном всплеснул неуклюжими ручонками.
	- Мы собирались, господин, пойти за вами.
	Я указал ружьем на наш груз, разбросанный на полу. Гном
посмотрел на нас и покачал головой.
	- Формальность чистой воды, - заявил он. - Таможенная проверка.
	- Чтобы вытянуть пошлину? - поинтересовался я. - И, наверно,
высокую?
	- Ни в коем случае, - сказал он. - Просто некоторые предметы
запрещены к ввозу на нашу планету. Однако, если вы не против, речь
может идти о чаевых. У нас почти не бывает возможности отобрать что-
нибудь стоящее. Ведь мы оказываем нужные услуги. Я имею в виду
укрытие в случае опасности и...
	Я осмотрел склад. Он был весь заполнен коробками, корзинами,
какой-то другой неизвестной мне тарой. Меня окружали различные
предметы, аккуратно сложенные в груды.
	- Кажется, - заметил я, - ваши дела идут не так плохо. У вас и в
мыслях не было возвратить нас. Будь ваша воля, мы бы остались в
пустыне навсегда.
	- Клянусь, - сказал он, - мы вот-вот хотели открыть дверь. Но
слишком увлеклись вашим замечательным багажом и потеряли счет
времени.
	- Почему вы, ответьте прежде всего, выбросили нас туда? спросила
Сара. - В эту пустыню?
	- Почему? Чтобы защитить вас от смертоносной вибрации, -
объяснил гном. - Мы и сами прячемся в укрытии. Каждый раз, когда
приземляется корабль, происходят эти колебания. Обычно они
случаются по ночам в предрассветные часы, на следующий день после
приземления корабля.
	- Землетрясение? - спросил я. - Планета трясется?
	- Не планета, - ответил гном. - Происходит сотрясание чувств.
Мозг свертывается, а плоть разрывается. Не остается ничего живого.
Именно поэтому мы поместили вас в другой мир - чтобы спасти ваши
жизни.
	Он лгал. Я был уверен в этом. Или, по крайней мере, он
обманывал, говоря, что они намеревались привести нас из пустыни
обратно. Он был провокатором, больше никем. Он добился всего, чего
хотел, и ему не было смысла спасать нас, возвращая из того мира, куда
он сам нас вышвырнул.
	- Послушай, приятель, - сказал я. - Я не верю ни одному твоему
слову. С какой это стати приземление корабля должно вызывать
вибрацию, о которой ты рассказал?
	Он потер скрюченным пальчиком бесформенный нос.
	- Этот мир закрыт для всех, - объяснил он. - Тут никого не ждут.
Когда все-таки гости наведываются, требуется убедиться, что все они
погибли, не успев покинуть город. А если им удается ускользнуть,
корабль опечатывается, чтобы они не смогли воспользоваться им вновь
и разнести по вселенной информацию об этой планете.
	- И все же, - сказал я, - существует мощный направленный луч, или
приводной луч, распространяемый на огромные расстояния в космосе.
Луч-приманка. Вы заманили нас сюда, потом избавились от нас, бросив
в пустыню, а потом вы забрали все, что мы взяли с собой с корабля. Вы
получили все, кроме корабля, и, возможно, вы заняты тем, что пытаетесь
овладеть и кораблем - и нашим, и другими, опечатанными на взлетном
поле. Не удивительно, что лошади настаивали на том, чтобы мы ничего
не оставляли. Они знали, что произойдет с кораблем. Очевидно, вы еще
не изобрели способ распечатывания.
	Он кивнул.
	- Таковы порядки на закрытых планетах, сэр. Возможно, секрет
можно разгадать, но пока это не удалось.
	Я попал в точку. Он понял это и больше не пытался отпираться.
Он признался во всем или почти во всем и надеялся спасти свое
положение, подкупая нас честностью и откровенностью. Отчего,
подумал я, многие человекообразные, где бы я их ни встречал,
оказываются дерьмом?
	- Еще я не могу понять, - сказал гном, - каким образом вы
вернулись. Никому не удавалось возвратиться из другого мира. Если
только мы сами не помогали им.
	- И ты заявляешь, что собирался вызволить нас?
	- Да, клянусь в этом. И вы можете забрать все свои вещи. У нас не
было намерения присваивать их.
	- Хорошо, - сказал я. - Ты становишься благоразумнее. Нам надо
еще кое-что.
	Гном напрягся.
	- Что же это? - спросил он.
	- Информация, - ответил я. - Она касается другого человека.
Гуманоида, очень похожего на нас. С ним должен был быть робот.
	Он отвел взгляд, пытаясь принять решение. Я поднял ружье, и это
помогло.
	- Давно, - сказал он. - Очень давно.
	- Появлялись ли еще такие, как мы? Или он был единственным?
	- Нет. До него здесь побывали подобные вам. Их было шестеро или
семеро. Они вышли за черту города и больше я их не видел.
	- А разве вы их не отправили в другой мир?
	- Конечно, отправили, - ответил гном. - Мы поступаем так со
всеми, кто прибывает. Это необходимо. Каждое приземление вызывает
новую смертоносную волну. Как только она уходит, мы снова в
безопасности до появления следующего корабля. Всех прибывших мы
перемещаем в другие миры, но мы всегда возвращаем их.
	Может быть, думал я, он говорит правду. Хотя, очевидно, только
частично. Или он снова готовится поймать нас на удочку. Однако теперь
я был абсолютно уверен, если у него и есть приманка, он остережется
воспользоваться ею. Он был в наших руках.
	- Но ведь всегда следует другая смертоносная волна, - напомнил я,
- когда прибывает новый корабль.
	- Но только в городе, - объяснил он. - Если вы оказались за его
границами, вы в безопасности.
	- И никто из прибывших не остается в городе?
	- Никто. Они всегда покидают его. Они охотятся за чем-то и
думают найти это что-то вне города. Они всегда за чем-нибудь охотятся.
	О Боже, он прав, подумал я, каждый из них идет по чьему-нибудь
следу. Кто знает, сколько разнообразных мыслящих существ слышали
голос, который слышит Смит, и были заворожены им?
	- Они когда-нибудь рассказывали вам, - спросила Сара, - что
именно ищут?
	Он криво усмехнулся.
	- Они держат это в тайне.
	- Но тот гуманоид, - не отставала Сара, - тот самый, который
прибыл один в сопровождении робота...
	- Робота? То есть металлического гуманоида, похожего на него?
	- Не придуривайся! - прикрикнул я. - Ты знаешь, что такое робот.
Эти лошадки - роботы.
	- Мы не роботы, - заявил Доббин. - Мы честные лошадки.
	- Заткнитесь-ка! - сказал я.
	- Да, - продолжал гном. - Был один с роботом. Он тоже ушел и не
вернулся. Однако робот позже возвратился. Хотя он мне ничего не
объяснил. Он не сказал ни слова.
	- И робот все еще здесь? - спросила Сара.
	- У меня есть одна часть от него, - сказал гном. - Мне очень жаль,
но та часть, которая управляла им, пропала. Мозги, по-вашему. Так вот,
его мозги пропали. Я продал их диким лошадям, которые обитают в
плохо изученных районах. Они очень просили и много заплатили. Я не
мог отказать им. Это была выгодная сделка.
	- Дикие лошади? - переспросил я. - Где мы можем найти их?
	Гном пожал плечами.
	- Трудно сказать, - ответил он. - Они живут на больших и
отдаленных территориях. Чаще всего их можно обнаружить к северу
отсюда. Там действительно очень дикие места.
	- Зачем же им понадобились мозги Роско? - спросила Сара. - Какая
от них польза?
	Гном развел руками.
	- Откуда мне знать? - сказал он. - Им не задают вопросов. Они на
редкость грубые и дикие. У них туловище лошадей, а головы - такие же,
как ваши, и руки тоже; они неразумны и издают очень громкие звуки.
	- Кентавры, - сказал Тэкк. - Насколько мне известно, их много по
всей галактике. Не меньше, чем гуманоидов. И они, как заметил
джентльмен, неразумны. Но, правда, я их ни разу не встречал.
	- Ты продал им только мозговой блок, - сказал я. - У тебя еще
должно остаться туловище.
	- Лошади не просили туловище. Оно у меня.
	Я обратился к Саре, перейдя с космического языка на английский.
	- Что вы думаете об этом? - спросил я. - Мы продолжаем поиски
Найта?
	- Он один из тех...
	- Если он все еще жив, он очень, очень стар. Я думаю, у нас мало
шансов найти его живым. Робот вернулся. Он бы не покинул Найта, если
бы тот был жив.
	- Хорошо бы выяснить, куда они направлялись, - сказала Сара. -
Если бы нам удалось раздобыть мозговой блок Роско и соединить его с
туловищем, то он бы мог сообщить, что искал Найт и где он теперь
находится.
	- Но робот молчал. Он ничего не сказал гному.
	- Может, он заговорит с нами, - сказала Сара. - В конце концов, мы
- люди, такие же, как те, что сделали его. Если он предан кому-либо, а я
подозреваю, что это так, то он может быть предан только человеку.
	Я повернулся к гному.
	- Итак, - сказал я, - нам необходимы: туловище робота, карты
планеты, запас воды. А также лошади-качалки, для того, чтобы везти
нас, и наш груз, и...
	Гном в ужасе взмахнул руками, отпрянув от меня, упрямо мотая
головой из стороны в сторону.
	- Я не могу предоставить лошадей, - твердил он. - Мне самому они
нужны.
	- Ты не дал мне закончить, - сказал я. - Мы берем тебя с собой.
	- Нельзя, - воскликнул Доббин. - Он должен остаться, чтобы
предупреждать вновь прибывших и спасать их от смертоносной волны.
Господин, поймите...
	- Мы позаботимся об этом, - сказал я. - Мы заблокируем луч. Если
луч не будет приманивать, то никто н