себя атеисткой  -  дело  здесь  не  только  в
науке. Есть еще религия и политика. Для _вас_ Бог  -  не  гипотеза.  И  вы
решили, что загнали истину в угол, пусть даже я в состоянии указать вам на
пару ошибок. Если вас интересует  мое  мнение,  я  с  готовностью  отвечу:
просто я _не уверена_ в собственной правоте.
   - Да, я всегда  считал  агностиков  атеистами,  у  которых  не  хватает
смелости признаться в этом.
   - Могу возразить вам, что агностик - это личность  глубоко  верующая  и
сохранившая хотя бы рудиментарные воспоминания о склонности  человеческого
рода к заблуждениям. И когда я говорю, что принадлежу к числу  агностиков,
то просто имею в виду следующее: у меня нет  никаких  фактов,  позволяющих
что-либо утверждать.  Убедительные  доводы  в  пользу  существования  Бога
отсутствуют, но и обратного тоже ничто не  доказывает.  А  уж  коль  более
половины жителей Земли не принадлежат  к  числу  христиан,  мусульман  или
евреев, то, на мой взгляд, нет и достоверного подтверждения  существования
единого Бога. Иначе Ему  поклонялась  бы  вся  планета.  И  я  вновь  хочу
повторить: если бы ваш Бог собрался в чем-то убедить нас,  Он  должен  был
внимательнее отнестись  к  делу.  А  теперь  оцените,  насколько  истинным
кажется  нам  Послание.  Сигнал  принимают  во  всех  странах  мира.   Все
радиотелескопы записывают одно и то же,  невзирая  на  местные  верования,
языки, историю и политику. И частота сигнала, и поляризационная  модуляция
одинаковы во всех странах для мусульман, индуистов, христиан  и  атеистов.
Любой скептик всегда может просто развернуть к Веге радиотелескоп  -  даже
не слишком большой - и сразу  же  получить  вполне  надежные  и  абсолютно
идентичные данные.
   - Но вы же не  считаете  ваше  радиопослание  _исходящим_  от  Бога?  -
спросил Ренкин.
   - Ни в коей мере. Просто цивилизация Веги, обладая бесконечно  меньшими
возможностями, чем те, которые вы приписываете своему Богу, сумела сделать
все, чтобы не оставить почвы для сомнений. И если ваш Бог общался с нашими
предками, прибегая к таким двусмысленным методам, как разговоры и  древние
манускрипты, то мог бы и сейчас немедленно обратиться к ним,  дабы  мы  не
имели возможности усомниться в Его существовании.
   Элли умолкла, но, поскольку Джосс и Ренкин молчали,  решила  обратиться
непосредственно к полученной информации.
   - А не лучше ли нам воздержаться от мнений до тех пор, пока Послание не
будет прочитано? Вы, быть может, хотели ознакомиться с имеющимися данными?
   На этот раз они согласились с готовностью. И Элли выложила свои  листы,
испещренные  нулями  и  единицами  -  зрелище  не   назидательное   и   не
вдохновляющее. Она с осторожностью поясняла - говорила и о  предполагаемом
разбиении на страницы, и о предисловии, на которое можно только надеяться.
Не уславливаясь, они  с  дер  Хииром  умолчали  о  высказанной  советскими
учеными догадке: пока нельзя было утверждать,  что  Послание  представляет
собой проект для некой машины. Это всего  лишь  предположение,  о  котором
русские еще не заявили официально. Она рассказала им  немного  и  о  самой
Веге - о ее массе, температуре поверхности, цвете,  расстоянии  от  Земли,
возрасте и об окружающем звезду кольце обломков, обнаруженном в 1983  году
с американского спутника инфракрасной космической аппаратурой.
   - А вот кроме того, что Вега - одна из самых ярких звезд на небе,  есть
в ней что-нибудь примечательное? - допытывался Джосс. - Нечто, связывающее
ее с Землей?
   - Звезда как звезда, ничего особенного. Есть, правда, одно  совпадение:
Вега была нашей Полярной звездой 12 тысяч лет  назад  и  вновь  станет  ею
через 14 тысяч лет.
   -  А  я  думал,  что  Полярная  звезда  всегда  останется  Полярной,  -
проговорил Ренкин, все еще поглаживая папку с бумагами.
   - Полярной она пробудет еще несколько тысяч лет. Земля подобна обычному
волчку, ось которого медленно прецессирует по кругу.  -  И  Элли  показала
карандашом перемещение земной оси. -  Это  явление  называется  прецессией
равноденствий.
   - Оно было открыто Гиппархом Родосским,  -  добавил  Джосс,  -  за  два
столетия до нашей эры.
   Странно, подумала Элли, что он помнит это.
   -  Совершенно  верно.  И  в  настоящее  время,  -  продолжила  она,   -
направление данной оси указывает на звезду, входящую  в  созвездие  Малого
Ковша, или Малой  Медведицы.  Мы  называем  ее  Полярной.  Мистер  Ренкин,
кажется, перед ленчем вы упоминали именно это созвездие? По мере прецессии
земная ось будет указывать на разные области неба, не только  на  Полярную
звезду. Полный оборот Северный  полюс  совершает  за  26.000  лет.  Сейчас
направление данной оси почти точно совпадает с  направлением  на  Полярную
звезду, достаточно точно для нужд навигации. Двенадцать тысячелетий  назад
она указывала на Вегу. Это случайность, не ищите здесь никакой  физической
связи. Размещение звезд внутри Млечного Пути никак не влияет на ориентацию
вращения Земли, на угол ее наклона  к  плоскости  эклиптики,  равный  23,5
градусам.
   - Но послушайте, ведь цивилизация и возникла 12 тысяч лет назад, за  10
тысяч лет до Рождества Христова? - спросил Джосс.
   - Что вы, разве Землю сотворили не в 4004 году до нашей эры?
   - Ну теперь в это едва ли  кто  верит,  так,  брат  Ренкин?  Мы  просто
думаем, что возраст Земли  еще  окончательно  не  установлен,  как  это  и
полагают ученые. В  том,  что  касается  возраста  нашей  планеты,  можете
считать нас агностиками, - блеснул он неотразимой улыбкой.
   - Значит, в те времена, когда люди начинали заниматься  мореходством  и
впервые переплывали Средиземное море или, скажем, Персидский  залив,  Вега
была их путеводной звездой?
   -  Но  тогда  еще  не  успело  закончиться  последнее  оледенение.  Для
навигации скорее всего было еще рановато. Но именно в это  время  охотники
через Берингов пролив шли в Северную Америку.  И,  возможно,  эта  звезда,
сиявшая прямо на севере, казалась им  удивительным  даром  -  провидением,
если хотите... держу пари, это совпадение спасло не одну жизнь.
   - Весьма интересно.
   - Я вовсе не хочу, чтобы вы усмотрели в слове "провидение" нечто, кроме
метафоры.
   - Как я могу решиться на это?
   По физиономии Джосса было видно, что дело близится к завершению,  и  он
не  обнаруживал  неудовольствия.  Впрочем,  в  повестке  дня  Ренкина  еще
оставалось несколько пунктов.
   - Позвольте усомниться в том, что Вега могла быть Полярной звездой  без
Провидения Божьего. Я верю в Бога,  моя  вера  прочна  и  не  нуждается  в
доказательствах  разума,  каждый  новый  факт  только   обретает   в   ней
подтверждение.
   - Сожалею, но похоже, что вы вовсе не слушали меня утром. Я  совершенно
не согласна участвовать ни в каком  диспуте  на  подобные  темы,  если  вы
заранее отвели себе роль победителя. Насколько мне известно, вы никогда не
пытались испытать свою веру. А разве не стоит рискнуть жизнью ради  этого?
Я, например, вполне могу себе это позволить. Поглядите в  окно,  видите  -
вон большой маятник Фуко. Гиря, должно быть, весит пять  сотен  фунтов.  И
мое  кредо  гласит:  амплитуда  колебаний  свободного  маятника  не  может
превысить первоначальное отклонение от вертикального положения. Она  будет
только уменьшаться. Давайте встанем возле  него,  я  приставлю  маятник  к
своему лбу и отпущу. А когда он качнется назад, то,  если  я  заблуждаюсь,
все пять сотен фунтов ударят меня в лицо. Как  идея?  Рискнете  опробовать
свою веру?
   - В этом нет необходимости. Я верю вам, - ответил Джосс.  Лицо  Ренкина
напротив выражало явный интерес. Смакует, должно быть,  подумала  она,  на
что я буду потом похожа.
   - Но _вы_ можете встать поближе к точке подвеса на какой-нибудь  фут  и
вознести молитвы к Господу, дабы Он укоротил  путь  маятника.  Ну  а  если
окажется, что правы не вы  и  Бог  не  в  ваших  учениях?  Скажете,  козни
Дьявола? А может быть, просто  человеческого  воображения.  Откуда  у  вас
такая уверенность?
   - Вера есть вдохновение, откровение и трепет, - отвечал  Ренкин.  -  Не
стоит судить обо всех по себе. Отвергайте Господа, но ваши заблуждения  не
могут сокрыть от других всю Его славу.
   - Конечно, все мы жаждем чудес. Чисто человеческое свойство. И наука, и
религия  буквально  переполнены  ими.  Я  просто  прошу  вас   ничего   не
придумывать и не преувеличивать. В реальном мире  достаточно  поводов  для
благоговейного изумления. Природа куда более  изобретательна  в  отношении
чудес, чем мы с вами.
   - Возможно, все мы - только  путники,  бредущие  к  истине,  -  заметил
Джосс.
   Дождавшись наконец обнадеживающей нотки, дер Хиир решительно вступил  в
разговор.   Обменявшись   натянутыми   любезностями,   они   приготовились
расставаться. Элли гадала, сумела ли достичь  чего-нибудь  положительного.
Валериан куда более эффектно справился бы с этой задачей и обошелся бы без
моих колкостей, думала Элли. Она уже жалела, что не сдержалась.
   - День оказался весьма интересным, доктор Эрроуэй, я благодарю  вас  за
это, - Джосс опять  казался  отстраненным,  и  любезные  фразы  доносились
словно откуда-то издалека. Он тепло пожал ей руку.  На  пути  к  ожидавшей
правительственной машине, возле объемного трехмерного стенда "Ложная  идея
о  расширении  Вселенной"  она  увидела  табличку  "Наш  Господь   жив   и
благоденствует. А ваш? Приносим свои соболезнования".
   Она шепнула дер Хииру:
   - Извини, я, кажется, только усложнила твою задачу.
   - Да нет, Элли. Ты была великолепна.
   - А Палмер Джосс - очень привлекательный человек. Не думаю,  чтобы  мне
удалось сколько-нибудь пошатнуть его веру. Но тебе признаюсь - он едва  не
обратил меня. - Она, конечно, шутила.



11. ВСЕМИРНЫЙ КОНСОРЦИУМ "ПОСЛАНИЕ"

                   Почти весь мир поделен на участки, а то,  что  от  него
                осталось, покоряется, колонизируется,  делится.  И  вот  -
                звезды в ночном небе...  Огромные  миры,  которых  нам  не
                суждено достигнуть.  Если  бы  я  мог  -  аннексировал  бы
                планеты; я часто мечтал об этом. Так это грустно -  видеть
                в такой дали их чистый свет.
                             Сесил Джон Родс. "Последняя воля и завещание"

   От столика возле окна Элли было видно, как  хлещут  по  мостовой  струи
дождя. Испуганной ланью,  подняв  воротник,  пронесся  промокший  насквозь
пешеход. Хозяин опустил полосатый навес над  лотками  рассортированных  по
размеру устриц, служивших уличной  рекламой  магазина.  В  ресторане  Chez
Dieux ["У Богов" (фр.)], известном  пристанище  театралов,  было  тепло  и
уютно. Метеорологи предсказывали ясную погоду - ни зонтика, ни  плаща  она
не захватила.
   Аналогичным образом экипированный ВГ развивал новую тему:
   - У меня есть приятельница по имени Мира. По  профессии  она  экдисиаст
[ecdysis (лат.) - линька, сбрасывание  покрова]  -  кажется,  я  правильно
выбрал слово? Когда она работает в вашей стране, ей случается выступать на
собраниях и конференциях перед людьми разной профессии.  Мира  утверждает,
что, когда раздевается перед рабочими - скажем на профсоюзных собраниях, -
они просто звереют, выкрикивают разные нескромные предложения  и  пытаются
выскочить на сцену. Но когда то же самое она делает  перед  докторами  или
адвокатами, те сидят как изваяния. Только иногда облизываются  -  так  она
утверждает! И я хочу спросить: чью  реакцию  следует  считать  здоровой  -
адвокатов или металлистов?
   О том, что ВГ водит знакомство с самыми разными категориями  дам,  Элли
знала давно. Его отношение к  женщинам  было  достаточно  прямолинейным  и
экстравагантным - сама  Элли  никогда  не  привлекала  его  интереса,  это
одновременно и радовало ее, и сердило, - так что любая могла отказать  ему
без малейшей неловкости. Многие соглашались. Но все-таки появление в  этом
кругу личностей, подобных Мире, было несколько неожиданным...
   Утро они провели за анализом самых свежих  данных.  Послание  не  знало
усталости и достигло теперь нового важного этапа. Радиоастрономы принимали
уже чертежи с Веги. Их передавали тем же  методом,  что  и  иллюстрации  в
газету. На каждую картинку был  наложен  сетчатый  растр.  Число  белых  и
черных точек в изображении  равнялось  произведению  двух  простых  чисел.
Снова простые числа. Диаграмм было много,  они  шли  одна  за  другой,  не
перемежаясь текстом. Словно иллюстрации на кальке в конце толстого отчета.
Когда они закончились, возобновился по-прежнему непонятный текст.  Но  уже
из части диаграмм стало ясно, что  ВГ  и  Архангельский  оказались  правы:
Послание, пусть и частично,  содержит  инструкции  и  чертежи  для  сборки
Машины. Каково ее назначение, понять было невозможно. Сегодня в Елисейском
дворце на пленарном заседании Всемирного консорциума "Послание" Элли и  ВГ
должны были впервые ознакомить с некоторыми  подробностями  представителей
других наций, входящих в консорциум. Тем  не  менее  слухи  о  Машине  уже
циркулировали.
   Во время ленча она делилась с  ВГ  подробностями  своих  переговоров  с
Ренкином и Джоссом. Он внимательно слушал, но вопросы не  задавал.  Словно
она исповедовалась перед ним в каких-то порочных для ученого наклонностях,
хотя, быть может, эти слова пробудили в нем некие ассоциации.
   - Вы слыхали про известную артистку стриптиза по имени Мира? С тех  пор
как Вольфганг Паули открыл принцип  исключения,  сидя  в  Фоли-Бержер,  я,
будучи физиком, считал себя просто обязанным по возможности чаще  посещать
Париж. Хотя бы только из уважения к Паули. Но  почему-то  мне  никогда  не
удавалось в собственном отечестве добиться разрешения на это у чиновников,
прибегая  к  такому  доводу.  Вообще  и  я  тоже  не  могу  обойтись   без
определенного рода физических упражнений. Но в заведениях вроде того,  где
мы с Мирой познакомились, я лишь изучаю природу и жду озарения.
   Тут описательные интонации его голоса сменились деловыми:
   - Мира утверждает, что американские профессионалы сексуально  угнетены,
ощущают непрестанные сомнения и чувство вины.
   - В самом деле? А как характеризует Мира русских профессионалов?
   - Увы, из них она знакома только со мной. И, естественно,  находится  в
полном восторге. Неплохо было бы завтра провести денек с Мирой.
   - А все ваши будут на заседании консорциума, - мягко заметила Элли.
   - Да, к моему счастью, там будете и вы, - хмуро бросил он.
   - Вас что-то беспокоит, ВГ?
   Ответил он, правда, не сразу, с легкой, совершенно не свойственной  ему
неуверенностью.
   -  Не  беспокоит...  пока  просто  волнует...  Что,  если  в   Послании
содержится полное описание Машины?  Надо  ли  нам  изготовлять  ее?  _Кто_
возьмется за это? Консорциум? Организация Объединенных Наций? А кто  будет
платить? И зачем им это будет нужно? А если  Машина  потом  не  сработает?
Может быть. Машина нанесет  экономический  ущерб  некоторым  странам.  Или
будет причиной чего-то худшего.
   Продолжая говорить, Луначарский разлил остатки вина по бокалам.
   - Даже если Послание начнется заново и мы сумеем прочесть его,  удастся
ли перевод? Знаете, что говорил Сервантес? Он утверждал: читать перевод  -
все равно, что рассматривать вышивку _с изнанки_. Быть может, мы не сможем
перевести Послание в точности. И тогда ошибок при изготовлении  Машины  не
избежать. К тому же нельзя быть уверенным даже в том, что  мы  располагаем
всей информацией. Возможно, что-то важное передается на  других  частотах,
пропущенных нами. Знаете, Элли, я просто уверен, что люди сперва отнесутся
очень осторожно к этой Машине. Но все-таки  однажды  настанет  день  и  ее
сооружение сделается необходимостью, если, конечно, мы получим введение  и
расшифруем Послание. А что намеревается предложить американская делегация?
   - Не знаю, - медленно отвечала Элли,  вспоминая,  что  сразу  же  после
того, как были получены чертежи, дер Хиир начал интересоваться -  возможно
ли соорудить ее с учетом нынешнего уровня развития технологии и экономики.
В этом отношении она ничем не могла ему помочь. Потом она припомнила,  что
последние несколько недель Кен  казался  ей  очень  занятым,  иногда  даже
нервничал. Конечно, он отвечал за все это...
   - Скажите, а доктор дер Хиир и мистер Китц остановились в том же отеле,
что и вы?
   - Нет, они остановились в посольстве.
   Так было всегда. Природа советской экономики и  необходимость  закупать
военные технологии, а не потребительские товары,  ограничивали  русских  в
твердой валюте. На Западе представителям Советов постоянно не  хватало  на
карманные расходы. Им приходилось останавливаться во второразрядных и  еще
более худших отелях, даже в меблированных комнатах, тогда как их  западные
коллеги  наслаждались  относительной  роскошью.  Все  это  часто  вызывало
известные затруднения в отношениях ученых обеих  стран.  Оплата  счета  за
такой скромный завтрак нимало не отяготила бы Элли, но была обременительна
для ВГ, невзирая на его куда более высокое положение в  советской  научной
иерархии. И теперь ВГ...
   - ВГ, говорите прямо. Что вы хотите сказать? Что Кен и  Майк  Китц  уже
ухватились за это дело?
   - Именно. Не правда ли,  "прямо"  -  интересное  слово:  ни  влево,  ни
вправо, а только вперед. И я  опасаюсь,  что  в  ближайшие  дни  мы  будем
свидетелями преждевременной дискуссии... сооружать ли нам то,  что  мы  не
имеем права сооружать. Политики считают, что ученые знают все. А на  самом
деле мы ничего не знаем. Подобная ситуация таит в себе опасность.
   До нее наконец дошло, что ВГ считал себя персонально  ответственным  за
раскрытие смысла Послания. И  если  дальнейшие  работы  завершатся  полной
неудачей, он не хотел быть даже косвенной причиной  ее.  Конечно,  у  него
были и кое-какие менее личные мотивы.
   - Вы хотите, чтобы я переговорила с Кеном?
   - Если это удобно. Вы ведь часто встречаетесь, - непринужденно  заметил
он.
   - ВГ, не ревнуйте! По-моему, вы заметили мои чувства к Кену, прежде чем
я сама в них разобралась. Когда вы в последний раз гостили в "Аргусе",  мы
с Кеном уже пару месяцев в той или иной  степени  поддерживали  отношения.
Надеюсь, вы лично не против?
   - Что вы, Элли? Я вам не отец и не ревнивый любовник.  И  желаю  только
огромного счастья. Просто я предвижу немало возможных неприятностей.
   Он не стал пояснять, что имеет в виду.
   Потом они вновь обратились к  предварительной  интерпретации  некоторых
диаграмм, покрывавших весь стол. Для разрядки переговорили о  политике:  о
сомнениях Америки в пригодности принципов Манделы для разрешения конфликта
в Южной Африке, о все расширяющейся словесной войне между Советским Союзом
и  Германской  Демократической  Республикой.  Как  всегда,  и  Эрроуэй,  и
Луначарский с наслаждением критиковали внешнюю политику собственных стран.
Это было куда  интереснее,  чем  критиковать  чужую  политику,  даже  если
последнее  сделать  было  проще.  После  привычных   дебатов   по   поводу
совместного участия в оплате чека Элли заметила, что ливень  кончился,  но
еще падают редкие капли.


   Вести о Послании с Веги уже успели  добраться  до  последнего  закоулка
планеты. Люди, прежде не видавшие радиотелескопов и никогда не слыхавшие о
простых числах, узнавали странную историю о гласе  с  небес,  о  необычных
существах - не богах и не людях, - живущих где-то в ночном небе. Их дом  -
там,  в  небесах,  его  легко  разглядеть  даже  при  полной  луне.  И  за
неумолкающим остервенелым сектантским воем  -  теперь  уже,  очевидно,  по
всему свету -  угадывались  благоговение  и  изумление.  Свершилось  нечто
важное, едва ли не чудотворное.  И  воздух  был  исполнен  возможностей...
ощущалось новое начало.
   "Человечество поступает в высшую школу", - объявляла  передовица  одной
американской газеты.
   Во Вселенной оказались другие разумные  существа.  С  ними  можно  было
общаться. Скорее всего они были старше нас,  возможно,  и