Давайте!
- закричал Эл. - Вы почти над нами!
   Он с надеждой взглянул вверх, и мы все как один  тоже  последовали  его
примеру.
   В следующий миг над узким разрывом в кронах деревьев промчался катер  и
в мгновение ока скрылся из вида. Тем не менее экипаж катера, очевидно, все
же заметил нас, поскольку маленькое  суденышко  сделало  изящный  поворот,
вновь пару  миль  пронеслось  параллельно  улице  и  на  умопомрачительной
скорости вышло прямо на нее. Теперь мы все ясно видели  катер  и  радостно
приветствовали его, прыгая, как ошалевшие от радости дети.
   - Видите нас? - спросил Эл в микрофон.  -  Тогда  попробуйте  во  время
следующего захода.
   Катер снова сделал круг, лег на прежний курс и с ревом  помчался  прямо
на нас.
   Сейчас он напоминал чудовищный снаряд, выпущенный из древней пушки.  Из
его брюха вдруг посыпались  какие-то  предметы:  тюки  и  ящики,  начавшие
медленно спускаться к нам на парашютах. Все это посыпалось на наши  головы
как манна небесная, а катер тем временем с ревом понесся дальше и исчез  в
северном направлении. Если бы не проклятые деревья, катер  мог  бы  просто
сесть, взять нас на борт и улететь, вырвав из лап опасности.
   Мы  жадно  накинулись  на  припасы,  разрывая  упаковки  и   вытаскивая
содержимое. Скафандры на всех. Что ж, они помогут нам уберечься от разного
рода газообразной отравы.  Полностью  заряженные  излучатели  с  запасными
обоймами. Небольшой ящичек с полудюжиной крошечных атомных бомб. А еще  по
пузырьку йода и по пакету первой помощи на каждого.
   Один здоровенный  тюк  застрял  высоко  на  дереве.  Вернее,  за  ветки
зацепились стропы парашюта, а сам тюк, соблазнительно покачиваясь, висел в
воздухе. Горячо надеясь, что в нем не  содержится  ничего  такого,  отчего
можно взлететь на воздух, мы лучом перерезали стропы, и тюк упал  вниз.  В
нем  оказались  концентрированные   рационы   и   пятигаллонная   канистра
фруктового сока.
   Сложив парашюты и нагрузившись припасами, мы двинулись  дальше.  Первую
милю  преодолели  без  осложнений:  деревья,  деревья,  деревья  и   дома,
покинутые обитателями. Только сейчас  я  заметил,  что  над  всеми  домами
возвышались деревья одного и того же вида. Ни один дом  не  стоял  ни  под
клеешлепками, ни под вольтивами, с ужасными свойствами  которых  мы  имели
несчастье познакомиться. Были ли домашние деревья  безобидными,  никто  из
нас проверять не стал, но Миншул наконец выяснил, что именно они  являлись
источниками непрекращающегося барабанного боя.
   Наплевав на  Макналти,  который  сразу  возбужденно  расквохтался,  как
курица-наседка, Миншул на цыпочках прокрался в один  из  пустующих  домов,
держа наготове излучатель. Через несколько секунд  он  вновь  появился  на
пороге и сообщил, что дом совершенно пуст,  но  ствол  дерева,  проходящий
сквозь него, грохочет, как африканский тамтам. Он приложился к стволу ухом
и услышал, как внутри бьется могучее сердце. Макналти тут  же  пустился  в
рассуждения насчет того, что мы,  скорее  всего,  просто  не  имеем  права
калечить или каким-либо иным способом  причинять  вред  деревьям  на  этой
планете. Мол, если на самом деле они являются пусть даже  и  полуразумными
существами, то,  по  межзвездным  законам,  все  равно  обладают  статусом
аборигенов и в качестве таковых подпадают под действие  раздела  такого-то
параграфа такого-то Транскосмического Кодекса, регулирующего  межпланетные
отношения. Он с большим  смаком  углубился  в  юридические  аспекты  этого
вопроса, совершенно не принимая во внимание то, что еще  до  вечера  может
угодить в котел с кипящим маслом.  Когда  он  наконец  остановился,  чтобы
перевести дух, Эл Стор заметил:
   - Слушайте, капитан, похоже, у здешних жителей свои собственные  законы
и они собираются  неукоснительно  придерживаться  именно  их.  -  С  этими
словами он указал прямо вперед.
   Я проследил взглядом  за  его  указательным  пальцем  и  тут  же  начал
лихорадочно облачаться в скафандр.
   Говорят,  рекорд  по  надеванию  скафандра  равняется   двадцати   семи
секундам. Честное слово, я натянул его  на  двадцать  секунд  быстрее,  да
только мне вряд ли кто поверит. Ну вот, решил я, и настал час расплаты.  В
угрожающе  нависшей  надо  мной  деснице  возмездия  я  ясно  видел   того
несчастного гуппи и банку сгущенного молока.
   В полумиле  впереди  нас  поджидал  вражеский  авангард,  состоящий  из
каких-то змееподобных чудовищ толщиной с меня  и  длиной  никак  не  менее
сотни футов. Все они скользили в одном направлении и на  ходу  практически
не извивались. За ними в нашу сторону неуклюже  продвигалась  целая  армия
обманчиво безобидных с виду кустов. А вот уже за кустами, громко  вопя  от
сознания собственной неуязвимости, наползала целая орда зеленых  туземцев.
Скорость наступления этой совершенно кошмарной армии  определялась  темпом
продвижения змееподобных существ, ползущих впереди. Они  двигались  как-то
неестественно, как будто им сейчас  приходилось  перемещаться  раз  в  сто
быстрее, чем обычно.
   Охваченные ужасом при виде этого невероятного зрелища, мы  остановились
как вкопанные. Ползучие гады  продолжали  надвигаться  на  нас,  производя
впечатление существ невероятной мощи, которая в нужный момент  выплеснется
наружу. Чем ближе  они  к  нам  подползали,  тем  больше  и  омерзительней
казались. Когда до них оставалось не более трехсот  ярдов,  я  понял,  что
любой из этих тварей ничего не стоит обвиться сразу вокруг шестерых из нас
и сдавить так, как никакой, даже самый исполинский, удав не сможет сжать и
жалкого козленка. Это были самые  дикие  исчадья  здешнего  бескрайнего  и
полуразумного леса. Я понял это инстинктивно и даже услышал, как  на  ходу
они издают негромкие мяукающие звуки. Так вот, значит,  как  выглядят  мои
таинственные зеленые тигры, с одним из которых нашим похитителям  пришлось
сразиться, когда  нас  уносили  от  корабля.  Но,  очевидно,  они  все  же
поддавались дрессировке, и их мощь и злобу можно  было  как-то  держать  в
узде.  Во  всяком  случае,  здешним  обитателям  это,   похоже,   удалось.
Следовательно, вполне возможно, что они стоят  на  гораздо  более  высокой
ступени развития, чем Ка.
   - Думаю, дистанция как раз самая подходящая, - вдруг  сказал  Эл  Стор,
когда расстояние между нами и чудовищами сократилось до двухсот ярдов.
   Он небрежно поигрывал маленькой бомбочкой, которая, в  принципе,  могла
бы превратить в пыль не только наш "Марафон", но  и  корабль  раза  в  два
больший.
   Главным и самым серьезным недостатком Эла  было  то,  что  он,  похоже,
плохо представлял мощь игрушек, с которыми  ему  приходилось  иметь  дело.
Поэтому они поигрывал бомбочкой  так  беззаботно,  что  мне  вдруг  ужасно
захотелось, чтобы он оказался от меня где-нибудь подальше - желательно  на
другом краю Вселенной, - и только когда я уже едва не дрожал от страха, он
размахнулся и швырнул бомбу в наступающих.  Его  мощная  рука  со  свистом
рассекла воздух, и  смертоносный  снаряд  по  широкой  дуге  отправился  в
сторону неприятеля.
   Мы мгновенно залегли. Земля вздыбилась, вверх взметнулось ослепительное
пламя, и полетели клочья пористых зеленых ошметков, на мгновение  зависших
в небе, а потом дождем посыпавшихся вниз.
   Вскочив, мы бросились вперед и, пробежав сотню  ярдов,  снова  залегли,
увидев, что Эл бросает еще одну бомбу. На сей раз у меня было впечатление,
что прямо у меня под боком вдруг проснулся вулкан.  Взрыв  оказался  таким
сильным, что я от удара чуть  не  распался  на  молекулы.  Не  успели  его
отзвуки затихнуть, как послышался рев вновь появившегося  катера,  который
спикировал на противника с тыла  и,  похоже,  сбросил  еще  парочку  бомб.
Просто кошмар какой-то!
   - Давай! - крикнул Эл. Схватив обезножившего Джепсона, он  вскинул  его
на плечо и бросился вперед. Мы помчались за ним.
   Первым препятствием стал огромный кратер,  на  дне  которого,  все  еще
дымясь, кипела земля и корчились изувеченные  остатки  гигантских  червей.
Пробегая по краю кратера, я чуть не налетел на шестифутовый обрубок  одной
из этих тварей, который все еще продолжал  конвульсивно  дергаться.  Между
этим кратером и следующим там  и  сям  были  рассеяны  остатки  вражеского
ползучего авангарда. И внутри и  снаружи  эти  гадины  оказались  насквозь
зелеными,  а  кожу  их  покрывали  тоненькие  волоски,  которые  и  сейчас
продолжали подрагивать. Сотню ярдов, разделяющую два кратера, мы покрыли в
рекордно короткий срок, Эл по-прежнему несся  впереди,  даже  несмотря  на
свою тяжеленную  ношу.  Я  потел,  как  загнанная  лошадь,  и  то  и  дело
благодарил свою счастливую звезду за пониженную гравитацию. Только поэтому
мне все еще удавалось поддерживать этот безумный темп.
   Потом снова пришлось разделиться и с двух сторон огибать второй кратер.
Вот тут-то нам и довелось впервые встретиться лицом к лицу с  противником,
и дальнейшее я помню уже смутно.
   Передо мной возник куст. По старой земной привычке я отнесся к  нему  с
пренебрежением,  на  мгновение  позабыв  те  невзгоды,  которые   мы   уже
претерпели от здешних проклятых растений.  Я  почти  не  обратил  на  него
внимания и мчался вперед. Зловредный куст отступил в сторону и,  мгновенно
обвившись вокруг моих ног,  завалил  меня  на  всем  скаку.  Я  с  размаху
грохнулся  о  землю  и,  хотя  как  будто  ничего  себе  не  повредил,  от
неожиданности стал ругаться на чем свет стоит. Тем временем куст  принялся
методично посыпать мой скафандр серым порошком. Через мгновение  я  увидел
длинное кожистое щупальце, которое  оторвало  от  меня  куст  и  методично
разорвало его на куски.
   - Спасибо, Саг Фарн, - выдохнул я, вскочил и снова помчался вперед.
   Второго растительного недруга  я  уже  скосил  лучом,  который,  пройдя
сквозь него, заодно поджарил стоящего ярдах в шестидесяти - семидесяти  от
меня, что-то  кричащего  и  отчаянно  жестикулирующего  туземца.  Саг  тем
временем занялся третьим кустом, порвал его и разбросал в разные  стороны.
Странный порошок на него, похоже, никак не действовал.
   К  этому  времени  Эл  находился  уже  ярдах  в  двадцати  впереди.  Он
остановился, выхватил еще одну бомбу, швырнул ее, бросился на землю, затем
снова вскочил и, громко топоча башмаками,  бросился  вперед  с  Джепсоном,
болтающимся у него на плече. Над нашими головами снова  загрохотал  катер.
Он устроил самую настоящую бойню во вражеском тылу. Откуда-то  из-за  моей
спины вдруг сверкнул игольный луч, едва не задевший шлем моего  скафандра,
и испепелил еще один куст.  У  меня  в  наушниках  одновременно  слышались
голоса по крайней мере шести человек,  на  все  лады  честящих  зловредных
аборигенов. Справа от меня вдруг  начало  крениться  и  рухнуло  на  землю
огромное дерево, но у меня не было ни времени, ни желания  оглядываться  и
выяснять, кто его срубил.
   Потом одна из змей схватила  Блейна.  Как  ей,  единственной  из  всех,
удалось уцелеть, было уму непостижимо. Она, подобно  остальным,  лежала  и
дергалась, как и все ее подруги, но при этом сохранила  свою  смертоносную
силу. Блейн налетел на нее, и в  тот  же  миг  она  свернулась  кольцом  и
стиснула его. Он отчаянно заверещал в микрофон  шлема.  Этот  предсмертный
крик был просто ужасен. В том месте, где могучие кольца стиснули скафандр,
он лопнул, и во все стороны брызнула кровь. Это зрелище и вопль умирающего
Блейна так ошеломили меня, что я невольно остановился и  в  меня  врезался
бегущий прямо за мной Армстронг.
   - Не останавливаться! - проревел он и, толкнув меня  вперед,  мгновенно
разорвал бешено извивающуюся гадину на  несколько  корчащихся  кусков.  Мы
снова помчались вперед, вынужденные оставить изуродованные останки  Блейна
на милость враждебных джунглей.
   К этому времени мы уже пробились сквозь передовые отряды псевдорастений
и  врезались  в  изрядно  поредевшие  боевые  порядки  яростно  завывающих
туземцев. Под нашими ногами с треском лопалось множество шаров с  отравой,
но  скафандры  надежно  защищали  нас  от  воздействия  их   газообразного
содержимого. Да и в любом случае мы неслись слишком быстро,  чтобы  успеть
почувствовать  на  себе  действие  отравы.  Я  одного  за  другим   срезал
излучателем трех зеленых туземцев  и  успел  заметить,  как  Эл,  даже  на
мгновение не притормозив, оторвал голову еще одному.
   Мы уже начали  задыхаться  от  быстрого  бега,  когда  враг  неожиданно
дрогнул. Услышав вой заходящего  в  очередное  смертоносное  пике  катера,
оставшиеся в  живых  аборигены  прыснули  в  разные  стороны  и  мгновенно
скрылись в  густом  лесу.  Путь  был  свободен.  Мы,  не  сбавляя  хода  и
по-прежнему держа излучатели наготове, наконец выскочили на берег реки.  А
там, на поляне у самой воды,  нас  ждало  самое  приятное  и  долгожданное
зрелище на свете - наш милый "Марафон".
   И тут Саг Фарн,  когда  мы  уже  радостно  ринулись  было  к  открытому
входному  люку,  сделал  нечто  совершенно  непредвиденное,  изрядно   нас
напугав. Он обогнал нас, заслонил люк своей огромной тушей и, подняв вверх
обрубок щупальца, заявил:
   - На вашем месте я бы так не торопился! - В чем дело? - спросил Эл. Его
горящие глаза уставились на обрубок щупальца марсианина, и он  добавил:  -
Что с тобой случилось?
   - Я лишился большей части щупальца, - сказал  Саг  Фарн  так  небрежно,
будто для него лишиться щупальца так же легко, как снять шляпу. - Это  все
тот порошок. Он состоит из  мириадов  субмикроскопических  насекомых.  Они
пожирают все, на что попадут.  И  уже  начали  есть  меня.  Оглядите  себя
получше.
   Елки-палки, он оказался совершенно прав! Начав внимательно  осматривать
скафандр, я заметил на  нем  серые  пятнышки  порошка,  медленно  меняющие
форму.
   Так, значит, рано или поздно они проедят ткань скафандра и примутся  за
меня!
   Мне еще никогда в жизни не было так паршиво. Одним словом, нам пришлось
тут же возле корабля, по-прежнему не спуская глаз с опушки леса, с полчаса
заниматься раздражающей и довольно потной  работенкой:  прожаривать  другу
другу скафандры расширенными до максимума лучами на минимальной  мощности.
К тому времени,  когда  последние  остатки  живого  порошка  обуглились  и
отвалились, я чувствовал  себя  так,  будто  меня  и  самого  как  следует
прожарили.
   Молодой Уилсон, которого хлебом не корми, а дай возможность  посмеяться
над другими, воспользовался случаем и заснял  всю  унизительную  процедуру
взаимного прожаривания на пленку. Я отлично знал, что  в  один  прекрасный
день  все  это  будет  продемонстрировано   любопытному   миру,   вальяжно
развалившемуся в мягких креслах у экранов и страшно  далекому  от  всякого
рода невзгод, выпавших на нашу долю у Ригеля. Втайне я надеялся, что  хоть
немного  серых  жучков  уцелеет,  доберется  до  его  пленки   и   добавит
происходящему на ней хоть малую толику подлинного реализма.
   Затем, напустив  на  себя  официальный  вид,  Уилсон  сделал  несколько
снимков  леса,  реки  и  парочки  перевернутых   туземных   лодок   с   их
двухлопастными веслами. В конце концов мы  с  облегчением  погрузились  на
корабль.
   Катер тоже был принят на борт, и "Марафон" незамедлительно стартовал.
   Никогда еще я не  испытывал  такого  облегчения,  видя  в  иллюминаторе
нормальный и приятный глазу желтовато-белый свет, навсегда смывший с наших
лиц желчную трупную зелень. Стоя у иллюминатора  вместе  с  Бренандом,  мы
наблюдали, как эта странная жуткая планета уменьшается в  размерах,  и  не
могу сказать, чтобы я уж очень сильно жалел  об  этом.  Тут  к  нам  сзади
подошел Эл и сообщил:
   - Сержант,  посадок  больше  не  предвидится.  Капитан  принял  решение
возвращаться на Землю.
   - А почему? - спросил Бренанд. Он указал на  уменьшающийся  зеленоватый
шарик: - Ведь мы так и не обнаружили почти ничего стоящего.
   - Макналти считает, что мы узнали вполне достаточно  и  привезем  более
чем ценную информацию.  -  Паузу  заполнил  ритмичный  гул  двигателей.  -
Макналти  говорит,  что  он  соглашался  возглавить   экспедицию,   а   не
скотобойню. С него, мол, довольно, и он намерен подать в отставку.
   - Идиот напыщенный! -  в  сердцах  заметил  Бренанд,  не  выказывая  ни
малейшей уважительности к капитану.
   - Хотелось бы все-таки понять, что же такого мы узнали? - спросил я.
   - Ну прежде всего нам удалось выяснить, что жизнь  на  этой  планете  в
основном симбиотична, - отозвался Эл. - Разные  ее  формы  сосуществуют  и
совместно используют свои  возможности.  Люди  сосуществуют  с  деревьями,
причем у каждого народа деревья свои. А сосуществовать им дает возможность
как раз тот самый странный орган на груди.
   - Лекарства в обмен на кровь, - с отвращением заметил Бренанд.
   - Но, - продолжал Эл, - на планете есть и гораздо более цивилизованные,
чем Ка, народы, настолько высокоразвитые и богоподобные, что могут надолго
отрываться от своих деревьев и  путешествовать  по  всей  планете  днем  и
ночью. Они умеют доить свои деревья, хранить и носить с собой  питательную
жидкость и пить ее из чашек. Они - единственные, кто сумел извлечь  пользу
из навязанного им симбиотического образа жизни и - по меркам этой планеты,
конечно, - обрести свободу.
   - На поверку они оказались не такими уж богоподобными! - усмехнулся я.
   - Не в этом дело, - возразил Эл. - Верно, нам удалось с боем  вырваться
из их плена, но победить их нам не удалось. Они как были, так  и  остались
единственными хозяевами своего мира. А мы понесли довольно тяжелые  потери
и еле унесли ноги, да еще не знаем, как снова поставить на ноги Джепсона.
   Когда он повернулся, собираясь уходить, я кое-что вспомнил:
   - Эй, послушай-ка, а что все-таки случилось после нападения на корабль?
И как вам удалось напасть на наш след?
   - Мы уже начали терпеть поражение. И решили,  что  главное  достоинство
храбреца - благоразумие. Поэтому мы  взлетели  до  того,  как  они  успели
полностью вывести корабль из строя. А  уж  после  обнаружить  вас  особого
труда не составляло. - Его глаза  горели,  как  всегда,  невозмутимо,  но,
готов поклясться, на сей раз в них сверкали искорки  насмешки.  -  С  вами
оказался Саг Фарн. А с нами  остались  Кли  Янг  и  все  остальные.  -  Он
постучал себя пальцем по лбу. - Забыл, что ли?  У  марсиан  очень  большой
гамиш.
   - Они  же  могут  общаться  между  собой  телепатически!  -  с  досадой
воскликнул Бренанд. - Совсем вылетело из головы! Но ведь Саг Фарн ни  разу
даже словом об этом не обмолвился. Косоглазый паук просто дрых всю дорогу.
   - И тем не менее, - сказал Эл, - он все  время  поддерживал  со  своими
приятелями контакт.
   Он пошел дальше по коридору и скрылся за углом. Тут раздался сигнал,  и
мы с Бренандом, обнявшись,  как  братья,  вместе  с  кораблем  перешли  на
флетнеровский режим полета. Зеленый мир превратился в  крошечную  точку  с
быстротой, которой я никогда не перестану изумляться. Постепенно приходя в
себя, мы кое-как разогнулись, и Бренанд тут же  протянул  руку  к  клапану
давления марсианского отсека и повернул регулятор. Когда стрелка  поползла
направо и наконец остановилась на  отметке  пятнадцать  фунтов,  лицо  его
озарилось мрачным удовлетворением.
   - Слушай, марсиане ведь сейчас там, - напомнил я. - Боюсь,  им  это  не
понравится.
   - А им это и не должно нравиться. Я покажу этим резиновым чучелам,  как
водить нас за нос!
   - Макналти тоже будет не в восторге!
   - А кого волнует, будет он в восторге, или нет? - проревел он.
   В этот момент из-за угла внезапно появился Макналти, шествуя со  всегда
присущим ему достоинством.
   Бренанд быстро и довольно громко добавил:
   - Как тебе не  стыдно!  Мог  бы  относиться  к  нему  поуважительнее  и
называть его капитаном!
   Понятно? В общем, если вам когда-нибудь доведется оказаться в  космосе,
насчет корабля можете не беспокоиться. Если вам что-нибудь и угрожает,  то
только находящиеся вместе с вами на борту подле