иваешь-то по-настоящему! Настал твой черед. Что, страшно? Бойся,
подонок. Наши кабины рядом, я приметил. Это в танке ты такой могучий, а в
жизни щупленький совсем. Сломаю тебе позвоночник, получу полный сброс, и
домой. Уже скоро.
  - Ты закончил? - осведомился Тихон.
  Он неторопливо извлек из Филиппа всю его боль и, многократно умножив,
швырнул обратно.
  Первое влечение - сравнение размеров - смутная тревога. Лагерь - спор -
разбитое лицо друга. Пыльная улица - жалобный писк - тонкий хруст под
траками - жидкие внутренности, волокущиеся по земле. Белые зубы - нежный
поцелуй - брюки на полу - презрительный смех. Пробуждение - похвала
капитана - гордость - забытые подробности - непонимание - страх.
  - Тебя это тоже беспокоит, дружище? Провал в памяти. Он был у многих, и
никому еще не удалось его восстановить. А что мы там делали? Чем мы
занимались все это время? Может, расхаживали голиком перед тысячей женщин?
И каждая видела нашу ущербность? Может, мы живьем пожирали конкурских
зверят? А может... Эй, эй!..
  Филипп выразил облегчение - он снова обрел то, без чего самоликвидация
была невозможна. Это не имело точного определения - просто нежелание жить.
  - Сейчас побеседуем иначе, - пообещал он. - И никто тебе не поможет.
Потому, что я здоровее. И потому, что всем наплевать.
  Филипп вцепился в свои мучения мертвой хваткой. Это все, что у него было.
Это и был он сам.
  - Мышцы остались в кабине, - сказал Тихон. - Борьба здесь совсем другая.
Вот такая. Смотри.
  Он вырвал волевой центр Филиппа и придавил его камнем исступленного
страдания. Вся та боль, что Тихон изведал и вообразил, легла на плечи
стрелка.
  - Мне плохо, - еле выговорил стрелок.
  - А будет еще хуже. Выбирай.
  - Что? - с тоской и надеждой крикнул он.
  - Инфаркт или инсульт? Вообще-то, заранее не угадаешь. Как получится.
  Вспомнив опыт с Анастасией, Тихон вышел за пределы чистой психики и
ворвался в область психоневрологии. Пребывание в одном командном блоке с
чужой личностью позволило участвовать в ней на физиологическом уровне.
Тихон не различал органов, не видел ни сердца, ни мозга, но как их
повредить, он знал точно.
  - Хочу жить...
  - Понимаешь, Филипп, я ведь тоже этого хочу. Он сделал последнее усилие, и
сознание стрелка опало невесомой паутинкой. Филипп все еще присутствовал
рядом, но уже в виде какой-то полумертвой субстанции. Тихон отряхнулся и
окончательно вытеснил напарника из КБ. С этой секунды танк принадлежал ему
одному. Никаких соседей, никаких разногласий. Кто здесь главный? Я!!!
  - Сто семнадцатый, что с тобой? - встревоженно спросил Игорь. Судя по
интонации, он вызывал Тихона уже не в первый раз.
  Порядок, отвлеклись немножко.
  Решился этот ханжа или нет?
  - Все нормально. Я его убедил.
  Тихон произвел пробный залп, и крайнюю хижину смело лавиной синего
пламени. Ему удалось! Не совсем точно, но для войны с колонистами
приемлемо.
  - Он у тебя что, стрелять разучился?
  Тихон, приноравливаясь, повернул башни и одновременно поехал зигзагом.
Оказавшись в самой неудачной позиции, он послал в город четыре редких
очереди из малых орудий и сверился с радаром. Все оказалось не так сложно:
тот же полигон, только с измененной задачей. Тысяча неподвижных целей и
еще тысяча - бегущих.
  - Пошли, - сказал он.
  На поселение наступали семь ровных полос выжженной земли, и все, что в них
попадало, немедленно обращалось в пепел. Восьмая машина, потерявшая пушки,
отъехала в сторону и принялась методично, дом за домом, разваливать город.
По сравнению с другими ее продуктивность была невысокой, но бездействовать
экипаж не мог. Стрелок, почувствовавший себя лишним, сокрушенно бормотал о
справедливости и, уповая на чудо, теребил разрядники.
  - Веселей, а то не соберем! - поторопил Игорь. Конкуры спешно покидали
город. На западной окраине возник огромный караван колонистов и, отливая
на солнце блестящими нарядами, потянулся в степь. Как трехногие
намеревались спастись на пустом пространстве, было неясно, но они могли
разбрестись в стороны, и тогда машинам пришлось бы изрядно поколесить.
  Небо расчертили дымные трассы от плазменных разрядов, и на противоположной
стороне поселения выросла пыльная стена взрывов. Голова каравана бросилась
врассыпную, но сзади напирали новые беженцы, для которых городские
развалины были куда опасней, чем спонтанный и не особенно прицельный
обстрел.
  - Хорошо, очень хорошо, - неизвестно к чему сказал Игорь, и в его голосе
послышались новые, ранее не звучавшие интонации. - Всех поздравляю с
повышением. В первую очередь тебя, сто семнадцатый. Если, конечно, твой
стрелок не возражает, - многозначительно добавил он.
  - Ты надеешься, что нас повысят? За какую-то бойню?
  - Надеюсь - не совсем подходящее слово. Я уже распорядился. Заканчивайте
там! - окрикнул он не в меру увлекшийся экипаж. - Всеми доволен, спасибо.
  - Может, пояснишь? - спросил Тихон.
  - Меньше знаешь - меньше забываешь. Переодевайся в форму вице-капитана и
впредь не болтай лишнего, ясно?
  - Чтобы еще чего-нибудь не забыть? Ты сам-то кто?
  - Склероз, - отчетливо произнес Игорь, и Тихон непроизвольно шарахнулся
назад. - Шучу, сто семнадцатый. Пока - шучу. Да! Горячий привет от Егора,
он тебя вспоминает. Ставит в пример курсантам.
  - А кого еще ставит? - осторожно поинтересовался Тихон.
  - Алекса, разумеется. Которого никогда не было. "И тебя не будет, если
что", - без труда расшифровал Тихон.
  "Ладно, - мысленно ответил он. - Крепкий сон и большие эполеты в старости.
Я согласен".
  - Только что все это значит? - сказал Тихон вслух. - Экзамен?
  - Так, одна из промежуточных ступеней.
  - На пути к чему?
  - Ты начинаешь утомлять, сто семнадцатый. А конкуры? Вон их сколько
осталось.
  - Ничего, другие добьют. Легкая кровь - она всем приятна.
  Солнце мгновенно погасло, и Тихон ощутил на лбу врезавшийся в кожу датчик.
Его выдернули именно в тот момент, когда Игорь решил, что разговор окончен.
  Крышка кабины чуть приподнялась, и в ярко-желтом просвете Тихон заметил
чьи-то ботинки. Внезапная мысль о том, что это может быть школьный капитан
Егор, поволокла за собой целую вереницу таких же сумасбродных
предположений.
  "А если я и правда нахожусь в симуляторе, - подумал, распаляясь, Тихон. -
Если я до сих пор не покинул Школы, и все эти сражения, встречи, провалы -
часть учебной программы? Кого в таком случае из меня готовят?"
Подняв голову, Тихон увидел, что ботинки принадлежат Григорию, и деревце
шальных догадок засохло, не успев дорасти до логического завершения.
  - Пойдем со мной, - нейтрально произнес капитан. - Есть хочешь?
  - Хочу.
  - Я тебя не задержу. Кой-какие формальности, и свободен. Будет лучше, если
ты поешь в общей столовой. У тебя новый сосед, - сказал Григорий и,
состроив недовольную мину, добавил: - Женского пола. Я знаю твое отношение
к бабам, но это ненадолго...
  Проглотив столь неприятную информированность начальства, Тихон вышел из
операторской и направился за капитаном.
  - А где Зенон? - спросил он его в спину. Григорий, не оборачиваясь,
помотал рукой возле уха. Что это означало, Тихон не понял, но ответом
удовлетворился. Дойдя до середины жилого отсека, капитан открыл створ и
любезно пропустил Тихона вперед. Внутри его ожидал маленький сюрприз.
  - Здравствуй, - Аркадий сделал пару шагов навстречу и поставил на стол
продолговатый чемодан.
  - Добрый вечер.
  - Вечер? - Он поднял брови и переглянулся с Григорием.
  - Лампочка в коридоре к закату клонится, - пояснил Тихон.
  - А, это юмор, - кивнул Аркадий. - Прости, я сразу не догадался.
  Извинения от капитана, пусть даже и несерьезные, Тихон получал впервые.
Что-то в поведении офицеров поменялось - не сильно, но так, чтобы он смог
заметить. Раньше, по крайней мере, его вызывали не лично, а через браслет.
  Аркадий отомкнул чемоданчик и извлек оттуда знакомый по собеседованию на
Аранте треугольник.
  - Нужно взять анализы.
  Тихон пожал плечами. Если капитан ради капли его крови перенесся на другой
Пост, значит, и впрямь нужно. Пока Тихон отгибал рукав, появился Григорий
с плоской коробкой. Сбоку, там, где находилась узкая крышка, висела
тяжелая пломба. Едва ли это было связано с секретностью, но выглядело
весьма солидно.
  - .Аксельбант тоже здесь, - сказал Григорий. - Теперь между нами почти нет
разницы. Но важнее другое: тобой больше не надо командовать. Оденешься у
себя, браслет оставь мне.
  - Опять перевод, - апатично констатировал Тихон, не двигаясь с места. -
Ладно, спасибо за новую форму.
  - Я тут ни при чем.
  - А кто? Кто "при чем"?
  - Один полковник, первый зам по спецкадрам.
  - Полковник? - озадачился Тихон.
  - Ноль девяносто девятый. Тот, что курировал высадку на Шадан.
  - Игорь?
  - Вице-капитан, ты вроде собирался пообедать, - напомнил Григорий.
  - Или поужинать, - без улыбки добавил Аркадий. Снова оказавшись в проходе,
Тихон устроил коробку под мышкой так, чтоб она не мешала, и неторопливо
двинулся к столовой. На перекрестке ему пришлось посторониться - четверо
крепышей в серой форме незнакомого подразделения, кряхтя, перли
двухметровый ящик, накрытый знаменем Конфедерации. Тихон смотрел на них с
нескрываемым интересом - увидеть, чтоб люди тащили тяжелые предметы прямо
на себе, можно было не часто. Контейнер предназначался для какого-то
церемониала и, судя по всему, был уже нагружен, но особой торжественности
на лицах носильщиков не наблюдалось.
  Вот куда надо было устраиваться Филиппу, подумал Тихон. Прикосновение к
вечности плюс отсутствие дурных впечатлений. Это для него в самый раз. И
для рук тренировка.
  Он окинул ящик прощальным взглядом и пошел дальше. Из-за открытого створа
доносились плеск воды и фырканье. Тихон вспомнил, что когда-то собирался
начать правильную жизнь, и, повинуясь необъяснимому порыву, заглянул в
спортзал.
  В широком бассейне бултыхалось одинокое тело. Брызги и слепящий свет
солярия не давали толком ничего разглядеть, тем не менее Тихон учуял, что
там женщина - и совершенно голая.
  Первым желанием было уйти, однако в фигуре купальщицы, в том, как она
закидывала голову, как подпрыгивала ее грудь, вспомнилось что-то
тревожно-сладкое. Нет, она не могла быть ею, ведь с той у него связаны
только ненависть и отчаяние. Судорожный поиск петли для шеи и крюка для
петли. Но почему эти черты так знакомы?
  Он неосознанно пошел к воде и по мере приближения все отчетливей
чувствовал, что не ошибся.
  - От тебя нигде не скрыться, - с радостным изумлением воскликнула Марта. ~
Как ты меня нашел?
  - Случайно.
  Она подплыла к бортику и, грациозно подтянувшись, улеглась на горячий
песок. Оранжевые крупинки облепили мокрые ноги, и Марта стала похожа на
статую. Не везде. Она не прикрывалась, но вовсе не из желания подразнить:
после того, что между ними было, люди перестают стесняться наготы. Если б
только вспомнить! Вспомнить хоть что-нибудь, кроме первой неудачи.
  - Ты не уделишь мне полчасика? - проворковала она.
  - Нет, - молвил Тихон, отклеив язык от н„ба.
  - Все еще дуешься за тот раз? - невинно улыбнулась Марта. - Мы же с
тобой...
  - А чего это вдруг ты ко мне воспылала? У Филиппа оказались проблемы
покруче моих? - спросил Тихон, удивляясь неожиданно нахлынувшей злости.
  - Не вдруг. Когда мы встретились на том Посту, ты был совсем иным...
  - И поэтому ты мне отдалась, - заключил он.
  - Ты был... как будто постиг что-то такое... - сказала она, не обращая
внимания на его показной цинизм.
  - Нет, - мотнул головой Тихон. - Ничего "такого". Абсолютно ничего.
  Он натужил память, однако второго подарка она ему не сделала. В голове
крутились путаные отрывки из прошлой операции на Шадане. В том кусочке
жизни было много всякой всячины и про мины-ловушки, и про лесную дорогу,
но роман с Мартой как факт биографии исчез. Сброшенные пятьдесят два часа
не сохранили никаких страстей, только навыки и рефлексы. Все, что
необходимо в бою. Остальное - мусор Женщина у бассейна была ему чужой.
  Марта недовольно ойкнула и потрогала браслет. Тихон повернулся к двери - в
коридоре шуршали частые шаги, но шли операторы совсем в другую сторону -
туда, куда ранее отнесли красивый и строгий ящик.
  - Можешь не торопиться, это вызов на похороны. Марта спрыгнула обратно в
воду и, нырнув, доплыла до противоположного бортика.
  - Филипп? - угадала она. - Ты? Из-за меня, да?
  Ей так этого хотелось.
  Тихон задумчиво разгреб песок и носком ботинка нарисовал какой-то
иероглиф. Знак был похож на лишнюю букву несуществующего алфавита. И
немножко - на танк.


                                  ЧАСТЬ 3

  ВОЙНА НЕ УМРЕТ

  Сначала Тихон принял это за сильно захламленную станцию переноса, потом за
многоместный кубрик, потом за обеденный зал в пансионате для умалишенных.
Осмотревшись, он понял, что все три раза был прав.
  Круглое помещение имело около десяти метров в диаметре и чудовищно низкий
потолок. Центр комнаты занимали жесткие, явно неудобные табуреты, большой
стол и платформа, на которой Тихон только что финишировал. Вдоль стен
стояло семь коек, возле каждой возвышался металлический шкаф, поделенный
на квадратные секции. Некоторые дверцы были открыты, и из них выглядывали
скрученные жгуты с головными датчиками на конце.
  Обитатели Поста возлежали в одном нижнем белье, но на коллективный отдых
это было не похоже. Кажется, трусы и майка служили здесь чем-то вроде
униформы.
  Четверо мужчин и две женщины, если расплывшиеся по животу бугры считать за
грудь. Все одновременно повернулись в его сторону, при этом дама на
ближней койке ковырнула в носу и, вытащив длинную затейливую соплю,
прицепила ее у изголовья. Тихону показалось, что этот жест имеет прямое
отношение к его персоне, но протестовать не стал - много чести.
  Он подошел к единственной убранной кровати и, стряхнув с нее какие-то
крошки, присел. Рядом в стене выделялась полупрозрачная створка общего
санблока. Изнутри она была замызгана белесыми потеками, значит, душем
здесь все-таки пользовались. А судя по запаху - нет.
  - Тебя вместо Радика прислали, - сообщил старик со вздутыми венами на
худых ногах. - Будешь его заменять. - Он разразился лающим смехом, и
операторы дружно присоединились. При этом кто-то избавился от кишечных
газов, и дышать стало совсем невозможно.
  Кто такой этот Радик и почему упоминание о нем вызывает хохот, Тихону было
неинтересно. Он разулся и опустил спину на жесткий матрас.
  - Чистоплюйчик, - отметил сосед слева, мужик лет сорока с бульдожьими
щеками и круглым пузом.
  - Карьерист, - определил другой, с жиденькой клокастой бородкой. - Небось
уверен, что так и пойдет до самого генерала.
  Тихон терпеливо вздохнул и уставился вверх. Потолок представлял собой
огромный экран молочного цвета, который можно было видеть только лежа.
Замкнутое пространство, безделье и висячий монитор - в этой банке все
сделали так, чтобы оператор не покидал постели.
  Ровесников здесь, в отличие от других Постов, не было даже близко. Самому
младшему, грустному пареньку с большим, как у гидроцефала, черепом, давно
стукнуло двадцать, ну и бородатый, если побреется, потянет лет на двадцать
пять. Остальным далеко за тридцатник. Возраст женщин вообще не подлежал
определению. Не из-за принятых на Земле условностей, а потому, что любая
чаровница, не умывайся она более ста часов, превращается в неряшливую суку.
  - Ты вот что, - сказал щекастый, привлекая внимание взмахом узловатых
пальцев. - Не раскисай, а сразу берись за работу. В твои обязанности
входит...
  - А в твои? - отрешенно спросил Тихон, не сводя глаз с потолка.
  - Это ты зря, - сердечно произнес он. - Если б Радик не кочевряжился, ему
бы легче было, он сам потом признался. Так что скидывай свой наряд, не то
перепачкается.
  Гидроцефал оживился и в предвкушении чего-то занимательного заерзал на
койке.
  - Иди сюда, - угрожающе сдвинув брови, сказал пузатый.
  - Если Макс зовет, надо идти, - подал голос старик.
  - Ну ладно, - пузатый слез с кровати и медленно направился к Тихону, при
этом было отчетливо слышно, как отрываются от пола его липкие пятки. -
Пока иду, можешь передумать, - предупредил он.
  - Парень, ты это пробовал? - интимно спросила вторая дама, устраивая щеку
на пухлой ладошке. - А вдруг понравится?
  Макс остановился возле Тихона и, сунув руку в трусы, почесался.
  - Вот и я, - весело сообщил он. - Ты еще не готов?
  Может, этих стесняешься? - махнул он на женщин. - Напрасно, они у нас
мужиков не любят.
  Он озадаченно понюхал ногти и бросил кулак вниз. Единственное, что успел
сделать Тихон, это зажмуриться. Он знал, как убивать, но драться его не
учили. Удар пришелся по носу, и Тихон ощутил, что его лицо утратило
симметрию.
  - У нас тут командиров нет, понимаешь? - с неподдельной теплотой сказал
Макс. - У нас тут самоуправление. То есть кто-то сам всеми управляет. Этот
кто-то - я.
  - Только не мной, - возразил Тихон. Зрители скроили сочувственные
физиономии и выразили взглядами крайнюю степень сомнения. Старик подобрал
венозные ноги и приподнялся на кровати - ему было плохо видно.
  Самоуправляющий сжал кулак и отвел его вверх. Вряд ли он был хорошим
бойцом, но для такого противника, как Тихон, особое мастерство не
требовалось. Тяжелая болванка кулака чиркнула его по уху и врезалась в
ключицу. Левая рука мгновенно налилась усталостью, и от локтя до запястья
пробежали иглы электрических разрядов.
  - Ну? - просительно произнес Макс.
  - Чего ты от меня хочешь? - сказал Тихон, высмаркивая в ладонь кровяные
сгустки.
  - Видишь ли, жизнь без женского общества...
  - Конечно. Все, что пожелаешь. Может, мне и правда понравится... Только не
бей, - жалобно прошептал Тихон.
  - Что ты, дурашка! Зачем мне тебя бить? Ты такой милый.
  Тихон суетливо стащил рубаху и, сняв ремень, принялся расстегивать брюки.
  - Пусть они все закроют глаза. Хотя бы в первый раз.
  - Кому не понятно? - гаркнул пузатый, поворачиваясь к операторам.
  Тихон проследил за движением его зрачков и, дождавшись, когда они
перекатятся на старика, быстро полоснул Макса по горлу. Потом вытер пряжку
о его упругий живот и начал одеваться.
  Вспоротая кожа разошлась широкой улыбкой, и под ней показались розово
отсвечивающие жилы. Между ними болталась пара перерезанных концов - из
нижнего вырывался темный пульсирующий фонтанчик.
  Макс обхватил шею, словно боялся, что голова отвалится, и растерянно
прислонился к стене. Майка под раной окрасилась в бордовый цвет, и вскоре
с нее потекла ленивая струйка. Он чуть шевельнулся, и лужа на полу стала
расти быстрее. Макс переступил с ноги на ногу и, удивленно воззрившись на
Тихона, что-то проартикулировал. Звука не было, из гортани вылетел лишь
прерывистый хрип.
  В кубрике воцарилась гробовая тишина. Старик поднялся в полный рост и
внимательно наблюдал за бессмысленными действиями Макса. Тот отнял руку от
пореза и, пошатнувшись, вытер ее о мокрые трусы, затем осмотрел и снова
прижал к ране.
  - Он же сейчас умрет, - оцепенело выговорил бородатый,
  - Умрет, умрет! - захлопал в ладоши гидроцефал. - Пускай Макс умрет!
  Женщины взялись за руки и, одинаково кусая губы, завороженно следили за
каждой падающей каплей.
  Тихону опять, как тогда в кабине, показалось, что данную минуту он не
проживает, а видит во сне. Он свесился на кровати и обмакнул палец в
кровь. Настоящая.
  В кубрике посветлело, и густая лужа отразила чей-то силуэт.
  - Всем, кроме сто девятого и сто сорок восьмого, срочный сбор. Влипание
через десять секунд. По экрану скакала бесконечная нитка помех, и
разобрать, кто на связи, Тихону не удалось.
  - В нижнем отделе, - скороговоркой бросила соседка и полезла в свой шкаф.
  Тихон достал обруч и провел ладонью по внутренней стороне. Вроде чистый.
На лоб он лег мягко, но плотно. Его размер. С тех пор, как Тихон попал в
армию, они еще ни разу не промахивались: и комплекты формы, и белье, и
датчики - все приходилось впору.
  Никакой дополнительной аппаратуры за квадратной дверцей не было