и расположился у мелкой
речки с каким-то собачьим названием - не то Лай Люй, не то наоборот - Люй
Лай. Воспитанников застращали дикой природой и отсутствием цивилизации, но
в первый же день Тихон увидел постороннего.
  Плюгавый, донельзя скучной внешности старичок ходил между деревьев с
крайне странной целью: он искал грибы. Старик обратился к Тихону за
помощью, и тот, заинтригованный, в течение получаса безуспешно шарил по
траве. Дедок сказал, что раньше грибы срывали и ели, и Тихона это
рассмешило. Незаметно они разговорились, потом постепенно перешли от пищи
к войне, и Тихон дал принципиальное согласие.
  Затем его навестили еще раз, это было совсем в другом месте, у Черного
моря. Не выдержав соблазна, Тихон скинул одежду и разбежался, чтобы
нырнуть, когда у самой воды вдруг споткнулся о ногу здоровенного мужика.
Воспитатели, почуяв возможные неприятности, ринулись на подмогу, но
мужчина объявил, что претензий не имеет, а когда все разошлись, между
прочим спросил, не передумал ли Тихон насчет грибов. Вторая беседа
оказалась более содержательной: ему объяснили условия вербовки и назначили
примерную дату.
  Но никто так и не сказал Тихону, что от него потребуется.
  - Иди за мной, - велел лейтенант. - Меня зовут Игорем.
  - А я Тихон.
  - Я знаю, - сухо ответил он. - Со всеми вопросами, пожеланиями, капризами
обращаться только ко мне, ясно? Я буду тебе вроде няньки, - Игорь говорил
быстро и раздраженно. - Ты в Школе самый молодой, но на льготы не
рассчитывай. С твоими соплями здесь никто возиться не станет.
  - Да я и не...
  - Дальше, - жестко оборвал его лейтенант. - Кто ты и откуда - забудь. И к
другим с этими вопросами не лезь. Разрешаю спросить только один раз.
Давай, спроси меня, кто я такой.
  - Кто ты такой? - послушно повторил Тихон.
  - Игорь, в Школе с две тысячи двести четырнадцатого, звание лейтенанта
получил в две тысячи двести семнадцатом. Вот так, курсант, это вся моя
биография. А у тебя и того нет. Ясно?
  - Ясно...
  Они подошли к низкому своду, за которым начинался бесконечно запутанный
тоннель. Через каждую сотню шагов его пересекал точно такой же коридор с
пепельными стенами и закругленным потолком. Опасаясь заблудиться, Тихон
постоянно оборачивался, однако это еще больше сбивало с толку: во все
стороны расходились одинаковые серые кварталы. На полу попадались широкие
красные стрелки с белыми цифрами, но что они означали, понять было
невозможно.
  - Система простая, - сказал лейтенант. - Первое число - собственный номер
прохода, второе - номер прохода, с которым он пересечется. Стрелки
показывают направление от меньшего к большему. Четные проходы
перпендикулярны нечетным. Всего их по сорок пять. Ну, где мы сейчас?
  Тихон дошел до следующей отметки и прочитал:
  "43-68". Просто четыре цифры, ничего более.
  - Идем по сорок третьему проходу, сейчас пересечемся с шестьдесят восьмым,
- заунывно объяснил Игорь. - Раз движемся по стрелке, то следующий
перекресток будет... с каким?
  - С семидесятым, - неуверенно ответил Тихон.
  - А что будет написано после него?
  - Сорок три - семьдесят два.
  - А после?
  - Сорок три - семьдесят четыре. А после девяностого?
  - Упрешься в стену, - отозвался Игорь.
  - Так мы под землей? На Аранте или где? Офицер замедлил шаг и выразительно
посмотрел на Тихона.
  - Тебе что, не сказали? Место расположения Школы знают человек пять, а
может, и меньше. Остальным известно только то, что она находится внутри
блуждающей планеты.
  - Кто мне мог это сказать... На Земле и о войне-то ничего не слышали.
  - Серьезно? До сих пор? - удивился Игорь. - Вот стадо!
  Он остановился у стрелки "43-74" и показал на дверь.
  - Жить будешь здесь. Панель в центре - сканер.
  Кроме тебя и меня, в твой кубрик никто не войдет. Дотронься.
  Тихон прикоснулся к поперечной перекладине, и створка быстро ушла в
потолок. Квадратная комната без окон напоминала промышленную тару. Узкая
кровать в центре подчеркивала пустоту помещения и делала его еще более
нежилым. Тихон вошел в кубрик и осмотрелся. Комната ему понравилась -
главным образом тем, что была рассчитана на одну персону. В левой стене он
увидел несколько шкафов, маленький белый экран, утилизатор и встроенную
печь. Значит, питаться в компании жующих морд тоже не придется.
  На кровати Тихон нашел сложенную конвертиком форму. Не удержавшись, он
развернул ее и приложил к себе. Аксельбанта на рубахе, естественно, не
было - не было ни погон, ни даже дохленького шеврона, только на груди, над
левым карманом, светилось желтое тиснение: "43-74".
  - Старые тряпки бросишь в мусорник, - распорядился Игорь. - Потом
помоешься. Санблок в том углу. Встанешь на ступеньку - откроется. Поешь и
отдыхай. Когда проснешься, явишься в кубрик тридцать девять -
восемнадцать. Запомнил?
  - Во сколько явиться?
  - Ты не проспишь, - заверил Игорь. - Да, вот на будущее: повышенное
внимание к женскому полу в Школе не приветствуется. С зовом природы
справляйся сам. Научить?
  - Владеешь в совершенстве? - не выдержал Тихон. Лейтенант озадаченно
поморгал и вдруг рассмеялся.
  - Сублимация, курсант. Это не совсем то, что ты подумал. Но так тоже можно.
  Он вышел в коридор, и створка двери тут же опустилась. Тихон в точности
выполнил указания Игоря: разделся, запихнул гражданскую одежду в лоток
утилизатора, постоял под горячим диагональным душем, затем вернулся в
комнату - называть ее странным словом "кубрик" пока не поворачивался язык
- и заказал ужин. Впервые он ел не то, что рекомендовали в Лагере, а то,
что выбрал сам: огромную порцию баранины и черешню. Тихон догадывался, что
это не очень полезно для желудка, но забота о здоровье ему показалась
смешной.
  Всякие слюнтяи вроде Филиппа стараются дожить до ста пятидесяти и даже не
подозревают, что на окраинах Конфедерации гибнут целые колонии. Как
Ассамблея умудряется это скрывать? Почему добровольцев набирают скрытно?
Карл вырастит его клона и подбросит к Лагерю. Воспитатели найдут кусок
мяса, похожий на Тихона, и, сделав скорбные лица, закопают в землю. Или
торжественно объявят, что он прервал курс начального воспитания. Да,
прервал. Кто-то чувствует себя взрослым после первой неуклюжей случки с
девушкой из старшего отряда, кто-то, как Тихон, понимает, что это еще не
повод для гордости. Алена и все ее подруги, вместе взятые, не стоят того,
чем он теперь занимается. Пусть продолжают плескаться в красивых озерах с
гладким искусственным дном. Тихон решил себя посвятить единственному
настоящему делу - войне. Он присоединился к тем, кто...
  Тихон неожиданно вспомнил, что по дороге от платформы до кубрика не
встретил ни души. К кому он присоединился - к свирепому лейтенанту,
иссохшему от регулярной сублимации? Где же армия? Судя по тому, сколько в
Школе комнат, здесь должно быть более тысячи курсантов. Хотя Игорь
упоминал каких-то женщин. Может, сейчас ночь, и все спят? Тихон попытался
отыскать часы, но в кубрике их не было.
  Он представил себе мертвый космический объект, в недрах которого копошатся
несколько человек в красивой черной форме. Без часов, без новостей с
Земли, втайне от всей Конфедерации летят куда-то в кромешной тьме.
Блуждающие планеты живут отдельно от звезд. У Школы нет своего солнца...
  - Сорок три - семьдесят четыре! - прокричал потолок. - Через тридцать пять
минут прибыть в класс тридцать девять - восемнадцать.
  Тихон открыл глаза и некоторое время соображал, где он находится. Угол
комнаты развернулся на полоборота, и в смежном отсеке включился душ.
Дверца печки самовольно открылась, и из стены выехал поднос с небольшим
блюдом. Нехотя поднявшись, Тихон прошлепал к завтраку. Стопка бесцветных
сухарей, три ореха и стакан молока. Это что за фокусы? Он кто - солдат
или... Солдат!
  Его подбросило и понесло в санблок. Что они сказали? Какие-то цифры:
сорок, тридцать, восемнадцать... белиберда полная. И ведь не повторяют.
Неужели не понятно, что с первого раза, да еще спросонья, все эти номера
не запомнить? Во сколько ему приказано явиться? Через пятнадцать минут?
Нет, "пятнадцать" точно не звучало. Через пять!
  Издеваются, понял Тихон.
  Толком не досушившись после душа, он принялся торопливо одеваться. Попутно
схватил с подноса кусок и хлебнул молока. Гораздо хуже, чем он ожидал.
Рисовый сухарь был абсолютно пресным, а жидкость в стакане оказалась
подкрашенной водой. Вероятно, такая пища считалась здоровой, но жрать ее
было невозможно.
  Форма пришлась впору. Магнитная пряжка затянула широкий ремень как раз
настолько, насколько требовалось. Ботинки до колен показались
тяжеловатыми, но облегали щиколотки так плотно и мягко, что лишний вес им
Тихон простил. Он на секунду заскочил в санблок и глянул в зеркальную
стену - более внушительного зрелища он еще не видел. Сейчас бы в Лагерь,
да чтоб Алена...
  Тьфу, дешевка, обозлился на себя Тихон. Он здесь совсем не за этим.
  Куда идти-то? Игорь вчера сказал "тридцать девять - восемнадцать", без
труда припомнил Тихон. Или не вчера? Сколько он спал? Здесь не поймешь. Но
почему его разбудили так поздно, с тоской подумал он. Пять минут давно уже
истекли. Нехорошо это - начинать службу с опоздания.
  Коридор был по-прежнему пуст, лишь где-то вдалеке слышались невнятные
голоса. Обрадовавшись, Тихон пошел на звук, но тут же себя одернул: нужно
было искать тридцать девятый проход.
  Он добрался до ближайшего перекрестка и побежал против стрелок. Преодолев
два квартала, затормозил и глянул на пол: "76-39". Вот, черт! Откуда "76",
если он только что был на сорок третьем? Его охватило отчаяние. С подъема
прошло минут пятнадцать - значит, Игорь ждет уже десять минут. Он
развернулся и помчался в другую сторону, но вскоре опять остановился.
"76-45". Нет, не то. Запутался, как ребенок. Стыдно.
  Голоса стали громче - по боковому коридору двигалась группа из четырех
человек. Стараясь выглядеть не очень жалким, Тихон понесся навстречу.
  Из знаков отличия на их форме были только желтые номера - такие же, как и
у него, бирки с адресом, однако возраст курсантов вызвал у Тихона
недоумение. Первой шагала приземистая желеобразная тетенька лет
шестидесяти с багровым носом и вялыми седыми кудряшками. Ее квадратное,
выпяченное вперед пузо мощно волновалось при каждом шаге, и магнитная
пряжка - ему почему-то бросилось в глаза именно это - ездила по ремню
туда-сюда, словно живот дышал.
  За кудрявой шла дама постарше. Она имела строгое аристократическое лицо и
держала спину до того ровно, будто проглотила что-то прямое и длинное.
Остальные двое, еще одна женщина и мужчина, казались по сравнению с ней
почти подростками, но на курсантов также не тянули: обоим было не меньше
тридцатника.
  - Доброе утро, - сказал Тихон.
  Все четверо понимающе переглянулись.
  - Я тут заплутал немножко. Лейтенант велел прийти в комнату тридцать
девять...
  - Так ты Тихон? Новенький?
  - Да, вчера прибыл.
  - Ну, если вчера, тогда понятно, - загадочно отозвался мужчина. - Пойдем,
нам по пути.
  - Лучше скажи, как найти дорогу, а то я опаздываю, - Тихон от нетерпения
переступил с ноги на ногу. И в движениях, и в разговоре курсанты были
нарочито неторопливы, а Игорь, между прочим, ждал уже полчаса.
  - Никуда ты не опаздываешь, еще целых семь минут. Меня, кстати, Филиппом
зовут.
  - Филиппушка, а нас ты не представишь? - строго спросила аристократка.
  - Ах, да. Это Анастасия...
  Дама-линейка медленно, со значением кивнула.
  - Это Зоя...
  Тучная Зоя шмыгнула носом и радостно затрясла головой.
  - Марта.
  - Привет, Тихон, - она протянула руку и мягко сжала его пальцы - так, как
это делала Алена.
  Марта была красива и, что особенно насторожило Тихона, до неприличия
чувственна. Ремень она носила укороченный, на нормальном человеке такой не
сойдется. Ниже и выше талии начиналось пышное роскошество, казавшееся
теплым даже сквозь плотную ткань. Рот был приоткрыт, но это объяснялось не
насморком, а врожденном свойством ее пухлых розовых губ. Ей пошли бы
длинные, вьющиеся волосы, но Марта была стрижена "под мальчика", что
делало ее чуть грубоватой. И она скорее всего об этом знала.
  Поглаживая его ладонь, Марта настойчиво смотрела ему в глаза, и Тихон, не
вытерпев, ответил ей быстрым, злым взглядом.
  - Доброе утро, - выдавил он.
  - Забудь это слово, - посоветовала Марта.
  - "Доброе"?
  - Нет, "утро", - рассмеялась она. - И "вечер", и всякие
"вчера-сегодня-завтра". В Школе свое времяисчисление. Скоро привыкнешь.
  - Марта, ты случайно не... - начал Тихон, но запнулся.
  Он хотел спросить: "Ты случайно не с Аранты?" Уж очень ее говор напоминал
речь вербовщицы Веры, однако Тихон вовремя вспомнил предостережение Игоря.
  - В Школе с две тысячи двести девятнадцатого года, - внятно произнесла
Марта.
  Она как-то сразу потеряла к Тихону интерес и вернулась к Филиппу. Зоя
давно уже трепалась с Анастасией - та, по крайней мере, делала вид, что
слушает, и изредка кивала. Тихон почувствовал, что, еще толком не
познакомившись, уже выпал из коллектива, но навязывать свое общество
никому не собирался. Преодолевая желание обогнать четверку, он медленно
брел сзади и пытался разобраться в символах на полу.
  Дойдя до пересечения сорок пятого прохода с восемнадцатым, курсанты
повернули. Через три квартала показалась стрелка "18-39", и Тихон наконец
осознал, что "39-18" - это то же самое, только с другого бока.
  На полулежал прямоугольник яркого света - створка была открыта, и за ней,
прохаживаясь из стороны в сторону, ожидал лейтенант.
  - Отлично, - похвалил он. - Секунда в секунду.
  - Я опоздал, Игорь, - развел руками Тихон.
  - Нет, ровно тридцать пять минут, все нормально.
  Но в следующий раз добирайся сам, иначе не научишься.
  - Время прибытия всегда дается разное, - пояснила Зоя. - Тебе нужно
подойти не раньше и не позже. Очень развивает.
  Курсанты вошли в учебный класс и расположились вдоль ряда больших красных
капсул, похожих на обтекаемые гробы. Тихон неловко пристроился сбоку и
только потом обнаружил капитана, сидевшего у мертвых экранов. Появление
курсантов офицер никак не отметил и продолжал пялиться на огромную, от
угла до угла, клавиатуру. Кроме семи яйцеобразных саркофагов, в помещении
находился широкий, выступающий из стены пульт и несколько обыкновенных
стульев.
  - Ничего нового, - сказал Игорь. - Продолжаем отрабатывать стандартные
задачи. Зоя - в субъекте водителя, маскировка на лесистой местности.
Филипп - то же самое в пустыне. Марта - стрелок, поддержка диверсионной
операции. Анастасия... - Лейтенант шагнул назад и нервно постучал носком
ботинка. - Марта, ты на территории противника, понятно? Трах-бах
устраивать ни к чему. Анастасия, разумеется, водитель.
  Старушка подошла к ближней капсуле, и крышка . плавно откинулась - внутри
Тихон увидел удобное ложе с явно самодельной бархатной подушечкой в
изголовье. Анастасия обернулась и сурово зыркнула на Филиппа.
  - Пардон, - шутовски вякнул он и подал ей руку.
  Взявшись за его ладонь, она с достоинством переступила через низкий бортик
и улеглась в плавающее кресло. Любопытство Тихона Анастасии не
понравилось, но она была слишком воспитанна" чтобы это показать.
  Старушка-курсант приладила на лобик эластичный обруч и, прикрыв глаза,
показала большой палец. Крышка вернулась на прежнее место, и Тихон снова
подумал, что капсула напоминает скоростной гроб.
  Остальные трое также залезли в саркофаги. Класс опустел, и Тихон вряд ли
смог бы вспомнить, кто где лежит. Мониторы на стене передали изображения
каких-то пейзажей, на сенсорной клавиатуре высветились строчки
разноцветных иероглифов, и капитан принялся за работу.
  - Ну, а у тебя сегодня вводная лекция, - проговорил Игорь. - Вон та кабина
будет твоей.
  Он показал на свободную капсулу, и Тихон мысленно повторил: "Третья слева".
  - Чего растерялся, запрыгивай! Привыкай к кабине сразу, в ней пройдет
большая часть твоей жизни.
  - А война? - изумленно спросил он.
  Капитан многозначительно хмыкнул, но ничего не сказал.
  Тихон приблизился к саркофагу, и крышка бесшумно поднялась. Лежак оказался
очень даже удобным. Бархатной подушки, само собой, не было, но Тихон и без
нее чувствовал себя вполне комфортно. Игорь помог ему надеть прозрачный
обруч и сообщил:
  - Все датчики индивидуальные. Создаются под каждого оператора отдельно.
  - И под меня? - почему-то обрадовался Тихон.
  - У тебя же брали копию генотипа? Или ее с собаки считывали?
  Капитан громко заржал.
  - А оператор - это кто?
  - Это ты, - сказал лейтенант, отходя от кабины. Пролежав с минуту, Тихон
попробовал согнуть ноги - колени уперлись в близкий потолок. Как в могиле.
Вылезти? Позвать Игоря? Он уже собрался крикнуть, но испугался, что
капитан опять станет смеяться.
  Тихон тревожно пошевелился и решил посмотреть, что будет дальше.
  Постепенно глаза к темноте привыкли, и ему действительно удалось кое-что
разглядеть. Впереди, прямо у лица, парил блестящий шарик. Вместо того,
чтобы удивиться, Тихон зачем-то взял его в руку - хотя знал, что руки
находятся в полном покое. Шарик был тяжелым и холодным, но, самое главное,
он пах нелюбимой Тихоном клубникой, вонял так, что хотелось отбросить его
подальше.
  - Эволюция, - внезапно прогремело в пустоте, и он увидел дрожащий комок
слизи. Тихон уже не лежал в кабине, он вообще нигде не находился - просто
существовал, но не в одиночестве, а рядом с большим мутным сгустком.
  - Вся живая природа развивается на основе одного универсального принципа,
- снова, сказал никто.
  Из куска слизи вылупились две бактерии. Та, что была побольше, карикатурно
обнюхала маленькую и, разинув зубастую пасть, немедленно ее проглотила.
  - Естественный отбор, - торжественно заключил голос.
  Представление было довольно наивным, зато выразительным. Хищного микроба
пожрал другой, а того - третий, впрочем, это уже был не микроб, а заяц,
легко удирающий от хромого и тощего волка.
  - Нет никаких оснований полагать, что с появлением человека путь эволюции
изменился. Он все тот же: выживает сильнейший. Двигатель эволюции - борьба.
  Тихон почувствовал себя оскорбленным. Программу начального образования ему
преподносили как нечто сокровенное.
  - Настала пора встречи человечества с конкурирующим видом. Наша
уникальность оказалась иллюзией. Природа ничего не дает даром, в том числе
- и права на жизнь. За это право надо бороться. И мы будем бороться.
Естественный отбор продолжается. Конкурентам требуется та же среда
обитания, что и нам. Но дело не в том, что им не хватает своих колоний, и
не в том, что Мы не желаем терпеть чужого присутствия. Война - это не
сознательный выбор, это воля природы. Сильный подчинит слабого и станет
еще сильнее. Борьба может длиться тысячелетия. Наша задача - не проиграть.
  В лозунге "не проиграть" звучала какая-то обреченность, и Тихон вспомнил,
что уже слышал эти слова на Аранте.
  - Для полной победы у нас не хватает сил, - моментально отозвался голос. -
Так же, как и у наших врагов. Война будет долгой и, с точки зрения
отдельного человека, бессмысленной. Но таков закон эволюции. Это
необходимо для вида. Конкуренты, для краткости - конкуры, представляют
собой в целом не агрессивную, но стремительно развивающуюся расу.
Социально-экономическая организация их общества не определена. Наличие
культуры не установлено. Способ мышления не ясен. Биологически конкуры
близки людям.
  Перед Тихоном возникла новая иллюстрация, и он почувствовал смесь страха и
отвращения. Из всех тварей он боялся только змей и больших червяков, что,
в сущности, было одно и то же, но конкур оказался слишком похож на
человека. Рук и ног он имел по три штуки, однако с этим еще можно было
смириться, если б не их противоестественная гибкость. Поверх тела
обозначилась схема скелета, и Тихон понял, что у конкура нет суставов -
основу конечностей составляли позвонки, мощные в ногах и более тонкие,
удлиненные в руках. Живой рисунок повернулся спиной - теперь стало видно,
что собой представляет третья нога. Она нач