лся на Роальда.
     - Да брось ты, - ухмыльнулся Костя-Пуза. - Нашел защитников.
     Глаза у Кости-Пузы оказались большие, чуть навыкате, жадные по цвету,
и зубы сильно выдавались вперед, но странным образом его это не портило. В
наглой ухмылке было даже нечто привлекательное.
     - Сомлели твои дружки.
     - "Дружки!.." - уже смиряясь с судьбой, презрительно бросил водило.
     Так же презрительно Соловей глянул на дернувшегося было Роальда.
     Встав на обочине, он расставил ноги и слегка развел полы  плаща.  Так
же встали на обочине, повторив его жест, мордастые молчаливые приятели.  У
каждого за поясом  оказался  пистолет.  Два  "Вальтера-Компакта"  (девятый
калибр, одиннадцать зарядов, не обязательно газовых - к "Вальтер-Компакту"
подходят и боевые патроны), а у самого Кости-Пузы "Лайн". Опасная игрушка:
сжатый газ и стальные шары.
     - Сидеть! - негромко приказал Костя-Пуза и  глаза  его  на  мгновение
заледенели. - А ты, - он ткнул в  водилу  пальцем,  на  котором  отчетливо
виднелась порохового цвета буква У, - вылезай и меняй резину.
     Водило побледнел. Багровая шея, только что лоснившаяся, как у Барона,
порозовела, потом стала совсем белой.
     - Мужики... - загнусавил он  плачуще.  -  Я  ж  всю  жизнь  копил  на
колеса... Куда ж я разутый?.. У меня и запаски нет...
     - Свою резину оставим.
     - Я на такой до Города не доеду...
     - А тебе в Город не надо, - Костя-Пуза  нехорошо  ухмыльнулся.  -  Мы
отъедем, тогда обуешься. И - прямо домой, нечего  тебе  делать  в  Городе.
Хмырей своих, опять же, на дороге не забудь.
     Время  от  времени,  морща   лоб,   Соловей   вскидывал   взгляд   на
закаменевшего Роальда. Но обращался к водиле:
     - Бери домкрат и торопись. Работай весело, бодро. Поедет кто мимо,  с
места не срывайся, слез не лей. Бодрячком смотри, зубы щерь, а  дамы  там,
ручкой счастливо сделай. Вот, мол, я какой! Вот, мол, я, владелец  личного
автомобиля!
     И быстро спросил:
     - Может, машину у тебя забрать?
     - Ты че! - испугался водило. - Я мигом! Я резину  поменяю  мигом!  Ты
че! У меня резина шипованная.
     - Ну давай.
     Водитель безнадежно побрел к багажнику. На своих пассажиров он больше
не смотрел. Козлы!.. Хотя  понимал  в  душе:  на  кой  хрен  им  лезть  на
пистолеты из-за резины?
     Все равно обидно... Вот съездил в Город, подработал... Козлы!
     А Шурик  лихорадочно  прикидывал:  ну,  что  еще?  Чего  еще  захочет
Костя-Пуза? Узнает он их?..
     Меня может и не узнать. Я его в огороде пинал,  в  сумерках,  он  вне
себя был... А вот с Роальдом... С Роальдом Соловей в упор встречался.
     Узнает!
     Ледяной холодок пробежал по спине Шурика, затуманил дорогу.
     Будто издалека, будто в какой-то странный перевернутый бинокль  Шурик
видел Костю-Пузу, то и дело вскидывающего взгляд на Роальда.
     - Шевелись!
     Костя-Пуза начинал злиться. Его раздражал тугой  затылок  водилы,  то
густо багровеющий, то впадающий в смертельную  бледность.  Его  раздражало
молчание Шурика и Роальда. Будто почувствовав  это,  Леня  Врач,  до  того
пребывавший в некоем сонном философском потрясении, вдруг  широко  раскрыл
глаза, будто проснулся.
     - "Папася,  мамася...  -  изумленно  заголосил  он,  придыхая,  вдруг
проглатывая отдельные слоги. - Будютька, мамудя, авайка, кукуйка!..  Какой
прелестный сахранец!.. И чудо, и мосторг!.."
     Смотрел он на Костю-Пузу.
     Костя-Пуза неприятно удивился:
     - Закури лучше. Завел шарманку. Я тебя  знаю.  Ты  Врач.  Сумасшедший
вроде. Так все говорят.
     - А кто нынче не сумасшедший?
     - Я, - ухмыльнулся Соловей.
     - А папку спер! - бесстрашно ткнул пальцем Врач. -  "Из  дюрки  лезут
слова мои, потные, как мотоциклет...  Там  авиаторы,  взнуздав  бензиновых
козлов, хохощут сверлами, по громоходам скачут..." Зачем спер папку?
     - Папку? - нехорошо нахмурился Костя-Пуза.  -  Какую  папку?  Я  что,
бухгалтер? Мне заявления в ней хранить?
     - Не брал? - искренне удивился Врач, с наслаждением закуривая длинную
черную сигарету. - Дер гибен  клопс!  Пюс  капердуфен!..  Тогда,  наверно,
Лигуша спер. Смотри, как все врут!
     - Ты меня знаешь? - подозрительно прищурился Костя-Пуза.
     Врач быстро кивнул:
     - "Вот крепкий шишидрон, не агарышка  с  луком!.."  Знаю...  Видел  в
кафе... Ты Кошкину приводил...
     Врач хохотнул и это, кажется, понравилось Косте-Пузе:
     - Я ж говорю, сумасшедший.
     И спросил, кивнул на Шурика и Роальда.
     - Приятели? Чем занимаются?
     Врач подловато ухмыльнулся:
     - Попутчики-горюны. Воруют чего-нибудь.
     - С тебя-то сколько водило содрал?
     - "Рококовый рококуй..."? - спросил Врач и подловато,  с  ухмылочкой,
добавил, - "Размашистое разменю, наш мерещявый мешуй..."?
     Как-то особенно мерзко подмигнув, Врач лихо назвал сумму,  откровенно
завышенную.
     Водило, все слышавший, не оборачиваясь, только выматерился.
     Костя-Пуза презрительно покачал головой:
     - А говорит, всю жизнь копил на резину.  Да  ему  пару  раз  в  Город
смотаться, вот тебе и резина с луком!
     - А ты ничего... - Костя-Пуза оценивающе оглядел Врача. По  его  лицу
блуждала нехорошая задумчивая ухмылка. - Пока чинимся,  вроде  как  бугром
будешь.
     - Че делать, начальник?
     -  Ну  как  че?..  -  время  от  времени  Костя-Пуза  оглядывался  на
закаменевшего Роальда, что-то его к нему влекло. - Деньжат  каких  собери,
сам добавь для ровного счета... Мы из-за  вашей  резины,  смотри,  сколько
времени потеряли... И водилу не забудь. Ишь, наел загривок.
     - Не забуду, - подловато хохотнул Врач.  -  Никого  не  забуду,  всем
защечные мешки почищу.
     И крикнул:
     - Скоро там?
     - Делаю же! - со страхом обернулся водило.
     Костя-Пуза медленно обошел "девятку".
     Навалившись животом на капот, он в упор, морщась хмуро, уставился  на
Роальда сквозь лобовое стекло. "Где-то видел тебя, серый,  -  бормотал  он
как бы про себя. - Твой фас мне знакомый... Вот знакомый, и все...  Где-то
пересекались... Вот гадом буду, пересекались..."
     Узнает, похолодел Шурик. Сейчас  Роальд  не  выдержит  и  ответит,  и
Соловей сразу его узнает. Лицо у Роальда стандартное, мало запоминающееся,
зато голос характерный, отрывистый...
     К счастью, Роальд не дрогнул ни одним мускулом, просто пожал плечами.
А что, дескать, может, где и пересекались. Усталость чувствовалась в  этом
жесте. Впервые Шурик пожалел, что нет при  нем  оружия.  Пистолеты  Роальд
упаковал в сумку.  Сумка  лежит  под  ногами,  только  нагнуться.  Да  вот
нагнись.  Мордастые   молчальники,   как   волки,   взглядами   вцепились.
Хорошенькая история, если  Костя-Пуза  и  его  кореша  захватят  оружие  и
удостоверения. Конец конторе.
     По спине Шурика стекал  мерзкий  пот,  его  знобило.  Давным-давно  в
какой-то  книжке,  кажется,  сержант  Инфантьев  подсунул,  Шурик  вычитал
забавную схему мироздания. Вся Вселенная, говорилось в той книжке  (может,
не в армии ее прочел, а еще в школе) нечто вроде тесной закопченной баньки
по-черному. В ней мрак, запах  сажи,  угар,  в  ней  плесень.  Вот  и  вся
вечность, вся Вселенная, что в ней искать? Мрак, сырость, пауки копошатся,
мрак.
     Шурик напрягся.
     Щека Роальда  дернулась.  Вроде  как  нервный  тик.  Но  Шурик  понял
правильно. Они эту систему разработали год назад. Коля Ежов, тот,  что  не
Абакумов, посмеивался над ними, зато Шурик знал сейчас - в  работе  ничего
лишнего быть не может. Он понял Роальда и у него так  же  дернулась  щека.
Это означало: я поддержу. Это означало: как бы у  тебя  ни  получилось,  я
поддержу...
     Правая рука Шурика лежала на колене. Осторожно  оттопырив  палец,  он
слегка отжал замок дверцы. Толкни ее, вывалишься на дорогу.
     Прямо под стволы, сказал он себе.
     - Интересные у тебя кореша, - нехорошо ухмыльнулся Костя-Пуза,  опять
поворачиваясь к Врачу, суетливо докуривающему сигарету. - Ну, как  хорьки.
Даже не хрюкнут.
     - Сейчас захрюкают, - деловито пообещал Врач,  выбрасывая  окурок.  -
Начну карманы трясти, захрюкают.
     - Жадные? - удивился Костя-Пуза, уже совсем подозрительно вглядываясь
в каменное лицо Роальда.
     - Как все.
     Врач подловато потер руки.
     Все  у  него  получалось.  Он  торжествовал.  Он  смотрел  на  водилу
победителем. Тощий и длинный, он ни у Соловья, ни у его корешей не вызывал
никаких подозрений.
     - А ну, - заорал Врач. - За проезд рассчитываться!
     - Ладно, не ори, - передумал Соловей. -  Мы  за  проезд  соберем.  Ты
водилу толкни. Что-то заснул водило.
     - Да завсегда!
     Врач вывалился из машины так бодро и весело, что  Костя-Пуза,  он  же
Соловей, одобрительно хмыкнул:
     - Звать тебя как?
     Дверцу, не захлопнутую плотно, Костя-Пуза просто не видел.
     - Говнида! - весело выпалил Врач.
     -  Чего?  -  изумился  Костя-Пуза,  останавливаясь  перед  тощим,  но
счастливым Врачом. - Как ты сказал?
     - А так и сказал - Говнида! - торжествующе блеснул очками Врач.
     - А баба как зовет?
     - А так и звала, пока терпела.
     - Ну ты даешь! - Костя-Пуза восхищенно  покрутил  головой.  -  Точно,
чокнутый!
     И крикнул:
     - Митя! Собери с говнид деньги.
     Один из его напарников - молчаливый, коренастый, правда, как бы  чуть
скособоченный, все  время  плечо  выпячивал  -  неторопливо,  с  несколько
показным равнодушием шагнул к машине. Выбрал он Шурика:
     - Опусти стекло.
     Шурик опустил стекло.
     Ручку он крутил левой,  всем  телом  повернувшись  к  дверце,  пальцы
правой руки лежали на слегка отжатом замке.
     - Собери деньги. Подай. Одной рукой подай, сволоченок.
     Солнце. Душно. В рощицах, наверное, хорошо, а на обочине душно.  Жаба
курлычет. На реке хорошо, конечно. А на дороге одна радость -  ни  машины,
ни конной повозки, пыль улеглась. Далеко отъехали... Над Т. даже дымков не
видно...
     Надо было учиться дураку, подумал Шурик. Закончил бы техникум,  водил
тяжелые поезда, Лерка при мне была бы.
     Он видел, как дернулась щека у Роальда и напрягся.
     Душно.  Как  может  Врач   болтать   беспрерывно?   Хорошо   у   него
получилось... Если бы не он, Соловей уже узнал бы Роальда...
     Спокойно,   сказал   себе   Шурик,   медленно    протягивая    деньги
настороженному мордастому  Мите.  Хреновиной  это  кончится.  Вот  заберут
купюры и уедут...
     Шурика душила ненависть.
     Что там Роальд говорил? Простить всех? Мордастого  Митю  простить,  и
Костю-Пузу? И их вонючих приятелей? А они опять пойдут  убивать?  А  потом
опять их простить, и так бесконечно? А  потом  опять  прощать  и  прощать,
чтобы на душе легче было? А они всадят пулю в  меня  или  пристрелят  Леню
Врача. Они пустят в  ход  обрез,  а  понадобится,  так  и  что  покрупнее.
Простить всю эту баньку по-черному?
     - Ты мент! - радостно завопил Костя-Пуза.
     Он узнал Роальда.
     - Ты же мент! Тебя поиметь надо!
     Митя уже держал купюры в широкой ладони.
     Со всей силой, какую только смог вложить в удар, Шурик двинул дверцей
по колену Мити. Он не потерял ни секунды, вываливаясь из машины  и  сбивая
Митю в дорожную пыль. Всей пятерней он въехал в равнодушные, успевшие лишь
расшириться от боли, глаза Мити.  Роальд  успеет!  Роальд  должен  успеть!
Роальд сделает Пузу!
     Черная ярость, которой Шурик боялся,  застлала  черной  пеленой  мир.
Негативы рож, лиц, машин, неба.  Почему,  черт  возьми,  Вселенная  должна
походить  на  баньку  по-черному?  Почему  вместо  звезд  в  ночи   должны
поблескивать  паучьи  глаза?  Почему  только  сажа,  плесень,  запах  дров
отсыревших?..
     Заламывая руки всхрапывающему от отчаяния Мите, Шурик  отчетливо,  до
мороза по коже, вспомнил вдруг сон, одно время мучивший его.  Не  вспомнил
даже, просто мелькнуло в памяти - был такой сон, снилось что-то такое. Он,
Шурик, просыпался в крике, в поту, Лерка сжимала ему виски, заглядывала  в
глаза. Он хрипел, он отбивался: пусти!
     - Проснись! Что с тобой? - кричала Лерка. А он  хрипел  и  отбивался:
пусти!
     Ему снилось, что он ослеп. Это было  страшно.  Он  совсем  ничего  не
видел, он только шарил  руками,  нащупывая  одеяло,  сбивая  простыни.  Он
ничего, совсем ничего  не  видел.  Мир  красок,  теней  и  отсветов,  мир,
радующий глаза, исчез. Тьма,  глухая  могильная  тьма.  Без  искорки.  Без
просвета. Где-то в подсознании, правда,  билась,  томила,  рвалась  сквозь
тьму трезвая мысль: да нет, сон это, надо проснуться,  проснись,  все  как
рукой  снимет!  И  повинуясь  этой  неясной  мысли,  этому  голосу,  почти
исчезающему, умирающему в нем, Шурик в тупом отчаянии пытался  проснуться,
раскрыть глаза, продраться из тьмы к свету.
     И продрался, проснулся, вырвался из страшного сна.
     Радость опалила его.
     На подоконнике, ярко освещенном солнцем, щурился  чужой,  незнакомый,
но по виду веселый кот. В приступе кипящей, чуть ли  не  животной  радости
Шурик завопил:
     - Я ослеп?
     И кот, хищно зевнув, ответил:
     - Ага. Полностью.
     Значит, я еще сплю? Значит, я, правда, ослеп? Шурик  рвался  из  сна,
пробивался, задыхаясь, сквозь его темные многомерные слои,  хрипя,  рвался
из рук Лерки, обнимавшей его, вопил в смертном  ужасе:  "Ослеп!"  И  Лерка
тоже вопила, обнимая, прижимая его к себе: "Это потому, что  ты  работаешь
на помойке! Тебя убьют на помойке! Проснись!.."
     Но кто ее создал, эту помойку? Кто, не заботясь  о  будущем,  сливает
помои прямо под окна?..
     Сжав кулаки, Шурик ногой бил брошенного в пыль  Митю,  а  Леня  Врач,
танцуя над Митей, торжествующе вопил:
     - Поддай ему, Шурик! Раскрепостись! Они тоже хотели многого!
     И сам рвался:
     - Дай мне! Дай я на него набегу!
     Почему-то именно толстомордый Митя вызывал у  Врача  столь  низменные
желания.
     - Прекратить!  -  грубо  приказал  Роальд,  защелкивая  наручники  на
запястьях ошеломленного поверженного Кости-Пузы.  -  Не  вовремя  ты  меня
узнал, придурок!
     И повернулся к застывшему в испуге водиле:
     - Грузи домкрат. Едем.
     - Куда?
     - В Город, конечно.
     - А эти?.. - глаза водилы жадно сверкнули. - А их  машина?..  Бросим,
что ли?..
     - Не бросим, -  грубо  объяснил  Роальд.  -  Тебя  посадим  за  руль.
Возьмешь для  компании  Митю  и  его  корешка.  Я  их  к  заднему  сидению
пристегну.
     - Не отстегнутся?
     - Нет.
     - А вы?
     - А мы на твоей машине.
     - Почему на моей?
     - Чтобы не баловался.
     - Да я...
     - Хватит! Держись  за  нами.  Не  отставай,  не  обгоняй,  никуда  не
сворачивай. Даже если ГАИ привяжется, следуй за нами.
     - А права отберут?
     - Отделаешься штрафом.
     - Да ладно... - губы водилы дрогнули. Он молча  смотрел,  как  Роальд
приковывает наручниками толстомордого Митю и его все еще, кажется,  ничего
не понявшего приятеля. Потом спросил: - Они до меня не дотянутся?
     - Зубами разве что, - хмыкнул Роальд.
     - Я так не хочу.
     В облаке были вдруг подлетел красный "москвич".
     Крепкий парень в сиреневой футболке,  в  такой  же  косынке,  обручем
обхватившей длинные волосы, увидев, как Шурик загоняет Соловья  в  машину,
заносчиво спросил:
     - Кому помочь, мужики?
     Костя-Пуза обернулся было с надеждой, но Шурик  одним  пинком  загнал
его в машину.
     - Понял, мужики... - скороговоркой выпалил  парень  в  майке.  -  Все
понял...
     И, ничем больше не интересуясь, дал газ.
     "Беляматокий."
     В машине пахло страхом и потом. На поворотах  Костю-Пузу  бросало  на
Врача, Врач весело отпихивался:
     - "Любохари, любуйцы, бросьте декабрюнить..."
     Костя-Пуза молча, злобно щерился.
     - Тройные премиальные... - бросил через плечо Роальд. Он вел машину.
     - Почему тройные? - хмуро отозвался Шурик.
     - Костя-Пуза, раз... Раскрытая кража в "Ассико",  два,  я  Данильцына
этого взял... Ну и Лигуша... - не без гордости перечислил Роальд.
     - Где тот Лигуша?..
     - Неважно.
     Похоже, Роальд, как всегда, чего-то не договаривал.
     - Слышь, - толкнулся Костя-Пуза, руки у него были связаны. - Возьми в
кармане платок. Глаза заливает.
     - "Айс вайс пюс капердуфен"! - весело удивился Врач.
     - С Анечкой как познакомился? - спросил Роальд, не оборачиваясь. -  В
библиотеке?
     - Ну да, ходок я туда! - ощерился Соловей. - По телефону.
     - Так я и думал. К Лигуше подбирался? Спугнуть боялся?
     И спросил быстро, не оборачиваясь:
     - Что искал?
     - А то не знаешь?
     - Шкатулку?
     - Ее.
     - Зачем в Лигушу стрелял?
     - Надоело.
     - "Зубайте все, без передышки!" - еще веселее удивился Врач. - А  все
думают, из-за ревности.
     Костя-Пуза обиженно засопел.
     - Видел шкатулку? - толкнул Костю-Паузу Врач.
     - Анька видела.
     - Золотая?
     - Анька? - не понял Соловей.
     - Шкатулка, придурок. Менталитет у тебя, топором махаться... Шкатулка
золотая, спрашиваю?
     - Да ну.
     - Чего ж ты за ней гонялся?
     - За Анькой, что ли?
     - За шкатулкой, козел.
     - Ну как... - нагло ухмыльнулся Костя-Пуза, отряхиваясь, как  собака,
выбравшаяся из воды. - Что-то же в ней есть, в этой шкатулке...
     - А где она? - не оборачиваясь спросил Роальд.
     - Ты мент. Ищи.
     - Знаешь, где шкатулка? - быстро спросил Врач.
     - А тебе что?
     - Скажешь?
     Костя-Пуза насторожился:
     - А скажу, что мне светит?
     - Роальд, - весело спросил Врач. - Если скажет, что ему светит?
     - Минимум десять лет, - не оборачиваясь сказал Роальд.
     - Мент!.. - злобно прошипел  Костя-Пуза,  дергаясь,  и  Шурик  локтем
ударил его в живот. - Я же чистосердечно!
     Вонючая банька твое чистосердечие, подумал Шурик.  "Чистосердечно..."
Лерка права. Не помойка, так банька по-черному. Не банька, так помойка.
     - Роальд, - весело попросил Врач. - Останови машину.
     - Зачем? - поглядывая в зеркало заднего вида, спросил Роальд.
     - Видишь канаву? В таких канавах тьма пиявок.  Я  Пузе  полные  штаны
набью. У него кровь прилила к одному месту.
     Костя-Пуза мрачно сопел.
     Вонючая  банька...  Чердак...  У  Шурика  голова  шла  кругом.   Всех
простить? В честь чего?
     - Не человек он, - странным голосом сказал Костя-Пуза. -  Зря  с  ним
связался... Анька предостерегала...
     - Ты о Лигуше? - спросил Роальд.
     - Я ночью в его домишко попал... - Костю-Пузу передернуло.  -  Лигуша
на ночную рыбалку уехал, вот, думаю, и наведаюсь... И наведался... У людей
как у людей, а у Лигуши кухня в чешуе, в комнате  осиные  гнезда,  паутину
шевелит воздухом... Все гнилое, светится...
     - Как ты, - буркнул Роальд.
     - Зря, - прошипел Костя-Пуза.  -  Мне  что?  Отсижу,  выйду  честный.
Водилу вашего достану. Ему как человеку - тащи домкрат, а  он...  И  тебя,
мент, достану. Должок за тобой.
     - Где шкатулка? - спросил Врач.
     - Сам ищи! - огрызнулся Костя-Пуза. - Выйду, моя будет.
     Его выпуклые темные глаза вдруг странно затуманились.
     - Слышь, мент? Лигуша сказал, через семь увидимся.  А  он  знал,  что
говорит, спроси кого хочешь. Это чего ж получается? Не светит мне десятка,
а?
     - Да нет, - грубо ответил Роальд. -  Просто  через  семь  лет  Лигуша
составит тебе компанию.
     - Его же убили. Брось! Все знают, убили.
     - Его и раньше убивали...
     Костя-Пуза задумался.
     - Я у него был. Еще до той ночи...  Днем  заходил,  ножичек,  говорю,
потерял. Помоги, говорю, найти, прикипел душой к тому ножичку. А он  ушицу
хлебает, мутная, вроде баланды. Не ищи, говорит, не поможет ножичек... Вот
дурак дураком, а чутье было. Вот было чутье! Как вы его пристукнули?
     Никто Соловью не ответил. Только Врач хохотнул:
     - Крепкий шишидрон! Папася, мамася!
     "Иван!"


     16 сентября 1993 года.
     ...На  вид  шкатулка  действительно  казалась   медной.   На   темной
поверхности виднелось алое пятно, палец так и тянулся к нему, но