вообще, как и человечества, не существует. Но меня волнует
и интересует сейчас другое, как я считаю, более актуальное.
   - Что же вас так затронуло? - сощурился Эдерс.
   - Как вы, профессор, человек мудрый и образованный,  культурный  и  без
предрассудков, относитесь к молодому поколению?
   - Вот вы как повернули? Вопрос, извините, сволочной, когда  его  задают
пожилому. Так и подмывает побрюзжать: "Ох уж эта современная молодежь".  -
Эдвин хитровато улыбнулся. -  Извольте.  Отвечу.  Молодые  строптивы,  без
послушания и уважения к старшим.  Истину  бросили,  обычаев  не  признают.
Никто их не понимает, и они  не  хотят,  чтобы  их  понимали,  несут  миру
погибель и станут последним его пределом.
   - Во-о-о, - Эдерс наклонился и закивал.  -  Очень  точно  и  правильно.
Кроме того, я бы еще добавил...
   - Нынешняя молодежь привыкла к роскоши, - назидательно продолжал Эдвин.
- Она  отличается  дурными  манерами,  презирает  авторитеты,  не  уважает
старших. Дети спорят с родителями, жадно глотают пищу и изводят учителей.
   - Так безысхо-одно? - протянул Уваров и поднял плечи. - Признаться,  от
вас я такого просто не ожидал. Как снег на головенку.
   - А я бы этого никогда и не  сказал.  Первое  изрек  египетский  фараон
Аменхотеп III. Второе - древнегреческий философ Сократ. Характерно, что  и
царь и ученый имели в виду "современную молодежь" своего времени, то  есть
до нашей эры. Как видим, несмотря на столь мрачный прогноз по поводу "той"
молодежи, мир ухитрился не полететь кувырком в Тартар,  а  просуществовать
еще почти четыре тысячи лет. Часто восклицают - молодежь наше будущее. Это
так. Тем более молодые - половина населения Земли, и со счетов такую массу
не сбросишь. Поэтому  и  отношение  к  молодежи  равнозначно  отношению  к
будущему, оно должно быть серьезным, внимательным и уважительным. А  какой
я вижу будущую молодежь? Или хочу видеть? Прежде  всего  лучшей,  чем  мы,
иначе это  регресс,  и,  по  сути  дела,  тогда  грош  нам  цена,  что  мы
исхитрились воспитать поколение, недостойное предыдущего. Я вижу  молодых,
несомненно, знающими,  глубоко  образованными,  честными,  благородными  и
добрыми. По многим статьям они уже нас превзошли - это закономерно, и меня
радует,  преисполняет  гордостью,  ибо  это  лепта  нашего  поколения.  Но
настораживает  порой  потребительское   отношение   к   жизни.   Создается
впечатление: по  воле  волн  несется  судно,  нагруженное  сокровищами,  а
команда его в сутолоке будней  и  мелочей  не  ведает,  куда  приткнуться,
мечется в сомнениях, где отыскать именно нужную бухту. Почему? Да  потому,
что для того, кто не знает, куда он плывет,  не  бывает  попутного  ветра.
Глядишь, в пылу  разглагольствований  и  споров  о  месте  назначения  уже
растрачено много драгоценностей, зияют пробоины в корпусе, сломаны  мачты,
оборваны паруса. Хочется надеяться и верить - они найдут свой  причал,  не
превратят окончательно "корабль счастья" в  "корабль  дураков"  Себастьяна
Бранта. Таково мое мнение.
   Несколько минут все молчали, будто пытаясь осмыслить услышанное.  Затем
доктор погладил усы и задумчиво произнес:
   -  Недавно  я  был  свидетелем   необычного   явления.   У   меня   нет
родственников, кроме  престарелого  отца,  человека  глубоко  и,  как  мне
кажется, искренне и убежденно, но не фанатично, разумеется, верующего.  Он
принадлежит к сектантам. Правда, это не баптисты,  пятидесятники,  хлысты,
мормоны или еще кто. Их секта особая. Они поклоняются единому богу, причем
имени у него нет: его называют просто Бог. Возникла секта лет пять  назад,
когда ядерный бум вошел в силу и обострилась угроза войны.
   - Значит, раньше ее не существовало как религии? - спросил Уваров.
   - Нет, - подтвердил Эдерс. - Несколько десятков фермеров, принадлежащих
к разным сектам, основали новую.  Они  продали  свое  имущество  и  землю,
приобрели в глухом захолустье Запада большой  участок.  Построили  на  нем
нечто напоминающее то ли монастырь, то ли крепость, а  по  мне  -  подобие
концентрационного лагеря. Я приехал туда по вызову тяжелобольного отца,  -
доктор вздохнул.
   - А как выглядит эта обитель? - поинтересовался Мартин.
   Эдерс  тряхнул  головой,  словно  отогнал  воспоминания  об   отце,   и
переспросил:
   - Как выглядит?
   - Да, - кивнул негр.
   -  Представьте   обширную   долину,   окаймленную   горами,   поросшими
низкорослыми  деревьями  и  кустарником.  В  центре  поселок,   окруженный
глубоким рвом с водой, в нем они разводят карпов.  Весь  участок  огорожен
металлической десятифутовой высоты  сеткой  на  бетонных  столбах,  сквозь
сетку пропущен ток. Дома двухэтажные, с толстыми стенами, глубоко врытые в
землю,  как  бомбоубежища.  Окна  и  двери  узкие,   словно   бойницы,   и
герметические - снабжены  вентиляцией  с  соответствующими  фильтрами.  Из
каждого закрытого сооружения независимо от его назначения, обитаемо ли оно
или просто служит складом, в общем, из каждого дома - ход в подземелье, по
сути дела, там, на десятки футов внизу, расположен еще один городок. В нем
электростанция, склады продовольствия  и  горючего,  колодцы,  бассейны  с
водой,  больница,  жилые  помещения,  короче   -   все   необходимое   для
существования населения этих казематов в течение года.
   - А почему года? - Грег непонимающе воззрился на Эдерса.
   Доктор сделал жест ладонью, будто хотел сказать: подождите, дойдем и до
этого, и продолжил:
   - У них своя молельня и школа, а также армия. Да-да,  самая  настоящая.
Всех жителей - мужчин, женщин или подростков обучают  владеть  оружием.  В
арсенале -  базуки,  минометы,  пулеметы,  автоматы  и  прочее.  Руководит
обучением пожилой немец, вероятно, из недобитых эсэсовцев.
   Принцип их жизни таков: пусть человечество сходит с ума,  убивает  друг
друга - им дела нет. Они спасутся, веря в  своего  Бога.  Однако  спасение
души  не  отделяют  от  существования  телесного   и   заранее   об   этом
позаботились.
   - На бога надейся, а сам не плошай? - вставил Уваров.
   - Именно, - кивнул Эдерс. - Если  произойдет  ядерная  катастрофа,  они
спустятся в подполье, где и переждут ее  последствия,  то  есть  опасность
радиационного облучения - по их подсчетам, на это потребуется полгода-год.
- Доктор посмотрел на Грога, тот кивнул, словно сказал,  что  удовлетворен
ответом.
   - Соорудили нечто подобное  Ноеву  ковчегу,  но  не  от  потопа,  а  от
пламени, - хмыкнул Уваров.
   - Именно, - подтвердил доктор. - Пока же они обрабатывают землю,  ведут
хозяйство сообща, пополняют запасы всего необходимого.  Причем  используют
самую совершенную сельскохозяйственную технику. Они применяют и химические
удобрения,  разные  там  консерванты,  гербициды,   пестициды   и   прочие
достижения науки.
   - Ну а для чего им армия и оружие? - Уваров выжидательно  уставился  на
доктора.
   - Для защиты себя и имущества от тех,  кто  по  какой-либо  случайности
останется в живых  и  станет  скитаться  по  опустевшей  Земле  в  поисках
пропитания. Вы понимаете, не помочь спастись от огня, дать кусок хлеба или
глоток воды, а отпугнуть оружием, перегрызть горло и уничтожить. И это  не
каких-то захватчиков, а своих соотечественников. Сектанты называют себя  -
"те, кто выживет" и фанатично убеждены - так  и  случится.  Руководит  ими
совет во главе с магистром-настоятелем, избираемым на четыре года. В совет
входят по одному представителю от каждой семьи - его  выдвигает  семья  на
свое усмотрение. В случае смерти кого-либо  имущество  переходит  в  общий
фонд. Сектанты не отринули цивилизацию, как  большинство  их  единоверцев,
они широко пользуются ее  благами:  телевидением,  радио,  кино,  а  также
газом, электричеством и так далее.
   - А книги, газеты? - задал вопрос Мартин.
   - Есть и то и другое, но лишь те издания, которые разрешает  совет.  От
общества  они  уединились  полностью:  не  участвуют  в  выборах,   других
мероприятиях, работают лишь на своей территории, выходить  за  ее  пределы
имеют право  только  члены  совета  с  разрешения  магистра.  Это  как  бы
государство в государстве - судьба других сограждан их не касается.
   - Но их должны призывать  в  армию,  брать  налоги?  -  поинтересовался
Мартин.
   - Этого я не могу сказать - был там всего  несколько  часов  и  то  под
неусыпным  наблюдением.  Люди  они  молчаливые,  во   всяком   случае,   с
посторонними в разговоры не вступают, ведут себя настороженно, относятся к
чужим подозрительно и с опаской.  В  общем,  не  исключено,  что  мне  это
показалось с непривычки, народ они замкнутый.
   - Как  же  вы  почерпнули  столько  информации,  поделитесь  опытом?  -
подмигнул Грег.
   - Мне повезло, - улыбнулся Эдерс. - Пользующий отца врач оказался  моим
однокашником по институту. Он и сообщил.
   - Он тоже сектант? - с сомнением спросил Уваров.
   - Разумеется. И он и его семья. Замечу,  образ  их  жизни  пуританский:
строгий сухой закон, запрет на табак и, разумеется, на  наркотики.  Это  я
одобряю беспрекословно.
   - А как они вступают в брак? В конце концов подобная изоляция  приведет
к кровосмешению  и  вырождению?  -  Профессор  выжидательно  посмотрел  на
Эдерса.
   -  Несомненно.  Но  мне  кажется,  над  подобной   проблемой   они   не
задумывались - считают, до этого не дойдет, ибо думают,  планета  обречена
на гибель в 1990 году. Откуда такая дата? Мне неизвестно. Надеются -  все,
кроме  них,  сгорят,   а   там   посмотрим.   Лишь   бы   выжить,   а   уж
воспроизвестись-то сумеем. Сейчас у них запрещено иметь более двух  детей.
Население, как ни  странно,  в  основном  люди  средних  лет  и  молодежь,
стариков мало. Если человек заболевает неизлечимой болезнью  или  младенец
рождается уродом - умерщвляют. Кладбищ нет - пользуются крематорием,  прах
усопшего не сохраняется.
   - Да-а, - скривился Грег. - Мой знакомый, некто Кинг, тоже стремился  к
изоляции. Мечтал любыми путями  накопить  денег  и  где-нибудь  в  Океании
приобрести островок, куда и уединиться с  семьей  от  мерзостей  общества.
Думаю, ничего из этого не получится, вспомните французского художника Поля
Гогена - он, пытаясь создать мир гармонии человека и природы, искал "землю
обетованную",  но  всюду  наталкивался  на  противоречия.  Даже  в   самые
затерянные уголки протянул щупальца спрут наживы и алчности.
   - Иллюзии это и слюнявая  утопия,  -  подытожил  Уваров.  -  Никуда  от
общества не денешься - планета  у  нас  маленькая.  Бороться  надо,  а  не
бежать. Надо сделать...
   - Хе! Как в России? - перебил ехидно доктор.
   - Там давно сделали. А вот здесь начинают. Единицы прячутся по норам, а
миллионы предпочитают отстаивать свои права, и  небезуспешно.  Выходят  на
митинги и демонстрации, и с ними все  больше  и  больше  считаются.  Войну
допустить нельзя.
   - Не горячитесь, Миша, - остановил физика Мартин. - Доктор нам  образно
описал, как группа людей намеревается спастись от атомного смерча. А я вам
зачитаю любопытное сообщение,  как  нечто  подобное  делается  в  масштабе
страны и не какими-то сектантами, а правительством. Правда, речь идет не о
людях, а о некоторых атрибутах культуры и быта. Дабы те, кто  появится  на
ядовитом пепелище после исчезновения жизни  на  Земле  -  они  это  вполне
допускают, могли судить, как мы жили. Так вот, французская газета  "Матэн"
сообщает: правительство ФРГ начало приготовления для того,  чтобы  сберечь
следы нынешней цивилизации на случай ядерной  войны.  В  Шварцвальде  близ
Фрейбурга в  заброшенной  шахте  на  глубине  392  метров  спрятано  много
микрофильмов. На мероприятие затрачено 70 миллионов  марок.  Эти  действия
порождают ряд вопросов. Во-первых, если люди будут уничтожены, кто  станет
смотреть фильмы? Вновь зародившиеся существа или инопланетяне? Во-вторых -
что смотреть? Тексты Гете,  Гейне,  Шиллера,  Манна,  полотна  Дюрера  или
клавиры Вагнера? Ничуть не бывало. Среди  прочих  документов,  таких,  как
Вестфальский мир 1648 года и 34665 приговоров,  вынесенных  за  много  лет
германскими судами, документация гитлеровского рейха. Материалы о  военных
операциях "африканского корпуса" Роммеля, архивы Геббельса и  центрального
аппарата службы СС.  Для  чего  это  понадобится  далекому  потомку?  Мне,
например,  непонятно.  Эти  материалы  -  позор  и  стыд  Германии,  а  не
культурное наследие. Я поддерживаю Мишу и считаю, нечего растрачивать силы
на то, чтобы уберегать что-либо или изобретать способ сохранить  жизнь  от
ядерного ужаса. Как гласит, по-моему, персидская пословица:  "Если  хочешь
спасти зерно от мышей,  лучше  не  ломать  голову,  как  подвесить  его  к
потолку, а уничтожить мышей..."


   Утром, проводив Эдвина до автомобиля, друзья вернулись за стол.
   Грег долго сидел молча, затем вскинул голову и  как-то  отрешенно  стал
разглядывать потолок, словно пытался что-то вспомнить. Потом произнес:
   - Вчера ночью я долго беседовал и советовался с профессором.  Извините,
не хотел вас будить, но, - он развел руками, - сейчас обсуждать ничего  не
станем, будем действовать. Времени у нас не остается. Сегодня же Уваров  и
Эдерс перебираются в гостиницу и живут там. Мы с Мартином заканчиваем дела
здесь и тоже едем в город. Останавливаемся  в  другом  отеле,  как  станем
держать связь, сообщу позже. Потом мы отбываем,  а  вам  берем  билеты  на
самолет, летящий спустя пару дней - билеты перешлем  почтой.  Прилетев,  я
начинаю оформлять ваш отъезд, -  делаю  заявку,  готовлю  необходимое  для
вояжа в ЮНЕСКО.
   - У кого будут находиться материалы? - озабоченно спросил доктор.
   - Здесь следует тоже подстраховаться. - Мартин  вопросительно  взглянул
на Грега.
   - Одна копия у вас,  предназначенная  для  передачи  в  ООН.  Другая  и
аппарат РУ у меня. Билеты вам закажу на самолет, идущий  из  Европы  через
Каир.
   - Не потому ли, что этот рейс  обслуживает  Юта  Шервуд?  -  прищурился
ехидно Эдерс.
   - Нет. - Грег сделал вид, что шутки не понял.  -  Так  удобнее,  меньше
подозрений - этим рейсом местные почти не летают - стоимость выше. Давайте
готовиться.
   По белой стене холла  серой  молнией  метнулась  за  мухой  малюсенькая
ящерица. Поймала. Замерла. Изо рта торчали слюдяные крылышки.  Поблескивая
черными глазками-бусинками, покосилась на людей  -  не  отнимут  ли...  Не
отняли. Торопясь проглотила...
   Вечером Грег и  Мартин  уже  отдыхали  в  ожидании  самолета  в  номере
гостиницы. Негр лежал  на  диване,  читал  иллюстрированный  еженедельник.
Фрэнк, словно" не зная, чем заняться,  слонялся  по  комнате.  Наконец  не
выдержал, подошел к дивану и произнес:
   - Пойду-ка пройдусь.
   - Правильно. - Мартин поднял очки на лоб. - Подышите воздухом,  времени
еще много. Ступайте.
   Грег, беспечно болтая руками, спускался по лестнице, когда  его  взгляд
вдруг выхватил квадратную спину сидевшего в холле мужчины. Фрэнк вздрогнул
как от удара током, резко повернулся и почти бегом бросился наверх. Влетел
в номер, плотно прикрыл дверь.
   - Нагулялись? - Мартин оторвался от журнала.
   Грег подошел к окну и  внимательно  из-за  шторы  оглядел  пространство
вокруг отеля. Повернулся и сказал решительно:
   - Собирайтесь. Быстренько. Спустимся на  грузовом  лифте.  В  вестибюле
сидит Брукс. Ну тот рыжий соглядатай...



16. КАТАСТРОФА

   В отсутствие Грега и Мартина комната  их,  казалось,  пришла  в  полное
запустение. Потемнели потолки и стены. Кое-где по углам появились  потеки,
нитями повисла паутина. Так выглядит обычно жилье, которое хозяева считают
чем-то временным. Даже запах в нем не отдает домовитостью, пахнет будто на
вокзале,  где  часто  меняются  люди  и  их  жизнь  не  успевает  отложить
свойственного им отпечатка на  помещение  -  делает  приютом  для  всех  и
ненадолго. Принявшийся было за генеральную уборку  Мартин  вдруг  охладел,
смел паутину, вытер пыль, остальное отложил до возвращения друзей.
   Негр сидел за  столом,  на  голове  белел  бинт,  правый  глаз  заплыл,
наискось рассеченная верхняя губа вспухла. Он перебирал фасоль.  Из  горки
бобов в одну тарелку откладывал цветную, в другую - белую.
   Прошло более суток, как они вернулись  из  экспедиции.  Сегодня  должны
прилететь Эдерс и Уваров.
   Дверь распахнулась внезапно. Мартин вздрогнул - он не слышал  шагов  по
коридору.
   Чему-то улыбаясь, посвистывая, вошел Грег. Остановился на пороге,  упер
руки в бока, склонив голову набок, спросил, прищурившись:
   - Кто это вас так изукрасил? Не  посетили  ли  боксерский  клуб,  чтобы
заработать десятку, изображая на ринге спарринг-партнера для какого-нибудь
профессионала-зазнайки?
   - Профессиональный бокс я вообще презираю. Это не спорт,  а  варварский
мордобой. А пострадал, если хотите, по идейным соображениям  -  блюстители
порядка отделали.
   - Это за что же? - вскипел Грег.
   - Шел с покупками и присоединился к колонне демонстрантов с  плакатами:
"Нет - ракетам! Да - миру и  рабочим  местам!",  "Долой  ядерное  оружие!"
Манифестацию, кстати,  как  узнал,  официально  разрешили.  Народу,  -  он
закатил глаза, - пруд пруди. Но какие-то молодчики, то ли  неофашисты,  то
ли расисты спровоцировали беспорядки: забрались на крыши и стали швырять в
полицейских камни и бутылки. Тем того и надо - получили повод придраться -
бросились разгонять людей. Какую-то девушку сбили с ног, порвали платье. Я
взвалил ее на плечи и попытался оттащить на  тротуар,  там  аптека  рядом.
Накинулись на меня с криками: белую женщину вознамерился пощупать,  свинья
черномордая. Ну и, - он дотронулся до бинта, - слава богу,  в  кутузку  не
замели, у них просто места в машине не нашлось, натолкали полным-полно.
   - Вот сволочи! - Грег сплюнул. - Негодяи. К врачу ходили?
   - Зачем, - негр отмахнулся, - так заживет, что зря деньги тратить.
   Грег неожиданно улыбнулся и сказал шутливо:
   - Значит, теперь, в отместку и в  знак  пассивного  протеста,  создаете
расовую проблему среди растений, - кивнул на фасоль, - тогда  напишите  на
этой тарелке, - ткнул пальцем в ту, где лежала чистая, - только для белых.
- Он швырнул на диван спортивную сумку.
   - Эти пойдут на суп. - Мартин взглядом указал на цветные, - а из тех, -
перевел взгляд на белые, - к приезду ребят приготовлю гарнир  к  рыбе  под
кетчупом, с чесноком, укропом и перцем. Как у вас дела? - поднял глаза  на
Фрэнка.
   - Чудесно! - Грег положил на стол пачку газет. - Полностью  рассчитался
с  Майком.  Гангстер-промышленник  являл  саму  любезность  и,   как   мне
показалось по голосу, несказанно удивился моему присутствию тут,  даже  не
пытался этого скрыть. Значит, был уверен: я  где-то  далеко-далеко.  Но  у
меня создалось впечатление - это его не особенно огорчило, скорее наоборот
обрадовало.  Видно,  доклад  соглядатая  удовлетворил  любопытство,  и  он
доволен. Почему? - Пожал плечами.
   - Вы заходили к нему?
   - Ну нет, - усмехнулся Грег. - Пусть витает в неведении о моем нынешнем
облике -  ему  это  знать  необязательно.  Я  позвонил  на  новую  службу.
Соединили сразу. Поговорили. Я сказал: из моей  деловой  затеи  ничего  не
вышло. Он даже не поинтересовался, из какой.  Сославшись  на  занятость  -
пытаюсь открыть небольшую детективную контору, - сообщил: деньги  переведу
на его счет в банке. Номер он выдал без колебаний и, - Грег  засмеялся,  -
потряс меня великодушием, очевидно, я ему действительно чем-то нравлюсь.
   - А именно?
   - Отказался от процентов. Точнее, снизил вдвое.
   - Серьезно? - Мартин недоверчиво вскинул брови.
   - Обосновал так - раз у меня где-то не выгорело,  потребуются  средства
на обзаведение - вот и вносит свою лепту. Выразил надежду,  что  мы  будем
обслуживать, при надобности, и его фирмы.
   - И что вы ответили? Поблагодарили  за  подарок,  который,  разумеется,
приняли?
   - Конечно. Не отказал в удовольствии заметить, что раньше Майк посчитал
бы такого человека ненормальным.
   - А он?
   - Хихикнул и сказал, сославшись на Гераклита Эфесско