Генри Бим ПАЙПЕР

                          ЧЕТЫРЕХДНЕВНАЯ ПЛАНЕТА




                        1. КОРАБЛЬ С ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ

     Я прошел через ворота, водрузив на голову антигравитационную  корзину
со снаряжением. Интересно, что, кроме  революции,  может  превратить  Порт
Сандор в такое же  чистое,  уютное,  хорошо  освещенное  местечко,  как  и
космодром? Я часто размышляю  на  эту  тему.  Это  было  не  под  силу  ни
редакторской работе  отца,  ни  моим  саркастическим  репортажам.  Мы  уже
достаточно долго пытались воздействовать на окружающую обстановку.
     Две девчонки в бикини прошли мимо меня, продолжая оживленно обсуждать
недавнюю потасовку, которая произошла у одной из них  с  ее  приятелем.  Я
подошел  поближе  к  компании  охотников  на  монстров.  Их   было   около
полудюжины, на всех были сапоги до колена, короткие корабельные куртки,  а
на ремнях болтались кинжалы внушительных размеров. Так как они не  спорили
чей корабль быстрее, капитан круче и кто из них делает настоящие деньги, я
понял, что все они из одной команды. Охотники обсуждали  цены  на  жировой
воск монстров, и кажется, до них уже дошел слух о том, что  его  стоимость
упадет до тридцати пяти сентисолов за фунт. Я бесстыдно подслушивал,  хотя
уже обладал этой информацией.


     - Привет, Уолт, - окликнул кто-то  меня  из-за  спины.  -  В  поисках
новостей, стоящих того, чтобы их запечатлеть а?
     Я обернулся. Это был кудрявый шатен  лет  тридцати  пяти,  обладатель
широкой улыбки. Адольф Лаутер - покровитель увеселений.  Он  и  мой  отец,
каждый имели свою долю в  теле-вещательной  компании  Порт  Сандора,  деля
время между музыкальными программами и художественными фильмами Адольфа  и
передачами новостей моего отца.
     - Все новости стоят того, и, если это действительно новость,  "Таймс"
запечатлит ее, - ответил я. - Кажется, на этот раз ты собираешься получить
забойный триллер?
     Лаутер пожал плечами. Я спросил просто так, Адольф никогда  не  знал,
какие фильмы выйдут на экраны. Те, что в этот момент приближались к нам на
борту "Пинемюнда", были достаточно новыми, так как корабль  шел  с  Земли.
Адольф собирался просмотреть все фильмы, что  были  на  борту  и  обменять
новые картины один к одному на те, что он уже показывал.
     - Говорят, на Валунде показывали настоящий, снятый на  Земле  вестерн
старого стиля, может, на этот раз его  получим  мы,  -  сказал  Лаутер.  -
Сделан в Южной Америке, снимали настоящих лошадей.
     - Да. У нас этот фильм имел бы несомненный успех. Почти все  считали,
что лошадей постигла участь динозавров... Как-то я видел, так  называемый,
вестерн с ковбоями, объезжающими фрейанских оукрий... -  Высказав  Адольфу
все эти соображения, я продолжил:
     - Но наши  зрители  посчитают,  что  в  таких  старых  скотоводческих
городах, как Додж и Эбилин, обитали весьма изнеженные создания.
     - Думаю, что так и будет, если сравнивать с Порт Сандором,  -  сказал
Лаутер. - Ты собираешься подняться на  борт  и  взять  интервью  у  нашего
выдающегося гостя?
     - Кого ты имеешь в виду?  -  спросил  я.  -  Глена  Мюрелла  или  Лео
Белшера? Лаутер назвал Белшера тем, что вы вряд ли отыщите в  словаре,  но
никто не нуждается в словаре, чтобы понять значение этого термина. Услышав
его, охотники, стоявшие впереди нас, рассмеялись. Смех был  одобрительный.
Адольф явно собирался и дальше развивать тему происхождения  Лео  Белшера,
его персональные характеристики и так далее, и  тому  подобное,  но  вдруг
резко замолчал. Проследив за его взглядом, я увидел приближающегося к  нам
профессор Хартзенбоха.
     - А вот и вы, Лаутер, - поприветствовал он. - Надеюсь, я не  заставил
вас ждать.
     Потом он заметил и меня:
     - О, да это Уолтер Бойд! Как поживает твой отец, Уолт?
     Я уверил его в хорошем состоянии здоровья моего отца, поинтересовался
насчет его собственного и спросил,  как  продвигаются  дела  в  школе.  Он
сказал, что все идет хорошо, как и ожидалось,  из  чего  я  заключил,  что
уровень ожиданий профессора не так уж высок. Потом ему  захотелось  узнать
собираюсь ли я подняться  на  борт  "Пинемюнда",  дабы  взять  интервью  у
мистера Мюрелла.
     -  Это  действительно  замечательно,  Уолтер,  что  такой   известный
писатель, как мистер Мюрелл, прибывает сюда, чтобы написать книгу о  нашей
планете, - сказал он очень серьезно, и, как бы между прочим, спросил: - Ты
случайно не в курсе, где он собирается остановиться?
     - Ну почему, знаю, - признался я. -  После  тот,  как  с  "Пинемюнда"
передали  список  пассажиров,  отец  переговорил  с  мистером  Мюреллом  и
пригласил его остановиться у нас. Мистер  Мюрелл  согласился,  по  крайней
мере, на то время, пока он не подыщет себе что-нибудь подходящее.
     В Порт Сандоре много хороших игроков в покер, но профессор Хартзенбох
не принадлежал к их числу. Его досада смотрелась бы комично, если  бы  это
не выглядело  так  трогательно.  Ян  Хартзенбох  сам  надеялся  заарканить
Мюрелла.
     - Интересно, найдется ли у  мистера  Мюрелла  время,  чтобы  посетить
школу и побеседовать с учащимися? - спросил он через некоторое время.
     - Конечно. Я скажу ему об этом, - пообещал я.
     Хартзенбох сдержался и ничего не ответил. Предполагалось, что великий
писатель посетит школу из уважения к профессору, а не потому что  какой-то
мальчишка-репортер  посоветовал  ему  сделать  это.  Но  профессор  всегда
благосклонно относился к "Таймс", на случай, если у  него  появится  нужда
что-нибудь про-рекламировать или предать гласности.
     Дверь лифта открылась, и Лаутер с профессором протиснулись внутрь.  Я
отошел назад, решив подождать  следующий,  возможно,  мне  удастся  первым
протиснуться к задней стенке, и тогда  моя  корзина  никому  не  помешает.
Через некоторое время пустой лифт вернулся обратно и мне удалось  войти  в
него по намеченному ранее плану. На Верхнем  Уровне  вся  толпа  вышла,  я
опять включил антигравитационную систему своей корзины и  отбуксировал  ее
на свежий воздух, где к тому времени было чуть прохладнее, чем в духовке.
     Я посмотрел вверх, туда же, куда смотрели все.  "Пинемюнда"  не  было
видно, до него было еще несколько тысяч миль. На большой высоте, с  запада
тянулись огромные рваные облака. Закат был даже ярче и краснее, чем десять
часов назад, когда я видел  его  в  последний  раз.  Было  около  половины
пятого.
     Теперь, пока не начали возникать вопросы  о  том,  кто  именно  здесь
сошел с ума, позвольте мне обратить ваше  внимание  на  то,  что  все  это
происходило не на Земле, не на Бэлдуре, не на Фрейе, ни  на  любой  другой
нормальной планете. Это Фенрис, а на Фенрисе закаты, как впрочем и  многое
другое, - это нечто особенное.
     Фенрис является второй планетой звезды G-4  и  находится  в  шести  с
половиной световых лет от Солнечной системы. Во  многом  это  тот  же  тип
планеты, что и Земля, только ближе к  ее  начальному,  холодному  периоду,
уровень радиации и там, и там одинаков. Я родился на Фенрисе и с  тех  пор
ни разу за семнадцать лет не покидал свою планету.
     Все остальное не совсем  схоже  с  Землей.  Год  на  Фенрисе  немного
короче, чем на Земле - восемь с  лишним  тысяч  стандартных  галактических
часов. За это время Фенрис делает четыре полных оборота вокруг своей  оси.
Это означает, что пока одна сторона планеты находится в  тени,  на  другой
тысячу часов стоит нестерпимая жара. После восьмичасового сна  вы  встаете
и, выйдя на поверхность в изоляционной машине или в  специальном  костюме,
вы обнаруживаете, что тень сдвинулась только на дюйм, или  около  того,  и
что становится еще жарче. Наконец солнце сползает к горизонту и в  часовом
измерении, принятом на Земле, болтается  там  еще  несколько  дней.  После
этого находиться на поверхности  -  сплошное  удовольствие,  великолепный,
непрекращающийся в течение ста часов закат. Затем становится все темнее  и
холоднее. Холод царит на Фенрисе  до  самого  рассвета,  потом  появляется
солнце, и все начинается сначала.
     Теперь, я надеюсь, вы понимаете, что Фенрис  -  не  подарок.  Это  не
настоящая "планета-ад", и космонавты в своих клятвах не упоминают ее имени
так, как они  упоминают  Ниффельнейм,  но  даже  Реверенд  Хайрам  Зенкер,
ортодоксальный проповедник, признает, что Фенрис -  это  одна  из  планет,
которые Создатель сотворил, находясь немного не в своем уме.
     Чартерная компания, основавшая колонию на Фенрисе в конце  Четвертого
Столетия Атомной Эры, обанкротилась ровно через десять  лет  после  этого.
Это не заняло бы так много времени, но связь между Землей и Фенрисом  была
вопросом шести  месяцев  пути  в  один  конец.  Когда  катастрофа  наконец
разразилась, двести пятьдесят  тысяч  колонистов  оказались  без  гроша  в
кармане. Они потеряли все, что вложили в компанию, а  для  большинства  из
них это было все, что они имели. До того, как от  Федеральной  Космической
Службы смогли прислать корабли для эвакуации, многие колонисты лишились не
только средств к существованию, но и самой жизни.
     Около тысячи из них, те, кто были  слишком  бедны,  чтобы  где-нибудь
начинать все с нуля, и достаточно  выносливы,  чтобы  выжить  на  Фенрисе,
отказались от эвакуации. В их распоряжении остались техника и  снаряжение,
от которых отказалась компания, и они попытались обжить планету. На данный
момент нас приблизительно двадцать тысяч, и,  хотя  по  по-прежнему  очень
бедны, мы очень выносливы и упрямы, чем любим похвастать.
     На  широкой,  бетонной  верхней  палубе  космодрома,   вокруг   шахты
приземления находилось около двух тысяч человек -  десять  процентов  всей
популяции... Пройдя через толпу, я поставил свою корзину с телекамерами  и
магнитофонами на бетон, как обычно надеясь, что мне попадется какой-нибудь
десяти-двенадцатилетний пацан, достаточно слабоумный, чтобы  хотеть  стать
репортером, тогда у меня появится подмастерье, таскающий за мной  все  это
барахло.
     Единственный репортер-звезда единственной  на  планете  газеты  -  я,
всегда был при деле, когда на Фенрис прибывали корабли маршрута Земля-Один
- "Пинемюнд" и "Мыс Канаверэл". Конечно, мы  всегда  поддерживали  с  ними
связь, как только они выходили из гиперкосмоса. Мы  получали  список  всех
пассажиров и краткую сводку всех новостей, которые у них имелись,  начиная
с новостей о  восстаниях  туземцев  на  Торе  и  заканчивая  политическими
скандалами на Венусе. Иногда туземцы на Торе ни с кем не воевали,  а  ряды
Республиканской  Федерации  Венуса  пополнялись  отнюдь  не   скандальными
политиками, но всегда  находилась  какая-нибудь  душещипательная  история.
Вообще все истории были шестилетней давности, были  и  годовалые  новости.
Космический корабль мог  пройти  путь  равный  одному  световому  году  за
шестьдесят с лишним часов, но радиоволны ползли с прежней скоростью.
     Несмотря на все  вышеизложенное,  я  обязан  был  встречать  корабли.
Всегда найдется что-нибудь, требующее  персонального  присутствия,  обычно
это  интервью.  На  этот  раз  новость,  приближающаяся  к  нам  на  борту
"Пинемюнда" была местного значения. Парадокс? Ничего подобного, сказал был
мой отец. Он говорит, что парадокс это или буквальное противоречие,  и  вы
можете избавиться, произнеся это еще раз, либо структурное противоречие, и
вы просто называете это невозможным и  все  так  и  оставляете.  В  данном
случае, это был настоящий, живой писатель, собирающийся  написать  путевые
заметки о Фенрисе - планете с четырехдневным годовым циклом. Глен Мюрелл -
очень похоже на псевдоним, и  вдобавок  никто  никогда  ничего  о  нем  не
слышал. Это было слишком странно. Единственное, что мы могли действительно
гордиться,  кроме  выносливости  наших  граждан  -  это   наша   публичная
библиотека.  Когда  люди  большую  часть  своею  времени,  дабы  не   быть
изжаренными или замороженными до смерти, вынуждены проводить под землей, у
них в запасе остается достаточно времени, и чтение - один из самых дешевых
и  полезных  способов  убить  его.  Путевые  заметки  пользовались  особой
популярностью, может быть, потому, что каждый надеялся  отыскать  книгу  о
менее "приятном" месте,  чем  Фенрис.  До  приезда  Мюрелла  я  попробовал
получить о нем  какую-нибудь  информацию  в  нашей  библиотеке.  Никто  из
библиотекарей никогда и ничего о нем не слышал, и более того - не  нашлось
ни единого упоминания о нем в обширнейшем каталоге публикаций.
     Из этого следует самый простой и очевидный  вывод  -  Глен  Мюрелл  -
мошенник, выдающий себя за писателя. Есть только одно "но"  -  я  не  могу
понять, зачем мошеннику понадобилось отправляться  на  Фенрис  и  кого  он
здесь собирается обводить вокруг пальца? Возможно, он в бегах,  но  тогда,
зачем ломать голову и придумывать себе легенду? Многие из  наших  наиболее
известных граждан оказались на Фенрисе только из-за  того,  что  на  любой
другой планете им сразу бы был представлен ордер на арест.
     Я продолжал раздумывать  о  Мюрелле,  как  вдруг  сзади  меня  кто-то
окликнул. Я ввернулся. Это был Том Кивельсон.
     Мы с Томом приятели, когда он в порту. Он старше меня всего  на  одну
тень,  ему  исполнилось  восемнадцать  около  полудня,   а   мне   стукнет
восемнадцать  не  раньше  полуночи  по  стандарту  солнечного  времени  на
Фенрисе. Его отец - Джо Кивельсон, капитан  "Явелина".  Том  что-то  вроде
младшего инженера, второго стрелка и третьего гарпунщика. Мы вместе ходили
в школу или, другими словами, провели два  года  под  боком  у  профессора
Хартзенбоха,  постигая  азы  чтения,  письма  и  складывания  чисел.  Этим
исчерпывалась вся программа обучения, которую  кто-либо  мог  получить  на
Фенрисе. Джо Кивельсон послал свою старшую дочь Линду  учиться  на  Землю.
Здесь у нас каждый должен был сам  заниматься  своим  образованием.  Мы  с
Томом все еще занимались своим.
     Каждый из нас завидовал другому. Я считал, что охота  на  монстров  -
это самое  потрясающее  занятие,  полное  романтики,  Том  же  думал,  что
профессия репортера - это действительно зрячее дельце. На  самом  деле  мы
оба прекрасно понимали, что ни один из нас не  променяет  свою  работу  на
что-нибудь другое. Том не смог бы связать вместе и трех предложений,  нет,
пожалуй, и одного, не подвергнув при этом свою жизнь опасности. Я  же  был
простой городской мальчишка, которому нравилось постоянно находиться  там,
где не сходятся концы с концами.
     Том дюйма на два повыше меня и фунтов на тридцать  потяжелее.  Как  и
полагается охотнику на монстров, Том пытался отрастить бороду, но пока это
был всего лишь легкий белый пушок на  подбородке.  Я  был  очень  удивлен,
увидев, что он оделся так же, как и я - шорты, сандалии, белая  рубашка  и
короткая светлая  куртка.  Обычно  даже  в  городе  он  не  расставался  с
корабельной одеждой. Оглядев Тома с головы до ног, я заметил, что  у  него
из-под куртки выглядывают  ножны.  Охотники  никогда  не  носят  ножи  или
что-нибудь подобное, находясь в  порту.  Меня  интересовало  также,  каким
ветром его вообще сюда занесло. Вряд ли после двух-трех  часов  охоты  Джо
Кивельсон поспешил направить в порт свой корабль только  для  того,  чтобы
встретить "Пинемюнд".
     - А я думал, ты сейчас где-то в Южном океане, - сказал я.
     - Намечается провести общее собрание Кооперации, - сказал Том.  -  Мы
узнали об этом только вчера вечером.
     Он назвал капитана, который вызвал "Явелин".
     - Мы постарались оповестить всех, с кем можно было связаться.
     Так обстояли дела в Кооперации  Охотников.  Стиву  Равику  оставалось
только  подождать,  пока  все  капитаны  приведут  свои  корабли,  созвать
собрание, упаковать его своими наемниками и  протащить  через  голосование
все, что ему потребуется. Так было всегда, насколько  я  помню,  хотя  моя
память охватывает не такой уж большой срок.
     Я чуть было не сказал  что-то  по  этому  поводу,  как  вдруг  кто-то
закричал:
     - Вон там! Это он!!
     Быстро проверив, куда направлены чаши радаров, я посмотрел  в  ту  же
сторону и в разрыве облаков увидел еле заметное мерцание. Подсчитав в уме,
на какой высоте "Пинемюнд" способен поймать солнечный  зайчик,  я  немного
расслабился.  Даже  если  бы  я  использовал  теле-фото-систему,  у   меня
получилось бы изображение по размерам не больше булавочной головки.  Итак,
я зафиксировал в уме расположение корабля и огляделся вокруг.
     Я обратил внимание на двух стоящих в толпе мужчин.  Оба  были  хорошо
одеты, один был высокий, стройный, с маленькими руками и ногами, второй  -
крепкий, небольшого роста, с серыми  кустистыми  усами.  У  высокого  была
заметна характерная выпуклость под левой рукой, у крепыша точно  такая  же
выпуклость наблюдалась у  правого  бедра.  Первый  -  Стив  Равик  -  босс
Кооперации, второй - почтенный  Мортон  Холсток  -  мэр  Порт  Сандора  и,
следовательно, - Глава планетарного правительства Фенриса.
     Сколько я себя помню, они всегда занимали эти почетные  должности.  Я
не  припомню  также  каких-либо  выборов  на   Фенрисе,   ни   на   уровне
правительства, ни на уровне Кооперации.  Равик  содержал  при  себе  банду
головорезов, - я как раз только что видел  внизу  парочку  типов  из  этой
компании - которая держала  в  узде  оппозицию.  Такие  же  типы  были  на
содержании у Холстока, только они носили значки и называли себя полицией.
     Время от времени мой отец писал блестящие разоблачительные  статьи  о
том или другом. Всякий раз, когда  эти  статьи  выходили  в  свет,  я  был
вынужден носить свой пистолет при себе, как и  Юлий  Кубанов  -  одноногий
наборщик, третий и последний сотрудник "Таймс". Мы  должны  были  следить,
нет ли какого-нибудь типа у отца за  спиной.  И  хотя  никогда  ничего  не
случалось, это напряжение  стоило  мне  немало  нервных  клеток.  Эти  два
рэкетира так прочно сидели на своих местах и были так тесно связаны друг с
другом, что их не волновало,  что  именно  передает  или  печатает  о  них
"Таймс". Холсток посмотрел в мою  сторону  и  что-то  сказал  Равику,  тот
усмехнулся, вытащил изо рта сигарету и затушил ее  о  свою  левую  ладонь.
Равик не раз демонстрировал этот фокус, показывая всем насколько он  крут.
Когда ты видишь любителя пустить пыль в глаза, говорил  мой  отец,  спроси
себя, зачем он это делает, чтобы произвести впечатление на окружающих  или
на самого себя? Интересно, как обстояло дело в случае Слива Равика?
     Я снова посмотрел вверх, "Пинемюнд" приближался на всех скоростях, не
боясь перегреться от трения  с  атмосферой.  Если  смотреть  невооруженным
глазом, он был уже размером с  крупную  дробь.  Два  буксира  были  готовы
подняться  в  воздух,  чтобы  встретить  корабль.  Я  вытащил  из  корзины
теле-фото-систему,   приклад   и   спусковой   курок.    Поймав    корабль
видоискателем, я на пару секунд нажал на курок.  Пройдет  еще  около  пяти
минут, прежде чем к  "Пинемюнду"  приблизятся  буксиры  и  произойдет  еще
что-нибудь. Я положил камеру в корзину и огляделся  вокруг.  Сквозь  толпу
продвигался  Биш  Вэр.   Создавалось   впечатление,   что   он   идет   по
раскачивающейся  палубе  корабля  с  включенной  системой  антигравитации.
Увидев  нас,  он  махнул  рукой,  разбалансировался,  вернулся  в  прежнее
положение, лег на правый борт, сменил курс и двинулся в нашу  сторону.  Он
нес на борту свой  обычный  груз,  в  декларации  значилось:  медовый  ром
Бэлдура, место отгрузки: бар Гарри Вонга.
     Думаю, что Биш Вэр - не настоящее имя этого человека. Лет пять назад,
когда он первый раз  появился  на  Фенрисе,  кто-то  прозвал  его  "бишоп"
[Bishop - епископ (англ.)], со временем от прозвища остался только  первый
слог. Ему подходило это прозвище, во всяком случае, любой человек, который
видел епископов только в кино, наверняка  считал,  что  епископы  выглядят
именно так. Это был большой человек, не толстый, но  высокий  и