пытались пробудить
своих сонных матерей. Кабины напоминали поле  бескровной  битвы,  для  жертв
которой страдания ещ„ не кончились.
   Комплейн тихо брел  между  спящими.  В  месте,  отведенном  для  одиноких
мужчин, он рассчитывал разжиться каким-нибудь  завтраком.  На  мгновение  он
задержался перед  любовной  парочкой,  раскинувшейся  на  поле  для  игры  в
"попрыгунчики". Мужчиной оказался Чип. Рука, которой он  обнимал  пухленькую
девушку, скрылась под е„ платьем, лицом он уткнулся  в  Орбиту,  а  их  ноги
пересекали Млечный Путь. Маленькие мушки ползали по е„ ногам и исчезали  под
платьем.
   Издалека   приближалась   какая-то   фигура,   в   которой   Комплейн   с
неудовольствием узнал свою мать. В Кабинах  существовал  закон,  правда,  не
особо строго  соблюдавшийся,  что  ребенок  должен  прекратить  отношения  с
братьями и сестрами,  когда  он  достигнет  головой  бедра  взрослого,  а  с
матерью, когда вырастет до е„ пояса.
   Майра, однако, была женщиной суматошной и упрямой, язык е„  не  признавал
никаких законов, и она принималась болтать со своими многочислеиными детьми,
как только подворачивался удобный случай.
   - Здравствуй, мамочка, - пробормотал Комплейн. - Пространства для  твоего
"я".
   - За твой счет, Рой.
   - И чтобы лоно твое и далее было плодоносным.
   - Ты хорошо знаешь, что я уже достаточно стара для таких удовольствий,  -
сказала она, обиженная тем, что сын слишком формально е„ приветствовал.
   - Я ищу чего-нибудь перекусить, мама.
   - Ну  да  же,  Гвенны  больше  нет.  Я  уже  знаю  об  этом.  Винни  была
свидетельницей того,  как  тебя  пороли,  и  слышала  текст  приговора.  Вот
увидишь, это прикончит е„ бедного отца. Жаль, что  я  не  успела  на  порку,
конечно, следующих постараюсь не пропустить, если мне только это удастся. Но
я со страшным трудом раздобыла себе немного превосходной зеленой краски, вот
и эту кофточку, что на мне, покрасила.  Тебе  нравится?  Это  в  самом  деле
фантастично.
   - Послушай, мама, у меня страшно болит спина, а кроме того, нет  никакого
желания разговаривать.
   - Конечно же, болит. Рой. Странно, если  бы  было  иначе.  Мне  аж  зябко
делается, как  только  подумаю,  как  ты  будешь  выглядеть  в  конце  всего
наказания. У меня есть мазь, которой я могу натереть тебя,  и  это  уменьшит
мучения. А потом тебе надо показаться доктору Линдснею, если только  у  тебя
есть какая-нибудь добыча, чтобы заплатить за совет. Но сейчас, когда  Гвенны
больше нет, у тебя наверняка что-нибудь  найдется.  Если  по  правде,  то  я
никогда е„ не любила.
   - Послушай, мама...
   - Если ты идешь к мессе, пойду с  тобой.  Собственно,  я  вышла  пройтись
просто так. Старая Тумер-Манди шепнула мне по секрету, конечно же, хотя  бог
знает, где она это услышала, что стражники  нашли  немного  кофе  и  чая  на
складе красок. Ты заметил, что этого они не раздавали? У Гигантов ведь  кофе
был намного лучше, чем у нас...
   Поток слов заливал его и тогда, когда он с отвращением поглощал  завтрак.
Потом он позволил отвести себя к ней в комнату, где она  натерла  мазью  его
спину. Во время всех этих действий он был вынужден, неведомо в который  раз,
выслушивать все те же добрые советы.
   - Помни, Рой, что не всегда будет так плохо. Просто у тебя  пошла  полоса
неудач. Но не позволяй, чтобы тебя это согнуло...
   - Дела всегда выглядят плохо, мама, так зачем же вообще жить?
   - Ты не должен  так  говорить.  Я  знаю,  что  Наука  рекомендует  почаще
пребывать в печали, и  ты  не  можешь  видеть  все  так,  как  я.  Я  всегда
утверждала, что жизнь - это великая тайна. Сам тот факт, что мы живем...
   - Но я все это знаю. Для меня жизнь представляет лишь  наркотик,  которым
кто-то одурманивает нас!..
   Майра бросила взгляд на его искаженное гневом лицо и смутилась.
   - Когда я хочу утешить себя, - сказала она, - я представляю себе огромную
черноту, охватывающую все. И  неожиданно  в  черноте  этой  начинает  мигать
огонек, а потом - ещ„ и ещ„ огоньки. Огоньки эти - наша жизнь,  направленная
во благо, и сияние е„ освещает все вокруг. Но что означает эта чернота,  кто
. зажег огоньки и зачем... - Она вздохнула. - Когда мы уйдем в  свое  Долгое
Путешествие и когда огоньки наши погаснут, тогда, наверное, мы  будем  знать
больше.
   - И ты говоришь, что тебя это утешает, -презрительно заметил Комплейн.
   Он давно уже не слышал эту метафору от матери, и, хотя и не желал в  этом
признаться, ему показалось, что она смягчила его тоску.
   - Да, конечно же, меня это утешает.  Чувствуешь,  как  щде-то  там  горят
огоньки?
   Говоря это, она мизинцем коснулась точечки на столе между ними.
   - И я довольна, что мой не горит  в  одиночестве  в  каком-то  незнакомом
месте.
   Е„ согнутый палец нацелился куда-то в пространство.
   Покачав головой, Комплейн встал.
   - Я его не вижу, - признался он. - Может,  было  бы  лучше,  если  бы  он
светился где-нибудь подальше.
   - Конечно, могло бы быть и так, но тогда и все  вокруг  было  бы  другим.
Этого-то я и боюсь, что могло бы быть по-другому.
   - Возможно, ты и права. Лично я попросту предпочел  бы,  чтобы  все  было
здесь, но было иначе, мама. Мой брат Грегг, который  покинул  племя  и  уш„л
жить в Джунгли...
   - Ты все ещ„ думаешь о нем?- с оживлением спросила старуха. -  Грегг  был
счастливчиком. Рой, и если бы он остался, то сейчас был бы уже стражником.
   - Ты думаешь, что он жив?
   Она недовольно затрясла головой.
   - В дебрях? Можешь быть уверен, его давно поймали Чужаки. А  жаль,  очень
жаль. Грегг был бы хорошим стражником, я всегда это говорила.
   Комплейн уже собирался уходить, когда она добавила:
   - Старый Озберт Бергасс все ещ„ дышит. Мне сказали, что он призывает свою
дочь Гвенну. Трттерь это твоя обязанность - сходить к нему.
   По крайней мере, сейчас она  говорила  несомненную  правду,  и  в  данном
случае  выполнение  долга  могло  прекрасно  сочетаться   с   удовольствием,
поскольку Бергасс был одним из истинных героев племени.
   По дороге  ему  не  встретилось  ни  одной  живой  души,  за  исключением
одноглазого Оливелла, тащившего на здоровом плече пару убитых уток  и  кисло
приветствовавшего Комплейна.
   Помещение, в котором Бергасс развел свое хозяйство,  находилось  в  самом
конце Кабин, хотя когда-то от него было рукой подать до передовой баррикады.
Но по мере того, как  племя  медленно  продвигалось  вперед,  обиталище  это
смещалось назад. Озберт Бергасс был на вершине  своей  славы,  когда  жил  в
центре района, занятого племенем.  Теперь,  в  старости,  комнаты  его  были
расположены на самых задворках.
   Последний рубеж - баррикада, отделявшая  племя  от  Джунглей,  начиналась
сразу же за его  дверями.  От  ближайших  соседей  его  отделял  ряд  пустых
помещений, бывшие хозяева которых  трусливо  переселились  ближе  к  центру.
Старый упрямец, однако, остался на месте, несмотря на все более затрудненное
сообщение с остальным  миром,  и  вел  созерцательный  образ  жизни  посреди
мерзости и запустения, окруженный компанией женщин.
   До этого места не дошли следы веселья. В отличие от настроения  всеобщего
праздника, на некоторое  время  воцарившегося  в  районе  Кабин,  территория
Бергасса выглядела унылой  и  безрадостной.  Когда-то  давным-давно,  скорее
всего ещ„ во времена Гигантов, в этом месте произошел какой-то взрыв.  Стены
были опалены, а посреди палубы зияло отверстие размером с человека. Вдобавок
в районе жилища старого проводника никогда не было света.
   Постоянное  продвижение  племени  вперед  тоже  внесло   свой   вклад   в
захламление этой  территории,  а  водоросли,  густо  разросшиеся  за  задней
баррикадой, образовывали на грязном  полу  изглоданные  карликовые  заросли,
достигающие бедер. С некоторой  тревогой  Комплейн  постучал  в  дверь.  Она
распахнулась, и среди щебетания голосов и клубов  пара  он  увидел  лежащего
Бергасса, покрытого мягкими кремовыми отростками длиной в руку мужчины.  Его
тело напоминало труп, пронизанный проросшими ветвями.
   - И таким образом корабль был потерян и человек был потерян...  -  хрипло
бормотал старик, уставившись невидящими глазами  на  Комплейна.  -  Я  всюду
бывал среди этих руин и повторяю - чем больше проходит времени, тем меньше у
нас остается шансов отыскать себя. Вы, глупые женщины, этого  не  понимаете,
вам это безразлично, но я говорил Гвенне множество раз, что он вредит своему
племени. Ты плохо делаешь, - так я ему говорил, - уничтожая все, на  что  ни
наткнешься, только лишь потому, что это  не  нужно  тебе  самому.  Ты  жжешь
книги, уничтожаешь фильмы, так как боишься, что кто-то использует их  против
тебя. Я ему говорил, что в них содержатся секреты, которые мы должны  знать,
а он, дурак, не понимает, что не уничтожать все это надо, а привести хоть  в
какой-нибудь порядок. Я ему говорил, что видел больше этажей, чем он  о  них
слышал, я же говорил ему... Что вам угодно?
   Поскольку этот перерыв в бесконечном монологе был вызван скорее всего его
присутствием, Комплейн поинтересовался, не мог бы  он  оказаться  чем-нибудь
полезным.
   - Полезным? - повторил Бергасс. - Я всегда сам заботился о себе,  так  же
как задолго до меня мой отец. Отец мой был  величайшим  проводником.  Хочешь
знать, каким образом появилось это племя? Я тебе расскажу. Мой  отец  вместе
со мной, а я тогда был ещ„ совсем малышом, отыскал то, что Гиганты  называли
арсеналом. Да, помещения,  полные  парализаторов,  полнехонькие!  Без  этого
открытия племя Грина никогда не стало бы тем, чем является оно сейчас. Да, я
и сейчас мог бы добраться до арсенала, если бы только не боялся. Это  далеко
в центре Джунглей, там, где ноги  становятся  руками,  пол  уплывает,  а  ты
начинаешь летать по воздуху словно муха...
   Он уже бредит, подумал Комплейн. Нет смысла говорить ему о Гвенне, раз уж
он бормочет о ногах, превращающихся в руки.
   Неожиданно старый  проводник  замолчал  и  заговорил  снова  лишь  спустя
несколько минут.
   - Откуда ты здесь взялся, Рой Комплейн? Дайте мне рассола, а то в  животе
сухо!
   Кивнув одной из женщин, чтобы она поднесла ему напиток, Комплейн сказал:
   - Я приш„л посмотреть, как вы себя чувствуете. Вы -великий человек, и мне
жаль, что вас постигла такая беда.
   - Великий человек... - глуповато пробормотал старик.  Но  тут  же  гневно
завопил: - Где мой рассол? Что там, дьявол вас  побери,  делают  эти  девки,
полощут в нем свои задницы?
   Одна из молодых женщин немедленно подала миску, кокетливо  подмигнув  при
этом Комплейну. Бергасс был слишком слаб,  чтобы  есть  самому,  и  Комплейн
поспешил с помощью, вливая густую жидкость ему в рот.
   При этом он заметил, что глаза  проводника  пытаются  встретиться  с  его
глазами, словно стараясь что-то сказать, но Комплейн  привычно  старался  не
допустить этого. Он отвернулся и  неожиданно  почувствовал  царившую  вокруг
мерзость.  На  борту  было  достаточно  грязи,  чтобы  на  ней  могли  расти
водоросли, но тут даже сухие стебли были перепачканы липкой массой.
   - Почему здесь нет лейтенанта? Где доктор Лин-дсней? Куда подевался  отец
Маррапер? - неожиданно рассвирепел  он.  -  Они  бы  позаботились  о  лучшем
надзоре за вами.
   - Поосторожней  с  этой  ложкой,  сынок.  Минуточку  погоди,  пока  я  е„
проглочу. Ох, это мое проклятое брюхо. Так жутко ноет.  Доктор?  Я  приказал
моим женщинам отослать доктора. Лейтенант? Ему не до меня. А кроме того,  он
стал уже почти таким же старым, как и я.  В  одну  из  сон-явей  Циллак  его
сместит и сам захватит власть. Он человек...
   - Может быть, мне привести священника? - с отчаянием  произнес  Комплейн,
видя, что Бергасс вновь начинает бредить.
   - Священника? Это кого? Генри Маррапера?  Подвинься-ка  поближе,  я  тебе
скажу нечто такое, о чем только мы  вдвоем  будем  знать.  Это  тайна.  И  я
никогда о ней не говорил. Спокойно. Генри Маррапер - мой сын.  Да.  И  я  не
верю во все эти его выдум" и, да, не верю!..
   Тут он  задергался  и  засипел,  что  Комплейн  сначала  счел  за  звуки,
вызванные  болью,  пока  не  сообразил,  что  это  лишь  смех,   прерываемый
выкриками: "Мой сын".
   Сидеть здесь дальше было бессмысленно. Он  недовольно  поднялся,  коротко
кивнул одной из женщин и поспешно уш„л, оставив Бергасса с судорогами  такой
силы, что наросты на его животе колотились друг о друга. Остальные  женщины,
не проявляя к происходящему ни малейшего интереса,  лениво  сплетничали  или
отгоняли от себя мух.
   Отрывки их болтовни преследовали безразличного к ним Комплейна,  пока  он
ш„л к дверям.
   - КГ откуда он берет всю эту одежду,  хотела  бы  я  знать?  Ведь  он  же
обычный молокосос. Я вам говорю, он доносчик...
   - Матушка Каллиндрем только что принесла семерых. Все родились  мертвыми,
за исключением одного бедного малыша. Помните, в последний раз  у  нее  было
пятеро? Я ей прямо в глаза сказала, что она должна быть осторожна  со  своим
парнем...
   - Все проиграл...
   - Вр„т...
   - Никогда ещ„ так не хохотала...
   Когда Комплейн вновь оказался в темном коридоре, он прислонился к стене и
с облегчением перевел дыхание. Собственно, он  ничего  не  сделал,  даже  не
сказал об исчезновении Гвенны, хотя именно за этим  я  приходил,  и  все  же
что-то в нем изменилось, словно какая-то огромная тяжесть угнездилась у него
в голове,  причиняя  странную  боль  и  переполняя  смутными  предчувствиями
надвигающихся изменений.
   В жилище Бергасса стояла страшная жара, и Комплейн почувствовал,  что  он
весь обливается потом. Даже сейчас, в коридоре, можно было расслышать  щебет
женских голосов. Неожиданно он увидел Кабины  такими,  какими  они  были  на
самом деле: огромной пещерой,  наполненной  гудением  множества  надоедливых
голосов, и никогда ничего не было вокруг, кроме пустых надоедливых  голосов,
замирающих вдали...
   IV
   Явь понемногу  кончилась.  Скоро  должен  был  наступить  период  сна,  и
Комплейн чувствовал, как с приближением следующей порции  наказания  желудок
его делается все более неспокойным. Через три сон-яви на  четвертую,  как  в
Кабинах, так и на прилегающих территориях, наступала тьма.  Правда,  она  не
была абсолютной -  тут  и  там  в  коридорах  тлели  квадратные  контрольные
светильники, напоминающие луну, только в помещениях было  безлунно  и  царил
мрак.
   Таков был, впрочем, привычный закон природы,  Правда,  старики  говорили,
что при жизни их родителей тьма не длилась так долго,  но  у  стариков,  как
правило, скверная память, и они любят рассказывать странные истории о  своем
детстве.
   В темноте водоросли съеживались и опадали, как пустая шелуха.  Их  гибкие
плети делались хрупкими, ломались  и  все,  за  исключением  самых  молодых,
чернели. Так выглядела недолгая их зима. Когда  появлялось  солнце,  молодые
стебли и побеги энергично тянулись вверх, покрывая  мертвые  растения  новой
волной зелени. Четыре сон-яви  спустя  отмирали  и  они.  Такого  рода  цикл
переживали только самые сильные и приспособленные.
   Теперешнюю явь  большая  часть  из  нескольких  сотен  людей,  населявших
Кабины,  пребывала  в  бездеятельности,  преимущественно  в   горизонтальном
положении. После варварских вспышек веселья всегда наступал период апатии  и
спокойствия. Все чувствовали облегчение, и в то  же  время  были  неспособны
включиться  в  ежедневную  рутину.  Вялость  и  утомление,  как  щупальцами,
охватили  все  племя.  Водоросли  за  баррикадами  вновь  стали  захватывать
очищенные поляны - но даже это было не в состоянии поставить людей на ноги.
   - Я бы мог перебить их всех, и ни одна рука не поднялась бы на защиту,  -
сказал Вэнтедж.
   На правой стороне его лица отобразилось нечто, напоминающее вдохновение.
   - Так почему бы тебе  этого  не  сделать?  -  иронически  поинтересовался
Комплейн. - Ты же знаешь, что говорится в  Литаниях:  сдерживаемые  недобрые
желания нарастают и разрушают сознание. Берись за дело. Дырявая Губа.
   Он был мгновенно схвачен за руку, и острие ножз
   застыло в миллиметре от его горла. Прямо перед ним оказалось удивительное
лицо - правая половина  перекошена  гневом,  левая  же  застыла  в  мертвой,
отстраненной улыбке, и большой серый  глаз  на  ней  смотрел  сам  по  себе,
занятый собственными личными видениями.
   - Ты не посмеешь больше никогда так  называть  меня,  гниющая  стерва,  -
злобно проворчал Вэнтедж.
   Потом он отвернулся и опустил руку с ножом.  Ярость  угасла,  е„  сменило
нечто вроде раскаяния. Он вспомнил о своем уродстве.
   - Прости меня.
   Комплейн тоже хотел выразить сожаление о своих словах, но Вэнтедж уже  не
слушал.
   Взволнованный  этой  стычкой,  Комплейн  неторопливо  пошел  дальше.   Он
встретил  Вэнтеджа,  когда  возвращался   из   зарослей,   где   следил   за
приближающимся племенем. Если дело и должно было  дойти  до  столкновения  с
племенем Грина, то ожидать этого следовало  не  скоро.  Сперва  начались  бы
стычки между выслеживающими друг друга охотниками, а это хотя и означало  бы
смерть для многих из них,  но  зато  наверняка  избавило  бы  от  монотонной
повседневной жизни. Но сейчас Комплейн решил оставить свои мысли  при  себе.
Пусть кто-нибудь другой, более обожающий власти, доносит об этом лейтенанту.
   Направляясь к жилищам стражников  за  очередной  порцией  плетей,  он  не
встретил никого, кроме  Вэнтеджа.  Все  ещ„  царила  апатия,  и  даже  палач
оказался неспособным к действию.
   - У тебя ещ„ много сон-явей впереди, - сказал  он.  -  Куда  ты  спешишь.
Убирайся и дай мне полежать спокойно. Иди, поищи себе новую женщину.
   Комплейн вернулся в свою каморку. Резь в желудке утихла. Где-то  в  одном
из узеньких боковых коридорчиков кто-то играл на  струнном  инструменте.  До
него донеслись фрагменты песни, напеваемой приятным тенором.
   ...в жизни твоей...
   ...так долго...
   ...Глория...
   Это была старая забытая песня, и он  оборвал  е„,  плотно  закрыв  дверь.
Внутри его снова поджидал Мар-рапер.
   Неожиданно Комплейн почувствовал странное напряжение. Ему показалось, что
он уже знает, о чем будет говорить священник. Было это так,  словно  некогда
он уже участвовал в этой сцене. Он невольно  попытался  справиться  с  этими
эмоциями, но чувства обволакивали его, как паутина.
   - Пространства тебе, сын мой, - лениво приветствовал его священник. -  Ты
производишь впечатле ние озабоченного.
   - Поскольку я озабочен, отец, убийство могло бы мне помочь.
   Несмотря на неожиданные эти слова, смутное  ощущение,  что  все  это  уже
было, продолжало усили ваться.
   - Есть дела более важные, чем убийство.  Дела  которые  тебе  даже  и  не
снились.
   - Не надо повторять мне те же бредни, отец. Чут:ь погодя ты изречешь, что
жизнь - это загадка, и начнешь болтать так же, как моя мать. А я  знаю,  что
мне надо убить кого-нибудь.
   - Ты это сделаешь, - успокоил его священник. - Это  хорошо,  что  ты  так
этого  хочешь.  Никогда  не  поддавайся  смирению,  сын  мой,  оно  способно
уничтожить любого. Все мы заклеймены. Нас осудили  за  какие-то  грехи  наши
предки. И все мы слепцы, без цели мечущиеся по жизни...
   Комплейн, утомленный, без сил обрушился на свое ложе.  Чувство,  что  это
представление с ним уже случалось, бесследно  исчезло.  В  то  мгновение  он
желал только сна. Утром его изгонят из этой комнаты и выпорют, а сегодня ему
хотелось лишь спать. Мерная речь Маррапера внезапно прервалась, и  Комплейн,
подняв голову, увидел, что священник, оперевшись на его постель, внимательно
к нему приглядывается.
   Комплейн не  успел  отвернуться,  глаза  их  встретились.  Самым  жестким
законом, которому подчинялось племя, запрещалось мужчинам  глядеть  в  глаза
друг другу.  Люди  искренне  вежливые  наделяли  один  другого  лишь  косыми
взглядами. Комплейн прикусил губу, а лицо  его  приняло  выражение  крайнего
отвращения.
   - Что тебе, черт побери, от меня надо, Маррапер? - вскрикнул он.
   В нем кипело желание сказа