из веселых. Гур, надо бы
еще убавить статическое. Меня так и ест...
     Действительно,  иглы еще  кололи, хотя и не так сильно, как раньше,  но
иногда уколы были так резки, что хотелось потереть уколотые места, а сделать
это было невозможно, и Кедрин только шипел по временам сквозь зубы.
     -  Ладно, - сказал  Гур.  - Ты прав, о мой друг-великомученик!  Вы,  на
спутнике, управляющие полем! Сбросьте еще напряжение статического.
     Кедрин не слышал, что тому ответили.
     - Ага. Ну, прискорбно, конечно. Если запах? Что ж,  рук мы не разожмем.
Иначе  этот  роскошный   экран  придется  собирать  по  всему  пространству:
гравификсаторы  сделают  .свое  черное дело. Ну,  очень  хорошо,  что  и  вы
понимаете:  отключить   их  действительно  нельзя,  о  мыслители?  Он  снова
помолчал.
     -  Ну,  то  ли еще  приходилось  монтажникам!.. Нет, природа  абсолютно
загадочна.  Холодовскому еще  будет работа, когда  он разделается с запахом.
Нет, сейчас спокойно. Буря улеглась...
     И  Кедрин теперь заметил, что больше  не  трясло и  не швыряло,  только
гравификсаторы  продолжали растягивать полотнища экранов  в стороны. Им было
абсолютно наплевать  на  то,  что разорванное полотнище  еле  удерживают три
человека...
     Гур снова умолк, слушая.
     - Ну,  сейчас не  период  метеорных  дождей.  Надо  полагать, мы им  не
попадемся на дороге. Главное - они не попадут к вам. .
     "Может,  и не попадем под метеориты,  - подумал Кедрин. -  Вот запах  -
тогда мы действительно пропали. Бежать нельзя. Будем задыхаться здесь".
     Он  понимал: никогда  еще  опасность не была так  близка,  как  сейчас.
Странно  -  он  не  боялся.  Нельзя было бояться,  если по одну  сторону его
находился Гур, а по другую - Дуглас.  Они  бывали  в переделках посерьезнее,
безусловно. Они не собираются погибать. Они найдут способ. "А раз они, то и.
я останусь цел и невредим. И нечего об этом думать".
     Сил становилось меньше, а  держать надо было с тем же напряжением. Руки
начали неметь. Кедрин пожалел, что на башмаках  скваммера нет клешней. Иначе
можно было бы держать и ногами  - ноги как-никак сильнее. Он сказал  об этом
Гуру. Тот ответил:
     -  Вряд ли  стоит  усовершенствовать скваммер. Надо  менять  его... Мне
только  что пришла в  голову мысль:  есть совсем  другой  материал и  другие
возможности, принципиально иные... Я это продумаю всерьез.
     "Ого!  - подумал Кедрин. - Он  думает  как  ни в чем не бывало. Значит,
ничего опасного. О чем думать мне? Конечно, об Ирэн".
     Он начал думать,  как, вернувшись  на  спутник,  войдет к  ней,  а она,
конечно, будет знать  уже все: он вел себя точно так же, как люди из Особого
звена, - держал до последнего, не трогаясь с места.
     -  Гур,  - сказал Дуглас.  -  Мне надоело так  висеть. Попробую стянуть
концы. Фиксаторы сильны, но и я тоже.
     - Это мысль! - сказал Гур. - Это идея, интеллектуальнейший. Давай, надо
же готовить почву для сварщиков.
     - Мне тоже попробовать? - спросил Кедрин, внутренне ужасаясь.
     -  Нет. Ты держи края, - сказал  Гур. - Я тоже буду  держать. Разве что
продвинусь поближе к Дугу...
     -  Сидел  бы  на месте,  -  сказал Дуг.  -  Перемещаясь,  больше шансов
схватить метеор.
     -  Все равно, - сказал  Гур. -  Поле  ослаблено,  а Приземелье - густой
суп... Лезу.
     "Они серьезно, -  понял  Кедрин. - Но я не буду  бояться. Не  буду.  Не
буду!.."
     Он повторял это, пока  впереди не показались огоньки.  Их было много, и
они неслись сюда.
     - Ну  вот,  -  сказал Гур. -  Они летят, благословенные. Сейчас вся эта
история кончится.
     Скваммеры окружили  их,  приближался  катер  со  сварочной  установкой.
Множество скваммеров  вцепились  в  разрыв.  Словно  сквозь  туман  все  это
доходило до Кедрина.
     - Ну, отпускай, - услышал он наконец. - Ты уснул, что ли?
     Он не мог разжать кулаки. Ему понадобилась  несколько минут уговаривать
себя сделать  это. Наконец  руки разжались.  Кедрин  машинально  дал  слабый
импульс, отплыл от экранов. С той стороны, где был Дуглас, уже шла сварка,
     Кедрин подождал,  когда  к  нему присоединятся  остальные  монтажники -
Особое звено. Он висел в десятке метров от экрана и усиленно растирал руками
тело,   насколько   это  было  возможно  в  скваммере:  сказывались   иголки
статического поля. Наконец Гур заметил его:
     -  Кедрин,  мужественный  друг мой, давай-ка  сюда.  Здесь как  раз  не
хватает одного. Не уходить же, пока дело не сделано, а?
     Кедрин вздохнул. Он  послушно подлетел к Гуру  и принялся  поворачивать
какие-то  рычаги.  Он  не знал, сколько  прошло  времени,  пока  закончилась
сварка. Он помнил только, что Гур сказал:
     - А ты молодец, связист...
     Он  попытался улыбнуться. Потом все летели к спутнику. Гур летел рядом.
Он мечтательно проговорил:
     -  Сейчас я  съем  два обеда. Возможно,  три, но  два  обязательно! Два
хороших звездолетных обеда.
     - Два ты не съешь, - сказал Дуглас.
     - Почему, о недоверчивый?
     - Не успеешь. Через три часа - смена.
     - Ничего. Съем после смены. Второй, подразумеваю я.
     "После смены, -  ужаснулся Кедрин. - Они еще  думают выходить в  смену.
После  такой работы! Я просто не смогу. Глупо было подумать - мне так быстро
сравняться с ними. И я ничего не скажу Ирэн". .
     - Кедрин, а что ты думаешь насчет обеда?
     - Я? Ничего...
     - И напрасно, о  мой усталый  друг! Ешьте свой обед каждый раз,  лишь к
этому предоставляется  возможность, так  сказал  некий  мудрец.  И  еще:  не
обедающий совершает ошибку, которой  ему не исправить более никогда. Кто это
сказал, не помнишь?
     - Не знаю, - сказал Кедрин.
     - По-моему, это  сказал  я.  А теперь  прибавим  скорость, ибо  времени
действительно  мало,  а на обед  опаздывать  не  полагается.  Кедрин, что ты
думаешь насчет смены?
     - Насчет смены? - спросил Кедрин, и у него заболело все тело.
     Вот  именно!  Что он  думает  насчет  смены? А что можно  думать насчет
смены, когда хочется только лежать?
     - Что ж,  -  сказал  Кедрин.  - Я  не  хуже вас. Смена  так  смена! Гур
засмеялся, потом сказал:
     - Ну,  в смену ты  не  выйдешь. Ты не хуже нас, но пока слабее. Но  шеф
прав: кому суждено быть монтажником  - он  им  станет. Кстати, ты сегодня не
очень боялся?
     - Сначала да, - сказал Кедрин,  опускаясь на площадку. - Потом я понял,
что вероятность попадания метеорита ничтожно мала, и успокоился.
     - Это, безусловно, правильно, - сказал Холодовский.
     - Ну, Слава, ну, ну... Не дезориентируйте парня.
     - Что ж, - сказал Гур, - он мыслит традиционно. В общем метеоры  нам не
угрожали.
     - Разве что-то другое?..
     - Пожалуй,  -  вздохнул Слава, - напряжения были таковы,  что скваммеры
могли не выдержать. Они были на пределе прочности. Не так романтично, но все
же неприятно.  Видишь ли, если скваммер дегерметизируется, в  нем становится
нечем дышать.
     - Что же, - сказал Кедрин, внутренне содрогнувшись и пытаясь острить. -
Мы бы узнали, есть ли в конце концов этот запах в пространстве.
     - Ну, Слава, - сказал Дуглас, - один - ноль не в твою пользу.

        "XI"

     На  орбите  Трансцербера   расстояние   между   убегающим  кораблем   и
настигающей его планетой - или что это там? - уменьшилось. Но время еще есть
- значит, есть еще надежда,  и отправлять набитый материалами  разведчик  на
Землю рано. Все занимаются своими делами.
     Капитан Лобов  занимается стиркой.  Это не очень  приятно, и капитан не
освоил технологии, но нет сомнений  в том, что он ее  освоит.  Он стирает, и
предметы капитанского гардероба, поскольку на корабле нет женщин, сушатся на
инклинаторной установке, которая  вряд ли  пригодится,  ибо, как все  горячо
надеются, высадка на Трансцербер состоится не в эта путешествие.
     Остальные занимаются своими делами и ждут  очереди на стирку. Ничего не
поделаешь. Капитан Лобов  сообщил, что  в  следующий  рейс  он не выйдет без
корыта и прочих приспособлений. Он заставит историков раскопать их описание,
а  также  восстановить  давно  утраченное  человечеством  искусство  стирать
руками. Исследователи поддакивают ему и, по  очереди отрываясь от  приборов,
пытаются давать советы, которые, впрочем, никуда не годятся.
     Инженер Риекст занимается  экоциклом,  каким-то из его звеньев.  Он  не
может ничем не заниматься и теперь выясняет, нельзя ли сэкономить энергию на
экоцикле. Хотя он знает, что энергии-то хватит...
     Оба  пилота  сейчас  отдыхают.  Как предупредил  капитан  Лобов,  может
случиться, что им еще придется поработать...

     Кедрин  проснулся, когда  в лицо  ему ударил мягкий свет  разгорающейся
зари. Чистый  и  плотный утренний воздух,  казалось, сам  входил  в легкие и
наполнял не только грудь - все тело легкостью и готовностью к полету.
     Он  взглянул  на часы.  Он  спал  три  часа -  или сутки и три часа, но
столько  он  не был  способен  проспать даже  при  самой крайней  усталости.
Значит, всего три часа, но он чувствовал себя полностью отдохнувшим.
     Легко  поднявшись  с постели, он поискал  глазами привычные снаряды для
гимнастических упражнений и  вспомнил, что здесь их  и быть не  могло. Он не
отвык  еще  просыпаться  на Земле.  Он  принял душ.  Прохладная,  насыщенная
каким-то газом и, очевидно, ионизованная вода прогнала последние остатки сна
и заставила его даже запеть  незатейливую песенку - ту самую, что  приходила
на ум,  когда он,  бывало, с головой  погружался в мир понятий,  которые так
трудно было представить  себе сущими в обычном  мире трех измерений. Песенка
на-помнила было ему о проблеме скользящего поля, и он усмехнулся: доберемся,
доберемся и до скользящего поля...
     Кедрин  осторожно  вынул  из  камеры  бытового  комбайна  вычищенный  и
отглаженный комбинезон,  расправил его и сам удивился тому волнению, которое
вызвала в нем эта нехитрая одежда. Может быть, это волнение возникло потому,
что после происшествий этой ночи -  сумасшедшей ночи с бурями,  опасностями,
изнеможением,  обедом  и  со  второй сменой  - он  имел  уже какое-то  право
называть себя  монтажником,  а  значит,  и носить рабочую одежду монтажников
звездных кораблей. Он надевал комбинезон и думал: "А все-таки я не сдался. Я
выдержал. Это очень хорошо, что я выдержал! Это не то, что прыгать с обрыва.
Я оказался сильнее опасностей".
     Он вышел из  каюты и  ступил  на упругий  пол улицы  Бесконечных трасс.
Утренний  прохладный свет  заливал  и  ее. Такими бывают  на  планете  утра,
обещающие длинный день, полный чудесных событий. Уже одно  то, что  он встал
вовремя и успеет в смену, было чудесно.
     Монтажники  в  серебристых  костюмах  шли в одном  направлении;  Кедрин
двинулся  за  ними,  внешне   уже   неотличимый  от  них.  Его   узнавали  и
приветствовали  так  же,  как  и  друг  друга, не  поворачивая  головы, лишь
поднимая  руку или  дружески  кладя  ее  тебе на  плечо.  Монтажники  любили
прикасаться к  живому телу - может быть, потому, что в пространстве это было
невозможно.
     Поток  вливался  в  кают-компанию,  разбивался  на ручейки и оседал  за
накрытыми столиками. Кедрин оглянулся и услышал  свое имя. Длинное лицо Гура
улыбалось ему, рядом  виднелись  острые  скулы  Холодовского и  круглое лицо
Дугласа.  Кедрин подошел, и  внезапно ему показалось,  что  продолжается тот
вечер на острове Отдыха и только столик вдруг перенесся в Приземелье, в этот
мир, обладающий высокой степенью странности.
     - Вот, - сказал Холодовский. - А ты говорил, что он не выйдет в смену.
     - Я не учел одного  фактора, - сказал Гур, его глаза смеялись. - Иногда
ошибаюсь и я, мой придирчивый  друг. Этот фактор находится здесь  и сидит...
Впрочем, этого я не скажу.
     Кедрин  все-таки оглянулся, но разыскать кого-либо  в  кают-компании во
время завтрака было нелегко. Тогда он принялся за еду.
     -   Вот,  -  сказал  Гур,  поднимая  вилку.  -  Видите,  он  становится
монтажником. Он с  аппетитом пообедал ночью и  не потерял  от этого  желания
позавтракать.
     Кедрин кивнул.
     - Это такой воздух, - сказал он.
     - Правильно, -  подтвердил  Холодовский. -  У  нас умеют  дать человеку
отдохнуть даже за три часа.
     -  Подложи-ка еще... - Он протянул тарелку,  и  Гур нагрузил  ее  целой
кучей поливитаминного салата.
     - А что, - сказал Гур. - Если он работает так, как ест, то...
     - Со временем, - подтвердил Холодовский.
     - Ну, Гур, - сказал Дуглас, - ну, ну... Не сразу же - в Особое звено.
     Кедрин не обиделся - он знал: рано ему в Особое звено. Надо как следует
научиться самой простой работе. Сегодняшняя ночь, понимал он, была случайной
-  и, наверное, должна пройти  еще не одна такая ночь.  И  все-таки это было
хорошо.
     Он так и сказал, и Гур усмехнулся.
     - Не только мышление  доставляет радость...  - сказал он, допил кофе  и
встал. - Я готов.
     - Ну, Гур, сейчас, ну...
     - Это  в честь  нашего друга Дугласа назван проспект Переменных масс, -
серьезно сказал  Гур. - После обеда и даже  после завтрака его масса ощутимо
увеличивается.   Сейчас  в  пространстве  его  придется  раскачивать,  чтобы
ранец-ракета взяла с места. .
     - Я тоже готов, - сказал Дуглас.
     Холодовский   молча  встал.  Кедрин  тоже  поднялся:   хоть   выйти   в
пространство он может вместе с ними. Например, он не поддался на шутку Гура:
ведь проспект  назван не в  честь  Дугласа. В честь кораблей назван он - тел
переменной массы. Нет, кое-что Кедрин уже понимает и  помимо техники связи и
ее теории...
     - Ну вот, - сказал Гур. - Пришли...
     Теперь  Кедрин  мог  рассмотреть  все  как следует.  Коридор  втекал  в
огромный  зал. Ночью, когда четверо бежали к скваммерам, Кедрин  не заметил,
но теперь увидел: и  этот коридор уставлен свистящими  гранеными столбиками,
такими же, что напугали его вчера. Он указал на них Гуру.
     - Это элементарно, мой наблюдательный друг, - сказал Гур. - У вас вчера
еще не  было  нашего комбинезона.  Вы  были чужой  и  шли один. А  за  любым
посторонним  нужен контроль: мало ли куда он забредет, здесь  ведь не Земля,
здесь  Звездолетный пояс.  Спутник должен вращаться абсолютно  равномерно, и
передвижение  хотя бы одного  человека требует регулирования вращения - ведь
масса спутника не так уж и  велика. Эти автоматы следят за каждым из нас, но
звуком реагируют только  на чужих. Вот мы сейчас входим в гардеробный зал, а
сколько же автоматов вынуждено начать регулировать вращение спутника...
     Они входили в гардеробный зал.
     Он  не  уступал  размерами  кают-компании.  Громадное,  хоть  и  низкое
помещение   казалось  пустым  -  только  в   полу  его  виднелось  множество
расположенных по определенному узору круглых люков, прикрытых металлическими
шторками. Монтажники  встали каждый около своего люка, и Кедрин тоже отыскал
свой, с номером двести восемьдесят три. Светящаяся цифра эта была  врезана в
пол. Шторки с коротким рокотом исчезли  в своих гнездах, и из люков медленно
выдвинулись скваммеры.
     Смена  начиналась.  В  спинах  скваммеров  распахивались  дверцы.  Люди
исчезали  в  них.   Массивные  скваммеры  заглатывали  их,   медленно,  сыто
захлопывали дверцы, удовлетворенно встряхивались  и  неторопливо,  вразвалку
уходили к выходной камере. В зале становилось все просторнее.
     Кедрин  вздохнул,  заглянул  в  открытую  дверцу.  В  скваммере  царили
сумерки. Он потрогал холодную металлическую броню.
     - Пластмассовый был бы теплее, - сказал он.
     - Да, - откликнулся еще не закрывший дверцы Гур. - Но в пространстве, в
мире излучений, пластики разрушаются куда быстрее.  Здесь металл надежнее. В
пространстве нужна не только крепость, но и выносливость.
     "Не только скваммерам", - подумал Кедрин. Он влез в отверстие. Дуглас и
Холодовский уже захлопнули дверцы, теперь скваммеры были ими, и в знак этого
они  подняли верхние "руки", прощаясь. Вслед за ними тронулся Гур. "Что ж, -
подумал Кедрин, -  как и  любые другие, все  загадки  спутника оборачиваются
просто  следствием  неизвестных или  выпавших из виду  закономерностей.  Все
объясняется.  И то, почему погиб  Андрей,  тоже объяснится.  Но, может быть,
прав  этот  Велигай и  ключ  к  разгадке смерти Андрея он  найдет  здесь,  в
пространстве?"
     - Не отставай... - На пороге шлюза Гур высунулся из дверцы. - Не забудь
включить связь в шлюзе.
     - Не забуду, - сказал Кедрин.
     Он  не забыл. Индикатор связи замерцал  в шлеме,  как  близкая  зеленая
звезда.
     Скваммер ступил из выходного шлюза в пространство.  Так ступают за борт
парашютисты: только в пространстве человек не падает и Земля не приближается
стремительно к нему.  Она остается такой же далекой, хотя  и хорошо видимой.
На ней так много хорошего... Но нет времени думать  о ней, если  ждут люди и
ждут звездные корабли.
     Монтажники  быстро  удалялись   в  рабочее  пространство,  уменьшались,
растворялись  в  темноте.  Кедрин  остался  один.  Нет,  один он  еще  плохо
чувствовал себя  в  пространстве.  Что за отвратительное ощущение -  один  в
бездне! Хоть полезай обратно в спутник... Нет. Нет!
     - Где вы там? - спросил Кедрин.
     Он ждал знакомых голосов. И голос, ответивший ему, был знакомым. Но это
не был голос никого из трех монтажников Особого звена. Это был другой голос,
и   Кедрин  резко  повернул  голову,  словно  бы  безмятежно-спокойное  лицо
оказалось здесь, рядом, и ясные глаза знакомца взглянули, как всегда, наивно
и чуть удивленно.
     - А, это ты, Кедрин? - сказал голос. - Рад слышать тебя в пространстве.
Ты разворачиваешься назад, Кедрин?  К спутнику?  Ага,  понимаю  - ты  еще не
вполне владеешь гирорулем. Отверни его назад, Кедрин, отверни его.
     - Черт! - сказал Кедрин. - Это капризная вещь, Велигай, гироруль.
     Он  включил  ракету. Скваммер быстро  забрал ход.  Рабочее пространство
текло навстречу,  как всегда навстречу  нам  течет время,  и нам всегда дано
плыть лишь против его течения. Вот почему время сравнивают с рекой, хотя оно
гораздо более сродни космосу:  оно так  же  всеобъемлюще,  и недаром лишь  в
пространстве-  времени существует  все, что мы знаем. Но если пространство -
океан, то время - течение этого океана; странное течение - всегда встречное,
никогда  не  попутное.  И поэтому  только  тот  ощущает  и в  конечном итоге
побеждает  его, кто  борется с этим  течением всегда, везде. Только  в такой
борьбе исчезает все лишнее и остается то, что должно остаться.
     Лишнее отпадает, как мельчайшие частички  вещества  отпадают в процессе
приработки  заново  вложенной детали  ко  всему  механизму  -  приработки, в
результате которой час за часом, день  за днем все больше становится площадь
взаимодействия, все ровнее и точнее - движения. Но это детали - это не люди.
Даже не  очень опытный специалист  с первого взгляда определит,  подойдет ли
взятая  часть  к целому, встанет ли на свое  место, войдет ли в зацепление с
соседними  деталями механизма, и если не подойдет - решительно  отложит ее в
сторону.   Причем   чем   сложнее  механизм,   тем   точнее   должна  деталь
соответствовать заданным  размерам. Если  же речь идет  не  о механизме, а о
коллективе,  состоящем   из  людей,  то  здесь  мы  встречаемся  с  обратной
закономерностью: чем  больше и сложнее  коллектив,  тем меньше может вначале
соответствовать тот  или иной его член требованиям. Начиная  с  определенной
стадии, коллектив сумеет переформировать и подчинить своим  требованиям даже
человека, казалось бы, вовсе неподходящего. И если экипаж звездного корабля,
состоящий из немногих людей, подбирается с привлечением последних достижений
психологии  и  не  один  и  не  десять   дней  изучается  каждый,   то  люди
Звездолетного  пояса, в котором  население спутников  исчислялось  тысячами,
могли позволить  себе  роскошь взять обыкновенного  человека  на приработку.
Мощь многолюдного организма не подводила даже в одном случае из тысячи.