все слышал, - капризно сказала Валя. - Или читал. Или
тебе брат рассказал.
     - Правильно говоришь! - рассмеялся Андрей. - А что? Разве плохо?
     - Ну, если ты все знаешь, так куда мы летим и что с нами случилось?
     - Не знаю, - весело  пожал плечами Андрей и  отлетел в  сторону -  Витя
едва поймал его. - Ясно, что случилось необыкновенное. А раз необыкновенное,
значит, и прилетим куда-нибудь в необыкновенное. Так что придется ждать.
     Розовая  невесомая бутыль опять изогнулась и  пронеслась мимо второй не
то планеты, не то солнца.
     Теперь  все  как  будто  стало  на  свои  места.  Лица  у  ребят  стали
нормальными,  в  теле уже  не чувствовалось страшной  тяжести.  Валя  сплела
наконец первую веревочку и  передала ее Вите. Тот привязал ногу неспокойного
Андрея  к  своей  ноге, вздохнул и  произнес, кажется, самую  длинную речь в
своей жизни:
     - Конечно, с нами произошло нечто совершенно необыкновенное. И конечно,
мы находимся в космосе. Как и каким образом мы в нем очутились, еще не ясно.
Но раз мы  в космосе, нужно жить  по-космически. На  космических кораблях  у
всех свои обязанности. Давайте сделаем  так,  чтобы и у  нас  были свои. Ты,
Андрей, наблюдай влево по  курсу,  а  ты. Валя, вправо.  А я  буду  смотреть
вперед и назад. И все, что заметим, доложим друг другу.
     - А кто будет командиром корабля? - спросил Андрей.
     - По-моему, - ответила Валя, - командир у нас уже есть. Это Витя. Пусть
он и командует.
     - Ладно. Значит, я наблюдаю вправо...
     - Нет, Андрей. Ты наблюдаешь влево, а Валя вправо. Все вместе  мы будем
лететь и думать. Если что-нибудь придумаем, расскажем друг другу. Если будут
вопросы - тоже спросим друг у друга. Ну а потом...
     Он смолк, потому  что все обязанности  оказались распределенными. А что
произойдет потом, он не знал.
     Путешествие продолжалось.

     Глава вторая

     В КОСМИЧЕСКИХ БЕЗДНАХ


     До сих пор никто так и не узнал, сколько времени и каким курсом  летела
компания  ребят из нашего дома - экипаж непонятного, еще никем не  виданного
космического корабля.
     Все так  же впереди маячил раскаленный шар. Он рассекал  пространство и
время,  и,  подчиняясь  каким-то  своим,  особым  законам  и  распоряжениям,
поворачивал  то  вправо,  то  влево. Иногда  от  него  отрывались  блестящие
пузырьки  и скользили  по  розовым стеклам назад.  Все назад и назад. Иногда
этих пузырьков становилось  больше. Это случалось в те минуты, когда небо за
стенами  неуловимо  бледнело  и  зеленело. Огненный  шар словно натыкался на
полосу света далекой звезды  и вздрагивал, как машина на  ухабе. И  от этого
ребятам  становилось  не  столько  страшно,  сколько неуютно.  На  мгновение
казалось, что огненный шар врежется в полосу света и рассыплется на миллионы
блестящих пузырьков. Тогда  рухнут такие  непрочные розовые стены  и  ребята
останутся совсем одни в неприютной космической бездне, в которой неизвестно,
где верх, где низ, где право, а где лево.
     В такие  секунды становилось особенно  тоскливо еще и потому, что очень
хотелось знать, куда же они летят и почему.
     Но встреч  со  светом было  не так уж  много,  а все  вокруг  так часто
менялось,  что  каждому  приходилось думать только  о  своих  обязанностях -
наблюдать. На то,  чтобы думать  о своей  судьбе, оставалось  совсем немного
времени, и, наверное, поэтому никто из ребят не расплакался, не  загрустил -
просто им было некогда.
     - У меня тут что-то странное, -  робко сказала Валя, и  все  посмотрели
направо.
     На Валиной  стороне  действительно творилось нечто непонятное.  Далеко,
насколько виделось глазу, расползался призрачный мерцающий серебристый свет.
В нем виднелись обрывки слоистых облаков или газов, а между ними  вспыхивали
блестки маленьких метеоритов.
     Корабль-бутыль стремительно летел мимо  этих  обрывков. Свет становился
все ярче, и в  то  же  время его полоса все время сужалась,  пока впереди не
показался почти такой  же, как и  у ребят, светящийся  шар. Но этот попутный
шар  был не оранжево-голубой, а белый и тоже серебристый. Он сверкал, словно
.кусок  льда  на ярком  солнце, -  в нем, кроме  серебристости, проступали и
зеленоватость, и легкая голубоватость.
     - Почти как у нас, - сказал Андрей.
     - Да... - протянул Витя. - Это, кажется, комета.
     - Правильно!  - обрадовался Андрей. - Конечно комета! Вот здорово - она
летит и мы летим. Может, мы и прилетим вместе?
     - Нет, - сказала Валя. - Вместе мы не прилетим.
     -- Верно! - согласился Андрей. - Мы летим быстрее.
     И в самом деле они летели гораздо быстрее кометы, потому что вскоре она
осталась далеко  позади,  а потом и вовсе пропала в  фиолетово-черном  мраке
космоса.
     Потом они увидели далеко в стороне странные, вращающиеся не то планеты,
не то  их  обломки  -  они  казались угловатыми  и  жуткими. Иногда  вдалеке
проплывали огромные темные  шары.  Это,  конечно,  были необитаемые  мертвые
планеты или остывшие  звезды. А раза  два в  невообразимой  дали разгоралось
зарево ясного, чистого света. Вероятно, там светили настоящие солнца.  Может
быть, даже больше и горячее, чем то, вокруг которого вращалась Земля.
     И  каждый раз, прежде чем  увидеть этих космических  скитальцев, ребята
замечали,  что  их   светящийся  шар  начинал  вздрагивать,   часто   менять
направление, как щепочка в потоке  ручья, когда ее тянет то к одному берегу,
то  к  другому,  а она то  отойдет в сторонку от  главной струи - стрежня  и
покрутится  в маленькой  заводи,  то  стремительно  вылетит  на  стрежень  и
понесется вдаль по своему, нужному ей пути.
     Так и огненный шар  как  бы  лавировал  среди  пересечений,  притяжений
всяких солнц и планет,  которыми, как казалось ребятам,  кишмя кишел космос.
Правда,  одни  небесные  тела едва виделись,  а другие скрывались в темноте,
словно   подстерегая  заблудшие  космические  корабли  или  метеоры,   чтобы
притянуть их к себе и навсегда успокоить на своих промерзших раздольях.
     - А нас не занесет куда не нужно? - осторожно спросила Валя.
     - Видишь ли... Я не знаю, куда нам нужно, - вздохнул Витя.
     - Как же  так? -  изумилась Валя.  - Раз мы выбрали тебя командиром, ты
должен знать, куда нас несет.
     Витя вздохнул еще раз и ответил:
     - Нет. Наверное, не занесет... . Они помолчали, и Витя, пожалуй, первый
Заметил, что  огненный шар стал как  бы съеживаться, расплющиваться. Он стал
реже спотыкаться о  потоки света. Мрак космоса сгустился и стал непроницаемо
черным. Таким черным, что казался даже фиолетовым. Впереди чернела, а скорее
синела,  как  грозовая  туча перед бурным,  летним  дождем,  жуткая  в своей
безмолвности  и  непостижимости стена.  В  ее  глубине  угадывались странные
превращения.  Там  что-то  клубилось,  взрывалось черными  вихрями  и  опять
опадало и сливалось с общей, иссиня-черной стеной.
     - Мне страшно, - прошептала Валя.
     - Правильно. Страшновато... - тоже прошептал Андрей.
     И Виктору было страшно, но он  промолчал  - все-таки именно его выбрали
командиром.  А  командир должен быть  бесстрашным и  никогда, ни  при  каких
обстоятельствах  не терять  присутствия духа. Ему надлежит  быть  собранным,
смелым  и  решительным.  Как  стать  таким,  Витя  не знал  и потому  просто
промолчал.
     - Что же  это такое?  - спросила  Валя. Но ей не ответили,  потому  что
никто из живущих на Земле еще  не знал, что это такое. Ведь ни  один человек
такого еще не видел. Даже в самые сильные телескопы.
     А  было это границей Галактики.  Ведь вся наша Вселенная составлена  из
разных  частиц.  Спутники,  вращающиеся  вокруг планет, как,  например, Луна
вокруг Земли. Планеты вращаются  вокруг Солнца, образуя  солнечные  системы.
Солнечные системы вращаются  вокруг  центра Галактики. А галактики вращаются
вокруг  своих  центров, которые ученые еще не до конца знают. Но,  наверное,
узнают досконально. Все очень простони строго.
     Между всеми  этими вращающимися  по  строгим законам системами  мечутся
обломки  планет - астероиды, метеоры, кометы  и  другая космическая  мелочь.
Иногда они  путешествуют по  всей Галактике, но в другие галактики забредают
редко. И вот, вероятно, почему.
     Каждая   галактика  вращается  в  одну  сторону  с  одной  определенной
скоростью. Ее края соприкасаются с краями соседних  галактик. А те вращаются
со своей скоростью и,  может  быть, в свою сторону. И вот тут,  на  границах
галактик,  где "трутся"  их невидимые  края, происходят неведомые события, о
которых ученые еще не знают, но догадываются, каждый по-своему.
     Здесь,  наверное,  сталкиваются  всякие   бродячие  частички:  метеоры,
астероиды  и  другие  межзвездные пыль  и мусор, перемешиваются волны  самых
различных излучений, света, в том числе и радиоволны. А там, где хоть что-то
сталкивается  и  перемешивается, обязательно возникает  путаница и  чернота,
потому  что  каждый знает: стоит только  перемешать все имеющиеся на палитре
краски, как обязатель-' но образуется странный, почти черный цвет.
     Черный-то  он черный,  но все  равно в  нем бывает и  какой-то  другой,
неуловимый оттенок. Иногда синеватый, иногда темно-зеленый или фиолетовый.
     Такими  оттенками отливала и та  стена -  колышущаяся, мрачная и  точно
живая,   к   которой  приблизился  необыкновенный  корабль  ребят.   Но  тут
корабль-бутылка,  повинуясь все  тем  же  неизвестным,  но точным  законам и
предначертаниям,  плавно повернул как бы  вправо и вверх  и  понесся дальше,
явственно сбавляя свой неслышимый, стремительный полет.
     Тело опять стало наливаться тяжестью, и лица ребят опять исказились.
     Корабль  все  мчался  и  мчался.  Страшная странная  граница  Галактики
медленно  и  торжественно  переместилась  назад. Впереди  показался  большой
багровый диск, над которым то вспыхивали, то опадали небольшие пузыри, почти
такие же, как и те,  что  постоянно отрывались от раскаленного шара, который
все время  мчался  перед ребятами, в голове их необыкновенного  космического
корабля.
     Только пузыри  над  диском  никуда  не  отрывались.  Они  вспучивались,
лопались и опадали.
     Корабль мчался прямо на этот диск, и он неуловимо вырастал, совсем так,
как  вырастает закатное солнце.  Чем ниже  оно  спускается к  горизонту, тем
больше и багровей оно кажется.
     -  Это, по-видимому, настоящее солнце,  -  сказал Витя.  -  И нас тянет
прямо на это солнце.
     - Точно. Как мотыльков на свет, - сейчас же вмешался Андрей.
     - Мотыльки обжигаются... - сказала Валя.
     - Правильно. А если электрическая лампа?
     - Но это же не электрическая, а солнечная...
     -  Верно. Значит, нам не нужно приближаться  к этому  солнцу, иначе оно
нас обожжет.
     - Хорошо, - серьезно сказал Витя. - Мы к нему не приблизимся.
     - А как ты, интересно, это сделаешь? - спросила Валя.
     - Я еще не знаю, но думаю, что нам удастся не приблизиться.
     - Хорошо говоришь! - восхитился Андрей. - Приводи примерчики.
     - До сих пор наш огненный шар проводил нас среди всяких солнц, планет и
комет. Наверное,  в нем есть что-то такое, что  позволяет  ему  разбираться,
куда нужно лететь, а  куда не нужно. Ведь если он полетит на это солнце, так
он же сам обожжется.
     - Зачем ему обжигаться? Он же сам  из огня. Ему  не  страшно, - сказала
Валя.
     - Здорово  подмечено. Но огонь от огня  всегда  отскакивает. Двум огням
вместе всегда тесно. Вот, может, и...
     Они помолчали,  потому что предположение Андрея  показалось правильным.
Огню  с  огнем  делать нечего.  Может  быть,  их  огненный  шар  и  огненное
незнакомое солнце оттолкнутся друг от друга и опасность пройдет стороной?
     Но эта  надежда  почему-то  не  успокоила  ребят. Они не знали, сколько
времени  уже летели, не знали, куда прилетели, и  эта неизвестность начинала
их беспокоить. Им  уже захотелось вернуться на твердую землю, а не болтаться
в невесомости  посреди Вселенной, привязанными друг к  другу веревочками  из
Валиных косичек.
     Это, конечно, здорово, когда ты можешь лететь, как  ты хочешь, но когда
при  таком полете ты  рискуешь  не рассчитать своего  движения и удариться о
розовую  стену  и, может быть,  пробить ее, тогда  ты очутишься в  великом и
необозримом космосе, где нет ни воздуха, ни тепла и где сразу превратишься в
ледяной, безмолвный столб,  в какой-нибудь  астероид  или метеор.  Тогда  ты
будешь  вечно  летать  по  Галактике,  пока  не  вылетишь   к  ее  границам,
столкнешься в неистовой круговерти с каким-нибудь другим заблудшим  метеором
и превратишься в пыль, в атомы или электроны.
     Нет, эти печальные мысли не очень скрашивали таинственное путешествие в
не менее таинственную неизвестность.

     Глава третья

     ОБЫКНОВЕННАЯ МЁМБА


     Огненный  шар повел  себя довольно  странно. Он все чаще  и  чаще  стал
спотыкаться и рыскать из стороны в сторону. Ему как будто хотелось повернуть
к  неизвестному  солнцу,  и  в  то  же время  его  как  бы не пускали  туда,
отворачивали в  сторону. В розовой бутылке стало неуютно  и даже страшно. Ее
неизвестно  из   чего  образовавшиеся  розовые   стены  стали   морщиться  и
вспучиваться то на одну, то на другую сторону. То место, которое в настоящей
бутылке должно было быть дном,  превратилось в собачий хвост: оно все  время
виляло  из   стороны  в  сторону,  и  оттого   розовые  стены  изгибались  и
вытягивались.
     Ребят трясло  и переворачивало  вверх  ногами и  вокруг  самих  себя  в
беззвучном и опасном хороводе. Перегрузки увеличивались, и никак нельзя было
понять, разгоняется ли странный корабль или, наоборот, начинает тормозить.
     Судя по  тому, что  удивительное солнце со вспучивающимися и опадающими
пузырями на  поверхности  почти не увеличивалось, корабль как будто замедлял
свой стремительный полет. И это для  настоящего  космонавта показалось  бы и
опасным и странным.
     Ведь если бы чужое солнце  приближалось,  то это  значило, что  корабль
идет  курсом прямо в его пекло.  И если бы при  этом корабль ускорял  полет,
каждый  понял бы,  что  солнце притягивает  его.  Но  раз корабль летел  все
медленнее,  солнце  почти  не приближалось, а  просто  отступало  куда-то  в
сторону, значит, существовала и еще какая-то могучая  сила, которая боролась
с силой притяжения солнца и  старалась перетянуть необыкновенный корабль  на
свою  сторону.  Вот  потому-то он,  разрываемый двумя  силами,  спотыкался и
изгибался.
     Но ребята, естественно, не понимали, в чем  дело, и  не знали о великом
борении этих  могучих сил.  Да им, пожалуй, было не до этого.  У  них  опять
вытягивались лица,  внутри все  спрессовывалось  и перекатывалось, наливаясь
страшной тяжестью.
     Они даже не заметили, как солнце все стремительней поплыло  в сторону и
корабль  изменил курс. Он  словно  нехотя повернул  свою  огненную голову  в
направлении едва заметной оранжево-зеленой звездочки.
     С этой минуты сила тяжести и перегрузок прямо-таки сломила ребят, и они
только слабо  охали и  крякали, медленно переворачиваясь в воздухе. Кричать,
удивляться или протестовать они не могли - на это у них не хватало сил.
     Корабль  описал   плавную  дугу   вокруг   оранжево-зеленой  звездочки.
Перегрузки все  увеличивались, а звезда  приближалась все быстрей и быстрей.
Корабль кружил вокруг нее  и по спирали спускался  к ее поверхности, кое-где
подернутой белыми и серыми облаками.
     -  Вот теперь я начинаю бояться, - сказал Витя. Язык у него ворочался с
трудом. Он опять стал большим и тяжелым. - На этой звезде есть воздух, и как
бы нам не загореться в нем.
     - Ох, верно... - проворчал Андрей. На большее у него не  хватило сил. А
Валя просто молчала. Она прикрыла глаза от усталости и только дышала часто и
прерывисто.
     На каком-то витке бесконечной  спирали пузыри с носового огненного шара
стали  срываться  особенно  часто,  и  розовые,   прозрачные  стены  корабля
пересекались  огненными  струйками.  Как  раз  в  это время  шар  опять стал
сплющиваться, словно  наткнувшись на  какую-то преграду,  и движение корабля
замедлилось. От страшных перегрузок ребята ткнулись друг в друга, обнялись и
потеряли сознание.

     Глава четвертая

     СЕРЕБРЯНЫЕ ЛЮДИ

     Очнулись    они    в    большой     комнате.    Стены    ее    казались
шелковисто-коричневатыми, как  хорошее какао, а потолок  - золотистым, слабо
мерцающим.  Таких  комнат они  никогда  не видели. В ней было  не четыре,  а
восемь углов и  очень мало мебели. Три  кровати, три  не то тумбочки, не  то
этажерки,  стол,  кресла  и...  пожалуй,  все. В стенах  виднелись  матовые,
точь-в-точь телевизионные экраны, а возле каждой кровати, на уровне подушки,
- маленькая полочка, кнопки звонков.  В стенах у кроватей угадывались дверцы
размером чуть больше оконной форточки.
     Ребята пришли в себя почти одновременно и несколько минут лежали молча,
каждый думал о своем, а все вместе - об одном и том же:
     "Куда нас занесло? Что с нами случилось? Что скажут дома?"
     Вот  после  этих  мыслей  о  доме, о  том, как  им  может попасть за их
невольное отсутствие - "без спросу", - о родителях,  которые  сейчас, должно
быть, и волнуются и  сердятся,  очень захотелось  плакать. Но слезы,  хоть и
навернулись, все-таки не прорвались.
     Плакать  хорошо или в одиночку, или за компанию. А когда ты  не знаешь,
как  поведут  себя  твои  товарищи  по  несчастью,  плакать   опасно.  Может
оказаться,  что вместо  того, чтобы  заплакать вместе  с  тобой, они  начнут
смеяться над плаксой. Поэтому все трое сдержали слезы и переглянулись друг с
другом. Поскольку  у всех троих на глазах  все-таки выступили слезы и каждый
понял, что двое  других  тоже готовы  зареветь и  только ждут  сигнала, они,
может, и в самом деле разревелись бы, но в это  время открылись невидимые до
сих пор двери и в комнату вошли люди в светло-синих, почти голубых халатах.
     Это  были обыкновенные люди - с ногами,  руками и умными глазами разных
цветов: голубыми, карими и синими. И волосы у них тоже были разные: светлые,
темные и  каштановые. Они  выбивались из-под  шапочек  кудрями  и  прядками.
Словом, все  было так же,  как и на Земле, если  бы не одно обстоятельство -
люди  эти были  серебряными. Точнее, не  сами люди, а их кожа.  У этих людей
лица,  руки, а у женщин и  ноги отливали серебром. У  одних сильнее - ярко и
светло,  у  других поменьше  - тускло, блекло.  Именно  эти серебряные  люди
сказали ребятам все, еще не говоря ни слова.
     Значит, это не Земля. Значит, они далеко от дома, на чужой, неизвестной
планете,  и  что  теперь делается дома  - уму непостижимо.  А  главное,  как
все-таки вернуться домой?
     Ребята  переглянулись, и каждый понял, о  чем думал  другой. Серебряные
люди  тоже  переглянулись,  перебросились  несколькими   фразами   на  своем
непонятном, но  чем-то  напоминающем  невнятный птичий щебет  языке и  мягко
улыбнулись.  Один  из них, высокий, стройный,  блестящий, с орлиным носом  и
умными  темными глазами,  сел на Витину кровать и  поднес  ко  рту  какой-то
маленький аппарат.
     В этот  маленький аппарат  он и  начал  говорить  на  своем, похожем на
птичий щебет языке,  а  оттуда, из  аппарата, раздались обыкновенные русские
слова:
     - Здравствуйте, друзья. С благополучным примембением.
     Ребята переглянулись. Что это еще за "при-мембение"? Блестящий  человек
рассмеялся:
     -  Звучит  непривычно? Ничего!  Привыкнете. Ведь вы, как мы понимаем, с
далекой планеты Земля? Не так ли?
     - Та-ак...
     -  Ну  вот. Когда на вашу планету  прилетают воздушные  или космические
аппараты, они что делают?
     - Как - что? - удивился Ваня. - Они приземляются.
     - Ну вот. А нашу планету зовут Мемба. Обыкновенная  Мемба. В отличие от
другой Мембы, которая называется Необыкновенной Мембой, или просто Планетой.
На той, другой Мембе,  жили когда-то наши предки, а потом переселились сюда.
Но  и  там  и