да придет и мой черед.
     - А что ты сделаешь?
     - Не знаю. Я просто инструмент, Данька! Я инструмент  Света,  которым
он борется с Тьмой. Я, конечно, могу делать что хочу. Вот только сам я  из
Настоящего света и потому хочу лишь того, что хочет Свет.
     - И давно ты это понял? - тихо спросил я.
     - Недавно. Я же расту, умнею... понемножку. А я хоть и из  Света,  но
форму-то мне дал ты. И Зеркало было человеческим. Так что я не вещи смотрю
по-вашему.
     - А кто тогда я,  Котенок?  Если  ты  инструмент  Света,  то  я  что,
инструмент инструмента?
     Котенок захихикал.
     - Тоже мне, молоток... Нет, Данька, ты человек. А это совсем  другое.
Это ты решаешь, что тебе больше нравится -  Свет  или  Тьма.  И  начинаешь
бороться - на той или на другой стороне. Я твой помощник, и ты на  стороне
Света, а где-то здесь...
     Котенок замолчал, словно подавился последней фразой.
     - ...есть человек, у которого в помощниках Тьма, - докончил я. - Так?
И я должен его убить. Так?
     - Оба раза "так", - буркнул Котенок. - Только не все так просто. Тьма
не с одним человеком. И ее так просто не убьешь. Ты должен поделить  людей
между Светом и Тьмой. И помочь победить тем, что за Свет.
     - Они и так поделены!
     - Да? Ты считаешь, что Крылатые - это те, кто за Свет?
     Я вспомнил Клуб Старших. И как мне выкалывали глаза...
     - А что же тогда? - спросил я. - Кого мне  звать  на  сторону  Света?
Торговцев, что ли? Им вообще все по фигу!
     - Ты должен делать добро из зла, потому что его  больше  не  из  чего
делать, - твердо сказал Котенок. - Это кто-то из людей  сказал.  И  сказал
правильно. Если Крылатые считают, что они на  стороне  добра,  на  стороне
Света - заставь их быть добрыми!
     - Ни черта себе! Заставить быть добрыми?
     - Да! Заставь из говорить о Свете, чтобы они поверили в него! Заставь
их не просто называть себя хорошими и добрыми! Заставь их стать такими!
     - Как я могу это сделать? Я же мальчишка, хоть и с Настоящим мечом!
     - Хотел бы я посмотреть на  мальчишку,  который  признается,  что  он
мальчишка, - с какой-то грустной ухмылкой сказал Котенок.
     Минуту я молчал, а потом ответил:
     - Зря мы отдали Настоящее зеркало. Я хотел бы в него посмотреть.
     - Для тебя все зеркала - Настоящие, - сказал Котенок и отвернулся.
     Вначале я не понял. А потом встал и подошел к зеркалу у двери.
     Зеркало как зеркало. Самое обычное. Пыльно,  с  облупленными  краями,
послушно отражающее мою физиономию. Лицо обыкновенного мальчишки, бледное,
почти как у Крылатых, с растрепанными волосами, тонким шрамом  на  щеке  -
старым-престарым шрамом... Вот  только  глаза  светятся,  словно  смотришь
сквозь прорези в маске на звездное небо.
     Это было так просто - и я так боялся это сделать... Словно  прыгая  с
башни Крылатых я посмотрел в  зеркало  Настоящим  взглядом.  И  успел  еще
увидеть, как зрачки вспыхнули белыми искрами,  прежде  чем  мое  отражение
растаяло. Теперь я видел в зеркале лишь комнату, спящего Лэна и Солнечного
котенка, который тихо сказал:
     - Жди, ты не сразу увидишь себя... Жди.
     И словно услышав его слова, в зеркале вновь проступило лицо. Мое -  и
не мое. Оно было взрослым - тому, кто смотрел на  меня  со  стекла,  могло
быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было самым страшным.
     Тот - за стеклом - улыбался. Приветливо улыбался,  словно  наконец-то
дождался встречи и безмерно этому  рад.  Лицо  у  него  было  спокойным  и
уверенным. Это он - не я - хотел уйти из дома. Это он - не  я  -  легко  и
красиво отомстил Ивону. Это он - не я - сумел пройти Лабиринт, потому  что
давно не грустил по маме, не боялся отца и не собирался умирать за друга.
     - Почему?  -  спросил  я,  но  губы  моего  Настоящего  отражения  не
шевельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ.
     - Потому что ты такой, - грустно сказал Котенок. -  Ты  совсем-совсем
взрослый, который ненавидит быть ребенком.
     - И ты знал, что я такой?
     - Да.
     Я посмотрел на котенка, а когда вновь повернулся к зеркалу, там опять
был мальчишка.
     - Он жестокий, - ни к кому не обращаясь, сказал я.
     - Конечно.
     - И злой.
     - Вовсе нет. Ты жестокий, когда добиваешься своего. Но  цели  у  тебя
добрые, Данька.
     Я молча подошел к кровати, разделся, лег  под  одеяло  и  лишь  после
этого спросил:
     - Так часто бывает, Котенок?
     Так, как с тобой, редко.  Чаще  наоборот,  когда  во  взрослом  живет
ребенок. И вот это страшно. Тогда можно смело говорить - он милосердный  и
злой. Он мягко и нежно добивается зла... А теперь спи, Данька. Давай будем
все решать завтра.



                              7. МЫ ЗАГОРАЕМ

     Меня разбудил Лэн. Потряс за плечо и чуть виноватым голосом сказал:
     - Данька, завтракать пора.
     И тут же, без всякого перехода, добавил:
     - Извини, что я  вчера  на  тебя  дулся.  Понимаю,  тебе  не  хочется
вспоминать этот Лабиринт...
     - Да брось, проехали уже,  -  успокоил  я.  -  А  где  наш  мудрый  и
пушистый?
     - Вниз пошел, ему уже есть захотелось, - с готовностью ответил Лэн.
     Вчерашний день как-то стерся у меня из  памяти.  И  Лабиринт  казался
ерундой, и страхи его - детскими, ненастоящими. Меч я  взял,  это  хорошо.
Лэн за мной в Лабиринт не лазал - еще  лучше.  А  что  в  глубине  души  я
взрослый и жестокий, так и что с того? В  возрасте  мы  с  моей  сущностью
когда-нибудь сравняемся... А жестоким я не был и не буду.
     - Лэн, а в Лабиринте я тебя встретил, - похвастался я, умываясь. - То
есть не тебя, это Меч меня обманывал.
     Лэна мои слова не обрадовали. Он перестал плескать  в  лицо  водой  и
смущенно спросил:
     - Данька, ты что, меня боишься?
     - Не тебя, а за тебя, дурак, - обиделся я. - В Лабиринте  тебя...  то
есть ненастоящего тебя, похитили Летящие. Это  у  меня  такой  страх  был,
представляешь?
     Лэн смутился еще больше.
     - Так ты меня там спасал? А я еще злился вчера...
     - Нет, это был не Настоящий страх,  -  признался  я.  -  Настоящий  -
другой. Пошли завтракать?
     - Пошли, - скучным голосом сказал Лэн.
     Мы спустились по  лестнице.  Ножны  хлопали  меня  по  ногам  -  одни
тяжелые, с мечом Туака, другие  совсем-совсем  легкие  -  это  были  ножны
Настоящего меча.
     Народу в "Заведении" стало еще больше, Магда носилась между столиками
не одна, а с незнакомой девицей, их постоянно  окликали,  требуя  вина.  И
неудивительно.
     Котенок висел над блюдцем со сливками и неторопливо лакал.
     - Ты зачем это делаешь? - прошипел я, садясь за столик.
     - Настало время, - невозмутимо заявил Котенок, с  видимым  сожалением
отрываясь от опустевшего блюдца. - Теперь уже  можно...  Лэн,  а  ты  чего
такой кислый?
     Лэн что-то буркнул и принялся  ковырять  в  тарелке  -  жареная  рыба
вперемешку с картошкой.
     - Они тут решили, что мы тоже коты, - предположил я.  -  Точно,  Лэн?
Все время рыбой кормят.
     Ответить Лэн не успел - к нам подошла какая-то женщина. Я  поднял  на
нее глаза - и узнал. Гарет, жена торговца! Я зашарил взглядом по столикам,
но Габора не увидел. А вот их рыжая дочка сидела метрах в пяти и  нахально
улыбалась мне!
     - Привет, Крылатые, - добродушно сказала Гарет. - Я присяду?
     - Конечно,  -  Лэн  торопливо  отодвинул   один   стул.   Тоже   мне,
джентльмен...
     Гарет обвела нас изучающим взглядом и снизошла до объяснений:
     - Как услышала про двух Крылатых с котенком, так сразу поняла - это о
вас. Герои дня. С нами-то котенок больше отмалчивался.
     - Говорить было не о чем, - хмуро сообщил Котенок, забираясь  ко  мне
на руки. Я погладил его. И чего он так завелся?
     - Реата давала вам наш адрес, - тем  временем  продолжила  Гарет,  не
обращая на Солнечного котенка особого внимания. - Зашли бы в гости...
     - Дела, - сообщил я, а сам наклонился к Котенку и тихо спросил: -  Ты
чего?
     - Не люблю таких, - шепотом ответил Котенок. - Таких вот... ничем  их
не проймешь. Все видели, все знают...
     Я едва не расхохотался. Солнечный котенок злился из-за того, что  ему
впервые  встретился  нелюбопытный  человек!  Гарет   не   удивлялась,   не
восхищалась, не пугалась Котенка. И тот бесился от злости.
     Хвастунишка...
     - У меня к вам предложение, - сказала тем временем Гарет,  поглядывая
то на меня, то на Лэна. - Деловое.
     - Угу, - вяло ответил я, пересиливая смех.  Котенок  делал  вид,  что
дремлет. Посетители изнывали от любопытства.
     - Мы с дочерью собрались на морскую прогулку. Присоединитесь?
     - Зачем?
     Гарет помолчала секунду. Потом усмехнулась:
     - Во-первых, мы заплатим. А во-вторых... можно будет позагорать.


     Суденышко, куда мы погрузились оказалось совсем маленьким, как  яхта.
Никакой команды на нем не было, но Гарет  и  Реату  это  не  смущало.  Они
принялись поднимать парус, натягивать одни веревки и  ослаблять  другие  -
словом, заниматься той морской ерундой, которую  сухопутному  человеку  не
понять. Нас с Лэном бесцеремонно использовали в качестве мускульной  силы,
явно не задаваясь вопросом об аморальности детского труда. Впрочем,  когда
на нас - Крылья, то мы сильнее большинства взрослых. Крыло пьет  силы,  но
умеет и отдавать их обратно.
     Минут через пять парус  раскрылся  и  яхта  заскользила  во  тьме.  Я
привычно опустил на глаза прозрачный щиток очков осмотрелся.  Вдали  белел
парус - один из кораблей торговцев шел в  гавань.  Город  у  берега  колол
глаза огнями фонарей.  Я  стал  смотреть  вперед.  Тьма,  тьма  до  самого
горизонта... Интересно, где Гарет собралась  загорать?  Она  уверяла,  что
путешествие займет меньше одного дня, и мы сможем, при желании,  вернуться
к вечеру...
     Подбежал Солнечный котенок, и я заметил, что коготки  он  выпустил  и
прочно цепляется за деревянную палубу. Боится? Поймав мой взгляд,  Котенок
взмыл в воздух и сказал:
     - Не люблю воду. Чужая стихия... Ты не в курсе, куда мы плывем?
     - Я думал, ты знаешь, - признался я. Котенок поморщился.
     - Как ты уже неоднократно слышал, я еще маленький...
     В сопровождении плывущего по воздуху Котенка я прошел  на  нос  яхты.
Вода плескала о борт в полуметре под ногами, в  лицо  бил  ветер.  Странно
как-то, мы же плывем на паруснике... Я  глянул  на  Гарет.  Она  стояла  у
мачты, ни за что не держась, и смотрела на дочку, точно так  же  застывшую
напротив нее. Не колеблясь, я поднял  щиток  и  посмотрел  сквозь  темноту
Настоящим взглядом.
     - Тоже видишь? - полюбопытствовал Котенок.
     - Вижу.
     Между  Гарет  и  Реатой  кружились  в   воздухе   тускло   светящиеся
зеленоватые нити. С пальцев стекали, капая на палубу, серые огоньки.
     - Я предполагаю, что они  служат  Сумраку,  -  очень  спокойно,  даже
облегченно сказал Котенок.
     - Это плохо? - тихо спросил я.
     - Нет, что ты. Это не плохо и не хорошо. У них свой путь, у нас свой.
Пока они не пересекаются.
     - Иди к Лэну, - велел я. - На всякий случай.
     Котенок  кивнул  и  полетел  на  корму.  Лэн,  похоже,  наблюдал   за
удаляющимся городом... А я подошел к женщинам, стал чуть в стороне,  чтобы
не попасть под зеленую "паутину", и спросил:
     - Я не помешаю?
     - Уже нет, - отводя взгляд от дочери,  произнесла  Гарет.  -  Ты  все
видишь?
     - Ага, - на всякий случай согласился я.
     -  Тогда  скажи  своему  другу,  пусть   закроет   глаза   и   уберет
светоусилитель. - Гарет глянула на меня и добавила: - Да и  ты  зажмурься.
Мы выплываем из этого мира.
     Я невольно  посмотрел  вперед  по  курсу  яхты.  И  увидел,  что  там
колеблется, медленно растягиваясь, едва заметная радужная  пленка.  Словно
мы протыкали изнутри огромный мыльный пузырь...
     - Лэн, подними щиток! - заорал я. - Подними щиток и закрой глаза!
     А в следующий миг радужная пленка под напором яхты лопнула. И во тьму
ворвался свет.
     Это было словно в темной комнате повернули  выключатель.  Рассвет  не
приходит так быстро, и тучи не могут разлететься со скоростью  реактивного
самолета. А здесь все  произошло  сразу.  Тьма  сменилась  светом,  темная
непроглядная вода - светящейся лазурью, скорость -  неподвижностью,  серые
очертания яхты - буйством красок. Больше всего меня  поразили  краски.  От
света я еще не успел отвыкнуть, а вот  что  такое  настоящий  яркий  цвет,
оказывается, забыл.
     Дерево яхты было янтарно-желтым, парус - снежно-белым,  металлические
детали такелажа -  темно-бронзовыми  и  медно-красными.  На  мачте,  почти
неразличимый на фоне неба, трепетал голубой вымпел. А  вокруг,  до  самого
горизонта, - спокойное лазурное море.
     Яхта  дрейфовала,  словно  и  не  мчалась  только  что  со  скоростью
торпедного катера. Зато волны ощутимо раскачивали ее, и я вцепился в  руку
Гарет, чтобы не упасть. Та улыбнулась снисходительно, но ласково.
     С кормы, пошатываясь, щуря глаза, шел Лэн. Вокруг  него  сумасшедшими
прыжками носился Котенок.
     - Это... это не у нас? -  с  какой-то  тайной  надеждой  спросил  мой
Младший.
     Я покачал головой.
     - Мы вышли в другой мир.
     - В твой?
     - Нет, кажется... - Я посмотрел на Гарет. Но ответила Реата:
     - Это мир королевства Тамал, мальчики. Очень хороший  мир...  Правда,
мама?
     - Правда, - подтвердила Гарет. - Тебе здесь понравится.
     - Так вы что, обратно не собираетесь? - сообразил я.  Гарет  покачала
головой:
     - Нет. Там нам скоро  будет  нечего  делать.  Умные  уходят  первыми,
жадные ждут до конца. Хорошо было торговать с Летящими...  да  и  с  вами,
Крылатые... но все кончается.
     - Почему кончается?
     Гарет покачала головой, словно вопрос ее удивил:
     - Тебе виднее, мальчик с Настоящим взглядом, идущий со стороны Света.
Мы, торговцы, всего лишь чувствуем, когда наступают перемены.
     Она победоносно улыбнулась:
     - Женщины торговцев покидают мир Крылатых.  Мужчины  тоже  чувствуют,
что пора уходить, но они не верят сами по себе. Они хотят собрать  сливки,
которых уже не будет.
     Я кивнул, словно понял ее слова.  Посмотрел  на  Лэна.  А  тот  стоял
задрав голову и смотрел на висящее в зените солнце.
     - Дурак! - завопил я,  закрывая  Лэну  глаза  ладонью.  Лэн  даже  не
шевельнулся, лишь с восторгом сказал:
     - И сквозь руку светит... Данька, это солнце?
     - Солнце, дубина! Ты глаза испортишь!
     - Почему? - Лэн попробовал высвободиться, и я не  раздумывая  пригнул
ему голову. Наставительно сказал:
     - На солнце нельзя смотреть. Запомни! Нельзя смотреть на солнце!
     - Правда? - с сомнением спросил Лэн.  Я  убрал  с  его  лица  руку  и
спросил:
     - Что видишь?
     - Круги разноцветные...
     - Закрой глаза и сиди, - посоветовал я.  А  сам  спросил  у  Котенка,
который висел в воздухе, как и Лэн, неотрывно глядя на солнце.
     - Он глаза не испортил?
     - Нет, сейчас пройдет, -  успокоил  меня  Котенок.  -  Ничего,  детям
положено обжигаться, чтобы узнать, что огонь горячий.
     - А ты сам?..
     - Я-то? - хмыкнул Котенок, разглядывая солнце. - Ха-ха!
     Ясно было, что сейчас от него ничего не добиться. Я снова взглянул на
Лэна, который уселся на палубу и послушно жмурил глаза. И  только  теперь,
при солнечном свете, я понял какой же он бледный.
     Кожа у Лэна была белая до голубизны. Волосы светло-светло-каштановые,
про такие иногда говорят - выгоревшие. Может, они и выгорели. От тьмы.  Да
еще черная ткань Крыла оттеняла его бледность. Кошмар...
     Я сел рядом, положил ему руку на плечо и спросил:
     - Как глаза?
     - Уже нормально. Темно, - продолжая жмуриться, сказал Лэн.
     - Открывай глаза, - велел я.
     Лэн посмотрел на меня и улыбнулся.
     - Данька, а у нас тоже так будет?
     - Конечно, - твердо пообещал я.  -  Еще  лучше  будет.  И  еще  будут
рассветы, и закаты, и облака, сквозь которые свет мягкий,  и  ночь,  когда
звезды светят.
     Лэн кивнул, быстро и послушно, словно от того, поверит  он  или  нет,
зависело, сбудутся ли мои слова.
     - Мальчики, вы купаться будете? - окликнула нас Гарет. Я обернулся  и
чуть было не зажмурился. Потому что она раздевалась. Выше пояса уже  сняла
все, а сейчас  стягивала  джинсы.  А  Реата  успела  раздеться  совсем.  И
преспокойненько стояла у борта яхты, ничуть не стесняясь нас с Лэном.
     Может, у Крылатых так принято? Я  посмотрел  на  Лэна,  который  стал
пунцово-красным, и понял - нет, не принято. Наверное, это  у  торговцев  в
порядке вещей.
     Интересно, а я сейчас такой же красный, как Лэн?
     Гарет неторопливо разделась догола, посмотрела  на  нас  и  понимающе
улыбнулась. Снисходительно так и без смущения.
     И тут я завелся. Что я голых женщин не видел? Ну, в  жизни,  конечно,
не видел, а на фотках во всяких газетах и журналах или поздно  вечером  по
телику - сколько угодно.
     - Лэн, будешь купаться? - спросил я.
     Он замотал головой. И не своим голосом произнес:
     - Я плавать не умею.
     - А я искупаюсь, - сказал я и вдруг заметил, что мой голос тоже  стал
чужим, незнакомым.
     Ничего.
     Я начал снимать Крыло, понимая, что заколеблюсь на секунду -  и  тоже
разучусь плавать, как Лэн. Хорошо еще, что ни Гарет,  ни  ее  дочь  в  мою
сторону не смотрели. А когда я выбрался  наконец  из  тугого  комбинезона,
Реата вдруг прыгнула вниз головой в воду. Нырнула она отлично, без  брызг,
а вынырнула метрах в пяти и поплыла в сторону от  яхты.  Мне  сразу  стало
легче. С каким-то упрямством я стянул и плавки. Шагнул к борту - и прыгнул
в воду.
     Вода оказалась  теплой,  ничуть  не  похожей  на  хлорированную  жижу
бассейнов, где я  привык  купаться.  И  еще  очень  соленой,  меня  так  и
выкидывало на поверхность. Я поднял голову - Гарет стояла надо мной.
     Все-таки я еще не видел голых женщин. Фотографии - совсем  не  то.  Я
вдруг почувствовал... в общем, хорошо, что я уже в воде.
     Жена торговца была довольно молодой. Может,  лет  тридцати  или  чуть
больше, не знаю, я как-то плохо в таком разбираюсь. Но фигура у  нее  была
стройная как у молодых девчонок, из-за того, наверное, что Гарет все время
путешествовала пешком...
     - Теплая вода,  Даня?  -  каким-то  очень  мягким,  странным  голосом
спросила Гарет.
     Я смог только кивнуть. Попытался отвести  глаза  -  и  не  смог.  Мне
хотелось смотреть на ее  груди,  и  ноги,  и  рыжий  треугольничек  волос.
Никогда не думал, что там волосы такого же цвета,  как  и  на  голове.  На
фотках, которые я видел, волосы там всегда были темные.
     Гарет присела на  борт  и  скользнула  в  воду.  Я  заболтал  руками,
отплывая в сторону. Гарет окунулась с головой, вынырнула, засмеялась:
     - Я тебя не утоплю, Данька. Можешь не удирать.
     - И не собираюсь, - хрипло сказал я. Когда Гарет  забралась  в  воду,
стало не так неловко. Но зато появилось ощущение, что меня обманули.
     - Лэн, пошли купаться! - снова крикнул я. Лэн не ответил.
     -  Твой  друг  слишком  маленький,  -  мягко  сказала  Гарет.  -   Он
стесняется. К тому же он просто человек.
     Я хотел было возмутиться, что Гарет считает  Лэна  маленьким.  Но  ее
последняя фраза меня совсем доконала.
     - А мы кто? - с вызовом спросил я.
     - Мы? Мы - те, кто стал рядом с богами. Мы служим Силам; ты -  Свету,
я - Сумраку. Это ничего, Свет и Сумрак не враги.
     - Лэн тоже служит Свету! - возразил я.
     - Нет, Данька. Лэн служит только тебе. И если ты перейдешь на  другую
сторону, он пойдет следом.
     - Ерунда! - шепотом, боясь, как бы не услышал Лэн, возмутился я. - Мы
друзья!
     - Ты слишком сильный для того, чтобы быть другом. - Гарет сказала это
мягко, но уверенно. - Либо тебя должны  растоптать,  унизить...  либо  Лэн
должен стать сильнее и выше себя самого. Тогда вы сможете стать  друзьями.
Ты же и сам понимаешь, Даня.
     Я не ответил. А Гарет медленно подплыла ко  мне  и,  глядя  в  глаза,
сказала:
     - Данька,