ам здания. Стены его - из отшлифованных
мраморных блоков - были частично разрушены, либо разобраны для очередных нужд.
Впрочем, гранитные полированные колонны тоже уцелели не везде - множество их
обломков валялось на земле.
     Широкие величественные ступени Храма были загажены сверху донизу, и зловонные
нечистоты липкой смрадной массой стекали к площади.
Впрочем, на этот запах никто не обращал внимания. Мальчику захотелось зажать нос...

     ...Перед одним из продавцов - диким, волосатым существом, от которого сильно пахло
     - лежала кучка черных предметов, отдаленно похожих на грибы: с тонкой ножкой и толстой
округлой шляпкой.
     - Что это, Отец? - тихо спросил Мальчик.
     - Айрон... - ответил Отец. - Железо. Части изношенных старинных механизмов. Они
называются: болты. Видишь - резьба? Раньше, давным-давно, эти болты скрепляли какое-то
сооружение.
     - Бол-ты... - прошептал Мальчик. - Смешно: бол-ты...
     - Пять паундов муки... Это хорошая прайза! - предложил Отец продавцу. - Даю за
твой айрон... пять... - и он поднес к бородатому лицу торговца растопыренную пятерню.
Глаза того блеснули из волосатых зарослей и он согласно закивал головой...
     - Железо - это богатство, - довольно сказал Отец. - Мы сделаем из этих болтов в
нашей кузнице десяток боевых ножей. И - наконечники для стрел...
Торговый обмен шел бойко и сноровисто. Боевики охраняли сложенные на землю
мешки с мукой, которые быстро пустели...
     - Урожай был неплох, мой мальчик! У нас еще остается корн, и мы сможем теперь
купить запасной котел для Источника Жизни, - очень довольный провозгласил Отец. - С
крышкой и отводной трубкой!

     Обратно обозные лошади бежали облегченно и весело, как и всегда, предвкушая дом, и
люди тоже были в хорошем расположении духа. Торговля оказалась удачной, и на всех возах
топорщились, укрытые мешковиной и рогожами, приобретения, необходимые в хозяйстве.
Большой и опустошенный Город медленно отходил назад...

     Пыль и пепел пожарищ... И еще - плесень... Пепел, плесень и пыль. Все, что могло
сгореть - выгорело, что могло гнить - догнивало. И все было засыпано пылью - серым
снегом смерти... Заплесневелое пепелище - вот, пожалуй, было самым точным и самым
правильным названием бывшего когда-то великолепным Города.
Пепел, плесень и пыль. Пыль, плесень и пепел...

     - Отец, посмотри! - вдруг заинтересованно воскликнул Сын.? Что это за желтая струя?
Вон, - видишь? Какая яркая! Это - краска?
     И он спрыгнул с повозки и, подбежав к яично-желтому ручейку, который сыпался из
провала в бетонном ограждении, торопливо набил желтым порошком карманы куртки и
холщевую торбу. Отец улыбнулся про себя и подумал: "Пусть развлекается! У него и без
того слишком много забот и так мало игрушек!"
Отец долго рассматривал добычу сына и внимательно изучал желтые крупинки,
высыпав их на ладонь.
     - Сера... - наконец, удивленно решил он. - Чистая кристаллическая сера! Опять -
отходы какого-то производства...

        "ЧЕРНИЛЬНЫЕ ОРЕШКИ"

     Мальчик вздрогнул: в ветвях Дуба Совета он заметил сильное шевеление!
Он с разбега остановился. Да, точно! Где-то в глубине таинственной кроны
раскачивались концы ветвей, слышалась возня и приглушенные голоса, как бы просеянные
сквозь мельтешение листвы.
     А ведь этот Дуб невольно старались обходить стороной и стар, и млад. На нем не было
ни птичьих гнезд, ни уютных дупел... Разве что вороны отдыхали на этом мрачном дереве. А
на мощной его ветви, горизонтально протянутой над землей, еще болтался обрывок веревки,
     - напоминание о казни Кривонога...
     - Эй! - с замиранием сердца негромко окликнул он того, кто скрывался в шелестящей
листве. - Кто там?!
     Снова закачались ветви, словно их специально кто-то дергал, и из листвы уставился на
Мальчика двухголовый мутант - "Иван-да-Марья".
     - Это мы, Илия... - разом сказали обе головы, одна - басом, а другая - пискляво.
     - Что вы там делаете?! - оторопел Мальчик.
     - А мы... - хохотнула да Марья, - орешки ищем.
     - Ты что?! Разве на дубу растут орешки? - поразился Илия. - Вы так желуди
называете, да? Свиные орехи?
     И он засмеялся.
     - Чернильные орешки... - прогудел Иван. - Нас отец Петр попросил...
     - Ему, знаешь, самому по деревьям лазить неудобно... ?опять хихикнула да Марья. -
Он ведь уже старенький, наш Патер-Питер...
     Двухголовый близнец (или близнецы?) спустился пониже и поудобнее устроился на
ветке, выполняющей роль виселицы, весело болтая ногами.
     - А нам он доверяет... - сообщил Иван.
     - Да... Он считает нас... этим самым... ангелоподобным существом, - добавила да
Марья, - поскольку мы - бесполое создание.
     - Ага! Вот у птиц - по одной паре крыльев, хоть у петуха, хоть у гуся. А у серафимов -
по шесть!
     - Значит, ваши ангелы и архангелы - тоже... мутанты?! ?даже вздрогнул от своей
догадки Илия.
     - Значит, выходит так... - соглашаясь, пробасил Иван.
Потом Иван-да-Марья ловко спрыгнул (или, все же - спрыгнули?!) на землю.
     - Слушайте, а зачем Патер-Питеру эти ваши орешки? - с любопытством спросил Илия,
Сын Судьи.
     - Да не орешки это, не орешки! - махнул рукой Иван и полез за пазуху. - Вот это что...
На жесткой вырезной пластинке дубового листа, плотной и жилистой, уже тронутой
осенней буроватостью, виднелся бугорок, круглый нарост, - словно бы под кожицу листа
засунули горошину.
     - Вот это и есть чернильный орешек. Только их надо много... - пояснила да Марья. -
Отец Петр что-то с ними делает: сушит и растворяет в какой-то особенной жидкости. И у
него получаются... чернила!
     - И ими он пишет свою Книгу! - сообщил Иван.
     - Книгу?! - от удивления Мальчик раскрыл рот. - Настоящую... Книгу?!
     - Ну да, настоящую. Макает перо в чернильницу и пишет. Букву за буквой. Так
быстро! Ты ведь умеешь читать? - спросил Иван. - И нас он тоже научит!
     - Потому что мы ему помогаем! - гордо, но все равно - очень тоненько пропищала да
Марья...
     - А что же он пишет... в свою Книгу?
     - Разные события из нашей жизни! Вот он написал в свою Книгу о казни Кривонога! -
спокойно сказал Иван, дергая за обрывок веревки, свисающей с ветви.
     - Зачем?!
     - Наверно, чтобы после знали...
     - Неужели же для того, чтобы попасть в Кииту, надо умереть? - грустно спросил Сын
Судьи.
     - Что ты! - оживленно прощебетала да Марья. - Совсем нет! Патер?Питер сказал нам,
что он написал и про нас.
     - Ага! Точно! - подтвердил Иван. - Прямо так и написал, что у нашей Мазер родился
двухголовый ребенок.
     - И еще он сказал: чудо господне... - добавила да Марья и поправила на своей голове
вязаный хайратник: у нее почему-то мерзли уши, а вот у Ивана - нет...
     - И вообще: одна голова хорошо, а две - лучше... - своим тоненьким голоском
заключила она. - Ты согласен?

        "СЫН И ОТЕЦ"
     - Отец, а из чего делались Книги? - неожиданно спросил Сын, вываливая в корыто
пойло для поросят.
     - Точно не помню... - признался Отец. - Продукт переработки природного сырья. И
еще... Страшно сказать - на книги изводили древесину! Книги стали никому не нужны, когда
появились памятные кристаллы. Это было удобно, практично, и не занимало много места в
жилищах. А последние известия и общепланетные новости доставлялись людям прямо на
дом через специальные говорящие аппараты. Люди быстро разучились читать! И книги...
Книги умерли, когда в сибирских лесах срубили последнее дерево...
     - А у нас разве нет таких кристаллов? - озабоченно наморщил лоб Сын.
     - Где-то завалялась горстка... - равнодушно ответил Отец. - Но их невозможно
использовать...
     - Почему? - удивился Сын. - Разве из них улетучилась... как ты это называешь? -
Память?
     - Нет энергии для подключения читающих автоматов, и не из чего делать сами
автоматы... - сухо объяснил Отец.
     - Совсем... не из чего?
     - Наша планета, породив человека, его же зубами изгрызла собственное нутро... У
человечества, которое выжило в голодные послеатомные времена, больше нет айрона, нет
плюмбума, нет угля, нет нефти... Ты помнишь, мы плавали с тобой в долбленке вниз по Реке
далеко на Юг? Тебя поразили тогда гигантские развалины бетонной плотины поперек ее
русла? Тогда ты подумал, что это - древний мост... А это были остатки гидростанции, -
грустно пояснил Отец. - Огромные машины в ее зале с бешеной скоростью крутила вода,
стремясь вниз по трубам. Эти машины вырабатывали энергию, вернее - превращали один
вид энергии в другой. Стремительное вращение стальных валов давало новый вид энергии -
электричество.
     - А на что оно похоже... - это электричество?
     - Ни на что, тебе известное... Электрический ток уходил по металлическим проводам
на далекие расстояния, давал в человеческие жилища свет и тепло, двигал по рельсам
железных дорог составы самоходных повозок, выплавлял из земной глины ал... - он
запнулся... - да... алюминий для самолетов...
     - Откуда ты все это знаешь? - недоверчиво спросил Сын Судьи.
     - Я - один из немногих Хранителей Знаний... - ответил Отец. - Я читал драгоценные
старые книги. Из уцелевших. Ведь сейчас очень мало людей умеют читать... В книгах -
тяжкий груз. Груз памяти о нашем человеческом уме и нашей человеческой глупости...
     - Почему же сейчас мы не можем построить эту... - как ты ее назвал? - слабо
улыбнулся Мальчик. - Гидростанцию? Хотя бы - маленькую?
     - В недрах Земли не осталось необходимых первоэлементов... - объяснил Отец. - Все
выгребли жадные предыдущие поколения. Нет железной руды для электромашин, нет
купрума для проводов... Только в самых богатых домах земных правителей, охраняемых
Стражами порядка, кое-где еще горит электрический свет... Последняя память об
электрическом веке. Почти недоступная роскошь, - усмехнулся он. - Мы с тобой слишком
увлеклись разговорами о прошлом. А сегодня надо приготовить свежего угля для фильтров...
     - А что мы будем пить, Фазер, если... если кончится уголь для фильтров? - с затаенной
тоской в голосе спросил Сын. - Умрем и мы, и наши животные? Ведь ты сам говорил, что
вся наружная вода, которая не прошла через перегонку в Источнике Жизни - смертельный
яд?!
     - Почему же должен кончиться древесный уголь? - удивился Отец. - Ты постарайся
понять разницу между каменным углем или нафтой, которые природа запасала впрок с
доисторических времен совершенно случайно и нынешними деревьями. Уголь, купрум,
айрон - это древние невозобновляемые запасы, а береза, ольха, сосна - вечно
возобновляемые, живые, включенные в круговорот общей жизни. Пока растут они, - у нас с
тобой будут колесо к повозке, и ложка к похлебке, и огонь в очаге, и уголь для фильтров!
Ведь совершенно не обязательно жить среди грохочущей железом техники! Да, мы
расстались с техникой, но мы еще не одичали... Пойдем, поможешь мне напоить овец!
Они аккуратно перелили профильтрованную и очищенную воду из бако-накопителя в
деревянные ведра и бросили туда по пригоршне соли.
     - Ты представь себе, - по пути к овечьему закуту сказал Отец, - еще совсем недавно...
Каких-нибудь пятьсот лет назад... в это, конечно, трудно поверить... Люди могли совершенно
свободно купаться в реке!
     - Купаться? - ошарашенно спросил Мальчик.
     - Ну да, купаться - и плавать, сколько хочешь, и нырять, и брызгаться что есть силы...
Умываться, фыркать и потом бегать голышом...
     - И вода не разъедала кожу?! - недоверчиво спросил Сын. ?Не делала глаза
невидящими?

     Отец нес ведра в руках. Сын - на коромысле. Над овечьим загоном с гортанными
криками кружилось воронье, зорко высматривая добычу.
     - Неужели люди летали, как птицы? - подняв голову и замедлив шаг, почти про себя
пробормотал Мальчик. - Как... серафимы?
     - Нет... - Отец поставил ведра наземь и отер вспотевший лоб тыльной стороной
ладони. - Люди строили летательные аппараты. Они назывались: самолеты. Внутри них
помещались сотни людей! Да, да... Об этом написано в старинных книгах. Я даже видел их
изображения... Они делались из легкого металла серебристого цвета...
     - Се-ре-брис-то-го? - задумчиво повторил Сын, словно бы катая каждый слог на языке,
как сладкую горошину. - Се-ре-брис-тый... Что это значит?
     - Пожалуй, это похоже на иней... - попытался объяснить Отец. - Или нет... На блеск
воды в лунном свете. Да... Лунная дорожка на Реке отливает в полнолуние серебристым
цветом... Конечно, если в ней нет зеленых водорослей. И густой бурой тины...
Мальчик вздохнул и снова поднял на плечо коромысло.
     - А самолетов было много, сынок... - продолжил Отец, когда они возвращались. - И
они умели перевозить не только людей и грузы на любые расстояния. Но они же могли еще
сбрасывать на мирные города стальные цилиндры со смертью.
     - С отравленной водой? - удивился Мальчик. - Нo ведь ее можно было не пить!
     - Со взрывчатыми веществами страшной разрушительной силы. Стальная оболочка
разлеталась на сотни осколков, эти осколки убивали людей, а силой взрыва разрушались
стены зданий, они обваливались и погребали под собой все живое...
     - Зачем?! - сдавленным голосом, с выступившими на глазах едкими слезами спросил
Сын. - Зачем они это делали?!
     - Не знаю... - покачал головой Отец, и это был не уход от ответа, а по-своему честный
ответ. - Сколько бы я ни размышлял об этом, я не могу найти достаточно веских причин,
чтобы понять необходимость массовых убийств. Войны... Целые страны воевали друг с
другом! Сколько уходило на это сил и средств! Ведь так трудно сделать даже одну хорошую
меткую стрелу... Цели тогдашних правителей нынче кажутся просто глупыми... Или -
преступными. Им нет никаких разумных оправданий!
     - А может, одни страны хотели отнять у других хлеб и воду? - спросил Мальчик.
     - Целые народы никогда не могут быть грабителями или убийцами! - сурово отрезал
Отец. - К тому же - в любой стране была вода и рос хлеб... Убийцами и грабителями могут
быть только те, кто отдают приказания об этом!
     - И обо всем этом ты узнал из своих книг? - спросил Сын Судьи.
     - И еще от своего Отца... Как и ты...
     - А отец Петр пишет новую Книгу! - торжествующе выпалил Сын.
     - Вот как? - прошептал Отец. - Я не знал...
     - И я бы очень хотел попасть в его Книгу... - признался Мальчик.
     - Зачем?!
     - Чтобы люди, придущие после нас, знали...
И оба надолго замолчали, смотря, как весело шевеля хвостиками и залезая копытцами в
корыто с пойлом, чавкают поросята...

     ЧЁРНЫЙ ПОРОШОК

     Мальчику нравилось смотреть, как горит сера. Он насыпал желтых крупинок на щепку,
     - и крупинки, плавясь, давали голубой, ярко окрашенный огонь...
Но однажды, когда в хижине за ткацким станом работала Мать, четко и ритмично
постукивая бердом, сильный порыв ветра забил дым очага из трубы обратно в жилище. Он
оказался едким и вонючим, у Мальчика набежали на глаза слезы, запершило в горле, и он
натужно закашлялся.
     Мать рассердилась.
     - Что за гадость ты подсыпал в очаг? - недовольно спросила она и сноровисто
вытряхнула серу из куртки Сына и его торбы в глубокий короб, где скопилась мельчайшая
угольная пыль и куда сметали куриный помет: куры бродили по хижине где хотели и
исправно гадили на земляном полу. Позже, весной, пометом удобряли гряды с рассадой...
Итак - случайно, из-за импульсивного движения рассерженной Матери сошлись в
одном месте, - в строго определенной по трем пространственным осям точке Вселенной, - в
навозном коробе, три материальных субстанции, три составных части...
Чего?!
     В весьма старинном рецепте сказано: "Взять 1 часть "живой" серы, 2 части древесного
(липового или ивового, можно березового) угля и 6 частей селитры... Очень мелко истереть
на мраморной доске и смешать..."
     О, эта смесь уже давно и слишком хорошо была известна человечеству!
Разумеется, все происшедшее было чистейшей случайностью. Почти что чистейшей. В
данном случае из необходимых атрибутов стариннейшего рецепта отсутствовала только
благородная доска! Мраморная, как вы изволили заметить... Но в бесконечном течении
времени любая случайность (а случай - лишь фрагмент, осколок философского понятия
"случайность"!) приобретает форму закономерности.
Древние говорили: "Ветер обходит весь мир, и всякий раз возвращается на круги
своя..."
     И если в бесконечности находится место и для Бога, неудивительно, что при
бесконечном переборе вариантов можно не раз наткнуться на одно и то же открытие. Для
этого, кстати, совершенно не обязательно даже быть очень уж мыслящим существом...
Вспомните малосимпатичное и дурнопахнущее гориллоподобное животное, которое,
урча от голода и вожделения, первым схватило волосатой лапой крепкий сук, чтобы сбить с
высокого дерева аппетитную, зрелую гроздь бананов... Впрочем, не исключено, что и
фиников.

     Когда - через несколько дней - уже тайком, Сын заглянул в короб и поворошил его в
поисках серы, он увидел там некую смесь, - мелкий черный порошок...
Судьба, или - рок, или - фатум, внимание!
     С черным порошком, таким невинным и мирным на вид, человечество уже было
знакомо в своей исторической молодости.
     Сначала его изобрели узкоглазые, но хитроумные китайцы то ли в пятом, то ли в
восьмом веке, вместе с тончайшим фарфором и изысканными пытками своих врагов,
которых они целиком варили, постепенно опуская на прочной веревке в чан с кипящим
маслом...
     Мудрецы в шелковых халатах и с серебряными колокольчиками на островерхих
шапках использовали этот порошок, начиняя им ракеты для праздничных фейерверков... Да,
тогда ракеты были всего-навсего пустой забавой!
В средневековой Европе, вконец замордованной религиозными распрями, его заново
открыл в середине тринадцатого столетия высокоученый монах по имени Бертольд Шварц.
Называют даже точную дату: 1250 год. "Шварц" по-немецки означало "черный": какая
ухмылка черного юмора цивилизации!
     Вскоре после этого черный бертольдов порошок стал охотно изрыгать пули из дульных
раструбов королевских мушкетов и ядра из жерл услужливых во все времена пушек...

     А еще через несколько дней старец по имени Петр, а прозвищем Патер-Питер имел
повод для пополнения своей Книги.
     Сказать правду - никому в Общине не пришло бы в голову тратить драгоценную
древесину на изготовление такого сомнительного продукта, как бумага... Люди не слишком-
то и нуждались в этом хрупком и недолговечном изделии, - результате вторичной
переработки природной целлюлозы: без книг вполне можно было обойтись... Каждое дерево
должно было сначала дать втулку или обод, бочонок или лодку, тепло и свет, и в конечном
счете - уголь для фильтров. Всякое иное использование считалось кощунственным, если не
преступным.
     Вот почему ученый старец по имени Петр - что на древнем языке означало "камень",
крепкий духом, - писал свою хронику событий на тонковыделанных пластинах из
обработанных и выглаженных до белизны телячьих шкурок. Они были грубо обрезаны
острым лезвием по краям и скреплены в толстую пачку крепким крученым сыромятным
ремешком, продетым через три сквозных отверстия.
Пером, выдернутым из гусиного крыла, срезанным наискосок и надвое расщепленным
на кончике, старейшина селения при свете жирника неторопливо выписывал на белом
пространстве листа черные ровные знаки - буквы, которые почти волшебным способом
слагались в связную, исполненную смысла цепочку слов:
"...а третьего дня доброго октября-месяца сотворил Сын Судьи именем Илия черный
прах. Составил он его из трех слагаемых: древесного угля, птичьего помета и желтой
горючей субстанции, свободно горящей синим едким пламенем, именуемой серой. Смешав
уголь мелкоистолченный и сухой погадок и присовокупив к ним серу, измельченную видом
до песка, в пропорциях, ему ведомых, начинил он этой смесью сосуд некий и вложил в очаг,
дабы усилить силу огня. Смесь же не возгорелась, а взорвалась мгновенно, с громким
шумом, разметав очаг, учинив большой ущерб жилью и сверх того пожар. Мальчик, Сын
Судьи, сильно ранен в голову и руку с обильною по