инералогических наук, расследовали давнюю трагедию, произошедшую в незапамятные времена,
     - то ли в юре, то ли в триасе.
     Дело в том, что по дну древней долины, ныне превращенной в каменистую породу
     - песчаник, от ямищи тянулись две цепочки окаменевших следов. Углубления эти были хоть и
сглажены ветром, но достаточно отчетливы. Первый ряд следов явно принадлежал отпечаткам лап
тиранозавра, а вот второй... Параллельно первому ряду тянулись следы неизвестного существа.
Обоих охотников смущало полное отсутствие членения этих следов: ни когтей, ни перепонок...
Просто  - небольшие продолговатые ямки со странным ребристым узором на дне каждой ямки.
     - Вообще-то говоря, похоже на отпечатки кроссовок!  - брякнул Клим.
     - Головку надо беречь, дорогой!  - не очень вежливо отозвался Акопян  - Солнышком
напекло?
     Последние несколько десятков метров перед ямой-могильником оказались самыми
интересными: гигантские следы тиранозавра перекрывали небольшие ямки с ребристыми
отпечатками.
     - Догнал...  - невольным шепотом сообщил кандидат наук.
     - И проглотил?  - так же шепотом, оглянувшись назад, предположил Клим.
И тут впереди, от ямы со скелетом, раздался истошный вопль профессора Прохорова.

     ... В огромной пасти зверя, теперь раскрытой, подобно тяжеленному саркофагу, вполне
отчетливо виднелась смятая страшными зубами, но тем не менее безусловно и однозначно
идентифицируемая... видеокамера!
     Профессор Прохоров дотронувшись до нее и отдернув руку, словно от раскаленной плиты,
медленно оседал на землю...

     Когда профессора отпоили рюмкой заначенного, из абсолютного НЗ, армянского коньяку,
состоялась импровизированная научная конференция.
     - Ну, коллеги...  - еще достаточно слабым голосом предложил профессор.  - Выкладывайте
свои соображения.
     Их окружила плотным кольцом почтительная и заинтересованная аудитория: коллекторы,
рабочие, шоферы, бульдозерист и даже  - завхоз, не спавшие, разумеется, как на академических
ученых советах, но тем не менее  - торжественные и безмолвные.
     - Инопланетяне!  - всхлипнул Вахтанг. Его глаза зажглись сумасшедшим желтым огнем, а
усики встопорщились, как у боеспособного кота в теплую мартовскую ночь.  - Инопланетяне  - да,
шеф?!
     Профессор Прохоров молча придвинул к нему вывинченный телеобъектив камеры, по ободу
которого бежали четкие вдавленные буковки. В них кое-где еще виднелись крупинки золочения.
Буквы эти складывались весьма легко в недвусмысленную надпись: "ГОМЗ  - Государственный
Оптико-Механический Завод"...
     Вахтанг не то ахнул, не то пискнул. И было невозможно понять, то ли эта реакция организма
вырвалась у него от восхищения, то ли наоборот  - от возмущения.
     - Что... что это...  - хрипло выдавил он бледное подобие вопроса.  - Что это значит?!
     - Путешественники во времени! Вот что это значит!  - взмахнул руками Клим, словно
собираясь взлететь.  - Документальные съемки!
Нащупали золотую жилу  - и нагрянули. Разумеется, без оружия... - Торопливо и вдох-
новенно бормотал он, распаляясь все больше и больше. - Они же... это самое... гуманоиды! Только
с видеокамерами... Чтобы, значит, бабочку не спугнуть, не нарушить тонкого взаимодействия
времен. Помните,  - у Рэя Бредбери? Ну, а стегозавры-то об этом самом... гуманизме... еще не
ведали ни ухом, ни рылом! Взаимных обязательств не принимали... И этот наш красавец-
тиранозавр... тем более! Считаю, что он проглотил... этого... оператора...  - Клим брезгливо
покосился на металлические останки, принадлежащие соотечественнику, - целиком. Замкнул, так
сказать, пищевую цепь! Людишки там... в будущем, видать, хлипкие! А вот аппаратурой подавил-
ся...

     Профессор Прохоров ничего не сказал и, тяжело ступая, медленно побрел к своей палатке.
Чувствовалось, что ему все на свете осточертело...


        "ГРИБЫ"

     Город у нас, ежели честно признаться, без особых достопримечательностей. Не для
интуристов. Старинное место, историческое, да в прошлую войну раздолбан так, что камня на
камне не осталось. В путеводителях сообщают скуповато и вроде бы вскользь: "промышленный
центр". Ну, центр там или не центр, а для нас, которые здесь родились и живут, в самый раз.
Зато река у нас! Одно слово  - водная артерия. Но  - красотища... А на площади над рекой
     - площадь-то сама небольшая, соразмерная - памятник военному Герою стоит. Издали хорошо
смотрится, да и?вблизи впечатляет. В общем  - вписывается. И памятник этот вроде и не просто
памятник, а служит, можно сказать, эмблемой нашего города. И на цветных видах, на открытках
его печатают, и в газете нашей городской он заместо герба. Ну, цветы, как положено, в праздники
к подножию кладут, молодожены после загса приходят торжественно сфотографироваться на
память будущей совместной жизни перед товарищеским ужином.
Оживленное, в общем, место.
     А я, как старожил, мимо этого самого памятника Герою кажинное утро на работу иду. Ну,
когда горит или опаздываю  - в?транспорт втиснешься, а обычно  - пешочком. Это и для здоровья,
пишут, полезно - на своих двоих пройтись, кислородом заправиться, и к тому же у меня от дома
до проходной  - три автобусных остановки. Так что мы с Героем соседи и старые знакомые, во
всякую погоду я его видывал  - и когда солнце палит, и когда дождь поливает, и когда у него на
голове теплая снежная шапка нахлобучена.
     А тут в понедельник у меня  - отгул. Ну, думаю, высплюсь сразу за все авралы да
сверхурочные! Конец  квартала только что был, горячка  - сами понимаете. Будильник я
специально не завел, но на всякий случай  - в ящик, под белье, сунул: а вдруг, черт его знает, в нем
какая-нибудь автоматика сработает?!
     Ну, сплю это я, значит, тороплюсь на всю неделю вперед отоспаться. Но и во сне  - а какие у
меня сны? Сплошные производственные отношения с комплексной механизацией! И во сне,
говорю, чувствую, что на работу иду. Мимо этого самого памятника. Герою, стало быть. И вдруг
чудится мне: позвали. Это с утрянки-то!
     - Послушай, браток...
Оглядываюсь, вокруг  - никого. А это  - сам памятник заговорил:
     - Браток...  - таким тихим, но довольно отчетливым голосом Герой это сказал, а внутрях у
него что-то звякнуло металлически,  - как бы заготовки сгружают.  - Можно тебя на минуточку?
     - Чего тебе?  - бурчу я в ответ, да не слишком-то вежливо, потому как и во сне словно бы на
работу спешу, и в то же время со стороны-то соображаю, что такой разговор может быть только во
сне.  - Закурить, что ли, хочешь?
     - Нет...  - он усмехнулся, вроде бы со значением.  - Некурящий я. Вернее сказать  - курил в
войну, да теперь-то... При моем нынешнем положении... Давно, браток, бросил. Завязал...
     - А чего тогда не стоится? Ты что  - Всадник Медный из одноименной поэмы А Эс
Пушкина?
     - Проходили в школе...  - снова звякнул Герой.  - Да какой из меня Всадник? И лошади у
меня нет. По штату не положено. А жаль... Было бы с кем поговорить... Знаешь...  - и этак
довольно прямо легко согнулся он в своей металлической пояснице.  - Застоялся я. Тяжелое это
дело, оказывается  - эмблемой работать...
     Тут я ничего сказать не мог. Помолчали, да вдруг он как врубит:
     - Ты как думаешь  - грибы в лесу сейчас есть?
     - Грибы?!  - я чуть не поперхнулся. А потом  - остыл, дошло: ничего, вполне нормальный
вопрос.
     - Растут...  - отвечаю.  - Куда им деться? В прошлую субботу ездил.
     - Не за Михалево?  - тихо так спрашивает Герой, я бы даже сказал  - с грустинкой.
     - Ну, за Михалево,  - согласился я, а потом с ходу спохватился:
     - Слушай, а ты-то сам откуда эти места знаешь?
И на него смотрю уже чуть ли не с подозрением. Как на конкурирующую фирму...
     - Случалось бывать...  - отвечает.  - В положенное по уставу время. Теперь-то, поди, и мест
тех не узнаю. Слушай, земляк... А не махнуть ли нам с тобой по грибы? Вот прямо сейчас, а? Будь
другом  - возьми меня с собой!
     И так он попросил, что  - не поверите!  - враз уговорил меня, дурака. У меня даже в носу
защипало...
     - А как же это самое... Служба твоя?  - поинтересовался только да и то  - больше для
порядка.
     - Ничего,  - отвечает и глазом подмигивает.  - Не спохватятся...

     Я домой мигом смотался, сбегал, благо недалеко, я уж поминал - всего три автобусных
остановки. Разыскал на антресолях корзинку ивовую плетеную, сапоги натянул. Резиновые, с
портянками, как полагается, - места там сыроватые. Надо же  - портянки... Это во сне-то!
Принес корзинку к памятнику. А Герой, между прочим, меня ждет: сидит этак аккуратненько
на нижней ступеньке своего гранитного... этого... пьедестамента. И в руке живой цветок вертит.
Осторожненько так. И не понять, то ли и впрямь нюхает, то ли рассматривает.
Корзинке он обрадовался  - трудно сказать, как! На ладони своей бронзовой подкинул,
поймал, засмеялся и на согнутый локоть повесил.
Ну, пошли мы с ним. Разговариваем о том, о сем. Я и ухом не веду, что иду по своему
родному городу не один, а с памятником, да еще Герою... Шутка сказать! Правда, хоть и во сне, а
окружающую обстановку секу четко  - на выезде из города я его мимо поста ГАИ все же стороной
обвел, на всякий, знаете, пожарный случай, мало ли чего. Еще прицепятся... Скажут, что памятник
увел в личных целях, на продажу за рубеж в виде сырья цветного металла. Потом не
отскребешься...
     В автобус-то с моим корешем не больно влезешь: и пол проломить может, да и не ясно,
сколько за его полный  металлический вес оплаты спросят: тут ведь одним талоном не от-
делаешься!
     А за городом мы КРАЗ подцепили. Шофер ничего, не удивился: я eму на бутылек подкинул,
ему с утра-то все равно кого везти, хоть черта, хоть памятник. А за вечер зато у него голова уже
спокойна...
     Ну, доехали мы с Героем до одного моего заветного местечка. Грибов там! Но хоть убейте,
где это  - не скажу. Производственная и коммерческая тайна...

     И вот что удивительно: напарник-то мой, грибник новоявленный,  -  бронзовый же весь,
тяжеленный, а ступает по подстилкам моховым, по кочкам болотным да по тропкам травянистым
так, что ни хруста, ни шороха. Сучок не треснет, ветка не шевельнется. Птицу с куста не спугнет!
Я ему об этом заикнулся. Он кивнул, сказал только коротко:
     - Разведка... Она всему научит.
     Выходит, он-то со мной по грибы, а я с ним  - вроде как бы в разведку пошел... Вот уж не
гадал, не думал, что такое случиться может! Да еще в относительно мирное время.
Сон, скажете... Чего с него взять? Сон  - он сон и есть. Так-то оно так...
Да только вот  - проснулся я: запах в комнате свежий, лесной. И в углу  - корзинка с грибами
стоит... Не верите? Одни боровики отборные да рыжики!


     КОЛЬКА  БРЯНЦЕВ  И  НЕОПОЗНАННЫЙ  ЛЕТАЮЩИЙ ОБЪЕКТ

     Ночью навозоподборочный транспортер на ферме безнадежно прихватило. Ударил не-
ожиданно сильный утренник и навозная жижа замерзла, сковав агрегат, такой нужный в хо-
зяйстве! Да еще Лешка на своей пахучей цистерне запил и не откачал вовремя навозосборник...
Доярки пошли на Кольку чуть ли не с кулаками - но что он мог сделать? Линию он проверил, и
подозревал, что перегорела первичная обмотка трансформатора, но навоз-то оставался навозом!
Его производство было поставлено на поток самой природой, и чистить ферму пришлось
вручную... Вручили вилы и ему - в порядке трудового убеждения.
     -  Да налажу я вам транспортер, бабоньки, завтра же налажу! - отбивался Колька от
рассвирепевших доярок, планомерно отступая к воротам.

     Чтобы отдышаться от вынужденной и быстрой ретирады перед лицом явно превосходивших
его женских и девичьих сил, Колька завернул на заветную поляну и пригрелся спиной к большой
надежной скирде.
     Думы у него были невеселыми. На хлипких плечах совхозного электромеханика, коим по
штату числился Николай Брянцев, лежала персональная ответственность за две дальние фермы, на
которых все, что крутится и вертится в современных электроприборах, должно было по его
милости крутиться и вертеться безостановочно или хотя бы - бесперебойно... Но...
На Федоскинской ферме давно надо было менять барахливший генератор. Здесь, того и
гляди, откажет электронасос. Опять надо доставать щетки... Два электродоильника приказали
долго жить. Уплотнителей не допросишься... А этот распроклятый транспортер? Пропади он
пропадом!
     Колька с силой вздохнул и затосковал.

     Сено пахло летом, но было в нем еще что-то тревожащее, сладкое. Николай засопел и
повернулся. А, вот она - сморщенная и привядшая земляничина, случайно прихваченная косилкой
на опушке вместе с июльским разнотравьем... Он взял ягоду на хрупком сухом стебельке и
медленно, со вкусом разжевал... Сено уютно шуршало, попискивали в нем бойкие мыши-полевки,
а невысоко поднявшееся солнце ласково согревало весь мир, скирду, недальний лесок и самого
Кольку...
     Нет, он не мог бы сказать, в какой момент он понял, что происходит. Почти прямо в центре
поляны, со стороны темного леска, плавно, внушительно и бесшумно опустилось нечто, похожее
на огромных размеров крышку от алюминиевой кастрюли... По ее гладким отполированным бокам
скользили солнечные блики и искаженно отражались зеленые тени кустов и деревьев.
Колька оторопело и загипнотизированно смотрел, как из днища выдвинулись три теле-
скопические опоры и коснулись лужайки... После чего откинулась прямоугольная дверца люка,
изнутри на которой оказались ступеньки, и приспособились так, что по ней можно было
спуститься на землю, как по самолетному трапу. Какое-то время вырез люка чернел глубокой
пустотой, и туда даже залетела быстрая любопытная ласточка.
"Ласточки-то... Еще не улетели... - как-то очень спокойно про себя подумал Колька. - А пора
бы им..." И вдруг вскочил, словно подброшенный катапультой, потрясенно соображая:
     - Неопознанный летающий объект!
     Он был человек грамотный, и ему случалось слушать популярные лекции и видеть
кинофильмы на эту животрепещущую тему. В это мгновение в проеме двери четко вырисовалась
человекоподобная фигура, задержалась на секунду-другую, словно высматривая встречающих, - и
стала уверенно спускаться по ступенькам. Как только это существо достигло земли, в проеме люка
сразу же появилось следующее...
     - Инопланетяне! - ахнул Колька. - К нам пожаловали! А из начальства никого нет...
Колька Брянцев сразу как-то весь отсырел под своей спортивной капроновой курточкой.
     - Эт-то как же? Эт-то зач-чем же? - растерянно лепетал он, с трудом выдавливая слова из
онемевших губ, подобно тому, как туго выдавливается засохшая зубная паста из старого тюбика...
     - Эт-то что же?
     Навстречу Николаю Брянцеву, совхозному электромеханику, год рождения 1962, члену
ЛДПР, образование среднее, ранее не судимому и родственников за границей не имеющему,
торжественно и неотвратимо двигались три фигуры в серебристых космических скафандрах! Они
легко ступали по еще зеленой траве, чуть похрустывающей от утреннего инея, и лица их сквозь
прозрачные шлемы отчетливо отсвечивали красивым голубым цветом.
Колька машинально шарил по земле в поисках хотя бы палки или камня, но ничего под руку
не подворачивалось...
     Не доходя до Кольки нескольких метров, они остановились и дружно подняли каждый обе
руки вверх, ладонями наружу, - то ли приветствуя землянина, то ли недвусмысленно показывая,
что они без всякого оружия и опасаться, стало быть, нечего... Но Колька успел заметить, что за
ними на траве не осталось никаких следов!
     - Мы рассматриваем вас, как полномочного представителя вашей планеты и приветствуем
вас от имени всех планет нашего далекого мира, входящих в наш Союз... - медленно, но явственно
отпечатывалось в Колькином мозгу, словно бы совхозная машинистка Клава, его одноклассница,
тоже осевшая в сельском хозяйстве, но в конторе центральной усадьбы, печатала эти слова прямо
на поверхности его полушарий одним пальцем и только заглавными буквами... - При разведочном
облете вашей планеты именно возле вас мы наблюдаем максимально возможную концентрацию
мыслительных усилий, волевым импульсом остро направленных на решение сложной технической
задачи...
     - Это вы о транспортере? - глупо бухнул Колька.
     - Не затрудняйте себя шевелением вашего коммуникационного отверстия! Это только
затрудняет общение... Пульсируйте!
     - Чего делать? - растерянно переспросил пришельцев совхозный электромеханик,
привыкший к точным и конкретным вещам, деталям и понятиям.
     - Пульсируйте вашим мыслительным органом... - уловил он снова телепатический призыв. -
Мы установили с вами взаимную связь. Дальше вам будет легче...
     - Ишь ты, а еще чего захотите?! - подозрительно ощерился Колька, в штыки встречая
непонятное словцо и одновременно предполагая межпланетное покушение на его свободную
волю. - А ну, мужики, отойдем в сторонку, потолкуем...
     - Этого мы и хотим! - радостным всплеском отозвалось в его изрядно уже натруженной
голове. - Именно: по-тол-ко-вать... Толк, толковый, толкать, толкаться, толковище, бестолковый,
толчея... - вдруг быстро пронеслось внутри Кольки, словно магнитофонную ленту переключили
на другую скорость. - Должен быть толк! Контакты третьего рода... Ваш интеллектуальный
уровень заставляет предположить...
     - Опять выражаетесь? - устало спросил Колька и двинулся на инопланетян с голыми
руками!

     Те предприняли встречный маневр: двое покрупнее зашли слева и справа, охватывая Кольку
с флангов, а третий, помельче росточком, повернулся и направился обратно к своей летающей
тарелке.
     Колька вяло глянул ему вслед, и что-то смутно шевельнулось в его сердце: походкой и
размерами этот энлонавт очень уж напоминал бригадиршу овощеводов Евдокию, в которую
Колька был здорово втрескавшись...
     - Да это... Это же - энлонавтиха! - ошарашенно вытаращился Колька на удаляющуюся
фигуру. - Только почему же... Зачем у нее, господи... Зачем же у нее груди-то на спине?!
Не в силах вынести этого потрясения, бедный Николай с великомученическим всхлипом
опустился на траву и заплакал, беспомощно и по-детски. Ноги все равно его не держали, убежать
он не мог, и о собственной безопасности уже не думал...
     - Делайте со мной, что хотите... - прошептал он.
     - О! - именно такой возглас в виде одинокой, но крупной буквы отпечатался на его
драгоценном сером веществе. - Мы хотим пригласить вас в качестве полномочного и образцового
представителя вашей планеты посетить наш мир... Вы, конечно, знаете скорость света?
     - Понятие имеем... - скромно ответствовал совхозный электромеханик, который в школе
был очень далеко не первым учеником...
     - Мы овладели скоростями, в тысячи раз превышающими элементарную скорость света. Вам
это будет интересно. Вы сможете многому научиться.
     - Нет! - твердо отрезал воспитанник комсомола Николай Брянцев. - Не полечу. Мне на
работу завтра. В вечернюю смену. Лешка запил, и мне отгула не видать. У меня транспортер
заклинило...
     - Не беспокойтесь о выполнении ваших жизненно-важных общественных функций...
Колька, услышав такое определение его немудрящей работенки, невольно приосанился и
вытянулся в струнку, как перед ротным старшиной. Внутренний Голос между тем продолжал
убеждать:
     - Мы давно пользуемся способом мгновенного переноса материальных тел на любые
расстояния в нашей Вселенной. По вашим представлениям это невозможно. Ваша цивилизация
существенно отстает...
     - Это наша-то... как ее... цывылизацыя?! Да чтоб отставала?! - угрожающе вскинулся было
Колька, но вспомнив отказавший транспортер и навозную жижу, переполняющую приемник,
быстренько заткнулся...
     - Ваша транспортация на нашу планету и обратно... с учетом публичных общений... займет
всего... - Тут последовала почти неуловимая пауза в трансляции. - Ваших земных временных
мер... Секунда, минута, час, сутки, неделя, месяц, год, век... - снова мгновенный перебор понятий
пронесся в заполошной колькиной голове, но Голос быстро перешел на привычную скорость:
     - ...несколько земных часов. Это... Как