от
нескончаемых струй ила, ползущих над шельфом, иногда - очень редко  -  можно
было видеть на двести футов. А  в  прибрежных  водах  телевизионный  глаз  с
трудом  проникал  дальше  пятидесяти  футов,  зато   уж   получалось   такое
изображение, какого другие приборы не могли дать.
   Но  поисковая  лодка  должна  не  только  видеть  и  слышать,   ей   надо
действовать. И Франклин учился  владеть  своим  арсеналом.  Тут  были  буры,
которые брали пробы грунта, приборы  для  проверки  заграждений,  механизмы,
чтобы собирать образцы фауны и флоры,  клейма  для  безболезненного  мечения
строптивых  китов,  электрозонды  -  давать  острастку  излишне   любопытным
хищникам. Маленькие торпеды и отравленные "жала", которые в несколько секунд
убивали даже самых могучих животных, применялись в исключительных случаях.
   Осваивая все эти принадлежности своей новой  профессии,  Франклин  каждый
день выходил далеко в  океан.  Иногда  они  пересекали  заграждение,  и  ему
казалось, что он буквально воспринимает этот никогда не  смолкающий  тонкий,
пронзительный  визг.  Акустические  генераторы,  посылающие  из   пучины   к
поверхности веерные лучи, опоясывали уже половину земного шара.
   Что сказали бы об этом наши деды и прадеды? - спрашивал себя Франклин.  В
известном смысле это можно было назвать величайшим и самым дерзким  из  всех
свершений человека. Море, с  начала  времен  диктовавшее  людям  свою  волю,
наконец-то было укрощено. Победа, которую  можно  поставить  в  один  ряд  с
покорением космоса.
   Но эта победа никогда не будет окончательной. Море только и ждет  случая,
чтобы нанести удар, и каждый год оно требует жертв. В Отделе китов  Франклин
видел список погибших. В нем немало имен - и много места для новых.
   Хочешь вести дела с морем, умей с ним ладить,  и  Франклин  постигал  эту
науку. Ему некогда было читать что-нибудь сверх программы, но  он  пролистал
"Моби Дик" - книгу, которую почти всерьез называли библией Отдела  китов.  В
целом она показалась ему скучной и очень далекой от мира, в котором он  жил.
Но местами повесть Мелвилла с ее  архаичным  и  напыщенным  слогом  задевала
какие-то струны его души и помогала лучше  узнать  океан,  который  он  тоже
должен был научиться ненавидеть и любить.
   А вот Дон Берли начисто отвергал "Моби Дика" и частенько  подшучивал  над
теми, кто без конца его цитировал.
   - Мы могли бы кое-чему поучить этого Мелвилла! - снисходительно бросил он
однажды.
   - Конечно, могли бы, - согласился  Франклин.  -  А  ты  бы  решился  бить
кашалотов ручным гарпуном с открытой лодки?
   Дон промолчал. Он не был в этом уверен, а врать не хотел.
   Зато он был уверен в другом. Видя, как быстро  Франклин  осваивает  новое
дело, обещая уже через  несколько  лет  стать  старшим  смотрителем,  Дон  с
уверенностью мог сказать, кем был прежде его ученик. Не хочет говорить - его
дело. Конечно, обидно, что Франклин ему не доверяет, но ведь рано или поздно
все равно расскажет.
   Однако не Дон первым узнал истину, а Индра, и получилось  это  совершенно
случайно.

Глава 6

   Они ежедневно встречались в столовой, правда,  Франклин  до  сих  пор  не
сделал решающего - и почти беспрецедентного - шага, не пересел за  стол,  за
которым обедали  научные  сотрудники.  Столь  открытое  объяснение  в  любви
привело бы в восторг всех местных сплетников; да и вообще для этого  еще  не
созрело время. Пока что к Индре и Франклину вполне  было  приложимо  избитое
"мы только друзья".
   Конечно, они нравились друг другу, и конечно, это подметили чуть не  все,
кроме Дона. Не раз  товарищи  Индры  по  работе  одобрительно  говорили  ей:
"Айсберг-то начал таять..." - и эти слова доставляли  ей  удовольствие.  Те,
кто узнал Франклина поближе и мог позволить себе шутку в  разговоре  с  ним,
советовали ему не забывать, что  Дон  -  старший  смотритель,  а  они  очень
дорожат  своей  славой  неотразимых.  Франклин  отвечал  натянутой  улыбкой,
маскирующей чувства, в которых он сам еще как следует не разобрался.
   Одиночество, стремление уйти от воспоминаний и потребность отвести  душу,
особенно острая при такой нагрузке, - все это играло не  меньшую  роль,  чем
естественная для всякого мужчины симпатия к обаятельной девушке, какой  была
Индра. Он  не  знал,  придут  ли  на  смену  товарищеским  отношениям  более
серьезные, и даже не был уверен, что хочет этого.
   Не была уверена в этом  и  Индра,  хотя  ее  прежние  взгляды  были  явно
поколеблены. Иногда она позволяла себе мечтать,  и  в  этих  мечтах  карьера
отступала куда-то на задний план. Рано или  поздно  она  выйдет  замуж,  это
неотвратимо - и ее избранник будет очень похож на Франклина... Прямо сказать
себе, что она мечтает о нем, Индра пока не решалась.
   Многое мешало любви на острове Герои, в том числе теснота: чересчур много
людей на слишком маленьком пятачке суши. Оставшийся клочок леса  не  выручал
тех, кому хотелось уединиться. Бродя ночью по  его  тропинкам  и  закоулкам,
следовало очень тактично пользоваться фонариком, который был  необходим  для
того, чтобы не напороться на низко висящие сучья.
   Частенько любимое место оказывалось занятым -  каково  это,  если  больше
некуда пойти!
   Только  сотрудникам  Научно-исследовательской  станции   повезло.   Всеми
подводными  и   большинством   надводных   плавучих   средств   на   острове
распоряжалась администрация, она предоставляла ученым суда для работы.
   Но по какой-то необъяснимой случайности  в  ведении  лаборатории  остался
собственный небольшой флот: баркас и два  катамарана,  которые  принадлежали
неизвестно кому. Во всяком случае, они почему-то всегда были в  море,  когда
приезжали ревизоры.
   Юрким катам всегда находилась работа, так  как  маленькая  осадка,  всего
шесть дюймов, позволяла ходить  над  рифом  в  любое  время,  исключая  часы
отлива. При хорошем попутном ветре они свободно делали двадцать  узлов,  что
очень нравилось любителям гонок. Когда каты не были заняты, ученые ходили на
них  к  соседним  островам,  чтобы  поразить  своей  удалью  друзей   обычно
противоположного пола.
   Как ни странно,  суда  и  команды  всегда  благополучно  возвращались  из
походов.  Аварий  не  было,  разве  что  в  моральной  сфере.   Так,   после
увеселительной  прогулки  на  кате  одного   очень   заслуженного   старшего
смотрителя пришлось снести на берег на руках, и он  поклялся,  что  никто  и
ничто не заставит его больше путешествовать по поверхности моря.
   Когда Индра спросила Франклина, не сходить ли им на  Мастхед,  он  тотчас
согласился. Потом осторожно справился:
   - А кто поведет лодку?
   Индра даже обиделась.
   - Я, конечно, - ответила она. - Маршрут знаю, десятки раз ходила.
   Было видно, как она приготовилась дать отпор, если он подвергнет сомнению
ее способности, но Франклин промолчал. Он давно убедился, что Индра разумная
и уравновешенная - пожалуй, даже слишком уравновешенная, - девушка. Если она
говорит, значит, справится.
   Но сперва нужно было решить еще один вопрос. Кат рассчитан на четверых  -
кого они возьмут с собой?
   Ни  Франклина,  ни  Индру  нельзя  было  назвать  автором  окончательного
решения. Оно словно само созрело, пока они перебирали возможных спутников  -
Дона и друзей Индры по лаборатории. Вдруг  разговор  оборвался  и  наступила
неловкая тишина, какая порой нарушает самую оживленную беседу.
   И они почувствовали, что думают одно и то же и в их отношениях  наступила
новая пора. Они никого не возьмут с собой на Мастхед, воспользуются  случаем
впервые побыть наедине. Ни он, ни она не хотели  признаться  себе,  что  это
значит: способность человека к самообману поразительна.
   Им удалось улизнуть только  во  второй  половине  дня.  Франклина  мучило
чувство вины перед Доном. Как он это воспримет? Наверно, обидится.
   Ладно, Дон не злопамятный; переживет это как мужчина.
   Индра ничего не упустила: продукты, крем от загара, полотенца - все,  что
нужно в походе, она припасла. Молодец. Вон как основательно все  делает,  из
нее выйдет хорошая хозяйка.  Но  тут  же  Франклин  подумал,  что  деловитые
женщины, как  правило,  счастливы  лишь  тогда,  когда  им  удается  всецело
подчинить себе супруга.
   С материка дул свежий ветер, и  кат  запрыгал  по  волнам,  словно  живое
существо. Франклин еще никогда не ходил под парусами, он с упоением  отдался
скорости. Откинувшись на потертую обивку открытой кабины,  он  смотрел,  как
остров Герон стремительно уходит назад. Взгляд его  остановился  на  двойной
кремового цвета кильватерной струе, потом скользнул  по  наполненным  ветром
тугим парусам. И он с мимолетным сожалением подумал:  почему  все  созданные
человеком средства  транспорта  не  так  же  просты  и  стремительны...  Как
непохоже это суденышко на полный  всевозможных  приспособлений  скаутсаб.  А
впрочем, есть задачи, которых не решить простейшим способом, и с этим ничего
не поделаешь.
   Слева длинной чередой тянулись округлые  глыбы  коралла,  выброшенные  за
сотни лет штормами на гребень рифа Вистари. Исступленная  ярость  прибоя  на
этот раз особенно поразила Франклина. Он часто видел, как волны  разбиваются
о затопленную преграду,  но  впервые  -  так  близко  и  с  такого  хрупкого
суденышка.
   Вот и кипящий риф позади, скоро ветер доставит катамаран к цели.  А  если
ветер  подведет  (что  маловероятно),  их   выручит   небольшой   водометный
двигатель.  Но  это  самое  крайнее  средство,  каждый  считал  делом  чести
вернуться с полным баком горючего.
   Хотя они впервые очутились вдвоем, говорить не хотелось. Они  вели  немой
диалог, им было хорошо в открытом море под открытым небом. Сверху и снизу  -
чистая голубизна, и только вдали мглистая кромка горизонта.
   Остальной мир не существовал, и даже время как будто остановилось.
   Франклин был готов лежать так вечно, отдавшись плавному  движению  лодки,
перышком скользившей по волнам.
   Но вот впереди  возникло  низкое  темное  облако,  потом  оно  обернулось
лесистым островком; барьерный риф преграждал путь к полоске песчаного пляжа.
Индра нахмурилась и сосредоточила все внимание на лодке. Франклин озабоченно
посмотрел на опоясавшие остров буруны.
   - Как же мы тут пройдем? - спросил он.
   - С подветренной стороны. Там спокойнее, и сейчас прилив,  проскочим  над
рифом. В крайнем случае бросим якорь и дойдем до берега вброд.
   Франклин  подумал,  что  к  такой  задаче  можно  было  бы  отнестись   и
посерьезнее. Если Индра переоценит свои силы и промахнется, будут добираться
до берега вплавь. Это  не  так  уж  опасно,  но  и  не  очень  приятно.  Еще
неприятнее  ждать  постыдной  минуты,  когда  за  ними  придут  спасатели  с
Герона...
   То ли он по незнанию преувеличивал трудности, то ли Индра и впрямь  знала
свое дело. Обогнув остров, они с другой стороны нашли место, где  в  бурунах
был просвет; Индра развернула кат и пошла к берегу.
   Франклин напрасно ждал хруста кораллов и  треска  крошащейся  пластмассы.
Катамаран птицей пронесся над гребнем, отчетливо видным в  сморщенной  рябью
воде. Миновав опасный участок, лодка заскользила по тихой лагуне.  Казалось,
чем ближе берег, тем больше скорость.
   В последнюю секунду Индра убрала грот. Мягкий  толчок-катамаран  коснулся
песка и с ходу почти весь выскочил на пляж.
   - Приехали, - сказала Индра. - Необитаемый остров в  вашем  распоряжении,
распишитесь.
   Франклин никогда не видел ее такой веселой и беззаботной,  было  заметно,
что и она рада случаю несколько часов отдохнуть от повседневной  напряженной
работы. Или это его общество  превратило  сосредоточенного  исследователя  в
живую, бойкую девушку? Как бы то ни было, ему нравилась перемена.
   Выбравшись из лодки, они отнесли  свои  припасы  в  тень,  под  кокосовые
пальмы,  недавно  завезенные  на  эти  острова,  где   прежде   безраздельно
властвовали панданусы с корнями-ходулями и писонии. Можно было подумать, что
накануне тут побывал кто-то еще: от кромки воды  в  глубь  острова  тянулись
странные  следы,  будто  прошел  узкорядный  трактор.  Эти  следы  могли  бы
озадачить любого, кто не знал, что большие черепахи выходят на берег,  чтобы
отложить яйца.
   Зачалив кат, Франклин и Индра отправились на разведку. Верно сказано, что
все коралловые острова на одно лицо, они действительно схожи между  собой  и
отличаются только в частностях. Но даже если вы побывали на  десятках  таких
островков, каждый из них - новое волнующее открытие.
   Они пошли вдоль узкой песчаной полоски между лесом и морем.
   Местами, где в  зарослях  были  просветы,  отклонялись  от  берега,  даже
забирались в гущу леса и представляли себе, будто они в сердце Африки, а  не
в ста ярдах от моря.
   На плоском гребне песчаной дюны, где обрывалась одна черепашья тропа, они
принялись раскапывать песок руками. Сдались только, углубившись на два  фута
и не обнаружив ни одного яйца с мягкой, кожистой скорлупой. Вероятно, мамаша
проложила ложный след, чтобы обмануть своих  врагов.  За  десять  минут  они
развили эту догадку в потрясающую идею о разуме пресмыкающихся. Хорошо,  что
эта гипотеза осталась неизвестной широкому кругу, - вряд ли она прибавила бы
лавров Индре, зато, наверно, испортила бы ей научную карьеру.
   Пересекая неровный участок, они взялись за руки, да так и  пошли  дальше,
когда изрытые кораллы сменились ровной тропой. Они молчали, но думали друг о
друге, и у обоих было хорошо на душе.
   Шли они не спеша, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться  очередным
чудом растительного или животного царства, и кругосветное путешествие заняло
два часа. У них разыгрался аппетит, и когда они вернулись к  кату,  Франклин
нетерпеливо принялся разбирать корзину с продовольствием, а  Индра  занялась
примусом.
   - Сейчас я заварю котелок настоящего австралийского чая, - сказала она.
   - И не удивите меня, - ответил Франклин, улыбаясь; ей очень нравилась его
странная улыбка. - Как-никак я здесь родился.
   Она даже обиделась.
   - Могли бы сказать мне об этом раньше! И вообще пора бы уже...
   Индра оборвала фразу на полуслове, но Франклин мысленно договорил за нее:
"Пора бы вам уже бросить эту глупую скрытность и рассказать мне что-нибудь о
себе".
   Невысказанный  укор  был  справедлив,  и  Франклин  смутился;  счастливое
расположение духа, которое он испытал  впервые  за  много  месяцев,  на  миг
покинуло его. Вдруг ему пришла  в  голову  мысль,  которой  он  до  сих  пор
чурался, потому что она могла убить их дружбу. Индра  -  ученый  и  женщина,
значит, она вдвойне любопытна. И,  однако,  она  ни  разу  не  задавала  ему
вопросов о его прошлом. Почему?  Это  можно  объяснить  только  так:  доктор
Майерс, который, конечно же, что бы он ни говорил,  неприметно  наблюдал  за
Франклином, предупредил ее.
   Ему стало совсем горько от мысли, что Индра жалеет его, недоумевая, как и
все остальные, что же такое с ним было. И он  твердо  сказал  себе,  что  не
примет любви, основанной на сострадании.
   Индра, казалось, не замечала угрюмого молчания Франклина и его  смятения.
Опустив в бак с горючим гибкую трубку, она тщетно пыталась с  помощью  этого
примитивного сифона заправить примус. Ее усилия показались Франклину  такими
потешными, что все мрачные мысли вылетели у него из головы.
   Наконец примус заработал, и они легли на  песок  под  пальмами,  уписывая
бутерброды и ожидая, когда закипит вода. Солнце было  уже  совсем  низко,  и
Франклин прикинул, что они вернутся на Герон только к ночи.
   Ничего, сейчас почти полнолуние, будет светло, они доберутся до дома даже
без помощи сигнальных огней.
   Чай в котелке получился отличным, хотя  настоящий  австралийский  свегмен
назвал бы его жидковатым. Они запили свой ужин и, отдыхая после  еды,  снова
как бы невзначай взялись за  руки.  Теперь  у  меня  есть  все,  чтобы  быть
довольным, сказал себе Франклин. И однако, что-то - он не мог понять  что  -
беспокоило его.
   Тревога особенно усилилась за последние несколько минут, но  он  старался
ее подавить, оттеснить в глубь сознания. Смешно и  нелепо  ожидать  какой-то
опасности здесь, на этом мирном необитаемом островке.
   Почему же в лабиринтах мозга звучит тревожный сигнал и что он означает?
   Франклин обрадовался,  когда  Индра  отвлекла  его  новым  вопросом.  Она
пристально глядела на запад, словно искала что-то на небе.
   - Скажите, Уолтер, - заговорила она, - это правда, что можно днем увидеть
Венеру, если знать, в какую точку смотреть? Я видела ее  вчера  сразу  после
заката - она была такая яркая, что можно в это поверить.
   - Чистая правда, - ответил Франклин. - И это совсем не трудно.
   Главное, определить место, а там сразу различишь.
   Он сел спиной к стволу, защитил глаза ладонью от лучей заходящего  солнца
и направил  взгляд  в  небо,  хотя  не  очень-то  надеялся  найти  крохотное
серебристое пятнышко. Последние недели Венера была царицей  вечернего  неба,
но не так-то просто ее отыскать, прежде чем скрылось солнце.
   Ага... Есть! В молочно-голубом небе блестела звездочка.
   - Нашел! - крикнул  Франклин,  показывая  рукой.  Индра  прищурилась,  но
ничего не увидела.
   - У вас просто рябит в глазах, - пошутила она.
   - Да нет же, честное  слово,  вижу.  Приглядитесь  получше,  -  настаивал
Франклин, не отрывая взгляда от звезды, чтобы не потерять ее.
   - Но Венера не может быть там, - возразила Индра. - Это слишком далеко на
север.
   Тотчас Франклин с тоской убедился, что она права. Звезда, на  которую  он
смотрел,  быстро  всходила  над  горизонтом  на  западе  наперекор  законам,
управляющим всеми небесными телами.
   Он  смотрел  на  Космическую  Станцию,  самый  большой  из  искусственных
спутников Земли,  запущенный  на  высоту  тысячи  миль.  Франклин  попытался
оторвать глаза от светила, созданного человеком, побороть этот гипноз.
   Словно он очутился  на  краю  пропасти:  в  его  душу,  грозя  поколебать
рассудок, вторгся страх перед безбрежной пустотой, разделяющей миры.
   Он победил бы, отделавшись  легким  потрясением,  если  бы  не  еще  одна
роковая случайность. Вдруг его озарило - он понял, что ему не давало  покоя:
запах горючего, которое Индра набирала из двигателя, характерный сладковатый
запах синтена. А память не замедлила подсказать,  где  он  в  последний  раз
чувствовал этот знакомый - слишком хорошо знакомый - аромат.
   Синтен... Он был создан для ракетных двигателей, потом, как  и  все  виды
химического горючего, устарел и применялся  только  в  маломощных  системах,
скажем, для космических скафандров.

   (Космический скафандр)

   Это было чересчур. Обоняние и зрение, объединившись, предали его, и он не
устоял против двойной атаки. Под напором волны  страха  в  несколько  секунд
рухнули плотины, воздвигнутые для защиты его сознания.
   Франклин чувствовал, как Земля, на которой он сидит, кружится, кружится в
космосе, все быстрее, быстрее вращается на своей оси, силясь метнуть  его  в
пространство, словно молот, словно камень. Франклин глухо вскрикнул, упал на
живот и зарылся лицом в песок. Обеими руками он ухватился за  ствол  пальмы,
но это не помогло, падение не прекращалось.
   Главный инженер Франклин, заместитель командира "Арктура",  снова  был  в
космосе и заново переживал кошмар, с которым так надеялся никогда больше  не
встретиться.

Глава 7

   Потрясенная, сбитая с толку, Индра тупо уставилась  на  лежащего  ничком,
горько, совсем по-детски плачущего Франклина. Но тут же душа и здравый смысл
подсказали ей, что надо делать. Она быстро пододвинулась к нему и обняла его
вздрагивающие плечи.
   - Уолтер, - крикнула Индра. - Все хорошо, чего ты испугался?
   Плоские, наивные слова, она сама это понимала, но  ей  больше  ничего  не
пришло на ум. А Франклин будто и не слышал ее, его по-прежнему била дрожь, и
он  отчаянно  цеплялся  за  дерево.  Жалкое  зрелище  -  мужчина  во  власти
малодушного страха, полностью утративший  чувство  го