комиссии, когда пришла весть о подводной аварии. Он  взял  из  рук  связного
депешу на бланке с красной полосой и  тотчас  позабыл  обо  всем  остальном.
Телеграмма с сигналом бедствия была отправлена Отделом  шахт  и  рудников  -
самым крупным из отделов Морского управления. Название не совсем  точное,  в
ведении  отдела  давно  не  осталось   ни   одной   настоящей   шахты.   Лет
двадцать-тридцать назад на дне океана добывали руду; теперь море само  стало
неисчерпаемым источником сокровищ. Почти все элементы периодической  таблицы
можно было вполне рентабельно извлекать непосредственно  из  миллионов  тонн
вещества,   растворенных   в   каждой   кубической   миле   морской    воды.
Усовершенствованные избирательные ионообменные  фильтры  позволили  навсегда
устранить угрозу нехватки металлов.
   Отделу рудников  были  также  подчинены  сотни  нефтяных  вышек,  которые
пронизали скважинами морское дно и выкачивали драгоценную  жидкость-основное
сырье половины  всех  химических  предприятий  мира;  эту  жидкость  прежние
поколения с преступной  близорукостью  сжигали,  используя  как  горючее.  В
огромном хозяйстве отдела трудно  было  избежать  аварий;  не  далее  как  в
прошлом году у  Франклина  брали  дозорную  лодку,  чтобы  поднять  цистерну
золотого концентрата; правда, золото так и не удалось спасти.
   Но на этот раз беда была посерьезнее,  в  этом  Франклин  убедился  после
двух-трех срочных телефонных разговоров.
   Через полчаса он  вылетел,  хотя  и  не  в  ту  сторону,  куда  собирался
первоначально. И лишь еще через час, передав  все  приказы,  Франклин  смог,
наконец, связаться с Индрой.
   Неожиданный звонок удивил ее, но удивление быстро сменилось тревогой.
   - Послушай, любимая, - начал Франклин, - не пришлось мне лететь в Берн. У
нефтяников катастрофа, просят нашей  помощи.  Одна  из  их  лодок  попала  в
западню. Они бурили скважину и напоролись на карман с газом.
   Буровую вышку сшибло, она упала прямо на лодку, и теперь лодка ни туда ни
сюда. Там на борту  всякие  высокопоставленные  лица,  среди  них  начальник
Отдела рудников и один сенатор. Я пока не представляю себе, как их выручить,
но мы все сделаем. Как только представится случай, опять свяжусь с тобой.
   - Ты сам пойдешь вниз? - озабоченно спросила Индра.
   - Наверно. Да ты не волнуйся! Будто я раньше не погружался!
   - Я не волнуюсь, - твердо ответила Индра.
   - Ладно, до свиданья, - сказал Франклин. - Поцелуй Энн и не беспокойся за
меня.
   Индра смотрела, как тает изображение на экране. Оно  уже  пропало,  вдруг
она сообразила, что давно не видела Уолтера таким радостным. Нет,  радостным
- не то слово, ведь жизнь многих людей под угрозой.  Вернее  будет  сказать,
что он весь ожил, воодушевился.
   Она  улыбнулась:  все  понятно.  Наконец-то   Уолтер   может   забыть   о
затруднениях своего отдела и - хотя бы на время - с  головой  погрузиться  в
морскую стихию, где ему все ясно и знакомо.

***

   -  Вот  она,  -  сказал  водитель  дозорной  лодки,  показывая  на   край
индикатора, где показалось изображение. - Лежит на твердом  грунте,  глубина
тысяча сто футов. Через две-три минуты сможем рассмотреть детали.
   - Как прозрачность - можно работать телевизором?
   - Вряд ли. Газовый гейзер еще извергается, вот он, видите,  это  размытое
эхо. Он взмутил весь ил.
   Франклин смотрел на экран и сопоставлял изображение с лежащими  на  столе
чертежами  и   схемами.   Большая,   яйцевидной   формы   подводная   лодка,
предназначенная для малых глубин, была  отчасти  закрыта  обломками  буровой
вышки и снаряда. Тысячетонная стальная махина пригвоздила  ее  к  океанскому
дну; неудивительно, что, продув все цистерны и включив  на  полную  мощность
моторы, лодка не смогла сдвинуться с места.
   - Н-да, история, - сказал Франклин. - Сколько дней надо большим буксирам,
чтобы дойти сюда?
   - Не меньше четырех. "Геркулес" может поднять  пять  тысяч  тонн,  но  он
сейчас в Сингапуре. По воздуху его не  перебросишь,  слишком  велик,  пойдет
своим ходом. Это ваши лодки можно перевозить на самолетах.
   "Верно, - подумал Франклин, - но зато  они  слишком  малы  для  работы  с
такими тяжестями. Вся надежда на то, что с  их  помощью  удастся  расчленить
вышку кислородным резаком и освободить лодку".
   Одна из дозорных лодок Отдела китов уже работала резаком. Кто-то заслужил
благодарность за быструю установку  резаков  на  судне,  выполняющем  совсем
другие задачи. Даже Комитет по  делам  космоса,  об  эффективности  которого
рассказывают легенды, вряд ли управился бы с этим быстрее.
   - Здесь капитан Якобсен, - заговорил динамик.  -  Рад,  что  вы  с  нами,
мистер Франклин. Ваши ребята молодцы, но это дело потребует времени.
   - Как у вас дела?
   - Ничего. Меня только  беспокоит  корпус  между  третьей  -  и  четвертой
переборками. Туда пришелся главный удар, есть вмятины.
   - Вы можете перекрыть этот отсек, если появится  течь?  -  Трудновато,  -
сдержанно ответил Якобсен. - Там как раз центральный пост. Если придется его
оставить, мы будем совсем беспомощны.
   - Ну, а как пассажиры?
   - Э...  гм...  хорошо,  -  сказал  капитан  тоном,  который  выдавал  его
неуверенность. - Сенатор Чемберлен хочет поговорить с вами.
   - Здравствуйте, Франклин, - послышался голос сенатора. - Не рассчитывал я
встретиться с вами  при  таких  обстоятельствах.  Как  вы  думаете,  сколько
времени понадобится, чтобы выручить нас?
   У этого сенатора хорошая память - или хороший секретарь.  Франклин  всего
трижды встречался с ним; в последний раз - в Канберре, на заседании Комитета
по охране природных ресурсов. Франклин выступал там не больше десяти  минут,
и он никак не надеялся, что председатель КОПР запомнит его.
   - Я ничего не могу обещать, сенатор, -  осторожно  ответил  он.  -  Нужно
немало времени, чтобы разобрать все эти обломки. Но мы справимся с этим,  вы
не беспокойтесь.
   Когда они подошли ближе, его уверенность поколебалась.  Резак  отщипывает
такие маленькие кусочки,  а  длина  вышки  -  двести  футов  с  лишним,  это
надолго...
   Последовало  десятиминутное   совещание   между   Франклином,   капитаном
Якобсеном и командиром второй дозорной лодки,  старшим  смотрителем  Барлоу.
Три стороны согласились, что лучше всего продолжать работу; как бы  медленно
ни шло дело, они управятся на два  дня  раньше,  чем  подоспеет  "Геркулес".
Разумеется, если ничего не случится. Пока что подвохом грозил только помятый
корпус, о котором упомянул капитан Якобсен.  Как  и  все  крупные  подводные
суда, его лодка была оснащена воздухоочистительной установкой. На  несколько
недель  они  обеспечены  чистым  воздухом,  но   если   корпус,   защищающий
центральный пост, не выдержит, выйдут из строя все  основные  службы.  Можно
укрыть людей за герметичными переборками,  однако  это  даст  лишь  короткую
отсрочку, ведь тотчас прекратится очистка воздуха. И "Геркулесу" будет  куда
труднее поднять лодку с затопленным отсеком.
   Прежде чем вместе с Барлоу приступать к работе, Франклин  вызвал  базу  и
заказал все, что могло им понадобиться. Он  попросил  также  незамедлительно
перебросить на самолетах еще две дозорные лодки, а мастерским велел наладить
массовое производство цистерн плавучести - попросту говоря, на старые  бочки
ставить воздушные вентили. Если приторочить к вышке достаточно бочек,  может
быть, удастся поднять ее до прихода спасателей.
   Он помешкал,  прежде  чем  называть  последний  пункт  заказа,  но  потом
подумал, что лучше заказать лишнего,  чем  что-то  упустить.  Пусть  даже  в
Отделе материального обеспечения скажут, что он рехнулся.
   Разрезать фермы искореженной вышки было делом трудоемким, но  в  общем-то
несложным. Работали вместе: одна лодка  орудовала  резаком,  другая  тут  же
оттаскивала  куски  прочь.  Скоро  Франклин  позабыл  о  времени,  для  него
существовал  только  очередной  металлический  брус.   Непрерывным   потоком
следовали донесения, отдавались приказы, но этим занималась другая часть его
сознания. Сейчас руки и мозг действовали как две раздельные системы.
   Вода заметно светлела. Вероятно, рокочущий газовый гейзер, который бил из
морского дна в каких-нибудь ста ярдах от них, вызвал сильное течение, и  оно
унесло  взбаламученный  ил.  Так  или  иначе,  теперь,  когда  снова  видели
телевизионные глаза дозорных лодок, работать стало намного легче.
   И когда прибыло подкрепление, Франклин даже удивился. Неужели  они  здесь
уже больше шести часов - а он не чувствует  ни  голода,  ни  усталости!  Две
лодки тянули за собой первую партию сделанных по его заказу цистерн.
   Сразу работа пошла по-другому. Одну за  другой  бочки  крепили  к  вышке,
затем продували  воздушным  шлангом,  и  они  всплывали,  словно  аэростаты.
Подъемная сила одной бочки -  две-три  тонны;  вот  наберется  сотня  бочек,
глядишь, лодка сама выскользнет из капкана.
   Механические руки дозорной лодки чаще всего бездействуют, но  теперь  они
казались Франклину продолжением его собственных рук. Четыре  года,  если  не
больше, прошло  с  тех  пор,  как  он  последний  раз  двигал  великолепными
металлическими пальцами, которые позволили человеку работать там,  куда  ему
самому  нет  доступа.  Франклин  помнил  свою  первую  попытку   (это   было
четырнадцать лет назад) завязать узел механическими руками и какая  путаница
получилась. Потом он наловчился, но очень редко применял  свое  искусство  -
кто мог подумать, что оно окажется  таким  важным  теперь,  когда  он  давно
оставил море и должность смотрителя?
   Они принялись накачивать вторую связку бочек,  когда  их  вызвал  капитан
Якобсен.
   - Боюсь, мои новости вас не обрадуют, Франклин, - мрачно сказал он.
   - Вода просачивается, и течь все сильнее. Если дальше  так  пойдет,  часа
через два придется нам уйти из этого отсека.
   Этого  Франклин  больше  всего  опасался.   Незамысловатая   спасательная
операция разом превратилась в гонку со временем. И гандикап не в их пользу -
чтобы разрезать до конца вышку, нужно самое малое двенадцать часов.
   - Какое давление у вас внутри лодки? - спросил он капитана Якобсена.
   - Я уже поднял до пяти атмосфер. Дальше некуда, опасно.
   - Постарайтесь поднять до восьми.  Пусть  даже  половина  людей  потеряет
сознание, не страшно, лишь бы кто-нибудь остался на посту.
   Сейчас самое главное остановить течь.
   - Хорошо,  сделаю.  Но  если  люди  будут  без  сознания,  это  затруднит
эвакуацию центрального поста.
   Чересчур много слушателей, поэтому Франклин  промолчал.  Капитан  Якобсен
понимает это не хуже его, но пассажиры могут и  не  знать:  если  дойдет  до
эвакуации, то можно ставить крест.
   Хочешь не хочешь, остается только одно. Отщипывать от вышки по кусочку  -
слишком долго, надо рвать ее взрывчаткой  на  две  части;  верхняя  половина
отвалится в сторону и освободит лодку.
   Казалось бы, чего проще,  с  этого  следовало  начинать,  но,  во-первых,
опасно взрывать вблизи от  поврежденного  корпуса  лодки,  во-вторых,  нужно
правильно разместить взрывчатку,  а  из  четырех  главных  ферм  вышки  лишь
верхние  две  были  легко  доступны;  до  нижних  механическими  руками   не
дотянуться. Тут только подводный пловец справится. На мелководье на это ушло
бы от силы пять минут.
   К сожалению, здесь не мелководье. Глубина - тысяча сто футов, давление  -
больше тридцати атмосфер.

Глава 24

   - Это очень рискованно, Франклин, я не могу разрешить.
   Не часто выдается случай поспорить с сенатором,  а  сейчас  Франклин  был
готов не только спорить, но и в крайнем случае поступить по-своему.
   - Я знаю, что это опасно, сэр, - сказал он. - Но у нас нет выбора.
   Есть полный смысл рискнуть одним человеком, чтобы спасти двадцать три.
   - Но ведь это самоубийство - погружаться с аквалангом на  глубину  больше
трехсот - четырехсот футов.
   - Конечно, если дышать сжатым  воздухом.  Азот  нокаутирует  человека,  а
кислород добивает его. Нужна правильная смесь. С тем  аппаратом,  которым  я
пользуюсь, люди погружались на полторы тысячи футов.
   - Я вынужден вам возразить, мистер Франклин, -  негромко  сказал  капитан
Якобсен. - Насколько мне известно, только один человек опускался на  полторы
тысячи футов, и то под  строжайшим  контролем.  И  он  не  выполнял  никакой
работы.
   - Я не собираюсь работать, только установлю два заряда.
   - А давление?
   - Давление, пока оно уравновешено, роли не  играет,  сенатор.  Пусть  мою
грудную клетку сжимает сто тонн, я ничего не  почувствую,  ведь  столько  же
будет давить изнутри.
   - Извините... все-таки, может, лучше послать кого-нибудь помоложе?
   - Я не хочу никому перепоручать это дело. И  когда  ныряешь,  возраст  не
влияет. Я здоров - это главное.
   Франклин повернулся к водителю и выключил микрофон.
   - Пошли вверх, - сказал он, - а то они весь день проспорят. Лучше  скорей
начать, пока не отговорили.
   Во время всплытия он лихорадочно размышлял. Может быть, это в самом  деле
безрассудство, и он, глава семьи, не вправе так рисковать? Или  ему  до  сих
пор, столько лет спустя, важно доказать, что он не трус, готов бросить вызов
опасности, от которой однажды чудом спасся?
   Да  нет,  все  объясняется  проще.  Это  своего  рода  попытка  уйти   от
ответственности. Чем бы ни кончилось дело,  он  прослывет  героем,  а  тогда
Секретариат не возьмет его  голыми  руками.  Интересная  задачка:  может  ли
физическая отвага уравновесить недостаток морального мужества?
   К тому времени, когда лодка достигла  поверхности,  Франклин  не  столько
решил эти вопросы, сколько отмахнулся от них. Пусть все эти обвинения против
самого себя справедливы; это не играет роли. В душе он знал,  что  поступает
правильно, иначе нельзя. Другого способа спасти этих  людей,  очутившихся  в
западне на глубине четверти мили, нет; перед этим все остальные  соображения
отступали в тень.
   Сочащаяся  из  скважины  нефть  так   пригладила   море,   что   командир
транспортного самолета смог совершить  посадку,  хотя  его  машина  не  была
предназначена для земноводных операций. Поблизости дозорная лодка возилась с
очередной гроздью цистерн, готовясь тащить их вниз.
   Подводникам помогали летчики, которые сидели в  маленьких,  автоматически
надувающихся лодках.
   Коммандер Хенсон, главный водолаз Морского управления, ждал  Франклина  в
самолете. Здесь снова возник спор, но он длился недолго, коммандер сдался  -
с  достоинством  и,  как  показалось  Франклину,  с  облегчением.  Если   бы
понадобился второй человек, Хенсон с  его  огромным  опытом  был  бы  лучшей
кандидатурой. Франклин даже на  минуту  засомневался:  может  быть,  он  зря
настаивает на собственной  кандидатуре,  это  только  уменьшает  надежды  на
успех? Нет, он уже побывал внизу, знает обстановку, а  Хенсону  пришлось  бы
сперва сходить на разведку с дозорной лодкой - это лишняя трата драгоценного
времени.
   Франклин проглотил особые таблетки, получил инъекции и влез  в  резиновый
гидрокостюм, призванный защитить его от почти нулевой температуры на морском
дне.  Он  не  любил  гидрокостюмов,  они  сковывали  движения   и   нарушали
плавучесть, но выбирать не приходилось. Ему надели на спину  три  баллона  -
один, со сжатым водородом, зловещего красного  цвета,  -  затем  спустили  в
воду.
   Коммандер Хенсон минут пять  плавал  вокруг  него,  проверяя  и  подгоняя
ремни, грузы, гидроакустический передатчик. Здесь можно было дышать  обычным
воздухом, на кисловодородную смесь он  перейдет  на  глубине  триста  футов.
Аппарат переключится автоматически, и регулятор подачи кислорода  сам  будет
следить за тем, чтобы состав смеси был  везде  правильным  -  насколько  это
возможно в среде, к которой человек вовсе не приспособлен.
   Но вот все готово. Заряды надежно  укрепили  на  поясе  Франклина,  и  он
взялся за поручни маленькой боевой рубки.
   - Пошли вниз, - сказал он водителю дозорной лодки. - Скорость  погружения
пятьдесят футов в минуту, ход под водой не больше двух узлов.
   -  Есть  пятьдесят  футов  в  минуту.  Если  ход  увеличится,  приторможу
реверсом.
   Почти тотчас дневной свет сменился гнетущим зеленым сумраком. Из-за мути,
принесенной восходящими токами, поверхностный слой воды почти  не  пропускал
света. Франклин даже рубку видел плохо; уже в двух футах очертания  поручней
расплывались и пропадали во мгле. Это плохо. Ладно, на худой конец, он может
работать на ощупь. Впрочем, внизу ведь вода намного прозрачнее.
   Погрузившись всего на тридцать футов,  он  был  вынужден  прервать  спуск
почти на минуту, чтобы дать привыкнуть ушам. Франклин продувал носовые  ходы
и усиленно глотал, пока долгожданный щелчок не возвестил, что все в порядке.
Вот будет  позор,  если  заложит  евстахиеву  трубу  и  придется  вернуться!
Конечно, никто его не упрекнет - самый лучший подводный  пловец  может  быть
выведен из строя даже незначительной простудой; но  он  сам  никогда  бы  не
простил себе такого провала.
   Свет быстро угасал; солнечные лучи  не  могли  пробить  мутную  воду.  На
глубине ста футов Франклин словно очутился в лунной мгле, в  мире,  лишенном
красок и тепла. Уши его больше не беспокоили,  дышалось  легко,  но  в  душу
вкралась неуловимая тоска. Он сказал себе, что все дело в темноте;  мысль  о
том, что впереди еще тысяча футов, ни при чем.
   Чтобы отвлечься, Франклин вызвал водителя и попросил доложить обстановку.
Он услышал, что к вышке уже приторочено пятьдесят бочек  с  общей  подъемной
силой больше ста тонн. Шесть пассажиров потеряли сознание,  но  беспокойства
не   внушают;   остальные   семнадцать,   хотя   чувствуют   себя   скверно,
приспособились к возросшему давлению. Течь не  усилилась,  однако  в  отсеке
центрального поста три дюйма воды, скоро могут быть короткие замыкания.
   - Триста футов, - послышался  голос  коммандера  Хенсона.  -  Взгляни  на
манометр, уже должен идти водород.
   Франклин  посмотрел  на  маленькую,  убористую  приборную  доску.  Все  в
порядке, автомат переключил баллоны. Кажется, что  воздух  не  изменился,  а
между тем через несколько сот футов его ткани освободятся от  большей  части
коварного азота. На первый взгляд непонятно,  почему  его  заменяют  гораздо
более активным, даже взрывоопасным, водородом.  Но  водород  не  поглощается
тканями так, как азот, и не производит наркотического действия.
   Еще сто  футов  пройдено,  и  как  будто  не  стало  темнее;  здесь  вода
прозрачнее, да и глаза уже привыкли к  тусклому  свету.  Видимость  достигла
двух-трех ярдов, он различал даже часть гладкого корпуса, увлекавшего его на
глубину, которой до него достигли лишь  несколько  аквалангистов  и  не  все
вернулись живыми.
   Снова заговорил коммандер Хенсон.
   - Сейчас должно быть пятьдесят процентов водорода. Чувствуется?
   - Да, есть. Немного - металлический привкус. Ничего страшного.
   - Говори помедленнее, - попросил коммандер. - У тебя сейчас такой  тонкий
голос, слов не разберешь. Самочувствие в порядке?
   - В порядке, - ответил Франклин, глядя на глубиномер. - Давай-ка  ускорим
погружение до ста футов в минуту. Надо спешить.
   Водитель подпустил воды в балластные цистерны, лодка пошла вниз  быстрее,
и стало осязаемым давление воды. При такой  скорости  спуска  чуть  отставал
автомат, который регулировал напор изолирующего слоя воздуха в гидрокостюме;
в итоге руки и ноги Франклина словно сжало в мощных мягких тисках,  так  что
его движения были несколько скованны.
   Сгустился мрак, но тут, предвосхищая команду Франклина, водитель  включил
оба носовых прожектора. Их лучи не могли ничего выявить в пустоте между дном
и  поверхностью  моря,  и  все  же  при  виде  скользящих  впереди   ореолов
рассеянного света он как-то приободрился. Фиолетовые фильтры нарочно  сняли;
теперь глазу было на чем остановиться, и гнетущее  чувство  полной  изоляции
пропало.
   Восемьсот футов - пройдено больше трех четвертей.