аком смысле? - юнкер посмотрел на Евграфа Игоревича, как врач-психиатр, внезапно заподозривший в тихом пациенте суицидальные наклонности.
     - В смысле открою дверцу и прыгну на полном ходу. И не вздумай притормаживать, братец, на гауптвахте сгною.
     - Господин ро...
     - Отставить! Я, Тима, хоть и калечный, однако бывший скаут. Кувыркаться с негнущейся ногой хоть и сложно, однако сумею, будь уверен. Сбросишь меня, езжай на всех парах в Управление. На всех парах, Тимурчик! Господа гонщики в ?Зубре? не должны приметить отсутствие пассажира в ?Ангаре?, не давай им расслабляться. Можешь сирену включить, дабы дорожный патруль не цеплялся, гони к Жандармерии на полном ходу под сирену. Позвони заранее, чтоб ворота отворили, заедешь прямо во двор и до утра в Управлении сиди, понял? Надобно, чтоб СГБисты поверили - я сдался и велел отвезти меня на работу, отложив городские дела до лучших времен.
     - Вопрос разрешите, Евграф Игоревич?
     - Отвечаю заранее на все вопросы, юнкер. Внимай и мотай на ус. СГБисты правы - кое-что от задержанного я узнал. А именно - в деле замешаны ?Дети Авеля?. Штабс-капитан и поручик мною с патрулирования сняты и отправлены в Жандармерию готовить прошение на имя министра об активизации действий в отношении ?Детей?. Уверен - мы первыми подадим прошение, обгоним СГБ. Дабы отвлечь внимание СГБ от канцелярской работы господ жандармов, я взял тебя, и мы учинили комедию под названием ?Гонки за ротмистром?. Павлин Григорич сейчас голову ломает относительно конечной цели моего маршрута, пусть думает, что я отчаялся сбросить ?хвост? и скрылся за стенами Управления, пусть! А я тем временем вернусь домой...
     - Домой?!! К себе домой?!.
     - Точно так, юнкер. Выпрыгну, отряхнусь, поймаю такси - и к дому. Моя обитель под надзором СГБ, однако есть у меня потайные лазейки в собственную берлогу. Дом мой стерегут олухи, их обмануть бывшему скауту сплошное развлечение. Вообрази, Тима, завтра, около полудня, выхожу я на балкон с сигаретой, и олухи СГБэшные по каналу экстренной связи сообщают Павлину Григорьевичу: ротмистр Карпов-то домой телепортировался! Вот будет, фигурально выражаясь, пощечина СГБ от калечного жандарма!
     - Стоит ли ради фигуральной пощечины рисковать шеей?
     - Тима, дружок, давно пора и тебе, мальчик, усвоить - аппаратные игры в нашей действительности порою важнее важного. Сами же подчиненные Павлин Григорича, злые языки, донесут в министерство про пощечину СГБ. Плюсик интриганы министерские запишут жандармам, а после сей плюсик зачтется при распределении бюджетного финансирования, не ради поощрения наших хулиганств, а дабы СГБистов приструнить. Сообразил?
     - В аппаратных игрищах я не ахти какой специалист...
     - А ты учись, Тима, учись у старших. Кнут и пряник, иной политики не существует. Следовательно, надобно давать почаще повод власти стегать кнутом конкурента, и методом исключения пряник достанется тебе.
     Ветви деревьев на бульваре трепал ветер. Атмосфера совершенно взбесилась. Невротик март мучился, выбирая между дождем и снегом, и в этих муках родился монстр непогоды о двух головах: с одной сыпалась перхоть снега, другая плакала дождем. Встречная ?Волга? окатила ?Ангару? фонтаном брызг из-под колес. Вода волною смыла с боковых стекол ?Ангары? снежный пунктир и дождевую рябь. В салоне авто было тепло и сухо, и происходящее за стеклами казалось ирреальным.
     ?Ангара? сбавила скорость до пешеходной, как бы стесняясь, свернула на улицу маршала Скачкова. ?Зубр?, будто маньяк за красавицей, повернул вслед за ?Ангарой? на улицу имени военачальника, отличившегося во времена Всемирной Трехдневной. Массивный бампер ?Зубра? едва не касался багажника ?Ангары?. Пружины нервов водителей обеих машин сжались до предела. Тимур переключил скорость, вдавил педаль газа до упора. ?Ангара? понеслась, помчалась, полетела по пустынной улице скоростным болидом. Ротмистр Карпов скинул с груди портупею ремня безопасности, сняв шляпу, взял ее в ту же левую руку, что держала трость, правой рукой дернул за рычажок автомобильной дверцы.
     - Евграф Игорич, а может, не на...
     - Спокойно, юнкер. Делай свое дело. Дверцу за мной не забудь закрыть.
     ?Ангара? вписалась в правый поворот, оторвав от взмокшего асфальта колеса по левому борту. Ротмистр толкнул дверцу плечом, оттолкнулся гнущейся ногой от рифленой резины на полу. Карпов вылетел из салона сгруппировавшимся комком плоти, с оттопыренной ногой и торчащей в сторону палкой. Евграф Игоревич крутанулся в воздухе, упал на покатый газон, покатился боком вниз, под откос.
     Эту крутую горку за поворотом Евграф Игоревич приметил давно. Прогуливался как-то осенью по улице Скачкова, обогнул жилой дом-кирпич и аж присвистнул! Вспаханный газончик будто специально придуман для того, чтоб скатиться и таким образом оторваться от наружки, отставшей всего-то шагов на десять.
     Джип ?Зубр? отставал от легковушки ?Ангары? на два с четвертью корпуса. Всего-то! Кабы не мастерство гонщика Тимы, хрен бы катапультирование ротмистра осталось незамеченным. Рисковал юнкер, удерживая педаль газа на повороте, а водила в ?Зубре? все же поубавил скорость, прежде чем крутануть руль, и отчаянная задумка Карпова удалась.
     Слава богу, на улице маршала Скачкова тротуары уже стандартных. Хвала всевышнему, в ночное ненастье тротуары-тропинки пустынны. Свечку за здравие дворнику, который не озаботился отгородить заборчиком обрыв газона.
     Скатываясь бревном под откос, ротмистр слышал рев ?Зубра?, видел мелькнувшие наверху, над головой, лучики фар, и все равно, как только тело-бревно коснулось щебенки в кратере детского дворика под откосом, как только вращение закончилось и Карпову удалось сесть, первым делом он рванул штатный излучатель из подмышечной кобуры. Вестибулярный аппарат работал на полную, тормозил, цеплялся всеми органами чувств за карусель перед глазами, сдерживал подступившую к горлу тошноту, но указательный палец правой руки уверенно лег в ложбинку идентификатора на корпусе излучателя, и большой палец безошибочно нашел кнопку активизации оружия. Колесико настройки заранее совмещено с риской рабочего режима ?4,2?. Раструб излучателя ?смотрит? вверх, на вершину горушки газона. Повезло ротмистру - СГБисты в ?Зубре? его проморгали, но еще больше повезло обманутым СГБис-там. Остановись сейчас джип, выйди из него служивые, и подушечка большого пальца Карпова нажмет красную кнопку, инфразвуковые колебания частотой 4,2 Гц войдут в резонанс с биением сердец господ из Службы госбезопасности, и господа дружно покинут сей суетный, жестокий мир, узнав напоследок, каково это, когда рвется сердечная мышца. Соврал юнкеру ротмистр - вовсе не победа по очкам в пресловутой аппаратной игре заботила сегодня Евграфа Карпова, гораздо весомее ставки в нынешнюю ночь, несоизмеримо весомее...
     Крутой склон. У подножия склона устроена детская песочница, качели и теремок на курьих ножках. Фонарный столб недалече освещает дворик жидким неоновым светом. Снег, дождь, ветер. Свинцовое низкое небо. В грязной луже на краю детского дворика сидит, вытянув левую ногу и согнув колено правой, седовласый человек. Весь заляпанный грязью, взмокший, встревоженный. В руке у человека излучатель системы ?Вий?. Рядом валяются трость с серебряным украшением и смятая фетровая шляпа. Все вместе: склон, погода, качели, трость, излучатель, седой мужчина - картина совершенно сюрреалистическая. Кто случайно увидит, сразу побежит вызывать патруль. Засиживаться ротмистру никак нельзя. Срочно трость в руку, излучатель за пазуху, шляпу поверх седых волос, и как можно скорее... да вот, хотя бы в детский теремок, в избушку на курьих ножках.
     Забравшись по лесенке на крылечко сказочного теремка, ротмистр, согнувшись в три погибели, втиснулся в игрушечную комнатку. Пространство полтора на два метра, окна без стекол; спину не разогнуть, макушка упирается в крышу. Зато можно не спеша охлопать себя по карманам. Ничего не потерялось, не вывалилось? Нет, все вещи и вещички на месте. Ребро болит. Сноровка скаутская осталась, но акробатической практики в последние годы не было. Практика - критерий истины, а истина в том, что, как бы ни болело ребро, все одно дела придется делать, срочные и неотложные. Карпов пощупал пальцем левое подреберье сквозь одежду, огладил бок. Спасибо судьбе, переломов нет. Ерунда - ушиб. И шишка на затылке - пустяк. Плечо ноет, так и пусть с ним, не до него, проблемы с одеждой. Пуговицу от плаща оторвало, плохо. Хорошо, что самую нижнюю, не так заметно. Грязный весь, так и что? На улице-то ненастье, упал человек с тростью, замарался. С лица и рук грязь стереть, и можно идти. Нужно идти.
     Тропинка от избушки на курьих ножках мимо качелей, в обход песочницы вывела Евграфа Игоревича к подножию фонарного столба. Блеск луж на асфальте указывал дальнейший путь через расположившиеся в низинке дворы, между домами брежневской застройки. Бетонная лестница с перилами вывела ротмистра на проспект Первых Побед. С другой стороны широкого проспекта шумел ветвями бульвар, по магистрали катились, слепя фарами, редкие в столь поздний час авто.
     Встав на обочине, Карпов взмахнул тростью, стараясь держать ее таким образом, чтобы водитель в приближающейся машине заметил дорогостоящую нашлепку из серебра. Водитель заметил. Двухместная развалюха ?Яуза? предусмотрительно сбросила скорость, боясь обрызгать господина, остановилась. Карпов потянул на себя скользкую ручку автомобильной дверцы, плюхнулся на потертое кресло и распорядился вальяжно:
     - Гони на Рублевку, братец. Замерз я, продрог, весь мокрый. Гони на полную, не обижу.
     - До Рублевки далече, - медлил шофер с лицом пожилого интеллигента и руками грузчика. Выдающиеся ручищи, форменные клешни. - О цене надо бы заранее договориться.
     - Не обижу, братец. Право слово, я ж не враг себе. С такими-то кулаками чего тебе меня, калеченого, бояться? Это мне надобно трепетать, братец.
     - Хм-м... - Водитель грустно улыбнулся, трогая машину с места. - Было дело, за кулаки мои с каждым патрулем приходилось объясняться. Всем приходилось корочки дружинника предъявлять.
     - Так ты, братец, что ж? Слоном был, да?
     - Ага. Толкачи нас слонами обзывали. Золотые были времена, барин! Где теперь эти толкачи? Где слоны? Бывает, полдня по Москве колесишь, и ни одного патруля.
     - Да уж, времена были золотые, - согласился Евграф Игоревич, снимая шляпу. - Позволишь снег под ноги стряхнуть? Ты не бойся, чистку салона оплачу при расчете.
     - Спасибо, от лишней денюжки не откажусь.
     - А ты, значит, теперь частным извозом живешь, братец?
     - Не. Я курсы окончил, учителем в школе работаю. Историю преподаю. В гимназию не взяли, рылом не вышел, пашу в школе рабочей молодежи.
     - Рылом-то как раз ты, братец, на профессора похож. Руки - да, подкачали, а физия подходящая для педагога.
     - Ага. Без умной рожи, спасибо папе с мамой, и в школу хер бы я устроился.
     - Ой, братец! Право, стыдно, ругаешься. Хорошо, мы вдвоем, а то разве не знаешь: за площадную брань жандармы на пятнадцать суток нынче сажают.
     - Мне по херу! Я, барин, отчаянный человек. Днем в школе по-заученному талдычу про Трехдневную, ночами халтурю без лицензии.
     - И как? Обходится без неприятностей?
     - Ага! Срал я на жандармов.
     - За что же ты их так не любишь, мил-человек?
     - Добровольные дружины, суки, упразднили. К ним на работу хер устроишься, я просился. Образования, сказали, не хватает. Суки. Эх, барин, как здорово было в дружине! Свернешь скулу толкачу, он бух на колени и ну ботинки лизать. Всю жизнь жандармы, суки, испохабили. Ненавижу!
     - Скажи-ка, братец, - неужто не боишься со случайным пассажиром откровенничать? А ну как я жандарм?
     - Не. Жандармы на Рублевке не живут.
     - А ну как я в гости к кому еду?
     - Жандармы с рублевскими господами не дружат, всем известно, - веско заявил бывший слоник и, отвернувшись от дороги, посмотрел на Евграфа Игоревича с легкой насмешкой в воспаленных от бессонницы глазах. - Желаете, барин, запрещенную музыку послушать?
     - Смотря какую. Подделки под блатняк я лично, братец, не уважаю, извини.
     - Не, у меня настоящие записи. ?Бардачок? откройте, справа мини-диски. Ага, справа. Зеленый возьмите. Ага, его. Вставляйте в магнитолу, послушаем.
     Приемное устройство автомагнитолы сглотнуло зеленый кругляк, мигнуло светодиодом, и плоский, ?натяжной? динамик над головой Евграфа Игоревича запел хрипловатым, бодрым голосом:
     Последний вор повешен на рассвете, Бакланов скопом продают в Орду, Я фраер, так записано в анкете, Я завтра с пересылки убегу-у-у...
     Безвестный исполнитель под аккомпанемент трех гитарных аккордов пел про тюрьму, волю, побег в Дикие Земли, братство Ближнего Леса. Певец нагло фальшивил, сбивался с ритма, гундосил, но ехать под его песни стало веселее. Особенно веселился водитель. Подпевал дискозаписи, отстукивал такт пальцами по плетенке руля, насвистывал в унисон с мелодией. Под пение со свистом выкатились на Рублевское шоссе.
     - Блокпост на Рублевке знаешь, братец?
     - Оц-тоц-первертоц, от чертей слиняли...
     - Братец! Кончай делать второй голос!
     - А?..
     - Два! Нет, уже полтора километра до блокпоста. Смотри в оба, как покажется сторожевая башня, не прозевай знак правого поворота.
     - Нам направо?
     - Так точно. Не доезжая блокпоста поворот. Свернешь, и где-то с километр прямо...
     - К поселку за оградой, что ли?
     - Да...
     - Знаю! Подвозил туда одного барина. Роскошный поселок. Озеро у них за оградой красивое, парк. Живут же люди!
     - Подъедем к КПП, скажешь охраннику...
     - Э, нет, барин! Мы так не договаривались. Мне светиться перед охраной нету резона. Высажу вас перед контрольно-пропускным и поеду обратно.
     - Боишься стукачей СГБэшных?
     - На ГБ мне насрать, барин. С жандармами на воротах неохота встречаться.
     - Понятно. Лицензии на частный извоз не имеешь, музыку похабную любишь, ругаешься грязно...
     - При жандармах ругаться воздержусь, музон вырублю, лицензии нету - во с чем проблема...
     - Ошибаешься, братец! С музыкальным вкусом у тебя тоже проблемы. И с ненормативной лексикой. И с диссидентскими настроениями. - Евграф Игоревич засунул руку под плащ, из нагрудного кармана пиджака извлек медную бляху, персональный жетон с эмблемой Жандармерии и личным номером ротмистра Карпова. - С языком у тебя главная проблема, братец. Язык у тебя без костей. Болтаешь лишнее случайному пассажиру. И со слухом у тебя проблематично. Я ж намекал, что имею отношение к Жандармерии.
     - О чем вы, барин? Юмор, да? Не понимаю... - Сидевший в профиль к ротмистру водитель развернулся. Увидел бляху. Наконец-то до него дошло: господин с тросточкой в кресле справа, боже ты мой, офицер Жандармерии! Кранты! Полная майна!
     О Великий Кахуна, спаси и помилуй! Нарушитель законов морали и экономики дернул за рычаг ручного тормоза. ?Яузу? тряхануло, потащило юзом по скользкой дороге. Рука-клешня отпустила ручник, сжалась в кулак. Другая ручища выпустила руль, замахнулась. Выбор сделан - или убить, прихлопнуть, как муху навозную, хромого жандарма, или... Сработал реверс автомагнитолы. Запретный диск заиграл сначала, с первой песни, с первого куплета:
     ...Я фраер, так записано в анкете, Я завтра с пересылки убегу-у-у...
     - Врешь, фраерок! Ни-икуда ты от меня не денешься, братец!
     Бывший слоник не понял, как так получилось, что только он замахнулся, и рукоятка трости, рогулька на конце сучковатой палки, сразу же уперлась в горло. Лязгнули зубы опрометчиво приоткрытого рта. Голову запрокинуло. Макушка стукнулась об ободок дверцы. Обеими руками, обеими клешнями ветеран рабочих дружин схватился за трость-рогатину. Ай!.. Медная бляха жандарма скользнула под локти рук-молотов и ударила в пах. Пудовые кулаки разжались, так и не сумев сломать деревянную трость.
     - Палка внутри железная, братец, стальная. Напрасно мучился. Зря время потратил. Надо было попытаться дотянуться пальцами до моих глаз и пах надо было беречь, братец.
     Евграф Игоревич дернул тросточку на себя. Отчаянный человек за рулем согнулся, пытаясь дотянуться лбом до колен. В паху у него жгло огнем, в горле полыхало пламя.
     - Больно, братец? Больно, милый! Ты, мой хороший, отчаянный мой, послан калеке жандарму в штатском не иначе самой судьбою! Случай - это псевдоним бога, когда бог не желает подписываться. Счастливый случай свел нас обоих, братец. Крепись, борись с болью и слушай меня внимательно. Я обещал расплатиться за провоз по-царски, я сдержу слово. Я забуду твои обидные слова в адрес жандармов, выражения в недопустимой форме. Я... - Евграф Игоревич коснулся магнитолы, песня блатного ухаря оборвалась на полуслове - ...я разрешу тебе выбросить диск с непотребной музыкой. Я забуду номер твоей машины и то, что у тебя нет лицензии. Я отпущу тебя, братец. Утром. А до утра ты мой раб. Послушный и беспрекословный. Договорились?
     - Чего делать прикажете, ваше высокородие? - сгорбившийся раб набрался сил задать вопрос и храбрости заглянуть в лицо хозяину.
     - Поработаешь по своему профилю, извозчиком. Предупреждаю: ежели раб еще раз рискнет попробовать себя в качестве гладиатора, я...
     - Ваше высоко...
     - Молчать! - Трость стукнула раба по лбу. Невольник сжался, спрятал голову в огромных ладонях. - Чавку без команды не разевай, мразь! Бивни посшибаю, хобот узлом завяжу! Ты - бывший слоник, я - бывший скаут. Уяснил расклад сил? Понадобится, я тебя и без всяких подручных средств, со связанными за спиной руками, зубами загрызу! Есть опыт, верь слову! Сядь нормально! Спину выпрями, харя! Езжай дальше! Скажешь охраннику пароль: ?Анфиса?, ворота откроются, езжай к самому большому коттеджу у озера в глубине парка. Выполнять!
     Поселок на холме в непогожую ночь выглядел фантастично. Вокруг поля, простор, посреди полей возвышенность, поросшая аккуратно стриженными деревьями. Над кронами деревьев торчат кирпичные башенки а-ля донжоны средневековых замков. Холм окружает ограда. Ажурная решетка с фигурными завитушками. Столбики ограды светятся красным. За оградой сияют оранжевым пеньки-фонарики. Прожектор с КПП шарит по полям.
     Луч мощного прожектора поймал букашку ?Яузу? на расстоянии полета стрелы от бойниц контрольно-пропускного пункта.
     - Тормози, братец раб.
     - Не доехали, ваше...
     - Тормози, смерд! Стеклышко опусти, спросят: ?Куда??, скажешь: ?Анфиса?.
     ?Яуза? остановилась. Прожектор потух. Машину поглотила тьма, из придорожного мрака к авто шагнул охранник в перепачканном землей камуфляже, с тяжелым боевым топором на изготовку.
     - Куда? - простуженно спросил охранник.
     - Анфиса, - ответил раб ротмистра.
     - Проезжай.
     Секунда, и вновь вспыхнул прожектор. Луч света пополз по дороге перед носом ?Яузы? к открывшимся воротам.
     - Спаси и сохрани...
     - О чем бормочешь, смерд?
     - Сексоты запишут номера тачки...
     - Дурень! Барчуки за оградой специально пароли придумали, дабы шлюхи по вызову не боялись ездить в гости. Мы, жандармы, на это безобразие сквозь пальцы смотрим, кое-какие вольности барчукам дозволены по высочайшему соизволению.
     - Охранник видел, в машине...
     - Дурак! Охраннику платят за то, чтобы он, услышав пароль, более никого и ничего не видел, ясно?
     Минули КПП, с черепашьей скоростью поползли по лабиринту парковых дорожек. Хрустела тонкая пленка льда под колесами, кружились на ветру снежинки. Похолодало, и в мешанине дождя со снегом исчезла жидкая составляющая. Оранжевый свет фонариков обманчиво казался теплым. Как будто фонарики согревали озеро, чтобы оно не замерзло.
     По дуге, берегом озера, подъехали к готическому замку из стекла и бетона.
     - Стоп, машина! Жди, я скоро. Рискнешь смыться, учти - на выезд другой пароль, жди.
     Евграф Игоревич выбрался на воздух. Резиновый набалдашник трости скользнул. Гололед, будь он неладен. К дубовым дверям замка-коттеджа ротмистр шел, внимательно глядя под ноги. Голову поднял, лишь оказавшись под козырьком