ломать?
     - Мы, Авдюха, собираемся выиграть любой ценой. - Капитан Граф хлопнул ободряюще защитника Миронова ладошкой по голому плечу. - У нас с Алексом другого выхода просто нет. Ферштейн, Мироныч?
     - Мужики, я, конечно...
     - Натюрлих, ты постараешься нам помочь, защитник. Нарушать правила тебя никто не принуждает, но ведь в правилах нет ни слова о членовредительстве, яволь?
     - Хы... - грустно усмехнулся Авдей Миронов. - В правилах ни слова, а во внутреннем уставе училища четко прописано...
     - Майн фройнд! - Граф обнял защитника за обнаженные плечи. - Противоречие законов - извечная российская беда. Согласен?
     Вопрос Графа прозвучал более чем двусмысленно. Авдей снова усмехнулся, но на сей раз совершенно по-другому.
     - Хы!.. Черт с вами, кретины. Я подписываюсь. Ломаем Трофимову .команду, или... Или они, обозлившись, сломают нас. Играем жестко!
     - Спасибо, Авдей. - Алекс щелкнул пальцем по шлему защитника. - Залетим в больничку, все компоты из моей пайки - твои. Попадем в штрафвзвод, поделюсь черствым хлебушком.
     Миронов стряхнул с плеч руку Графа, шлепнул кулаком по голому брюху Алекса.
     - Вы оба - двоечники и придурки! У обоих с мозгами капут. Дурость, оказывается, штука заразная. Считайте, я тоже свихнулся. Играем жестко, делаем Трофима! Ура?
     И три мальчишеские глотки хором завопили громкое, протяжное, рычащее и отчаянное ?У-у-ррр-а!!!?
     Пять минут спустя троица непримиримых вошла в спортзал ј 4. Специально приспособленное для игры в ?кнопку? помещение имело размеры поля для мини-футбола. Под потолком софиты, видеокамеры и мощный динамик. Бетонные стены выкрашены белым. Крашенный черным дощатый пол разделяет посередине белая полоса. Опять же белым отмечены штрафные площадки. Там, где во время игры в мини-футбол располагаются ворота, намалеваны белые кружки диаметром в локоть, в центре кружков торчат красные грибки ?кнопок?. Говорят, игрище ?в кнопку? придумали рейнджеры американской армии сразу по окончании Трехдневной. Изнывали рейнджеры в казармах, ожидая новых бомбовых и ракетных ударов, сходили с ума от мрачного безделья, развлекались игрой в русскую рулетку, а когда кончились запасы спиртного, изобрели ?кнопку?. В первоначальном варианте ?кнопка? как таковая отсутствовала, был белый круг с красной отметиной в центре. Когда игрок команды ?А? пробивался к кругу команды ?Б? и касался чужой кровавой метки, судья-снайпер с трибуны выводил из игры метким выстрелом одного из игроков команды ?Б?. Говорят, президент США отдал приказ о поголовном и принудительном распространении ЗНАКА, когда узнал, что численность охранников в его президентском бункере всего за неделю игрищ ?в кнопку? сократилась вдвое.
     Войдя первым в зал, капитан сборной третьего курса Евграф приветствовал капитана пятикурсников Трофима взмахом руки. Трофим ответил небрежным кивком. Два предыдущих года Трофим, Онисим и Чеслав выигрывали первенство, в этом году ?золотая тройка? покидает успевшие стать родными стены, и уйти непобежденными для выпускников - дело принципа. Судя по влажным телам, золотые выпускники разминаются уже минут десять. Евграф глянул вверх, видеокамеры включены, подмигивают зелеными светодиодами (вечером запись будут смотреть все курсанты и преподаватели), а значит, до начала матча остались минуты.
     - Мироныч, Алекс, разминаемся! Шнель!.. Александр побежал по стеночке, по периметру поля, высоко поднимая колени, вращая запястьями, локтями, плечами. Остановился, поправил ремешки шлема на подбородке, побежал быстрее.
     Авдей растянулся в шпагате, лег грудью на колено, зацепился пальцами рук за пятку.
     Евграф прогнулся в пояснице, встал на ?мостик?, перешел в стойку на руках, согнул локти раз, другой, толкнул пол ладонями, прыжком встал на ноги.
     - Команды, построиться! Минута на построение! - прозвучало из динамика под потолком.
     Евграф поспешил к центральной линии. Авдей, кувыркнувшись, догнал капитана. Александр широко прыгнул и пристроился рядом с Мироновым.
     Напротив тройки Евграфа выстроилась золотая тройка Трофима. ?Золотые? старше всего на два года, но в юности заметна и годичная разница. Тем более среди курсантов. ?Золотые? сдали госэкзамены и по рукопашке, и по фехтованию, поработали и с человеческим ?мясом?, и с животными, прошли стажировку в поле, выдержали марш-броски по руинам пяти городов в разных климатических поясах. Все в училище знают - прошлым летом Чеслав два дня и одну ночь корчился на дыбе в плену у Орды, Трофим год назад в одиночку отбился от стаи полярных волков, а шрам на щеке Онисима - память о стычке с китайцами. В золотой тройке - уже мужчины, в сборной третьего курса - еще мальчишки.
     Игроки, мужчины и мальчишки (которые сами себя, конечно же, считают взрослыми мужиками), практически обнажены. На каждом лишь защитные ?раковины? под плавками и легкие шлемы с гибкими антеннами. Бритые виски игроков холодят пластинки электродов. На груди у Трофима, Онисима и Чеслава чуть поблекшие ЗНАКИ. Татуированные ЗНАКИ у Евграфа и Онисима не в пример ярче, свежее. Александр - ?чистый?. Единственный чистый в училище, единственный, у кого кожа не помечена татуировкой.
     - Приготовиться! - командует динамик под потолком.
     Чеслав пятится задом, останавливается точно на белой линии своей подзащитной штрафной площадки. Правая нога чуть сзади, левая чуть впереди, руки с раскрытыми ладонями перед грудью.
     Повернувшись спиной к соперникам, Авдей трусцой добегает до белого круга с красным грибком посередине, изящно разворачивается на сто восемьдесят градусов, припадает на левое колено. Пальцы левой стопы Авдея касаются красной пластмассы кнопки, грудь лежит на согнутой правой ноге, кулаки упираются в пол.
     Трофим и Онисим, отступив на пару шагов от разделительной полосы, расходятся в разные стороны, смещаются к флангам.
     Граф остается в центре поля. Алекс отскакивает назад, встает между капитаном и защитником.
     - Игра продолжается до трех очков, - соблюдая обязательные формальности, сообщает через потолочный динамик невидимый судья. - Время игры не ограничено. Активизация кнопок на счет три... Ноль, один, два... ТРИ!
     Граф срывается с места, мчится вперед, навстречу неподвижному Чеславу. Наперерез Графу бросается Онисим. Но Граф быстрее, Граф таранит корпусом Чеслава, вместе с ним опрокидывается на пол.
     По освобожденному Онисимом флангу пробегает Алекс. С другой стороны площадки, опережая Алекса, бежит в свою лишившуюся защитника штрафную Трофим.
     Не сумевший перехватить Графа Онисим поворачивается лицом к коленопреклоненному Авдею. Между Онисимом и Авдеем никого. Онисим с криком кидается в атаку на одинокого защитника третьекурсников.
     Сцепившись, Граф и Чеслав катятся по полу. Граф прихватил шею Чеслава и пытается провести удушение.
     В опасной для ?золотых? близости от красной кнопки перехлестнулись Трофим и Алекс. Трофим с ходу толкает Алекса пяткой в живот. Скрестив руки, Алекс ловит стопу Трофима, жестко фиксирует ахиллес, бьет ?золотого? капитана ногой в пах, попадает.
     Защитник Авдей неподвижен до тех пор, пока Онисим не пересек белую черту штрафной площадки. Как только Онисим влетел в чужую штрафную, Авдей превращается в человека-торпеду. Траектория торпедирования - восходящая, зона поражения - грудная клетка нападающего, орудие поражения - голова защитника. Но ?взять на калган? опытного Онисима на так-то просто! Онисим на ходу повернулся боком, и торпеда по имени Авдей пролетела мимо...
     А Граф пережал-таки яремные вены Чеслава. Граф поднатужился, Чеслав захрипел...
     Алекс отпустил ногу Трофима. ?Раковина?, конечно, защищает гениталии, однако Алекс бил от души, и ?ракушка? лишь смягчила травмирующее воздействие. Едва Алекс выпустил пойманную ногу, Трофим свалился. Алекс перепрыгнул скрюченное тело, шагнул к кнопке...
     Онисим опередил Алекса на полторы секунды, вдавил в пол красный грибок кнопки соперников...
     Пластинки электродов в шлемах у третьекурсников синхронно с нажатием кнопки выдали шокирующий электрический импульс (сила тока ничтожна, зато напряжение впечатляющее, как у всякого приличного электрошокирующего устройства).
     Вскрикнув, Граф, мгновенно утративший силы, уронил голову на грудь Чеславу.
     Торпеда-Авдей соплей растянулась на полу.
     Алекс устоял, но в глазах у него потемнело, и пол под ним закачался, словно палуба.
     - Один-ноль, - констатировал голос под потолком и приказал: - Команды построиться! Две минуты на построение!
     Снова, как перед началом встречи, обе команды выстроились в центре зала с двух сторон разделительной линии.
     Побледневший Евграф глубоко, со знанием дела, дышал носом. Авдей тер трясущимися пальцами пунцовые щеки. Александр старательно моргал, но изображение у него перед глазами все равно немножечко двоилось и мерцало.
     Чеслав мял ладонями шею, периодически подкашливая. Улыбался довольный Онисим. Хмурился Трофим, поправляя раковину и морща нос.
     - Жестковато начали, детки, - процедил сквозь зубы Трофим. - На грубость напрашиваетесь, дуралеи. Зря лезете на...
     - Приготовиться! - скомандовал радиофицированный судья.
     Чеслав остался где стоял, в метре от разделившей черное поле пополам белой полосы. Разошлись по флангам Трофим и Онисим.
     Граф, Алекс и Авдей, все втроем, отступили в свою штрафную и заняли глухую оборону. Авдей опустился на сей раз на оба колена в непосредственной близости от кнопки. Граф и Алекс застыли в оборонительных стойках по бокам штрафной площадки.
     - Активизация кнопки на счет три... Оди-ин... два-а... ТРИ! ИГРА!
     Онисим не спеша двинулся к Графу, Трофим к Алексу. Предстояли две независимые рукопашные схватки. Победитель одной из схваток, разделавшись с соперником, поспешит на помощь товарищу по команде, и, сломив сопротивление более стойкого игрока, оба нападающих займутся защитником. ?Золотые? не сомневались - с Авдеем они разберутся в шесть секунд.
     Пританцовывая да приплясывая, часто меняя стойки и выделывая замысловатые пассы руками, Онисим затеял с Графом позиционный спарринг на средней дистанции. Последствия перенесенного электрошока мешали Графу как следует сосредоточиться. Быстрые и обидные тычки Онисима достигали цели, однако серьезные удары противника Графу пока удавалось блокировать. Пока...
     Трофим, так же, как и Онисим, решил не спеша вымотать соперника, но действовал более прямолинейно - теснил Алекса в глубь штрафной, постоянно наступая, работая короткими сериями по схеме: шаг со сменой стойки, удар рукой, удар ногой, рукой, еще один шажок...
     Кулак Онисима достал подбородок Графа. Капитан третьекурсников пошатнулся, последовала мастерская подсечка и не менее мастерское (но щадящее) добивание падающего еще в воздухе. Капут! Граф проваляется в нокауте, по самым оптимистическим прогнозам, секунд восемь.
     Демонстративно игнорируя Авдея, победитель Онисим, пританцовывая, сместился за спину Александра...
     ?Капут Алексу! С двух сторон зажали!? - подумал Авдей и, перекувыркнувшись через голову, колобком подкатился под ноги Онисиму, схватился потными ладонями за лодыжки нападающего, плечом подбил его коленки, завалил Онисима, навалился на него всем весом...
     Стартовал с центра поля Чеслав, рванул с места, припустил что есть прыти к беззащитной кнопке третьекурсников...
     Перехватив испуганный взгляд Александра, глумливо заулыбался Трофим, не переставая, как заведенный, молотить Таможина кулаком и пинать ногами...
     Казалось, конец второго, победоносного для ?золотой команды? этапа игры, близок и счет 2:0 неизбежен. Но вдруг...
     Полная безысходность, осознание собственной обреченности и щенячьей беспомощности, вместо того чтобы сломить Алекса, вдруг пробудили дремавшие доселе где-то в бесконечных глубинах естества, ранее неведомые, необычайные, экстраординарные силы и способности. Специально для курсанта третьего курса, только для него, двоечника и разгильдяя Саши Таможина, безжалостные шестеренки времени услужливо притормозили, как будто в машине мироздания включился режим замедленного воспроизведения действительности. Недоумевая, Алекс смотрел, как тягуче, нехотя ?заряжает? ногу для ?пушечного? удара Трофим, а за плечом Трофима плывет в воздухе, будто в толще воды, Чеслав...
     ?Майн гот! - удивился мозг Александра. - Неужели то, о чем на занятиях по фехтованию нам рассказывал обрусевший старичок японец, неужели это правда? Неужели то, что самураи называли состоянием ?сатори?, а современные психологи называют ?гиперкомпенсацией?, неужели это действительно случается... случилось со мной, Алексом Таможиным?..?
     Вслед за Александром удивился Трофим. Успел удивиться ?золотой? капитан, успел заметить, как блеснули радостью глаза мальчишки, третьекурсника, прежде чем локоть Алекса врезался Трофиму в печень. Удивился и Чеслав, когда в полутора шагах от белого круга с красным пятном кнопки вдруг откуда ни возьмись возник Алекс и вдруг мальчишеское предплечье, шлагбаумом преградив путь разогнавшемуся Чеславу, сбило его с ног, подбросило в воздух, перевернуло и приложило затылком о доски пола. Удивился Авдей, услышав стон Онисима, который почти одолел его в борьбе на полу. А еще больше удивился Авдей, когда понял, что застонал Онисим потому, что сработали пластинки разрядников на висках у ?золотого?, а значит, кто-то из своих нажал ?золотую? кнопку!
     - Один-один! Команды, построиться. Три минуты на построение.
     Алекс сполз с кнопки. Он лежал на ней животом и часто-часто дышал. И все никак не мог надышаться. Сердце колотилось в грудной клетке, будто решилось прорваться сквозь прутья-ребра. В ушах звенело, пот заливал радужные круги перед глазами. Но Алекс был счастлив. За всю свою короткую жизнь Алекс впервые был столь безгранично, глупо, всепоглощающе счастлив. Впервые и, наверное, в последний раз, ибо детство кончалось, а по-настоящему оглушительно счастливым, можно быть только в детстве. Нет, конечно, и в более зрелом возрасте случаются приступы счастья по всяким разным поводам, но уже не столь оголтелые, не такие, увы, как в детстве...
     Алекс перевернулся на спину. Сел. Кулаками протер глаза. Наваждение кончилось. Шестеренки машины времени крутились с прежней, привычной монотонностью, в топке бытия, как ранее, последовательно гасли угольки-секунды, сгорали щепки-минуты, тлели поленья-часы.
     Растянув рот в блаженной, идиотской улыбке, Алекс поднялся, пошатываясь пошел на свою половину поля, где уже стояли, поддерживая друг друга, помятый Онисимом Авдей и нокаутированный Евграф. Крепко досталось товарищам Алекса, однако и ?золотая команда? выглядела отнюдь не блестяще.
     Лучше остальных ?золотых? смотрелся Онисим. Он тряс головой, смешно моргал, с разбитой губы Онисима капала на голую грудь кровь, пачкая татуировку, но на ногах ?золотой? игрок держался твердо и боевой потенциал сохранил.
     А Трофим едва волочил ноги. Боль в печени не позволяла ему как следует выпрямиться. Массируя дрожащими пальцами правый бок, Трофим, спотыкаясь, с заминками и остановками ковылял к линии построения.
     Тяжело дыша, глядя под ноги, ежесекундно отплевываясь и фыркая, как собака под дождем, возвращался на ?золотую? половину поля Чеслав. И так вышло, что хмурый Чеслав и улыбающийся Алекс столкнулись, пересеклись точно на белой разделительной, можно сказать - пограничной полосе в центре игрового поля.
     Алекс уступил Чеславу дорогу, отошел в сторону. Проходя мимо Александра, Чеслав намеренно задел плечом счастливого мальчишку и пробурчал сварливо:
     - Ты допросишься, чистый. Я тебя сделаю, уродец неполноценный...
     Счастья как не бывало! Прогнать счастье проще простого. Одно слово, и пыльца глупого детского счастья превращается в пепел безумной мужской злобы.
     Алекс резко, на пятках, развернулся к Чеславу.
     - Как ты меня назвал?!!
     Алекс схватил Чеслава за широкие плечи, дернул на себя.
     - А ну, повтори! Как ты меня назвал?
     - ЧИСТЫЙ, - громко и вкрадчиво повторил Чеслав. Вскинул руки, сбросил с плеч горячие ладони Алекса, толкнул ?чистую? грудь уродца, лишенного ЗНАКА, своей мускулистой татуированной грудью.
     Все, что угодно, ожидал Чеслав от оскорбленного мальчишки, но никак не укуса в шею.
     Волчонок Алекс набросился на матерого пса Чеслава с холодной жестокостью дикого зверя. Вцепившись скрюченными пальцами-когтями в шлем обидчика, наклонив голову, Алекс поймал зубами горбинку кадыка ?полноценного?, помеченного ЗНАКОМ, защитника ?золотой команды?, стиснул челюсти и, безусловно, разорвал бы чужое горло, если бы замешкался невидимый судья полуфинальной ?товарищеской? встречи.
     Видеокамеры под потолком, глаза судьи, передали на монитор жутковатую картинку. Опытный наставник молодых волчат и матерых волкодавов, надзиравший сегодня за игрой, с похвальной сноровкой потянулся к особому ряду тумблеров на пульте контроля. Щелчок тумблера, и в полуподвальчике спортзала Чеслав почувствовал, как противно пахнуло паленой кожей, как разжались крепкие зубы взбесившегося мальчишки, как затрясся в конвульсиях ЧИСТЫЙ...
     ...Однажды притормозившие специально для Алекса шестеренки машины времени, стараясь возместить прореху в мировой гармонии скоростей, закрутились быстрее обычного. И в этом уже не было ничего особенного, ничего экстраординарного. Каждый человек, хотя бы однажды, попадал в стремительный вихрь секунд. Даже песенка есть такая, жалостливая, про мгновения, свистящие у виска.
     Опаленная электродами кожа на висках у Алекса сильно покраснела и вздулась волдырями. Происходящее вокруг Алекс воспринимал урывками. Общий ход, суть и смысл событий улавливал, но долго не мог (да и не хотел) сконцентрироваться на деталях. Будто наполовину спал, наполовину бодрствовал. Как и откуда в зале появились дневальный и внутренний патруль, Алекс не понял и не помнил вообще. Сообразил, Что его взяли под руки, и, помогая себя транспортировать, вяло перебирал отяжелевшими ногами. Перед глазами замельтешили ступеньки, Алекса затошнило. Рвота случилась уже в помещении медпункта, здесь же Алексу смазали чем-то холодным виски, перебинтовали голову и сделали укол. Здесь же, в медпункте, Алекс с посторонней помощью оделся, а до того самостоятельно вымыл руки, ополоснул грудь и обтер ноги влажным, теплым полотенцем. И снова мельтешат ступеньки. По бокам дежурные из патруля, впереди спина дневального, а во рту солоновато-мятный привкус - в медпункте на прощание сунули Алексу таблетку под язык и строго велели ?не глотать, а рассасывать?.
     Привкус мяты во рту, словно бодрящий зимний воздух, заморозил секунды-снежинки, пурга свистящих мгновений улеглась. Исчезла необходимость часто и сбивчиво перебирать ногами, закончились ступеньки, Алекс и сопровождающие поднялись на последний этаж, ступили на ковровую дорожку, что вела к дверям кабинета начальника училища, генерала Кондыбы, прозванного курсантами Грызли.
     Возле дверей начальственного кабинета дневальный жестом остановил Алекса и патрульных.
     - Как со здоровьем, Таможин? - спросил дневальный. - Сможешь разговаривать с Грызли?
     - Ага, держи карман шире. Не будет он со мной разговаривать, отчислит к чертям собачьим, и ауфвидерзейн. Капут Алексу-третьекурснику. Далеко не уходите, мужики, скоро вас Грызли вызовет конвоировать меня в карцер.
     - Не дрейфь, - подбодрил Алекса дневальный. - Авось обойдется. Чеслав в медпункт не обращался, я специально уточнял, пока тебе котелок бинтовали.
     - Зер шлехт, я-то надеялся, что успел собаку-Чеслава порвать, ан нет... Аллес капут, мужики. Графу, дружку закадычному, привет передайте, я-то его вряд ли уже увижу. - Алекс вздохнул, взялся за медную дверную ручку. - Ауфвидерзейн, мужики, пошел я...
     Алекс резко распахнул дверь, перешагнул через порог, дождался, пока дверная панель за его спиной захлопнется, и доложил:
     - Господин генерал, курсант Таможин по вашему приказанию прибыл... То есть - доставлен под конвоем!
     - Вольно, Таможин, - не глядя на Александра, распорядился генерал.
     Кондыба сидел за старин