довой обязан был заинтересоваться удобной для драки одеждой, но его более интриговали длинные ножки, чем короткая юбчонка?, - подумала женщина, подмигнула ободряюще своему отражению, примерила смущенную улыбку.
     Лифт остановился на последнем этаже, Фатима покинула кабину, виляя бедрами, вошла в коридорчик с рядами железных ?сейфовых? дверей, отыскала 335-й номер и потянулась к кнопке звонка, но нажать ее не успела. Дверь открылась.
     - Проходи. - За порогом девушка лет двадцати двух. Ниже Фатимы на полголовы. Пухленькая. Крашеная блондинка. Миленькая.
     - Вы Соня?
     - Я, проходи.
     Фатима переступила порог, белокурая Соня поспешила закрыть и запереть дверь. Пока она бряцает запорами, есть секунда осмотреться.
     Холл. Из холла-квадрата три двери в комнаты, четвертая, на лестничную клетку, за спиной. Слева коридорчик на кухню. В квартире чисто и празднично. Вешалка, кресло в холле - все довоенное, добротное. Паркет. Хрустальные светильники. Богато.
     - Погоди-ка... - Соня без стеснения обыскала глазами Фатиму. Задержала взгляд на прозрачной сумочке и осталась довольна беглым осмотром - ничего подозрительного визитерша с собою не притащила - и одновременно немного удивилась. - Погоди, а где сигареты, где слезы от Марика?
     - Чо?! - Распахнулась одна из комнатных дверей, в холл выбежал голый по пояс, лысый мужичок, весь покрытый вязью выцветших синих татуировок. Лишь наколка ЗНАКА сияла яркой свежестью. Лысый подбежал к Фатиме. - Чо, это самое, соска пустая прихиляла? Без дури, в натуре?
     Открылась другая комнатная дверь. В холл выглянул ладный, коротко стриженный, гладко выбритый мужчина. Одетый в спецовку простецкого работяги, он прижимал к уху трубку радиотелефона. Впервые Фатима видела Шамана столь близко, не знала бы, кто это, решила бы - инженер со средним доходом, трудяга-мастер с какого-нибудь ремонтно-станкостроительного.
     Шаман выглянул в холл, секунд десять рассеянно взирал на Фатиму Рустемовну совершенно равнодушно, сказал ?да, я слушаю? в телефон-трубку и исчез в комнате, неплотно прикрыв за собою дверь.
     - Чувиха, это самое, ты чо, в натуре, без...
     - Погоди, Псих, остынь, - перебила лысого Сонечка, заглянула в черные глаза Фатимы и спросила вполне доброжелательно:
     - Подружка, а где травка?
     - Надежно спрятана, - успокоила Фатима, доверительно улыбаясь. - Под юбкой.
     - Хо-хо! - Сонечка хлопнула в ладоши, умиляясь. - Какая прелесть! Я балдею, браво! Бис!
     - Доставай это самое, ширево! - потребовал Псих, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. - Не томи больного человека, в натуре!
     - Сейчас достану, но прежде... - Фатима посмотрела на Сонечку, ища у девушки поддержку. - ...я попросила бы вас, дяденька, уйти куда-нибудь. Я стесняюсь при вас...
     - Оборзела, чувиха?! Буфера наружу, а как юбку задрать, так мы благородные? Не строй из себя целку, соска. Я тя...
     - Ну ладно! Ладно. Хотя бы отвернитесь, хорошо?
     - Отвернись, Псих, - поддержала Фатиму девица Соня. - Быстрее отвернешься, быстрее травки лизнешь, хоп?
     - Бля! - Псих, топнув ножкой, резко повернулся татуированной спиной к женщинам. - Три секунды жду и сам, реально, полезу слезку искать!
     Сонечка стоит по правую руку в полушаге от особистки Фатимы Рустемовны. Спина Психа в шаге напротив. Дверь в комнату, где разговаривает по телефону Шаман, почти (к сожалению - почти) закрыта. Лучшей диспозиции не будет, пора работать, товарищ майор!
     Левая рука Фатимы тянется вниз, зрачки Сонечки следят за левой кистью, взявшейся за край юбки, и в это время ребро ладони правой руки особистки вскользь бьет по девичьей шее. Продолжая движение, правая ладошка женщины-майора ударяется о височную кость лысого черепа урки по кличке Псих, одновременно левая кисть снизу бьет в основание лысого черепа. Хрустят шейные позвонки. Псих умирает стоя, но через три четверти секунды мертвое тело упадет. Однако прежде, чем подхватить труп уголовника и не дать ему шумно свалиться на пол, необходимо довести до конца дело с пока что всего лишь легко травмированной девицей. Повезет, эти двое умрут тихо, Шаман ничего не услышит.
     Не повезло! Шаман выскочил в холл быстрее, чем Фатима Рустемовна успела закончить с девушкой. Как он услышал? Что? Неважно. Теперь уже неважно!
     Обутая в изящную туфельку длинная женская нога толкнула татуированную спину. Еще секунду назад живого Психа бросило навстречу Шаману. Прозванный Белым Кахуной боец, ничуть не смутившись, махом сильной руки отшвырнул в сторону труп уголовника, использовал мах для того, чтобы ?зарядить? руку на бросок, и метнул в особистку трубку радиотелефона.
     Фатима присела. Трубка радиотелефона, угодив в обитую дерматином входную дверь, отскочила, упала На пол, покатилась по паркетной доске. Но раньше чем трубка коснулась пола, кувыркнувшись через плечо, Фатима Рустемовна поймала руками щиколотки Шамана, встала на лопатки, обхватила коленями мужской торс и опрокинула бойца.
     Десять лет назад, перед выходом на ковер, тренер науськивал спортсменку Фатиму: ?В стойке не телись, переводи в партер и дожимай. Запомни - борьба в партере твоя коронка!? Заслуженный тренер РСФСР по самбо не учил женщину использовать в борьбе ногти и зубы. Это эффективное дополнение к работе в партере Фатима освоила самостоятельно, уже не участвуя в спортивных поединках, а работая, что называется, в полный контакт, уже не как спортсменка, а в качестве офицера особого отдела с удостоверением оперативника.
     Ухоженные, наманикюренные ногти царапнули промежность Шамана, белые острые зубки вцепились в мускулистую ляжку, загорелые руки перехватили мужской кулак, зафиксировали запястье, женское колено нажало на мужской локоть. Клубок тел на полу застонал в два голоса. Низкий стон боли мужчины слился воедино с напряженным, свистящим выдохом женщины.
     Странный стонущий звуковой дуплет был оборван глухим стуком твердого о твердое. Фатима разжала челюсти, закатила глаза, увидела Сонечку, которая занесла кулачок с зажатой в нем телефонной трубкой для повторного удара. Фатима мотнула головой, уводя висок от второго удара, однако недостаточно быстро. Пластиковая трубка стремительно опустилась, надсадно треснула, очаг боли вспыхнул над ухом особистки. Третий удар, на сей раз мужским кулаком в подбородок, высек из глаз Фатимы призрачные искры, и сознание покинуло женщину-майора...
     ...Но без сознания Фатима Рустемовна пребывала недолго, минуты три, не более...
     ...Но и спустя пять минут сознание к ней вернулось не в полной мере. Мозг и органы чувств, ответственные за восприятие и анализ действительности, изрядно барахлили...
     ...Фатима не могла свободно пошевелиться и не сразу поняла, что руки за спиною связаны разорванной блузкой, а юбка спущена и ее поясок плотно стянул колени...
     ...Она не сразу догадалась, что красная пелена на глазах - это не кровь, а настоящая кровь стекает по щеке...
     ...Ей казалось, что в уши забиты пробки. Она увидела сквозь багровую пелену, как ломается косяк железной входной двери, как осыпается камнепадом штукатурка, но услышала лишь слабое ?бу-ух-х? упавшей дверной панели...
     ...Она видела, как ворвались в квартиру похожие на средневековых рыцарей спецназовцы, как замерли, перепрыгнув искалеченный порог, как лидер рыцарей спецназа выпустил из сверкающих колечками кольчуги пальцев ?брызгалку?, как из ствола упавшей на пол ?брызгалки? вылилась малая капля на паркет и запузырилась, задымила. Руки-грабли в кольчужных перчатках сняли шлем-противогаз. Седая голова полковника заговорила, глядя мимо Фатимы Рустемовны...
     ?...Почему они остановились? Разве непонятно, что образцово-показательный подвиг особистки не состоялся? Разве непонятно?.. Почему они не пускают газ? Почему не бросают сети? Почему не активизируют ?пищалки?? Почему?? - думала женщина, с огромным трудом запрокидывая голову, прищуриваясь...
     ...Она увидела гранату. ?Эфку? с выдернутым кольцом в кулаке Шамана...
     ?...Он взял меня в заложницы! - ужаснулась Фатима Рустемовна. - Любое активное действие против Шамана, и его кулак разожмется, граната взорвется. Он погибнет, и я погибну. Я самонадеянная дура, я провалила операцию!.. Полковник! Зачем ты, старый ишак, вступил с ним в переговоры?! Так и так со мною все кончено! Сапер имеет право на ошибку, оперативник - нет! Подорвавшийся сапер, если выживет, получит пенсию и инвалидность, проваливший операцию ?в поле? особист - социальный мертвец. Может быть, у вас в Москве, полковник, и есть шанс у лоха-особиста всплыть с общественного дна, но у нас в губернии... Полковник! Помоги мне! Я связана! Я беспомощна! У меня самой не хватает сил погибнуть вместе с Белым Кахуной! Полковник, убей меня, или я... я не выдержу, и я... я...?
     К сожалению, полковник не воспринял телепатический вопль Фатимы Рустемовны. Спецназовцы задом, по-рачьи, выходили из квартиры, стукаясь друг о друга панцирями, бессмысленно продолжая удерживать Шамана под прицелом ручных огнеметов и штурмовых арбалетов. Последним вышел полковник. Глядя поверх окровавленной головы Фатимы, полковник, пятясь, присел, подобрал кислотник, опустил глаза и заглянул в лицо ?дочки?, подмигнул - мол, все нормалек, девочка, держись!
     Фатима сипло вздохнула, открыла рот, собираясь крикнуть... По зубам ударил кулак, утяжеленный гранатой. Женщина закашлялась, лизнула разбитые губы, прикрыла глаза...
     ...Пробки в ушах таяли двумя льдинками. Очаги боли будоражили тело, действуя как электроды во время сеанса шокотерапии. Кровь на щеке запеклась. Боевая машина ?Фатима? самовосстанавливалась...
     ?...Свести эмоции к нулю, - приказала себе особистка. - Сосредоточиться. Я погибла как офицер, но я еще жива физически. Чего я хочу? Проще признаться в том, чего я не хочу. Я не хочу за пять лет превратиться в старуху, работая по двадцать часов в сутки на буровой! Я не хочу до конца жизни прозябать на колхозных грядках! Я не хочу в солдатский бордель! Я хочу жить полной жизнью, пускай и рискуя каждый день, каждую минуту, каждую секунду... Спокойно! Прежде всего - успокоиться, свести эмоции к нулю...?
     Шаман - Белый Кахуна и Сонечка Таможня разговаривали. Прикрыв глаза, Фатима слушала их быстрые, отрывистые речи. Шаман вкрадчивым, спокойным голосом успокаивал девушку, говорил, что, удерживая заложницу, они имеют реальные шансы бежать из столицы. Сонечка плакала и пускаться в бега категорически отказывалась.
     Фатима улыбнулась разбитыми губами. Дождалась паузы в диалоге бойца с девушкой и произнесла торопливо:
     - Сонечка с тобой не пойдет. Она беременна. От тебя, от чистого. Она...
     Фатима радовалась, что успела сказать самое главное прежде, чем новый удар по губам заставил ее замолчать. Облизнув языком краешек сломанного зуба, Фатима открыла отдохнувшие глаза.
     Она, связанная, сидела, привалившись спиной к ногам Шамана. Сонечку Фатима не видела. Вероятно, девушка прижалась к стенке, спряталась за плечами мужчины. Пленница-особистка... бывшая особистка, Шаман и Соня Таможня в глубине холла. Зрение почти восстановилось, красная пелена исчезла, и Фатима сосредоточилась на ранее упущенных деталях. Посреди засыпанного штукатуркой пространства лежит мертвый урка Псих. Возле выбитой двери валяется ее, Фатимы, прозрачная сумочка с пудреницей-передатчиком, а за пустым дверным проемом, безлюдный коридор. Полковника вместе с подчиненными на этаже нет. О чем договорились полковник с Шаманом?
     - Соня, это правда? Она правду сказала? Ты беременна?
     - Да, правда, да...
     - Отчего же я узнаю об этом последний, Соня?
     - Ей Марик, Марик сказал! Больше никто не знал! Они Марика, гады...
     - Какая разница, кто ей сказал? Отчего я...
     - Прости, не сердись, я...
     - Пойдем со мной, Соня. Обещаю, ты... вы, ты и ребенок...
     - Прости! Я не могу. Ты не знаешь - ребенок от полноценного чистого большая редкость! Считается, что ребенок от чистого...
     - Вы все сумасшедшие! ЗНАК, он чего? На мозги влияет?! Какая, к черту, разница, от чистого ребенок, от нечис...
     - Есть! Есть разница! Меня перевезут в санаторий на полный пансион. За мной и за ребенком будут ухаживать врачи. Я устала от...
     - Понятно! Ты использовала меня, как...
     - А если да?!! Я устала! Мне надоели эти чертовы слезки, крокодилы, монахи, мне все надое...
     - Молчи! Достаточно. И так все ясно. Вставай, сука!
     Шаман дернул Фатиму за волосы. Подняться с заведенными за спину руками, со сжатыми ремешком юбки коленями оказалось непросто, но Фатима встала.
     - Прощай, Соня. Родится парень, назови его Александром... Прощай!
     - Куда ты пойдешь?
     - Постараюсь вырваться из Москвы.
     - А дальше?
     - Не знаю... Даже если бы знал, тебе бы не сказал, извини... Пойдем, сука! Перебирай как-нибудь ногами! Старайся!
     Фатима Рустемовна старалась. Мелко перебирала ногами, очень старалась наступить каблучком на прозрачную сумочку, раздавить на всякий случай пудреницу со скрытым микрофоном. Наступила, раздавила, поскользнулась...
     - Не падать! - Шаман сжал ее волосы в кулаке, обернулся, последний раз взглянул на зареванное личико Сони. - Получится, уговори силачей похоронить Психа по-человечески... Не падать, сука! Пошли!
     ?Жалко, я не слышала, жаль, была не в себе, когда Шаман диктовал условия полковнику, - переживала Фатима, стиснув обломки зубов и сосредоточившись на равновесии. - С вероятностью девяносто процентов Шаман потребовал предоставить машину, чтобы покинуть город, и обещал отпустить заложницу за пределами Кольцевой автодороги. Полковник уже распорядился о контрмерах по стандартному варианту, и Шаман обречен... был бы обречен, если бы я... Ну же! Пора хотя бы в уме назвать вещи своими именами. Если бы я не решилась сейчас на предательство... Эх, полковник, напрасно ты принял игру Шамана, думаешь, что спасаешь, а на самом деле вынуждаешь меня...?
     - Быстрее, сука! - Шаман втолкнул Фатиму в кабинку лифта. Кулаком с гранатой без кольца стукнул по кнопке первого этажа.
     Фатима вильнула бедрами, изогнулась змеей, согнула колени и, оставив в руке Шамана клок волос, освободив голову, ударилась лбом о красную кнопку ?стоп?. Лифт послушно остановился между этажами.
     - Ах ты, су...
     - Бей! Ударь меня, убей, но прежде дай сказать! Я тоже хочу жить! Не меньше твоего! Я провалила операцию! Я попаду под трибунал, а та жизнь, что ждет меня после трибунала, - хуже смерти! Я решила! Пусть думают, что я заложница, я ухожу вместе с тобой! Поверь мне, умоляю!
     - Врешь, стерва...
     - Я не вру, поверь! Ты ничем не рискуешь. Ты можешь в любой момент разжать пальцы, граната взорвется, и мы оба погибнем. Ты не первый, кто берет заложника. Без моей помощи тебе конец, поверь! Доверься мне, и мы вдвоем уйдем в Дикие Земли. Один ты не дойдешь, а я помогу, и мы вместе вырвемся на волю, где нет никакой другой власти, кроме...
     - Достаточно! Ты, сука, убила Психа. Он... Он, можно сказать, был моим другом, а ты... Пусть без статьи и приговора, но я - зэк! Я не верю ментам! Пока не был зэком, верил, но вы, цветные, меня подставили, я попал в тюрьму и...
     - При чем здесь менты!? Я особистка! Я... я была особисткой. Я БЫЛА! У меня все в прошлом, пойми же ты! Особист либо становится победителем, либо...
     - Либо предателем? - Шаман ухватился пальцами за ее подбородок, повернул голову женщины так, чтобы лучше видеть раскосые черные глаза. - Ты хочешь, чтобы я поверил предателю?
     - Да, - произнесла женщина, с вызовом глядя в лицо мужчины.
     - Ответь ты по-другому... - Он отпустил ее подбородок, тыльной стороной ладони стер сгустки запекшейся крови на ее щеке. - Ладно... Если весь мир сошел с ума, почему я должен сохранять здравый рассудок?.. Ладно. Командуй, особистка. Что нам дальше делать? Как себя вести? Распоряжайся. Спасай нас, нечистая...

Два,

     то есть четырнадцать часов, и если быть точным - 14.08. Я только что дочитал до конца пятую главу первой части, потянулся за сигаретами и услышал деликатное ?экхе-кхе?, покашливание Витаса. Взглянув на часы, поднимаю глаза и сквозь лобовое стекло вижу, как в парадную интересующего нас дома заходит гражданин весьма и весьма экзотической внешности. Гражданин моего примерно возраста и роста, с длинными, выжженными сединой волосами до плеч, с бородой-лопатой. Босые стопы и ороговевшие пятки бородато-волосатого просвечивают грязно-белым сквозь ремешки сандалий. Короткие светлые шорты обтягивают тугой зад. На голой икре правой ноги цветная татуировка - огнедышащий дракон с перепончатыми крыльями. Верхняя часть тела маргинала частично спрятана под свободного кроя черной футболкой. На черном фоне пылают кроваво-красным аппликации. На груди руна Соулу, на спине руна Тейваз. Из коротких рукавов футболки торчат на редкость мускулистые руки. Гражданин держит спину удивительно прямо, шагает уверенно, печатает шаг. Подстриги его, переодень, и язык не повернется назвать сего гордеца ?гражданином?, цивильная одежда легко превратит его в ?господина?, самого настоящего, из тех, кого остерегаются обсчитывать официанты.
     Двери парадной захлопываются за черной с красным спиной колоритного бородача. В стеклянном квадрате дверного окошка отразилась и исчезла руна воина Тейваз. Непосвященный в жизни не догадается, что вертикальная красная стрелка на самом деле древний как мир символ скандинавского бога войны Тиву.
     Мы с Витасом молча переглядываемся. Я прячу рукопись в чемоданчик-?дипломат?, Витас пережидает пару минут и набирает телефонный номер Козлова А.А. Гражданин Козлов успел подняться на двенадцатый этаж, войти в квартиру и снять трубку. Витас дает отбой. Вот он какой оказался, гражданин Козлов. Воображаю, как случайный встречный пожилой милицейский старшина, который во времена совка гонял эпатажных ?центровых? с Невского, еле сдерживается, чтобы не окликнуть марширующего по Купчино Козлова и, козырнув, сделать замечание: ?Гражданин, ваша внешность оскорбляет прохожих. Вы б еще свастику на рубашку налепили! А ну, пройдемте в отделение до выяснения личности!? Между тем гражданин Козлов совершенно не виноват в том, что руну Соулу, руну целостности, ?руну Солнца?, эсэсовцы использовали в качестве эмблемы. Как не виноват и гениальный Вагнер в том, что его будоражащую душу музыку обожал выскочка Адольф. И помрет старый бдительный милицейский старшина, так и не узнав о том, что самозванцы арии в начале двадцатого века переименовали Соулу в сомнительное Sig. И орали хором белобрысые идиоты: ?Heil und Sieg! - Спасение и победа!? Извращались, кретины, в трактовке мистических ЗНАКОВ, заигрывали с Истинной магией и доигрались, поделом фрицам!
     Однако мне пора идти знакомиться с руноносцем Козловым. Маскарадный костюм летчика не ахти как сочетается с выставленной напоказ рунической сущностью Алексея Анатольевича, но не переодеваться же, в самом деле? Рискую - подобные гражданину Козлову либо ненавидят носителей иных знаков и символов, либо, наоборот, благоволят к военным, обожают армию. (Органы внутренних дел люди, подобные Козлову, ненавидят по определению, по себе знаю, ибо, как это ни смешно, я сам в чем-то ему подобен.) Либо пропеллеры с крылышками в петлицах и звездочки на погонах помогут установлению доверительного контакта, либо сделают обычный контакт невозможным и придется прибегать к особым методам, а не хотелось бы. Но время поджимает. Рискую.
     Спасла инвалидная палочка-выручалочка. Открыв мне дверь, гражданин Козлов брезгливо уставился на кокарду над козырьком летной фуражки, секунду жег фальшивую позолоту кокарды презрительным взглядом, но потом заметил трость в моей руке и спросил деловито: ?Попали в аварию??
     Представляете, вам, незнакомцу, открывают дверь и вместо банального: ?Вы к кому?? - сразу, по-деловому: ?Попали в аварию??
     Глазом не моргнув, отвечаю: ?Было дело. Согласился поучаствовать в аэрошоу. Репетировали ?крест?, взлетали всемером, а руководитель полетов взял и добавил две машины по краям и еще цветные дымы прицепил вместо обычных. Аэродинамика строя нарушилась, и на взлет