он. Похоже, сегодня здесь собралось все умеющее ходить
население Черепихово. Почти все столы были заняты, а под стойкой навалена
гора ружей.
   Поискав знакомые лица, Серега отыскал Щербинского, который сидел на
своем месте у окна один, и Саню в темном углу (змеиный чулок одет на
руке). Тракториста Коли, что так хорошо спал вчера у стойки, нигде не
видно.
   Сергей направился к бывшему зоотехнику и уселся на ближний к окну стул.
Из окна сюда падал ласковый солнечный луч.
   - А! Приезжий явился! - поприветствовал селянин- нашел себе жилье?
   - Нашел, -сказал Сергей, - синенький такой домик со словами на крыше.
   - Синенький? Так это же бывший дом семьи Саврасовых, они после бури как
раз уезжать собирались. Погрузили скарб весь свой на грузовик и уехали из
села. Но дождь ведь был, глина мокрая, скользко, а они гнали как
проклятые, подальше от села, ну и на выезде из Черепихово, колесо
скользнуло, машину повело и они со всем добром прокатились вниз по холму.
Теперь все в Волге - матушке. Так-то.
   - "Милое открытие", - подумал Сергей, -"Ничего не скажешь."
   - Вот так-то, - продолжал изливаться сельский, сегодня он, похоже, был
не прочь поговорить, - кто бежит из родного села, тот так или иначе
оказывается в реке. Кстати! Если ты собирался сегодня купаться, повремени.
Выше Черепихова во время бури кладбище смыло, так что все, кто там был, по
реке поплыли. Основная масса-то посередине прошла, но отдельные могли в
заводях запутаться.
   Сергей похолодел, купание придется отменить, похоже, Щербинский сегодня
выдает только плохие новости .
   - Да я вот зашел спросить, - сказал Серега, - у вас есть где -нибудь
лопата или заступ? А еще я хотел бы найти матрас. В доме его не оказалось.
   - Пройди по домам. Большинство из них пусты. Но в них есть все, что
тебе нужно, еще у нас был магазин, но его давно разграбили. А вот в домах
все так и лежит нетронутым.
   - "Ага", - подумал приезжий,- "Потому как там все еще лежат неубранные
жильцы. Что же происходит в вашей деревне?"
   Мерно гудящие голоса в дальней половине бара неожиданно поднялись выше
и сменились криками. Головы всех сидящих тут же повернулись в ту сторону.
Глянул и Сергей.
   Группа селян вскочила со своих стульев и оторопело смотрела на пол.
Сергей был уверен, что всего минуту назад за столом с этими сельскими
сидел еще один.
   Здоровый мужик в драном треухе. Теперь его не было, зато, от стола со
всей возможной скоростью отползала змея. Народ в страхе шарахался с пути
ползущего пресмыкающегося, затем кто-то кинулся к стойке с ружьями,
схватил массивный дробовик и крикнул:
   - В стороны, стреляю! - и, не посмотрев, убрался ли кто с траектории
выстрела, нажал на спуск.
   Выстрел прозвучал оглушительно, тем более, что палил селянин дуплетом и
из тяжелого калибра. Дрогнули стекла. Люди в баре зажали уши ладонями.
   А змею разорвало. Ошметки змеи расшвыряло вокруг, а ее голова с
застывшим непроницаемым выражением в глазах, приземлилась совсем рядом со
столом. В воздухе плавал едкий, сизоватый дым от выстрела.
   - "Человек-змея. Человек-змея", -подумалось Сергею, - "Человек в Змею?".
   Народ потихоньку стал успокаиваться и рассаживаться по столам. Кто-то
пинком вышвырнул остатки змеи за дверь. Зоотехник сидел с каменным лицом,
уставившись в окно поверх Серегиного плеча. Приезжий тоже молчал, наблюдая
за красочной росписью кровавых брызг на стене, а затем спросил в лоб:
   - Почему ваши селяне так ненавидят змей?
   - Когда-нибудь я тебе расскажу об этом, - невозмутимо сказал
Щербинский, - но не любить этих скользящих гадов мы имеем полное право. Да
ты и сам скоро поймешь... - добавил он и снова уставился в окно, откуда
падали прямые лучи жаркого дневного солнца.
   Хотя нет, уже вечернего, вечер подходит за всей этой дневной суетой.
Люди вокруг по-прежнему спокойно сидели и разговаривали, словно и не было
выстрела, только дымок плавающий в солнечных лучах, напоминал о
случившемся. Да россыпь дырок в полу.
   - "Безумная деревня, безумные селяне, свихнутые змеи, висящие на
столбах коровы, мне пора уезжать отсюда, пока я сам совершенно не
свихнулся со всем этим. Завтра выкопаю клад и вернусь домой".
   Что-то мокрое и холодное с размаху ткнулось в безвольно висящую
Серегину руку. Приезжий отдернул руку и кинул взгляд вниз.
   Собака. Большая собака. Породы терьер с золотистыми завитками шерсти на
груди и коротким, как у всех терьеров, рубленым хвостом. Уши висели
тряпочками, а глаза карего оттенка светились радостью ко всему на свете.
Хвост безостановочно вилял, а само существо в собачьей улыбке скалило
нелепую бородатую морду. Псина была явно неспособна покусать хоть
кого-либо.
   - Привет! - сказал Серега псу, по крайней мере эта собака выглядела
совершенно нормальной, чего теперь сильно недоставало приезжему.
   Хвост завилял еще быстрей.
   - Ну, Венди, не приставай к людям. - послышался голос из глубины зала-
Иди ко мне! Иди!
   Псина кинула еще один взгляд на Сергея и кинулась обратно, к зовущему
ее человеку.
   Ее хозяин был явно не местный, и вида был вполне городского, тем более,
что и одежда ничуть не напоминала потертые ватники селян. Жиденькая
бороденка и очки, явно откуда-то из науки или писатель и, похоже, приехал
совсем недавно.
   Сидел и глазел по сторонам, видимо, находя ситуацию в селе такой же
странной, как и Сергей.
   Щербинский неожиданно толкнул горожанина локтем:
   - Видишь вон того типа? - спросил он,- сегодня с утра приехал, говорит,
журналист, как и ты, пишет что-то о буре. Что-то много вас в последнее
время понаехало.
   - "Журналист", - подумал Серега, - "А если как я, липовый, может, тоже
клад ищет, прознал как-то".
   - "Хотя вряд ли, рукопись была не слишком известная, в общем то про нее
и не должен никто знать. Наверное, и правда журналист, вон и собаку
привез. Собака хорошая, но дурная, ко всем, небось, лижется, знаю я такой
тип."
   Псина опять куда-то помчалась. Хозяин позвал ее, и та появилась из
темного угла, аккуратно переступая через наваленные ружья.
   - Фамилии его не помню, то ли Липкин, то ли Лапник, идиотская
достаточно, - неожиданно добавил Щербинский, - и собаку притащил, с
собакой тут вообще не место. Сам видишь, змей полно, людей мало, жизнь
тяжела."
   - "Завтра" - решил Сергей про себя, - "Завтра все выкопаю и уеду
отсюда, а то еще этот попробует - пора бросать этот дурдом".
   - Ну ладно, - сказал Сергей, поднимаясь, - Пойду я, мне еще матрас надо
отыскать, уж темнеть скоро начнет.
   Щербинский его не слышал. Он спал, уронив голову на стол.
   Серега еще раз окинул взглядом зал и понял, наконец, что такого
странного было в баре.
   Напитки никто не продавал. Никто не стоял за стойкой, не принимал
деньги.
   Каждый селянин подходил к полкам и брал, что хотел. Было ясно видно,
что запасы спиртного на полках близки к истощению.
   - "Что они будут делать, когда все закончится? Вместе сойдут с ума и
перестреляют друг друга. Но меня к тому времени здесь не будет", - подумал
Сергей, выходя в вечернее тепло.
   Разумеется, он ошибался.
   Вечер и правда наступил. Солнце уже скрылось за крышами разрушенных
хат, и блики на реке приобрели красноватый оттенок.
   Домой он пошел не сразу. Поначалу обшарил окрестные домики, нашел не
слишком целый матрас и прихватил еще дровишек н растопку. Сгрузив все это
возле домика, Серега отправился на реку, благо до нее тут было недалеко.
   Нашел то же место, на котором сидел сегодня с утра, и снова сел,
уставившись на Волгу. С утра это место сияло свежестью и жизнью, а теперь
дышало миром и покоем. Миром и покоем для всего, кроме этого проклятого
села. Деревушка на другой стороне, теперь выглядела особенно безопасно,
над трубами домов курился тонкий дымок, свечой уходя в небо.
   Солнце садилось, его было видно, как оно медленно спускается в Волгу,
окрашивая блики на поверхности в красновато-оранжевый отсвет. Солнце было
туманным, набухшим, нечетко прорисованным в парящей атмосфере, оно
потеряло болезненную для глаза яркость, и теперь нижний край солнечного
диска готовился слиться с поверхностью реки.
   Сергей, задумчиво смотря на солнце, увидел, как с севера начало
стремительно натаскивать неясную мглу, что группировалась подле солнца,
клубясь и образуя ком синеватых туч, тянущих во все сторону дымчатые
щупальца.
   Резко дунул ветер, растрепал волосы и распахнул куртку, трава на берегу
пригнулась, побежала волнами, а вдалеке зашумел бор.
   Ветер дул резкими порывами, дул сильно и мощно, затем спадал до слабого
бриза, затем снова дул в полную мощь.
   Приезжий увидел, как от клубка сизых туч оторвалась одна, совершенно
черная, с размытыми разодранными очертаниями, и бешено понеслась над рекой.
   Секунду спустя она была уже над головой, а ветер дул сильным
непрерывным потоком, сталкивая в глубь парка, если бы Сергей сейчас встал,
то неминуемо был бы снесен ветром, но он сидел и во все глаза смотрел на
невиданный катаклизм.
   Вокруг потемнело, ветер хлестал по сгибающимся деревьям, пара веток с
хрустом отломились, и понеслись по улице в вихре пыли. Черная туча застыла
над селом, как огромная сумрачная крыша, темный свод, она закрыла все
небо, задавила собой, и лишь у самого горизонта открылась щель, через
которую странно светило солнце, окрашивая низкие облака в черно-красный
цвет. Тяжелые тени пали на землю, нагоняя смятение, придавливая, а
солнечный свет, пройдя через дымку на горизонте, стал какого-то
болезненного желто-красного оттенка.
   А ветер дул все сильнее, и Сергей видел, как на том берегу в этом
ядовитом красноватом свете яростно мотаются деревья, с них срывает ветки и
листву и потоком уносит на воду.
   Ветер шумел в ушах, и если бы Сергею сейчас кто-то закричал, стоя лишь
в полуметре позади, то он бы не услышал ни звука.
   Буйство стихии достигло апогея, навевая воспоминания о давешней буре.
   Сергея мощным дуновением бросило на землю, и он вцепился руками в
землю, а над головой свистело, да с шумом доносились брызги аж с
поверхности Волги.
   Сама река тоже утратила спокойствие. И теперь было видно, как по ее
раньше гладкой поверхности ходили огромные разгоняемые ветром валы.
Солнечный свет отражался на их рябых горбах, перекатывался, струился,
выделял каждую волну. С верхушек некоторых валов срывались шапки густой,
желтоватой пены, ее поднимало в воздух и рассеивало там, наполняя
пространство холодными мелкими брызгами.
   Брызги были липкими и ледяными, они оседали вокруг, липли на одежду, на
руки, волосы. Сергей в изумлении глядел на это буйство, а солнце
отражалось позади него в стекле автомобиля.
   А затем туча прошла. Пронеслась дальше, давая дорогу чистому закатному
небу. Туча уходила, унося с собой шквал, и теперь ветер стихал с каждой
секундой.
   Чистая полоска впереди ширилась и захватывала уходящее солнце. Ветер
дунул еще пару раз и стих. Остался лишь ровный поток, что не срывал ветви
и не гнул деревья.
   Сергей поднялся, стряхнул с себя прилипшие прошлогодние листья и сухие
ломкие веточки. Внизу, на Волге, валы все еще шли, но теперь на них не
было барашков, они были гладкие, словно стекло и сверкающие, словно хром,
отражающие солнце. Валы были редкие, небольшие и пологие, теперь было
слышно, как они обрушиваются на песчаный пляж внизу.
   Вообще, такие быстрые шквалы нередко бывают на Волге, но здесь, над
селом Черепихово, буря приобретала прямо-таки мистический оттенок, пугая
своей внезапностью.
   - "Буря прошла над краем и ушла", - подумал Сергей, глядя на гладкие
валы, что плескались внизу, - "Но в Черепихово она не закончилась, и
продолжается до сих пор."
   Ветер стих, утихло и буйство реки, а туча ушла на юг, унеся с собой
шквал.
   Осталось лишь заходящее солнце. Сергей постоял, смотря на горизонт,
надеясь увидеть зеленый луч.
   Но, конечно, ничего не увидел.
 
   4.
 
 
   Возвращался он в нехорошем настроении, да и в каком можно быть, увидев
черную тучу, словно являющую плохое предзнаменование. Тучу, превратившую
тихий вечер в полную мрака стихию.
   Не прибавили настроения и новые змеи, появившиеся на столбах за день, а
также группа серых, подозрительно похожих на волков собак, стремительно
метнувшихся в сторону перед машиной.
   Пока Серега добирался до дома, успело окончательно стемнеть, и теперь в
свете фар прыгали неясные тени разрушенных домов, их коньки выделялись на
фоне неба, как хребты неведомых, давно погибших чудовищ (проезжая один из
крайних домов, Сергей заметил в окне неясный синеватый свет, источником
которого была явно не керосиновая лампа или печка, этот свет вовсе был не
похож на живое свечение огня, свет в окне скорее напоминал о трухлявых
гнилушках, о гнилых бревнах в глубине леса, да о дохлой рыбе на берегу
черного пруда. Короче нехороший был свет. Сергей едва глянув на него, от
греха подальше дал газу и быстро промчался опасное жилище).
   Неподалеку от дома он все-таки остановился ненадолго, заметив
прислоненный к стене разрушенного сарая топорик. Его Сергей прихватил с
собой на всякий случай, может быть пригодится для колки дров.
   Вот и синенький домик с совами на крыше, над коньком сияет первая
вечерняя звезда, дает легкий блик на целые окна. Сергей зашел, затащил
свой собранный скарб и снова разжег керосинку, а затем и печурку, наколов
щепу топориком.
   Перед сном Серега снова рассмотрел карту собора и не нашел обозначения
странной ямы, что была выкопана в подвале. Не нашлось упоминания у нее и в
истории села, что странно, ведь даже самые скрытые тайники имели
обязательно хоть какое-то упоминание в летописях. А этот был совершенно
неизвестен.
   - "Что такое ценное могли прятать в этом тайнике?", - подумал Сергей,
листая страницы летописей, - "Что за выемка?"
   Время было позднее, а завтра он собирался встать пораньше, чтобы вырыть
клад и уехать из этой безумной деревушки к обеду. Сергей погасил лампу,
лег на найденный матрас и почти сразу же заснул.
   Проснулся он глубокой ночью, и долго не мог понять, что же его
разбудило.
   Печка потухла, и из оконных щелей дуло ночным холодом. Луна стояла над
селом и заливала комнатку холодным ровным светом, бросая длинные тени
деревьев снаружи на дощатый пол. Луна была в три четверти, и через окно
можно было видеть ухмыляющееся лицо на диске ночного светила.
   Что-то стучало в окно. Тихо стучало. Как стучит ветка дерева, когда
дует слабенький ветер. Стучало и царапало. Легкие удары барабанили по
стеклу, издавали временами царапающие звуки. Сергей встряхнул головой,
отгоняя сон.
   - "Дерево?", - подумал он.
   Да нет, там никаких деревьев у окна, все растут в некотором отдалении,
а в окно кто-то стучит. Только вот кто, лунный свет временами словно
закрывает легкая тень, возникающая в такт ударам. Серега поднялся и тени
деревьев на неровном полу, перекрыла его собственная тяжелая черная тень,
он подошел к окну и выглянул через стекло.
   В тот момент, когда Сергей заглядывал в окно, удары утихли.
   Да и были ли они? Приезжий видел лишь гладкую пустую площадь без одного
огонька, громаду собора неподалеку, да бесстрастно светила сверху луна.
Свет яркий, холодный, хорошо видно всю площадь, ничему тут не укрыться.
Затем через площадь промчался ободранный пес, а затем снова никого.
   - "Почудилось"- подумал Сергей и отошел от окна, ступая по пятнам
лунного света.
   Когда он снова лег на кровать удары возобновились. Горожанин лежал
недвижимо слушая вновь возникшие скребущие звуки. Пустите меня! Пустите!
Пустите внутрь, здесь холодно!
   Только вот кого пускать? Может это ночной мотылек стучится в окно? Да
нет мотыльки летят на свет, разве что птица.
   Легкая тень опять играла в лунном свете, на секунду заслоняя отпечатки
деревьев и вновь исчезая. Сергей медленно сел, сна не было ни в одном
глазу, и теперь он пристально глядел на трепыхающуюся тень.
   Стук-стук. Стук-стук. А вот это уже не из за окна, скорее в кухне, и
тоже поскребывает , интересно что там?
   - "Может сходить?"- спросил себя Сергей- "вдруг эта птица залетела и не
может выбраться?".
   Неожиданно недавно еще уютная комната потеряла весь свой уют, стало
более просторной, более мрачной, разрезанная пополам лунным светом, теперь
другая ее сторона, где ранее стояла печка была в абсолютной тьме. Серега
медленно поднялся с кровати и в одних носках сделал шаг в сторону двери.
Луна светила в спину делая комнату вокруг совершенно нереальной, казалось
и сам горожанин находится здесь лишь отчасти, так бесшумно он ступал по
некрашеным половицам.
   Вот и дверь, а на ней лежит квадратное пятно лунного света, безумно
ярко высвечивая глубокую трещину, проходящую по обветшавшим доскам.
   Сергей замер, напряженно глядя на трещину, ему казалось, что она живет,
извивается и корчится на досках как... Как змея! Трещина походила на змею
что извивается и пытается вырваться из гладкой поверхности дерева. Одна из
тех змей что висела на каждом столбе в селе. Змея умершая, но пытающаяся
вернуться сюда, в виде трещины.
   Одно из самых неприятный воспоминаний связанный со змеями осталось у
Сергея с того времени когда ему было около шестнадцати. В то время Сергей
плавал на теплоходе по Волге, по той самой реке что течет сейчас под
обрывам всего в полукилометре позади, наверняка он тогда проплывал и
Черепихово, не зная что окажется там при таких странных обстоятельствах.
Его маршрут проходил через Кострому, которая тоже была недалеко отсюда. И
в этой самой Костроме Серега посетил местный серпентарий, где как раз
проходила выставка экзотических пресмыкающихся.
   Сергей и ранее не любил змей. Но теперь с интересом осмотрел гадюк,
кобр, полозов и ужей, лежавших в сильно одурманенном состоянии в
стеклянных аквариумах. Дошел он и до стеклянного вольера с водой в котором
жила какая то водяная черепаха.
   Он смотрел на черепаху, когда она внезапно встрепенулась и проплыла
вперед, задев лапой какой то черный клубок, поднявшийся от движения со
дна. Сергей секунду смотрел на него недоумевая, а затем неожиданно понял,
что это такое.
   Змея. Это была змея, которая скрутилась в тугой клубок, из которого
торчала только одна голова с немигающими глазами, змея скрутившая себя в
черный мячик медленно дрейфующий под водой. Через некоторое время приезжий
понял и еще одну истину.
   Змея была мертва. И была мертва давно. Вероятно каким то образом живая
еще змея попала в аквариум к черепахе, плавала поверху, пыталась
освободится, а затем силы ее оставили и она пошла ко дну. Змея не могла
больше дышать и попросту утонула в аквариуме, а агония скрутила ее в тугой
комок из которого была видна лишь голова. Теперь она тихо плавала, от нее
отрывались легкие маленькие чешуйки, а глаза были открыты и блестели,
словно змея была еще жива.
   Вид мертвой змеи плавающей лишь в полуметре от его лица. Наполнил
Сергея ужасом, эта скрутившаяся ненормально змея плавающая в воде, где она
не могла дышать, вызывал тошноту. Особенном мерзко было то, что не
скрутись так змея, нельзя было сказать, что она умерла, ведь глаза у нее
были по прежнему открыты и по прежнему ничего не выражали. Сергею
приходила на ум картина, как обессиленное пресмыкающее тонет на дно исходя
жуткими судорогами, а блестящие глаза остаются без выражения и после того
как конвульсии замирают.
   Этот вид внешней жизни и внутренней смерти (Ведь Сергей не сразу понял
что змея мертва), был так ужасен, что приезжий покинул выставку и до
отплытия больше не сходил, на гостеприимный берег Костромы.
   Вот эти воспоминания нахлынули на Сергея, когда он стоял и смотрел на
выпирающую из дерева трещину. Все это село было таким. Вроде живущее
снаружи, но мертвое и разлагающееся внутри, как утонувшая змея, село, под
кровями домов которого поселился страх.
   Поселилось, что то большое, скользящее, похожее на мертвую змею, и
пахнущее мускусом, вперемешку с гнилью. И Сергею внезапно пришла
уверенность, что до бури оно жило, в том тайнике, вырытом, под подвалом в
Черепиховском соборе.