ерждении его слов издалека донесся резки лающий хохот.
Как от стаи диких бабуинов, да вот только какие бабуины, если они имеют
дело с тварями много хуже.
   - Тсс! Стойте! - неожиданно произнес селянин.
   Все встали как вкопанные, а Серега схватил за шиворот плененного
Кузьмича.
   - Там впереди- сказал селянин- только что кто то шевелился.
   - Бред!! - простонал Лапников- ну как так можно жить, когда не секунды
ты не можешь оставаться в безопасности, ну как я могу еще идти с вами.
Зная, что меня могут уничтожить в ближайшие пару секунд. Это тяжело. Я не
могу...
   - Тиха ты! - шикнул Сергей- на войне как на войне. Там действительно
что то шевелиться.
   Кузьмич порывался что то сказать, но ему приказали стоять молча. В
наступившей тишине послышались гулкие шаги по асфальту. Блеснула яркая
зарница и все увидели как к ним приближается человек. Шел он ровно, словно
ничего не боясь, словно не было вокруг липкой тьмы и не сновали в ней
темные подземные твари.
   Направлялся этот тип к Черепиховцам, и при очередной вспышке стало
видно, что одет он в деловой костюм тройку, сейчас несколько помятый и
начищенные башмаки. Вид его в этом костюме, посреди Черепиховского мрака
был настолько безумен, что люди Сергей со спутниками даже попятились прочь
от него, заподозря сразу неладное. Самое неприятное было то, что пришелец
счастливо улыбался и протягивал к людям руки.
   Когда до него оставалось метра три Сергей спросил в лоб:
   - Ты кто? - и попятился назад, потому, что тот уверенно шел на него.
   - Друзья! - безмерно счастливым голосом воскликнул этот тип- Друзья я...
   - Стой- сказал Серега поднимая "Дракон"- стой тебе говорят!
   Человек встал. Вспыхнула молния и приезжий понял что самое странное
было в человеке. Его глаза были спокойно, даже блаженно закрыты. Казалось
он спит, и эти закрытые глаза абсолютно не вязались с счастливо
улыбающимся ртом. Впрочем эта улыбка тоже малость походила на безумный
оскал. И этот ухмыл раскрывался все больше и больше, пока перед людьми не
осталось лица, а всю голову закрыл красноватый зияющий зев.
   Пришелец застыл так, с открытым ртом, а затем в между зубами что то
шевельнулось и на свет, прямо изо рта стал выползать, а вернее
вываливаться толстый жирный червяк - змея. Эта гадость, сначала высунула
треугольную серую голову, затем обвела губы, как жуткая пародия на язык ,
а потом стала потихоньку высовываться на поверхность.
   Это было так омерзительно, что люди застыли, с отвращением глядя на
творящееся. Затем кто то из Черепиховцев (непонятно кто, потому что все
смотрели на монстра), выстрелил в этого червяка из двух стволов.
   Бывший человек, а ныне весьма мерзкий монстр квакнул, изо рта брызнул
поток коричневой дурнопахнущей жижи и чудище недвижимо пало на землю, где
и застыло.
   - Однако- и сказал только Щербинский - каких только тварей на рождает
лес.
   - Лес, лес- проговорил Серега- нам надо идти, а то таких вокруг
будетзавались.
   И они двинулись в молчании дальше. Лапников плелся в самом хвосте
колонны на подгибающихся ногах, и изумленно оглядывался.
   А вокруг была тьма, а на часах было всего лишь половина четвертого. Их
дорога вилась меж домов, иногда пересекала маленькие площаденки, дорожные
перекрестки. Лапников неожиданно ускорил шаг и оказался рядом с Сергеем.
   - А интересно- сказал журналист- почему лесные силы так любят тьму?
Ведь во тьме все таки сложнее ориентироваться.
   - Тьму? Как вокруг? Тут в общем то тоже все ясно. Так как поклонники
Змея несут в себе изначальное языческое зло, то и обстановку вокруг себя
они должны составлять соответственную. А так как человеку из двух
состояний суток, больше противна тьма, значит они тьму и составляют. Вот
мы в ней и ходим, вот она на нас и давит.
   - Хотите сказать что они могут выбирать среду по собственному
усмотрению?
   - Могут наверное, известно ведь, что языческих богов отождествляли в
природой, а что может быть сильнее природы?
   - Люди- сказал Лапников тихо. - они могут что угодно с лесом сделать.
   Вырубить, сжечь, превратить в болото, уничтожить короче.
   - Это то они могут, только победой над природой это не станет. Печально
но без леса мы жить не можем. Уничтожив лес, уничтожим себя. Кроме того
ведь недавняя буря тоже природное явление в конечном итоге. А что человек
перед бурей...Ай!!
   Бам! Бам! - громыхнул Серегин дробовик и шестиногий змее- жук полетел
кувыркаясь во тьму. Оттуда плаксиво взвыли, видимо там сидело еще с
десяток таких.
   Щербинский плюнул- развели тут всяких.
   - А тут горячеет- произнес приезжий.
   - Скорее холодает- невозмутимо ответствовал зоотехник.
   В подавленном молчании двинулись дальше. Дорога их вилась между
деревенских домов, а затем выходила на высокий правый берег реки Волги. На
этом месте Сергей сам не так давно сидел и смотрел на синюю воду. Тогда он
думал что попал в западню. Но кто мог знать, что в такую.
   Они остановились и сейчас, чтобы посмотреть на привычный пейзаж. То
есть на пейзаж бывший когда то привычным. Теперь же его уже вряд ли можно
было назвать привлекательным или просто красивым.
   Над Волгой сгустилась тьма. Вязкие ее хлопья медленно плыли над черными
неподвижными водами, сталкивались в воздухе, озарялись багровыми зарницами.
   Вода же в реке была абсолютно черная, гладкая и текла неторопливо,
словно смоляной вар. Странно, но падающих ледяной дождь не мог вызвать на
поверхности вроде бы воды не малейшей щербинки, или ряби. Шла эта вода
тяжело и мрачно под ледяным небом и уходила в неизвестность, где ее
скрывали клубы черного тумана.
   Деревушки на том берегу видно не было, впрочем обзор ограничивался
полусотней метров. Глянцевая поверхность воды ничего не отражала, и лишь
во время вспышек зарниц можно было различить легкие тени, неслышно
скользящие над мертвой водой.
   Пейзаж был мрачен. Больше того он давил и вызывал неизбывную тоску, от
его одного вида хотелось бросить все, плюнуть и просто сидеть здесь
дожидаясь своей нелегкой участи.
   - Ох- вымолвил Лапников- вот и добрались до великой Русской реки. Вот
такое и ждет нас на прудах. Вот такая черная мертвая вода. Она сомкнется
над головой, и уже не сможешь пробиться к поверхности. Тебя будет тянуть
за ноги вниз в глубину. На илистое дно...
   - Мне это снилось. - сказал вдруг Щербинский поворачиваясь к журналисту.
   - Что?
   - Снилось говорю. И не только мне, а и многим другим. Ты прямо слово в
слово пересказал мой сон.
   - Что мы тонем в воде- переспросил Лапников- и мы сами туда идем?!
   Господи...
   Сергей повернулся к нему:
   - Спокойней, еще никто не тонет, нет нужды считать эти сны пророческими.
   - Темная вода- прошептал Лапников- она не отразит света... Сомкнется
без плеска...
   - Никакой темной воды! - сказал Сергей- ведь в конечном
итоге...Смотри!!!
   - Ух! - воскликнул селянин -Ведь это...
   Далеко впереди, над водой, почти на самом краю видимости вдруг блеснул
ослепительный свет. Он вспыхнул так ярко, что глазам стало больно, но люди
не отвели взгляда. Световой луч ширился и рос и скоро стало понятно, что
это солнце прорвалось ненадолго, сквозь толстый слой туч, покрывающих
проклятую деревню.
   Желтоватый жизненесущий световой поток прорвал и разметал рваные
тучевые покрывала. Он пал на темную воду и она ожила. Ожила, вспыхнула
лазурным глубинным светом, а затем поверхность покрылась расплавленным
солнечным золотом.
   Взыграла рябью, дробя тысячи солнечных зайчиков и бросая блики на
отодвигающуюся прочь тьму.
   А затем лазурную водную поверхность и ослепительный прорыв в облаках
соединил толстый сияющий световой столб. И столб ширился и свет
жизненосными потоками разливался по мертвым окрестностям. Он озарял округу
и казалось налитое лучами пространство беззвучно поет в ликовании. Вот она
извечна борьба света и тьмы. Потому что свет издревле нес жизнь. А тьма
холод и смерть. Энтропия- вот истинное лицо тьмы. И поэтому бы так боимся
всего темного, потому что жизнь это тепло энергия, а без энергии не будет
и жизни.
   Трое людей на крутом песчаном обрыве реки Волги стояли изумлено глядя
на это зрелище. Светоносный поток, прорвавший так неожиданно ледяную тьму
выглядел великолепным. А ведь это был всего лишь простой луч солнца.
   - "А ведь я раньше и не знал, как нужен человеку простой солнечный
свет. Не серый прикрытый тучами, а вот такой, прямой яркий, дающий
тепло!"- подумал Сергей в изумлении- "Ведь и растения любят свет. Все
живое любит свет. Чудо какое!!!"
   А световой поток, посияв минуту во всей своей красе начал медленно
угасать и утончаться и световые зайчики на волнах бледнели и исчезали. А
затем свет исчез, пролом в тучах медленно закрылся и лишь вода продолжала
сохранять синеватый чистый оттенок, словно смогла принять и сохранить тот
кусочек яркого Июльского дня, что царил снаружи.
   Свет погас, но в трех испуганных тьмой людях он остался и продолжал
сиять, укрепляя их разум и сердце. На берегу царило молчание. Затихли
мерзкие гнусные вопли вдалеке, не шелестели черные тени над волнами и тьма
вокруг уже не казалась такой враждебной.
   - Это знак. - произнес Сергей отрешенно- Я бы сказал даже знамение.
   - Это значит что мы все таки не одни? - Лапников все еще изумленно
оглядывался на речную поверхность и теперь все чувствовали пришедшее
оттуда тепло.
   - Я не знаю что за силы замешаны теперь на нашей стороне, но точно
знаю, что мы все таки не одиноки... Эй а куда делся Кузьмич?
   - Тут он, где ж ему быть- моментом отозвался Щербинский. - видать не
выносит он больше солнечного света. Скоро так и говорить разучится.
   - Вставай Кузьмич- приказал приезжий разлегшемуся чуть неподалеку змею.
Тот в попытке спастись от слепящего луча чуть ли не зарылся змеиной
челюстью в землю.
   Кузьмич постанывал. Вдвоем с селянином Сергей кое как оторвал его от
почвы, при этом пару раз ободрав руки о покрывавшую полузмея жесткую чешую.
   - Что ж ты за змея такая- бормотал под нос горожанин - это больше
динозаврам подходит, такая чешуя.
   Светлое пятно затянуло так же как и минутой раньше на небе. Ландшафт
снова принял унылый депрессивный вид, но троих людей он больше не гнел.
Они знали, что за этим покровом из тьмы есть яркий свет и голубое летнее
небо.
   - А хороший денек был перед бурей- сказал вдруг Щербинский, грубо
толкая мутировавшего соотечественника в спину- купаться все ходили. На
пруды на наши, а кто и в Волгу. Ох жарко было, а вода такая синяя.
   - Это ты брось - произнес Сергей недовольно поглядывая на хмурое черное
небо- без тебя гадливо. Подумай лучше, что у нас в Москве было не
продохнуть от смога, а по ночам было так душно что приходилось спать с
полотенцем. Еще в газетах писалось "Когда же это кончится?". Вот и
кончилось, мерзнем теперь. Вот извечный вопрос: Что лучше переносит
человек. Жару или холод.
   - Лично я - заметил Лапников криво усмехнувшись- днем легче переношу
жару, а ночью холод.
   - Что за маразм! - оборвал его вдруг Сергей, как впрочем и себя. Мы
сейчас пойдем, раздолбим этот гнусный камень, расколем его! А тогда все
наладиться.
   - Наладиться ли- вопросил журналист тихо- сможем ли с этим жить?
   - Выжить еще надо суметь. Веди нас Кузьмич. Долго еще?
   - Да тут, рядом - прошипел под нос себе полузмей- счас дойдем.
   - Ты только не увиливай, подвиг Сусанина здесь не пройдет.
   Кузьмич зашипел и резво зашлепал плоскими ступнями впереди . ноги у
него уже сделались похожи на некие ласты, да и сам он терял человеческий
облик с каждой минутой.
   Так и шли трое борцов за свободу среди подступающей вокруг тьмы. Если
видели шевеление, стреляли. Перезаряжали ружья и снова стреляли. От них
шарахались мелкие твари, а крупные, вроде давешнего носорога не попадались.
   Видно и правда кто то оберегали их, может и сам Сивер постарался.
   Дождь не преставал не на минуту, Он хлестал тугими ледяными струями. От
него не было спасения, он был везде и он постенно высасывал остатки тепла
из тела.
   Помогал и ветер, что носился вокруг мощными порывами. Они вихрился,
бросался на людей бил в грудь, и им приходилось отчаянно закрываться,
потому что дуновения этого ветра были ледяными.
   Сергей чувствовал, как медленно промокает его телогрейка. Вата давно
пропиталась водой и картуз свинцовой глыбой тянул вниз, так, ?то ноги
подкашивались. Сжав рукав ватника, приезжий с омерзением заметил как изо
всех пор выступает вода, словно одежда весь прошедший день вымачивалась в
мыльном тазу.
   Шли тяжело. Пошатываясь под ударами ветра, старясь втянуть голову в
плечи, укрыть ее от ударов стихии, но тщетно. И в какой то момент Сергей с
изумлением заметил, что дыхание его вырывается поток пара, а на ресницах
застыл иней, который никак не смывался потоками холодной воды.
   Сквозь завесу ливня Щербинский что то прокричал.
   - Что?! - не понял Сергей.
   - Я говорю приближается Новый год! Счас снежок пойдет! - проорал
селянин приблизившись.
   - Шутник... - пробормотал онемевшими губами Серега себе под нос, а сам
сделал вид, что не услышал.
   Над ними проходила сейчас мощная черная туча из которой ливень
обрушивался прямо таки водопадом. Впору было не удержаться на ногах и
упасть. Этому способствовала и земля, давно уже раскисшая под ливнем и
немилосердно скользящая.
   Лишь Кузьмич уверено топал на своих ластах вперед, ему было все не
почем.
   - "Как я еще иду"- в который раз спрашивал себя Сергей- "Почему я
продолжаю двигаться под этим ледяным дождем, хотя по идее должен давно
упасть и отключиться от переохлаждения. Воля? Нет тут что то не то."
   И он знал что. Он знал, что они продолжают идти, хотя температура не
больше трех градусов выше нуля, потому что та часть тепла и солнечного
света, которая осталась после увиденного, не давала прорваться холоду, как
могла грела, защищала. Видно и правда им придется сослужить великую
службу, искоренив зло, возникшее более пятисот лет назад.
   От мыслей о службе стало еще муторнее. Надо бы благодарить Сивера (А
кого же еще?) за помощь, но только хотелось больше ругаться. Ведь что ни
говори, а это он заварил всю эту кашу. Им по дурости, или еще почему,
замуровал камень в основании церкви.
   - "Хотел видите ли Святость усилить!"- гневно подумал Сергей,
содрогаясь"Да только святость сама по себе сильна, без всех этих языческих
побрякушек.
   Разбил бы камень и дело с концом. Так нет, вмуровал в церковь. А я
пятьсот лет спустя родившийся должен за него расплачиваться!"
   Приезжий передернул плечами. Он чувствовал, как омерзительно тоненький
ручеек ледяной воды стекает за шиворот:
   - "С другой стороны если так подумать, то все эти многочисленные
сказания, сказки, легенды не врут. Значит есть что то потустороннее
вокруг, только мы это не видим. Значит имело силу Языческое колдовство.
Значит и церковь силу имела, раз смогла на пятьсот лет это колдовство
пригасить.
   Какой же огромный мир скрыт от наших глаз! Мы слепы как черви, мы не
видим дальше своего носа, а все необычное рядом, даже не скрывается. Что
еще кроме этого существует не только в воображении людей?"
   Сергей снова содрогнулся и теперь уже не от воды. Прав Лапников. Как
вот теперь после такого жить. Как вернуться в Москву, погрузиться в серую
обыденность? Даже если он и жив останется после такого. Чем будут казаться
рядовые опастности того мира, по сравнению с тем, что он пережил в
Черепихово?
   Нет ответа. Придется осмыслять самому.
   - Мы пришли! - прошипел Кузьмич и встал как вкопанный.
   Сергей поднял голову. Черная туча над головой прошла и теперь дождик
снизился до терпимого уровня.
   Как только они вступили на территорию прилегающую к Черным прудам с нем
упало три мелких снежинки.
   Место было мрачным, как впрочем и все остальное теперь в Черепихово.
Пруды были едва видны. Так, кромка темной маслянистой воды у берега,
остальное скрывал дождь, медленно преходящий в снег. Липкая завеса стояла
над всей поверхностью пруда, покрывала его собой и все же тут было не
темно. Потому что из глубин пруда лился на поверхность зеленоватый гнилой
свет. Свет этот постепенно поднимался из пруда и словно поток ядовитого
пара струями разпостранялся в воздухе. Пахло сыростью и слабый запах
разложения витал над этими водами.
   А свет все лился и лился, он поднимался гнетущей воронкой над покатым
берегом и уходил в небесные дали. Неживой был свет. Не могло живое
существо создать такой свет. Это не яркий пляшущий свет огня. Так светятся
гнилушки в трухлявом дереве посреди ночи или человеческие кости на старом
кладбище.
   - Это здесь- произнес тихо Лапников- мы в центре.
   - В самой средине- откликнулся Сергей и уставился в темноту.
   Прочем зеленоватое мертвое сияние вспыхнуло чуть ярче и у кромки воды
обрисовался валун. Старый замшелый валун, поверхность которого теперь
блестела как глянцевая, а на спекшейся стеклянистой поверхности стоял
невзрачный ноздреватый камень, словно слепленный из песчаника. Стоял
одинок, чуть скособочась на одну сторону, но на его с виду темной
поверхности полыхал багрово знакомый знак. Да, этот знак проступал в
проклятой деревне каждую ночь. Именно Этот багровый символ рубанул
приезжий тогда, в синем домике с совами на крыше. И вот теперь видел он
значок на камне. Камне, на котором еще были видны кусочки серого
цементного раствора, видно что недавно был замурован.
   И стоял этот камень одиноко и люди не видели вокруг не души, впрочем
душ то не должно быть не у одной твари. Стояла мертвая тишина и даже
вездесущий дождь притих.
   - Камень... -произнес неуверенно Щербинский- иди ломай что ли.
   Сергей оглянулся на селянина:
   - А почему я?
   - А почему я? Тебя же Сивер пропустил через кордон.
   - Он и Лапникова пропустил.
   - Может кинем монету? - предложил названный журналист- тгда и решим кто
идет.
   - Но почему кто то один? Давайте все сразу подскочим и расколотим об
этот самый булыжник.
   - Подскочить то подскочим- сказал зоотехник резко- да только хвататься
будет один. Камень маленький, как следует не ухватишься.
   Зеленоватое сияние вспыхнуло ярче и заиграло, переливаясь ленивыми
струями, камень теперь был ясно виден. Далеко позади, в деревни раздался
слабый вой.
   - Так монету? - встрял снова Лапников, по его виду нельзя было сказать,
что он очень испуган. Но его собака была похоже на грани истерики.
   - У монеты две грани- заметил Сергей- а нас трое. По моему вы просто
боитесь дотронуться до него.
   - Не боимся- заверил селянин- охранять тебя кто то должен.
   Лапников важно кивнул.
   - Черт с вами! Я иду! - сорвался Сергей- трусите больше всех, как
только до сюда добрались. Счас пойдем втроем, с ружьями. Вы прикрываете с
боков, а я хватаю камень и бью его об валун. И делу конец. Пошли?
   Лапников снова кивнул, а Щербинский поискал глазами и вдруг вскрикнул:
   - А где Кузьмич?!
   Кузьмич исчез. Только что он покорно стоял неподалеку, тоскливо глядя
на мутную воду, а теперь его уже не было, словно провалился под землю.
   - Он свалил- сказал Лапников- не удержали. Как волка не корми, он все
равно в лес смотрит.
   - Да нет- произнес Щербинский глухо- вот он.
   - Где?
   - А вот, в сапог вцепился.
   Селянин стоял внимательно осматривая обувку, а на квадратном носке
сапога висела крохотная зеленая змейка, намертво вцепившаяся в ногу.
Челюсти она похоже уже разжать не смогла. Да, ее длинное склизкое тельце
явно имело что то общее с Кузьмичом. Змея напрягалась но силы прокусить
толстую кирзу не было.
   - Кузьмич, Кузьмич - покачал головой селянин- обратился таки, и думал
убегнуть. Так нет, змеей став так и хочется кого ни будь куснуть.
   - Боюсь он не понимает уже- заметил приезжий- полностью обратился,
выкинь его.
   Селянин кивнул. Затем далеко занес ногу и взмахнул. Кузьмич судорожно
вцепился в сапог, но его оторвало и зеленая змейка полетела по крутой дуге
в сторону пруда. В полете пресмыкающее извивалось дергалось и наконец
бухнулось в темные ничего не отражающие воды пр