нераспроданной
продукции, если  каких-то вдруг  будет недоставать, то будет считаться, что
они украдены.
     Так решил про себя Чилдан. В магазине всегда случаются кражи, особенно
таких небольших вещей, как ювелирные изделия.
     Не было  такого варианта, чтобы Роберт Чилдан мог что-либо потерять на
комиссии. Он  не должен платить за ювелирные изделия этого человека. Ему не
нужно делать  какие-либо закупки  инвентаря, необходимого  для их  продажи.
Если какое-то  из них  будет продано,  он получит  прибыль, а если нет - он
просто вернет  их все,  или столько,  сколько останется,  торговцу в какой-
нибудь туманный отдаленный срок.
     Чилдан составил  опись оставленных  на комиссию  вещей, подписал  ее и
копию передал торговцу.
     - Вы  можете позвонить мне, - сказал он, - через месяц и спросить, как
идут дела.
     Взяв с собой те ювелирные изделия, которые ему понравились, он вышел в
подсобку, оставив торговца собирать оставшиеся товары.
     "Не думаю,  что он  будет продолжать,  - подумал  он, - но определенно
сказать трудно. Вот почему всегда не грех попробовать".
     Когда он  вновь появился,  то увидел,  что торговец уже готов к уходу.
Плетеная корзинка  была у  него в  руке, а  прилавок был свободен. Торговец
подошел к нему, что-то протягивая.
     - Да? - отозвался Чилдан.
     Он собирался просмотреть корреспонденцию.
     - Я хочу оставить на визитную карточку.
     Продавец положил  на стол  Чилдана какой-то  странный на вид квадратик
красной и серой бумаги.
     - "Ювелирные  изделия фирмы  "ЭдФренк". Здесь  есть наш  адрес и номер
телефона на случай, если вам захочется связаться с нами.
     Чилдан поклонился, беззвучно улыбнулся и принялся за почту.
     Когда он поднял голову, в магазине было пусто. Торговец ушел.
     Бросив монету  в пять  центов в  стенной автомат, Чилдан получил чашку
горячего растворимого кофе и стал медленно пить его, размышляя.
     Интересно, как  эти изделия  могут покупаться. Не очень-то похоже, что
сильно. Никто не видел ничего подобного. Он осмотрел одну из булавок. Очень
оригинальная штучка. Работа явно отнюдь не любительская.
     "Я поменяю  ярлыки, поставлю гораздо большие цены и сделаю упор на то,
что это  ручная работа  и на  их уникальность  и оригинальность исполнения.
Крохотная  скульптура.  Носите  на  себе  произведения  искусства.  Дорогое
произведение на вашем лацкане или запястье".
     Была еще одна мысль, все больше увеличивавшая в мозгу Роберта Чилдана.
С этими  изделиями не будет проблемы подлинности, а ведь эта проблема может
когда-нибудь стать  причиной  краха  индустрии,  производящей  исторические
американские артифакты. Не сегодня, так завтра - после, но когда - никто не
знает.
     "Лучше всего  не ставить  весь капитал  на  одну  лошадь.  Этот  визит
еврейского мошенника,  возможно, предвестник  грядущего краха рынка. Если я
тихонько запасусь  неисторическими,  современными  изделиями,  не  имеющими
исторической ценности  - реальной  или воображаемой,  то  я,  возможно,  на
корпус обойду конкурентов, и это мне обойдется задаром".
     Откинувшись в  кресле так, что оно уперлось в стену, он потягивал кофе
и размышлял.
     Момент изменяется.  Нужно быть  готовым измениться  вместе с ним, либо
каким-то другим образом выйти сухим из воды, приспособиться.
     "Закон выживания,  - подумал  он. - Ищи, откуда ветер дует. Учись жить
на потребу для, изучай запросы, всегда делай нужное в нужное время".
     Неожиданно его  осенило, он  даже выпрямился  в кресле.  Одним махом -
двух зайцев. Да... В возбуждении он вскочил.
     "Лучше  побрякушки   заверну  поизящнее,   естественно,  сняв  ярлыки.
булавку, подвеску  или браслет.  Все равно, что-нибудь поприличнее. Затем -
раз  нужно  оставить  магазин,  закрою  его  в  два  часа,  как  обычно,  и
прогуляюсь-ка я  до дому,  где живут Казоура. Мистер Казоура, Пол, конечно,
будет на  работе, но  миссис Газоура,  Бетти, скорее  всего окажется  дома.
Сделаю   ей   подарок   новое   оригинальное   произведение   американского
художественного творчества.  Свои собственные  комплименты -  чтобы  набить
цену. Вот  так и  возникает новая  мода. Разве  это не прелестная вещица? В
магазине целая  подборка ей  подобных. Потом  нечаянно уронить вещицу и так
далее. Вот, пожалуйста, это для вас, Бетти.
     Он затрепетал.  "Среди дня  только она  и я в квартире! Муж на работе.
Все к одному великолепный предлог. Воздуха!"
     Взяв  небольшую  коробочку,  прихватив  оберточную  бумагу  и  цветные
ленточки,  Роберт  Чилдан  прялся  готовить  подарок  для  миссис  Казоура.
Смуглая, очаровательная  женщина, такая  изящная в своем шелковом восточном
одеянии,   на   высоких   каблуках.   А   может   быть,   сегодня   голубая
хлопчатобумажная пижама,  вроде тех,  которые носят  кули, очень  тонкая  и
удобная, такая свободная, не скрывающая ничего под собой.
     А может  все это  слишком? Пол  будет раздражен,  разнюхает и ответит.
Может лучше притормозить: вручить подарок ему в его конторе, изложить ту же
историю, но ему. Потом он пусть передаст подарок ей - подозрение может и не
возникнуть. "А  тогда-то, -  подумал Чилдан,  - я  и позвоню ей по телефону
через день-два. Надо же выяснить ее отношение к подарку. Еще воздуха!"
    
     Когда Френк Фринк увидел, как его компаньон идет по тротуару, он сразу
понял, что радоваться нечему.
     - Что стряслось? - спросил он.
     Он забрал у Эда корзинку и закинул ее в кузов пикапа.
     - Где  ты торчал  добрых полтора  часа? Господи  Исусе, ему что, нужно
было так много времени, чтобы сказать "нет"?
     - Он не сказал "нет", - проговорил Эд.
     Он был совершенно измочален, когда забрался в кабину и сел.
     - И что же тогда он сказал?
     Фринк открыл  корзину и  увидел, что многого в ней уже не было, причем
не было лучшего.
     - Эй, он забрал порядочно. В чем же тогда дело?
     - Он взял на комиссию.
     - И ты ему разрешил?
     Он не мог этому поверить.
     - Мы же договорились...
     - Сам не знаю, как это получилось.
     - О боже, - простонал Фринк.
     - Извините меня. Он так смотрел, будто собирался купить их.
     Он набрал много вещей. Я и подумал, что он покупает...
     Они долго молча сидели в кабине пикапа.
      Глава 10
     Две последние  недели были  ужасными для  мистера Бейнеса. Ежедневно в
полдень  он   звонил  из  своего  номера  в  Торговое  Представительство  и
справлялся, не  появился, ли  пожилой джентльмен.  Ответом было  неизменное
"нет".  Голос   мистера  Тагоми   с  каждым  днем  становился  все  суше  и
официальнее. Готовясь  уже к  шестнадцатому звонку,  мистер Бейнес подумал,
что  рано  или  поздно  ему  скажут,  что  мистер  Тагоми  отсутствует.  Он
перестанет откликаться на звонки, и на этом все кончится.
     что же произошло? Где мистер Ятабе?
     У него  было только  одно достойное объяснение. Смерть Мартина Бормана
стала причиной немедленного оцепенения Токио.
     Мистер Ятабе  несомненно был в пути в Сан-Франциско, всего в одном или
двух днях  пути, когда  до него дошли новые инструкции: вернуться на Родные
Острова для дальнейших консультаций.
     "Не везет,  - подумал  мистер Бейнес, - возможно даже фатально". Но он
должен  был   оставаться  на   месте,   в   Сан-Франциско,   и   продолжать
подготавливать встречу,  ради которой он сделал сорокапятиминутный ракетный
перелет из  Берлина, а  теперь уже  больше двух  недель сидит  в отеле. "Мы
живем  в   удивительное  время.  Можно  отправиться  в  любое  место,  куда
пожелаешь, даже  на другую планету, и ради чего? Сидеть, день за днем теряя
надежду, морально  разлагаясь,  предаваясь  бесконечной  скуке  и  чувствуя
внутреннюю опустошенность,  а тем  временем другие  заняты по горло. Они не
сидят, сложа руки, безнадежно надеясь".
     Мистер Бейнес развернул дневную "Ниппон Таймз" и перечитал заголовки.
     Доктор Геббельс назначен рейхсканцлером.
     Неожиданное разрешение  проблемы руководства комитетом партии. Речь по
радио звучит весьма внушительно. Толпы в Берлине кричат "Ура!"
     Ожидается официальное  заявление.  Геринг,  возможно,  будет  назначен
шефом полиции вместо Гейдриха.
     Он еще  раз прочитал  всю статью,  потом снова  отложил газету, поднял
трубку и назвал номер Торгового Представительства.
     - Это мистер Бейнес. Можно мистера Тагоми?
     - Одну минуточку, сэр.
     Очень дорогая минуточка.
     - Мистер Тагоми слушает.
     Мистер Бейнес глубоко вздохнул и произнес:
     - Прошу  прощения, но  ситуация в  равной степени  угнетает вас обоих,
сэр...
     - Да, мистер Бейнес.
     - Я очень признателен вам, сэр, за ваше участие. Когда-нибудь, уверен,
вы поймете  причины, побудившие  меня  отложить  наше  совещание,  пока  не
прибудет пожилой...
     - Весьма сожалею, но он еще не прибыл.
     Мистер Бейнес закрыл глаза.
     - Я думал, может быть, со вчерашнего дня...
     - Боюсь, что нет, сэр.
     В трубке раздался щелчок. Мистер Тагоми положил трубку на рычаг.
     "Я должен что-то предпринять. Больше ждать невозможно".
     Он получил  совершенно четкие  указания от  своего начальства:  ни при
каких обстоятельствах не выходить на связь с абвером.
     Он должен просто ждать, пока ему не удастся связаться с японцами, с их
военным представительством. Он должен провести совещание с японцем, а затем
вернуться в  Берлин. Но  никто не мог предугадать, что именно в этот момент
умрет Борман. Следовательно...
     План придется  изменить. Указания  заменить советами, выработанными им
самим, в данном случае, поскольку спросить их было не у кого.
     В ТША  работало по меньшей мере десяток агентов Абвера, и некоторые из
них -  а возможно  и все  - были  известны  местной  организации  СД  и  ее
полномочному старшему  региональному руководителю  Бруно Краусу  фон Мееру.
Несколько лет  назад он  мимоходом встретил  Бруно на партийном собрании. У
этого человека  уже тогда  была определенная  дурная репутация  в партийных
кругах, ибо  именно он в 1943 году раскрыл британо-чешский заговор, имевший
целью покушение  на жизнь  Рейнхарда Гейдриха, и, следовательно, можно было
сказать, что он спас Вешателя от смерти.
     В общем,  Бруно Краус  фон Меер  в то  время был уже растущим деятелем
аппарата СД, а не просто полицейским бюрократом.
     Больше того, он был довольно опасным человеком.
     Была даже  некоторая  вероятность  того,  что  несмотря  на  все  меры
предосторожности, принятые  как со  стороны Абвера  в Германии,  так  и  со
стороны Токкоки  в Японии,  СД узнала  об этом  намечающейся встрече в Сан-
Франциско в  офисе Главного Торгового Представительства. Однако, здесь была
все-таки территория,  контролируемая японцами.  СД не  имела здесь реальной
возможности воспрепятствовать встрече. Во всяком случае законно. Было ясно,
что подданный  Германии -  в данном  случае он  сам -  будет арестован, как
только ступит  на территорию  Рейха, но  очень трудно было предпринять что-
либо против японского подданного и против самой встречи.
     По крайней мере, он надеялся, что это так.
     Была ли  вероятность, хотя  маленькая, того,  что СД удалось задержать
пожилого японского джентльмена где-то в пути?
     Путь из Токио в Сан-Франциско долог, особенно для столь престарелого и
больного человека, который не может позволить себе воздушный перелет.
     Что нужно сделать - Бейнес был в этом уверен - это выяснить у тех, кто
стоит выше,  находится ли  мистер Ятабе до сих пор в пути. Им это известно.
Если бы  СД перехватило его, или отозвало бы правительство в Токио - они бы
об этом узнали.
     Однако ему  пришло в голову, что если им удалось добраться до пожилого
джентльмена, то они обязательно доберутся и до него.
     И все  же, несмотря ни на что, положение еще не было безнадежным. Одна
мысль родилась в голове мистера Бейнеса, пока он день за днем один в номере
ждал в отеле Абхирати.
     Чем возвращаться  в Берлин  с пустыми  руками, не  лучше  ли  передать
имевшиеся сведения  мистеру Тагоми? По крайней мере в этом случае оставался
шанс, пусть  и весьма  незначительный, что  в конце  концов соответствующие
люди будут  проинформированы. Но мистер Тагоми мог бы только выслушать, и в
этом был  недостаток этой  идеи. В  самом благоприятном  случае он  мог  бы
услышать, все  хорошо запомнить  и как  можно быстрее  совершить поездку на
Родные Острова. А Мистер Ятабе на том уровне, где делают политику. Он может
и слушать, и говорить.
     Все же это было бы лучшем, чем ничего.
     Времени  оставалось  все  меньше.  Начать  все  сначала,  организовать
осторожно, кропотливо,  спустя несколько  месяцев, еще раз эту тайную связь
между некоей группировкой в Японии...
     Это, конечно,  очень удивит  мистера  Тагоми.  Неожиданно  обнаружить,
какого рада  знание обрушилось  на его  плечи, как далеко лежат они от дел,
связанных с производством пластмасс.
     Тут даже возможен нервный срыв.
     "А вдруг  он выболтает  информацию какому-нибудь  человеку  из  своего
окружения, а  может просто  замкнется в себе, притворится, даже перед самим
собой, что  он ничего  не слышал,  просто откажется  верить  мне,  встанет,
поклонится и, извинившись, выйдет из комнаты, как только я начну?"
     Неблагоразумно, он  он именно  так может воспринять откровение мистера
Бейнеса. Он не из тех, кому положено слушать подобные вещи.
     "Так легко,  - подумал  мистер Бейнес,  - уйти  - это  самый  простой,
доступный для  всех выход.  Хотел бы  я, чтобы  у  меня  был  такой  способ
уклониться от  бремени ответственности.  Но все-таки  этот выход невозможен
даже для  мистера Тагоми. Мы не так уж и отличаемся друг от друга. Он может
закрыть уши  от того, что будет исходить от меня, исходить в форме слов, но
позже, когда  до него  дойдет глубинный смысл сказанного... Или кому-нибудь
другому, с кем я в конце концов переговорю...
     Мистер  Бейнес  покинул  свой  номер,  вошел  в  лифт  и  спустился  в
вестибюль. Снаружи,  уже на  тротуаре, он  велел швейцару  вызвать для него
педикэб и  вскоре уже  ехал по  Маркет-стрит, глядя  на то,  как  энергично
накручивает педали водитель-китаец.
     - Здесь,  - сказал  он водителю,  увидев  вывеску,  которую  искал.  -
Встаньте у бордюра.
     Педикэб остановился  у пожарного гидранта. Мистер Бейнес расплатился с
водителем и отпустил его. Казалось, никто за Бейнесом не следил. Он немного
прошел по  тротуару, а  через мгновение  с несколькими другими покупателями
вошел в  магазин "Фуга", самый большой супер-маркет, расположенный в центре
города.
     Повсюду толпились  покупатели. Бесконечные ряды прилавков. Продавщицы,
в основном  белые, с  небольшим вкраплением  японцев в  качестве заведующих
секциями, ужасный шум.
     После некоторого  замешательства мистер  Бейнес  нашел  отдел  мужской
одежды.
     Он остановился  перед стеллажом с мужскими брюками и начал осматривать
их.
     Вскоре к нему подошел приказчик, молодой белый, и приветствовал его.
     -  Я   вернулся,  -  сказал  мистер  Бейнес,  -  за  темно-коричневыми
шерстяными широкими брюками, которые я присмотрел еще вчера.
     Встретившись взглядом с приказчиком, он добавил:
     - Вы  не тот  человек, с  которым я  говорил. Тот был повыше, с рыжими
усами, довольно худой. На его пиджаке было имя "Дарри".
     Приказчик ответил, что Дарри недавно ушел на обед, но скоро вернется.
     - Я  зайду в  примерочную и  примерю эту пару, - сказал мистер Бейнес,
беря брюки со стеллажа.
     - Пожалуйста, сэр.
     Приказчик указал  на свободную  кабину, затем  отошел, чтобы обслужить
кого-то еще.
     Мистер Бейнес вошел в примерочную и закрыл за собой дверь.
     Сев на один из двух стульев, он принялся ждать.
     Через несколько минут раздался стук.
     Дверь примерочной отворилась, и вошел невысокий японец средних лет.
     - Вы  иностранец, сэр?  -  сказал  он  мистеру  Бейнесу,  -  Я  должен
проверить   вашу    платежеспособность.   Позвольте   взглянуть   на   ваше
удостоверение.
     Он закрыл  за собой дверь. Мистер Бейнес достал бумажник. Японец сел и
начал проверять содержимое.
     Наткнувшись на фотографию девушки, он приостановился.
     - Очень хорошенькая.
     - Моя дочь, Марта.
     - У  меня есть  дочь, которую  тоже зовут  Мартой, -  сказал японец. -
Теперь она в Чикаго, учится игре на фортепиано.
     - Моя дочь вот-вот выйдет замуж, - сказал мистер Бейнес.
     японец вернул бумажник и замер, выжидая.
     - Я здесь уже две недели, - сказал мистер Бейнес. - Но мистер Ятабе до
сих пор  не появился.  Я хочу  узнать, находится ли он до сих пор в пути? И
если нет, то что я должен делать?
     - Приходите завтра, во второй половине дня, - ответил японец.
     Он встал. Встал и мистер Бейнес.
     - До свидания.
     - До свидания, - ответил мистер Бейнес.
     Он вышел  из примерочной,  положил брюки  назад на  стеллаж и вышел из
универмага "Фуга".
     Идя по тротуару вместе с другими пешеходами, он думал, что на все ушло
не так уж много времени. Сможет ли он получить необходимую информацию? Ведь
нужно было связаться с Берлином, передать его запрос, произвести шифровку и
дешифровку - каждый из этих шагов отнимал время.
     "Жаль, что  я раньше  не встретился  с этим агентом. я бы избавился от
многих страхов  и мук.  Очевидно, это  не было связано с особым риском, все
как будто  прошло очень  гладко. По  существу, на это ушло всего пять-шесть
минут".
     Теперь он чувствовал себя гораздо лучше.
     Вскоре он уже рассматривал витрину с фотографиями, сделанными во время
непристойных представлений  в низкопробных  притонах,  грязные,  обгаженные
мухами, снимки  совершенно  голых  белых  женщин,  чьи  груди  висели,  как
наполовину спустившиеся  воздушные  шары.  Зрелище  позабавило  его,  и  он
задержался у  витрины. Мимо  него  по  своим  делам  прохожие,  не  обращая
никакого внимания.
     Наконец-то он хоть что-то сделал.
     Какое облегчение!
    
     Юлиана читала,  поудобнее опершись  на дверцу автомобиля. Рядом с ней,
выставив локоть  из окна,  Джо одной  рукой, слегка  касаясь  баранки,  вел
машину. К  его нижней  губе прилипла  сигарета. Он был хорошим водителем. И
они уже покрыли большую часть расстояния между Канон-сити и Денвером.
     Из приемника  неслась слащавая  народная музыка,  вроде  той,  которую
играют ансамбли  аккордеонистов в  пивных на  открытом воздухе: бесконечные
польки и шотландки - она никогда не умела отличить одни от других.
     - Дешевка,  - отметил  Джо, когда  музыка закончилась.  - Послушай,  я
неплохо разбираюсь в музыке, могу сказать, кто был великим дирижером. - Ты,
наверное, не помнишь его: Артуро Тосканини.
     - Не помню, - машинально ответила она, не отрываясь от книги.
     - Он  был итальянцем.  Но после войны не разрешили бы ему дирижировать
из-за его  политических симпатий.  Теперь-то он  уже умер.  Не нравится мне
этот фон  Кароян -  бессменный дирижер  Нью-Йоркской  филармонии.  Мы  были
обязаны ходить  на его  концерты, наш  рабочий поселок.  А что я люблю, как
всякий "воп" - догадайся!
     Он посмотрел на нее.
     - Понравилась книга?
     - Захватывает.
     - Мне  нравятся Верди и Пуччини. Все, что у нас было в Нью-Йорке - это
тяжеловесная, напыщенная  музыка Вагнера  и Орффа, и мы были обязаны каждую
неделю ходить  на  эти  пошлые  драматические  представления,  устраиваемые
нацистами  в   Медисон-Сквер-Гарден  -   с  флагами,  трубами,  барабанами,
пылающими факелами.  История готических  племен или  другая  воспитательная
чушь, где-то бы можно было назвать это все "искусством", вместо того, чтобы
говорить, монотонно прочитали. Ты бывала в Нью-Йорке до войны?
     - Да, - отозвалась она, не отрываясь от книги.
     - Правда,  что там  были шикарные  театры? Я  слышал, что были. Да и с
кино теперь  то же  самое: вся  кинопромышленность сосредоточилась  в одном
берлинском квартале. За те тринадцать ле