объятиях были
влажными от  испарины. Со  лба  Джо  скатилась  капля  пота,  на  мгновение
зацепилась за выступ подбородка, затем упала ему на горло.
     - С тебя все еще капает, - проворчала она.
     Он не  отозвался. Дыхание  его было спокойным, медленным, размеренным,
как колыхание океана, подумал она. У нас внутри нет ничего, корме воды.
     - Ну как на это раз? - спросила она.
     Он пробормотал, что все было о'кей.
     "Я тоже  так думаю,  - решила Юлиана, - и могу об этом сказать. Теперь
нам обоим  нужно подниматься,  таща друг  друга. А  разве это  плохо?  Знак
подсознательного неодобрения?"
     Он шевельнулся.
     - Ты встаешь?
     Она крепко стиснула его обеими руками.
     - Не надо. Еще.
     - Тебе не нужно идти в зал?
     "Я не  собираюсь в зал, - сказала себе Юлиана. - Разве ты не понимаешь
этого. Мы  поедем куда-нибудь.  Здесь больше  оставаться нельзя.  Это будет
такое место, где мы еще не были. Самое время".
     Она почувствовала, как он начинает отодвигаться, поднимаясь на колени,
почувствовала, как  ее руки  соскользнули с  его скользкой спины. Потом она
услышала, как  он отошел,  шлепая по полу босыми ногами в ванную. Принимать
свой душ, разумеется.
     "Вот и все, - подумала она. - Как было хорошо". Она вздохнула.
     - Я  слышу, -  раздался голос  Джо из  ванной, -  ты  стонешь.  Всегда
брошенная, да?  Беспокойство, страх  и подозрения  от относительно  меня  и
всего мира?
     Он на  секунду показался  в дверях ванной. С него капала мыльная вода,
но лицо его сияло.
     - Ты бы хотела немного прокатиться?
     Ее пульс участился.
     - Куда?
     - В  какой-нибудь большой город. Как насчет Севера, в Денвер? Я вытащу
тебя отсюда,  куплю билеты  в театр, хороший ресторан, такси, достанем тебе
вечернее платье и все, что понадобится. О'кей?
     Она вряд ли могла поверить ему, но хотела, старалась изо всех сил.
     - Твой "студебеккер" потянет? - донесся голос Джо.
     - Конечно, - ответила она.
     - Мы  оба раздобудем  хорошую одежду,  - сказал он, - и понаслаждаемся
жизнью, может  быть, в первый раз за всю нашу жизнь. Нужно поддержать тебя,
чтобы ты не сломалась.
     - Где мы возьмем деньги?
     - У меня есть, - сказал Джо. - Посмотри в моем чемоданчике.
     Он закрыл дверь ванной. Шум воды заглушил остальное.
     Открыв гардероб,  она вытащила его продавленный, засаленный саквояж. В
одном углу  она обнаружила конверт. В нем были банкноты Рейхсбанка крупного
достоинства, которые  имели хождение повсюду. "Значит, - дошло до нее, - мы
можем уехать.  Может быть, он все жен не водит меня за нос. Как бы я хотела
забраться к нему в башку и увидеть, что там". Она пересчитала деньги.
     Под конвертом  она обнаружила  огромную цилиндрическую  авторучку.  Во
всяком случае  ей показалось,  что это  авторучка, у  нее был зажим. Но она
была такая  тяжелая. Она  проворно вынула  ее и  открутила колпачок.  Да, с
золотым пером, но...
     - Что это? - спросила она, когда Джо вновь вышел из ванной.
     Он взял  авторучку  и  возвратил  ее  на  место  в  саквояж.  С  какой
осторожностью  он  обращался  с  нею...  Она  заметила  это,  задумалась  и
растерялась.
     - Опять страхи? - сказал Джо.
     Он казался  беззаботным. Такой  беспечности она еще не видела у него с
тех пор, как они повстречались. С восторженным возгласом он подхватил ее за
талию и  поднял высоко  вверх, покачивая  из стороны в сторону, затем низко
опустил и пристально взглянул ей в лицо, обдавая своим теплым дыханием, и с
такой силой стиснул ее, что она взмолилась.
     - Нет, - отдышалась она. - Я просто очень тяжелая на подъем.
     "Я все же немного боюсь тебя, - подумала она. - Так напугана, что даже
не отваживаюсь сказать об этом".
     - Вперед, в окно, - закричал Джо.
     Он прошел через всю комнату, держа ее на руках.
     - Вот сюда мы и выйдем.
     - Пожалуйста, - сказала она.
     - Шучу,  - ответил  он. -  Слушай, мы  совершим набег, вроде похода на
Рим. Помнишь? Дуче вел их, моего дядю Карло, например. Теперь и у нас будет
небольшой марш-бросок,  пусть не  такой важный,  о котором умолчат учебники
истории. Верно?
     Наклонив голову,  он поцеловал  ее в  губы так  сильно,  что  зубы  их
стукнулись.
     - Как  здорово мы  будем выглядеть в новой одежде. И ты объяснишь мне,
что в  таких случаях  принято говорить и как держать себя. Да? Поучишь меня
хорошим манерам. Да?
     - Ты и так очень хорошо говоришь, даже лучше, чем я, - сказала Юлиана.
     - Нет.
     Он сразу же стал серьезным.
     - Я  говорю очень  неправильно. У  меня  действительно  очень  сильный
акцент макаронника.  Разве ты  не заметила  этого, когда  впервые встретила
меня в кафе?
     - Вроде, - сказала она. - Но это совсем не имело значения.
     - Только женщина знает все светские условности, - добавил Джо.
     Он перенес ее назад и с шумом уронил на диван.
     - Без  женщин мы  бы только и обсуждали гоночные автомобили, лошадей и
несли вслух всякую похабщину, как дикари.
     "У тебя какое-то странное настроение, - подумала Юлиана, - беспокойное
и грустное  до тех  пор, пока ты не решил куда-то двинуться. После этого ты
начинаешь прыгать, как ненормальный. А нужна ли я тебе? Ты можешь выбросить
меня в  канаву, оставить  меня здесь, такое уже случалось прежде. И я могла
бы вышвырнуть тебя, если бы мне нужно было куда-то уехать".
     - Значит, это твоя плата? - спросила она, пока он одевался. - Ты долго
собирал их?  Здесь так  много. Конечно,  на Востоке  денег куры не клюют. Я
что-то не припоминаю, чтобы у других водителей, с которыми я разговаривала,
были такие деньги.
     - Ты  считаешь меня  водителем? - оборвал ее Джо. - Послушай, я езжу в
этом рыдване  не как водитель, а для охраны от бандитов, выгляжу как второй
шофер, похрапывающий в кабине.
     Плюхнувшись в  кресло в  углу комнаты, он откинулся назад, притворяясь
спящим, челюсть его отвисла, тело расслабилось.
     - Видишь?
     Сначала она  ничего не  разобрала, но  потом поняла, что в руке у него
был нож с тонким, как у ножа для чистки картофеля, лезвием. Ну и ну! Откуда
это он вытащил его? Из рукава что ли? Или прямо из воздуха?
     - Вот  зачем  меня  наняли  служащие  фирмы  "Фольксваген",  благодаря
послужному списку.  Мы сумели  защититься от Хазельдена с его коммандос. Он
был их предводитель.
     Его черные глаза заблестели. Он улыбнулся Юлиане.
     - Догадайся,  кто прихватил  полковника, когда все кончилось? Когда мы
поймали их  на берегу  Нила -  его и  еще четверых из его группы в пустыне,
через несколько  месяцев после  окончания битвы  за Каир.  Как-то ночью они
сделали на  нас налет,  чтобы добыть  бензин. Я  стоял на  часах. Хазельден
подкрался, весь вымазанный сажей - и лицо, и тело и даже руки. В этот раз у
них не  было проволоки,  только гранаты и автоматы, очень шумное оружие. Он
пытался перебить мне гортань, но я его прикончил.
     Смеясь, он одним прыжком перемахнул расстояние от кресла до Юлианы.
     - Давай  собираться. Скажи  в зале,  что ты берешь отпуск на несколько
дней. Позвони туда.
     Его рассказ  вовсе не убедил ее. Возможно он никогда не был в Северной
Африке, даже  не сражался  в войне на стороне Оси и вообще не воевал. Какие
бандиты?
     Это  изумило  ее.  Насколько  ей  было  известно,  ни  один  грузовик,
проезжавший  Канон-Сити   с  Восточного  Побережья,  не  имел  вооруженного
профессионала-наемника в охране. Возможно, он даже не жил в США, все врал с
самого начала,  плел для  того, чтобы  заманить ее, заинтересовать, придать
себе налет романтичности.
     "Может быть,  он -  сумасшедший, -  подумала она.  - Какая ирония... Я
могла бы  на самом  деле сделать  то, в чем столько раз уверяла других, что
делала:  использовать  свое  дзю-до  для  самозащиты,  чтобы  уберечь  свою
девственность? Свою  жизнь. Но,  скорее всего,  он просто  какой-то  бедный
итальянец из  низов, всю  жизнь месивший  грязь, утешая  себя им  же  самим
выдуманной славой.  Он Хочет устроить грандиозный кутеж, промотать все свои
сбережения,  прожить   их  и   потом  снова   вернуться  к  своему  нудному
существованию. А для полноты счастья ему нужна девушка".
     - Хорошо, - ответила она. - Я позвоню в зал.
     Выходя в  прихожую, она  подумала: "Он  купит  мне  дорогие  платья  и
возьмет меня  в какой-нибудь  роскошный отель.  Каждый мужчина жаждет иметь
по-настоящему хорошо  одетую женщину  до того,  как умрет,  даже  если  ему
самому придется  покупать ей  одежду. Этот кутеж, возможно, цель всей жизни
Джо  Чинанделла.  Но  он  проницательный:  как  он  прав  в  анализе  моего
поведения. У  меня всегда  был нервный  страх перед  всеми мужчинами. Френк
знал об этом тоже. Вот почему мы и порвали, вот почему меня охватило сейчас
такое беспокойство, такое недоверие".
     Когда она  вернулась из  телефона-автомата, то  увидела, что Джо снова
погрузился в  "Саранчу", время от времени издавая нечленораздельные звуки и
ничего вокруг не замечая.
     - Ты же собирался дать мне почитать эту книгу.
     - Может быть, пока я буду вести машину, - ответил Джо, не отрываясь от
страницы.
     - Ты сам собираешься вести? Но это же мая машина!
     Он ничего не ответил, просто продолжил чтение.
    
     Роберт Чилдан  стоял возле  кассового аппарата,  когда, подняв  глаза,
увидел высокого тощего мужчину, вошедшего в магазин. На мужчине был немного
вышедший из  моды костюм,  а в  руках плетеная корзина. Мелкий торговец. Но
тем не  менее у  него не  было добродушной  улыбки, совсем наоборот, на его
жестком лице  было печальное,  даже угрюмое  выражение. Он скорее напоминал
водопроводчика или электрика.
     Рассчитавшись с покупателями, Чилдан обратился к вошедшему мужчине:
     - Вы от кого?
     -  Я  представляю  фирму  "Ювелирные  изделия  ЭдФренк",  -  пробурчал
человек.
     Он поставил свою корзину на свою корзину на один из прилавков.
     - Не слышал о ней, - прохаживаясь, заметил Чилдан.
     Мужчина отстегнул  крышку корзины  и,  делая  массу  лишних  движений,
открыл ее.
     - Все ручной работы, каждый предмет уникален, выполнен по оригинальным
эскизам. Медь, латунь, серебро. Даже вороненное железо.
     Чилдан заглянул  в корзину.  Специфический  блеск  металла  на  черном
бархате.
     - Спасибо, это не по моей части.
     -  Эти  предметы  представляют  американское  художественное  ремесло.
Современное.
     Отрицательно мотнув  головой, Чилдан  вернулся к  кассовому  аппарату.
Некоторое время  посетитель неуклюже  возился со  своим бархатным  панно  и
корзиной. Было  непонятно, то ли вытаскивает панно из корзины, то ли ставит
его назад.  Казалось, что  он понятия  не имеет  о том,  что делает. Чилдан
наблюдал за ним, скрестив руки и размышляя о различных сиюминутных делах. В
два часа у него свидание, где он должен показать несколько старинных чашек.
Затем в  три  должны  принести  еще  одну  партию  изделий  из  лаборатории
Калифорнийского университета,  где проверялась  их подлинность. В последнюю
пару недель он не прекращал передавать различные изделия на проверку с того
самого злополучного происшествия с кольтом сорок четвертого калибра.
     - Все  эти изделия  произведены без напыления или гальваники, - сказал
посетитель с плетеной корзиной.
     Он извлек из нее ручной браслет.
     - Цельная латунь.
     Чилдан кивнул,  не отвечая.  Посетитель еще  немного  поторчит  здесь,
перетасовывая свои образцы, но в конце концов уйдет.
     Зазвонил телефон. Чилдан взял трубку.
     Один из  его покупателей  справлялся о старинном кресле-качалке, очень
дорогом, которое  Чилдан взялся  для него  починить.  Работа  еще  не  была
закончена и  Чилдану пришлось  на  ходу  выдумывать  какую-то  убедительную
историю. Глядя  через витринное стекло на уличное движение, он успокаивал и
заверял клиента,  в конце  концов покупатель, несколько умиротворенный, дал
отбой.
     "В этом  не приходится  сомневаться", -  подумал он, вешая трубку. Вся
эта заварушка с кольтом сорок четвертого калибра основательно выбила его из
колеи. Он  уже больше  не взирал  на свои  товары с прежней гордостью. Даже
крупица подобного  знания долго  не выходит  из памяти, сродни впечатлениям
раннего детства.  "Что указывает, - размышлял Чилдан, - на глубокую связь с
нашим прошлым:  здесь была  замешана не  только история  США, но  и события
нашей личной  биографии. Как  если бы  возник вопрос  о  подлинности  наших
свидетельств о рождении или воспоминаниях о дедах. Может быть, я, например,
не помню  на сама  деле Франклина  Делано Рузвельта, синтезированный образ,
явившийся  следствием  обрывков  подслушанных  разговоров,  так  или  иначе
дополнявших друг  друга, миф,  внушенный навязчиво  сознанию, вплетенный  в
ткани мозга,  подобно мифу  о Гайавате,  о Чиппендейле, или вроде того, что
вот здесь  обедал Авраам  Линкольн, пользовался этими стаканами, старинными
ложками, вилками, ножами. Этого нельзя увидеть, но факт остается.
     У другого  прилавка, все  еще неуклюже  копаясь в  корзине с бархатным
панно, коммивояжер произнес:
     - Мы  можем делать  изделия по  заказу как  заблагорассудится клиенту,
если кто-нибудь из ваших покупателей имеет свои собственные идеи.
     Его голос  был каким-то  сдавленным. Он  прочистил глотку, глядя то на
Чилдана, то на какое-то изделие, которое держал в руках.
     Он явно не знал, как уйти из магазина.
     Чилдан улыбался, но ничего не говорил.
     "Это  не   мое  дело.  Его  -  собраться  и  убираться  отсюда.  Пусть
ковыряется, сколько  угодно.  Такая  неуклюжесть.  Ему  не  следовало  быть
коммивояжером. Мы  все страдаем в этой жизни. Взгляните на меня. Целый день
мне достается  от таких  япошек,  как  мистер  Тагоми.  Простым  изменением
гласных в  мой фамилии  он может  всегда щелкнуть меня по носу, сделать мою
жизнь ничтожной".
     Затем ему в голову пришла идея.
     "Этот парень,  очевидно, неопытный.  Надо присмотреться  к нему. Может
быть, я  смогу взять  что-нибудь  из  его  побрякушек  на  комиссию.  Стоит
попытаться".
     - Эй, - позвал Чилдан.
     Торговец быстро поднял глаза.
     Подойдя к нему со все еще скрещенными на груди руками, Чилдан сказал:
     - Похоже,  что вы  уже здесь добрых полчаса. я ничего не обещаю, но вы
могли бы  выложить некоторые  из  своих  товаров.  Перестаньте  мучиться  с
крышкой этой корзины.
     Кивнув, мужчина  расчистил себе  место на  одном из прилавков. На этот
раз ему удалось без всяких препятствий открыть корзину и вынуть панно.
     Чилдан знал,  что он  выложит все подряд, будет кропотливо расставлять
свои товары в течение следующего часа, суетиться и перекладывать их с места
на место,  пока не  будет удовлетворен  раскладкой, надеясь,  тайно молясь,
наблюдая за Чилданом краем глаза, чтобы увидеть, проявит ли хозяин магазина
хоть какой-нибудь интерес.
     - Когда  вы все  это разложите,  - сказал  Чилдан. -  Если я  не будут
слишком занят, то попытаюсь взглянуть, что здесь у вас есть.
     Продавец стал лихорадочно работать, будто его ужалили. В магазин вошло
несколько покупателей,  и Чилдан  приветствовал их. Теперь все его внимание
было приковано  к ним  и их  желаниям, и  он забыл  о коммивояжере, который
продолжал корпеть  над своими изделиями. Он уже понял создавшуюся ситуацию,
и движения его стали более спокойными, он обрел уверенность.
     Чилдан продал кружку для бритья, почти продал вязанный коврик и принял
залог за  афганский ковер.  Время шло.  Наконец, покупатели  вышли. Магазин
опустел, в нем остались только он и продавец.
     К этому  времени он  уже завершил  раскладку своих  товаров. Весь  его
набор ювелирных  изделий был  разложен на  черном  бархате  на  поверхности
прилавка.
     Роберт Чилдан  лениво подошел  к прилавку,  закурил "Страну  улыбок" и
стал покачиваться  взад и  вперед на пятках, попыхивая сигареткой. Продавец
стоял тихо, оба молчали.
     Затем продавец быстро заговорил:
     - Вот  хороший экземпляр. Вы не найдете на нем ни малейшей царапины от
металлической щетки.  Все отполировано и не скоро потускнеет. Мы покрыли их
таким лаком,  что блеск  будет сохраняться в течении многих лет. Это лучший
из лаков, которые только можно изготовить.
     Чилдан понимающе кивнул.
     - Что  мы здесь  сделали, - продолжал торговец, - так это приспособили
испытанные промышленные  технологические приемы  для производства ювелирных
изделий. Насколько  мне известно,  прежде  никому  не  удавалось  совершить
подобное. Здесь  нет литья  в формы,  только металл  к  металлу,  сварка  и
плазменная обработка.
     Он остановился.
     - С  обратной стороны  некоторых  образцов  применена  пайка  твердыми
сплавами.
     Чилдан взял  два браслета,  затем булавку, затем еще одну. Он подержал
их какое-то время и отложил в сторону.
     В глазах  продавца засветилась  надежда. Проверив ярлычок на ожерелье,
Чилдан сказал:
     - Это цена...
     - Розничная.  Вы платите  только пятьдесят  процентов от  нее. Если вы
сделаете покупку, ну, скажем, долларов на сто, то мы сделаем вам скидку еще
на два процента.
     Один за  другим Чилдан  отложил в сторону еще несколько штук. С каждым
следующим экземпляром  продавец становился все более оживленным, он говорил
все быстрее  и быстрее  и в  конце концов  стал повторяться и даже говорить
какие-то глупые,  бессмысленные вещи, все вполголоса и очень монотонно. "Он
на самом  деле думает, что ему удастся что-то продать", - догадался Чилдан,
но выражение  его лица  осталось бесстрастным.  Он продолжал  игру в  отбор
образцов.
     - Это  особенно хороший  экземпляр, -  бессвязно пробормотал продавец,
когда Чилдан  выудил большую  подвеску и  на этом  остановился. -  У вас на
самом деле хороший вкус.
     Глаза его  быстро бегали  по отобранным предметам. Он прикидывал в уме
стоимость отобранных Чилданом предметов, окончательную стоимость партии.
     - Наша политика, - сказал Чилдан, - в отношении неопробованных товаров
состоит в принятии их на комиссию.
     Торговец в  течении нескольких секунд не мог понять, о чем он говорит.
Он молчал, стараясь постичь сказанное.
     Чилдан ободряюще улыбнулся.
     - На комиссию, - наконец как эхо отозвался торговец.
     - Вы предпочитаете не оставлять? - спросил Чилдан.
     Заикаясь, посетитель, наконец, произнес:
     - Вы  имеете в виду, что я оставляю это здесь, и вы производите оплату
позже, когда...
     - Вы получите две трети от вырученной суммы, когда вещи будут проданы.
Таким  образом  вы  заработаете  гораздо  больше.  Вам,  конечно,  придется
подождать, но...
     Чилдан развел руками.
     - Дело ваше. Я могу предоставить один из своих застекленных прилавков.
Если дело  пойдет,  тогда,  возможно,  через  месяц-другой,  при  следующем
заказе, тогда мы, может быть, и договоримся о непосредственной покупке.
     Чилдан понял, что человек провел в его магазине больше часа, выставляя
свои товары,  и сейчас он выложил абсолютно все. Все его панно находились в
беспорядке, предметы  были разбросаны  по разным  углам.  Для  того,  чтобы
привести все  к виду,  когда товары  можно будет  показать еще кому-нибудь,
потребуется еще не меньше часа работы. Никто из них не нарушал воцарившуюся
тишину.
     - Те образцы, которые вы отложили в сторону, вы хотите оставить именно
их? - спросил торговец тихо.
     - Да. Я разрешаю оставить их все у меня.
     Чилдан прошел через весь магазин в подсобку.
     - Я выпишу квитанцию, так что вы будете знать, что вы оставили у меня.
     Когда он вернулся со своей квитанцией, то добавил:
     - Вы  понимаете, что  когда товары  остаются на  комиссионной  основе,
магазин не берет на себя ответственности в случае кражи или повреждения?
     Он протянул  торговцу на  подпись небольшой  бланк с  отпечатанным  на
гектографе   текстом.   Магазину   никогда   не   нужно   будет   полностью
рассчитываться  за   отдельные  предметы.  При  возвращении