бе не подхожу.

Она слегка потерла кулаком правый глаз; знакомый жест, выражающий
беспокойство.

- Дело не в том, что ты мне не подходишь, - сказал он. - Просто у меня
высокие требования.

"Меня научили много требовать от других, - подумал он. - Требовать, чтобы
они были столь же уважаемы и уравновешенны, как я, а не руководствовались
исключительно эмоциями, без всякого самоконтроля.

Ведь она художник, - сообразил он. - Вернее, так называемый художник. Это
больше соответствует истине. Жизнь художника без таланта".

Он начал смешивать очередную порцию, на этот раз бурбон с содовой, без
льда; он лил виски прямо из бутылки в шейкер, а не в бокал.

- Когда ты начинаешь наливать себе подобным образом, - сказала Эмили, - я
знаю, что ты злишься, и сейчас начнется. Ненавижу это.

- Ну так и иди отсюда, - ответил он.

- Черт бы тебя побрал, - бросила Эмили. - Я не хочу никуда идти! Ты не мог
бы просто...- она сделала беспомощный жест рукой, - быть более милосердным,
относиться ко мне с большим пониманием? Научиться не обращать внимания на
мои...- голос ее сорвался; она чуть слышно добавила:- Мои неудачи.

- Ведь я не могу их не замечать, - ответил он, - как бы мне этого ни
хотелось. Ты думаешь, мне хочется жить с кем-то, кто не в состоянии ничего
довести до конца? Например... А, к черту все это.

Какой во всем этом смысл? Эмили все равно не изменится; она была просто
обычной неудачницей. Ее представление о хорошо проведенном дне
ограничивалось гончарным кругом, жирными, напоминающими экскременты,
красками и руками по локоть в липкой серой глине. А тем временем...

Время уходило. И весь мир, включая сотрудников мистера Булеро, а в
особенности его консультантов-прогностиков, все больше отдалялся от Барни
Майерсона. "Я никогда не стану консультантом в Нью-Йорке, - думал он. - Так
и буду торчать здесь, где ничего, абсолютно ничего нового не появляется.
Если бы удалось место прогностика моды в Нью-Йорке... Моя жизнь имела бы
какой-то смысл, - осознал Барни. - Я был бы счастлив, поскольку занимался
бы работой, при которой мог бы полностью применить свои способности. Чего,
черт возьми, я еще мог бы желать? Ничего; это все, о чем я прошу".

- Я ухожу, - сказал он Эмили и, поставив бокал, направился к шкафу и снял
плащ с вешалки.

- Ты вернешься, прежде чем я лягу спать?

Со скорбным видом она проводила его до дверей квартиры в доме номер
11139584 - считая от центра Нью-Йорка, - где они жили уже два года.

- Посмотрим, - сказал он и открыл дверь.

В коридоре кто-то стоял: высокий, седой человек с выступающими стальными
зубами, неподвижными глазами без зрачков и сверкающей искусственной рукой,
торчащей из правого рукава пиджака.

- Привет, Майерсон, - сказал человек и улыбнулся; блеснули стальные зубы.

- Это Палмер Элдрич, - сказал Барни, повернувшись к Эмили. - Ты видела его
фотографии в газетах, это тот самый знаменитый промышленник.

Естественно, он сразу узнал Элдрича.

- Вы хотели меня видеть? - неуверенно спросил он; все это было как-то
странно, как будто это когда-то уже происходило, но несколько иначе.

- Я хотел бы немного побеседовать с вашим мужем, - сказал Элдрич Эмили
необычно мягким голосом; он поманил его рукой, и Барни вышел в коридор.
Дверь за его спиной закрылась. У Элдрича был мрачный вид; он уже не
улыбался, а когда он заговорил, его голос уже не был мягким.

- Майерсон, вы плохо распоряжаетесь своим временем. Вы ничего не делаете,
просто повторяете прошлое. Зачем же мне продавать вам Чуинг-Зет? Вы
извращенец; я еще никогда ни с чем подобным не встречался. Я даю вам еще
десять минут, а потом отправлю вас обратно в Чикен-Покс, на прежнее место.
Так что решайте, чего вы, черт побери, хотите, и понимаете ли вы вообще
что-нибудь.

- Что такое Чуинг-Зет, черт побери? - спросил Барни. Палмер Элдрич поднял
искусственную руку и толкнул его со страшной силой. Барни начал падать.

- Эй, - слабо сказал он, пытаясь сопротивляться страшному давлению. - Что...

Внезапно он оказался лежащим на спине. В голове у него шумело и звенело; он
с трудом открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей
обстановке. Постепенно приходя в себя, он обнаружил, что на нем пижама, но
чужая; у него никогда такой не было. Неужели он оказался в чужой квартире и
на нем чужая пижама? Какого-то мужчины...

Он в панике посмотрел на кровать. Рядом в постели...

Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, спала незнакомая девушка. Из ее
рта доносилось легкое дыхание; волосы ее были белыми, как хлопок.

- Я опаздываю, - сказал он.

Голос его был хриплым и почти неузнаваемым.

- Нет, нет, - пробормотала девушка, не открывая глаз. - Не волнуйся. Мы
доедем отсюда до работы за...- она зевнула и открыла глаза, - пятнадцать
минут.

Она улыбнулась Барни; его замешательство ее развеселило.

- Ты всегда это говоришь, каждое утро. Иди, приготовь кофе. Я хочу выпить
кофе.

- Ну конечно, - сказал он и выбрался из постели.

- Братец-Кролик, - шутливо сказала девушка. - Ты такой испуганный. Ты
боишься за меня, за свою работу... и постоянно торопишься.

- Боже мой, - сказал он. - Я отказался от всего.

- От всего?

- От Эмили.

Он посмотрел на девушку, Рони... или как ее там?... и на ее спальню.

- А теперь у меня ничего нет, - сказал он.

- Ну и прекрасно, - саркастически сказала Рони. - Может быть, теперь я
скажу тебе что-нибудь приятное, чтобы и ты почувствовал себя хорошо.

- И я сделал это именно сейчас, - сказал Барни, - а не год или два назад.
Незадолго до того, как пришел Палмер Элдрич.

- Как Палмер Элдрич мог куда-то "прийти"? Он лежит на больничной койке
где-то возле Юпитера или Сатурна; ООН отправила Элдрича туда, когда его
вытащили из-под обломков его корабля. - Она говорила с презрением, но в
голосе ее чувствовалось любопытство.

- Палмер Элдрич только что явился ко мне, - упрямо сказал Барни. "Я должен
вернуться к Эмили", - подумал он. Он выскользнул из постели, наклонился и,
подняв свои вещи, пошатываясь, пошел в ванную. Он запер за собой дверь,
после чего поспешно побрился и оделся. Выходя из ванной, он сказал девушке,
которая все еще лежала в постели:- Я должен идти. Не сердись на меня, я
должен это сделать.

Чуть позже, не позавтракав, он спустился вниз и встал под термозащитным
козырьком, оглядываясь в поисках такси.

Такси - красивая, сверкающая новая модель - почти молниеносно доставило его
к дому Эмили; он машинально заплатил, вошел внутрь и через несколько секунд
уже ехал наверх. Ему казалось, что время остановилось, что все замерло,
ожидая его; он был единственным движущимся объектом в мире неподвижных
предметов.

Он остановился у ее дверей и позвонил.

Дверь открылась. За ней стоял мужчина.

-Да?

Мужчина был темноволосый, достаточно представительный; у него были густые
брови и старательно причесанные, слегка вьющиеся волосы; в руке он держал
утреннюю газету. В глубине квартиры Барни заметил стол с неубранной после
завтрака посудой.

- Вы... вы Ричард Хнатт, - сказал Барни.

- Да, - ответил тот, внимательно разглядывая Майерсона. - Мы знакомы?

Появилась Эмили, одетая в серый свитер и запятнанные джинсы.

- Боже мой. Это Барни, - сказала она Хнатту. - Мой бывший муж. Заходи.

Она широко открыла дверь, и Барни вошел внутрь. Эмили явно была рада его
визиту.

- Очень приятно познакомиться, - безразличным тоном сказал Хнатт.

Он протянул было руку, но внезапно передумал.

-Кофе?

- Спасибо, - ответил Барни, усаживаясь на свободный стул. - Послушай, -
сказал он Эмили; он не мог ждать, он должен был сказать это сейчас, даже в
присутствии Хнатта. - Я совершил ошибку, разведясь с тобой. Я хотел бы
снова на тебе жениться. На прежних условиях.

Эмили довольно улыбнулась, так же как и когда-то, и, не ответив, пошла за
чашкой и блюдцем для него. Его интересовало, ответит ли она вообще; ей было
бы легче просто ответить улыбкой, поскольку она от природы была ленива.
"Боже мой", - подумал он и уставился в пустоту. Хнатт сел напротив него и
сказал:

- Мы муж и жена. Вы, может быть, думали, что мы просто живем вместе?

Лицо его помрачнело, но он, казалось, сохранял самообладание.

- Муж и жена могут развестись, - сказал Барни, не Хнатту, но Эмили. -
Выйдешь за меня замуж?

Он встал и сделал несколько неуверенных шагов по

направлению к ней; она повернулась и спокойно подала ему чашку и блюдце.

- О нет, - сказала она, продолжая улыбаться и сочувственно глядя на него.

Она понимала его чувства, понимала, что это был не просто порыв с его
стороны. Однако ответ оставался отрицательным, и он знал, что таким он
останется всегда; не потому, что она так решила - для нее просто не
существовало действительности, к которой он принадлежал. "Когда-то я
вычеркнул ее, - думал он, - вычеркнул из жизни, прекрасно зная, что делаю;
и вот результат, а теперь я, как говорится, вижу, что хлеб, брошенный в
воду, возвращается вместе с этой водой, чтобы меня задушить; пропитанный
водой хлеб, который застрянет у меня в горле, не давая возможности ни
проглотить его, ни выплюнуть. Это именно то, чего я заслужил, - сказал он
сам себе. - Это я создал эту ситуацию".

Вернувшись к столу, он снова сел на стул, тупо глядя на ее руки, пока она
наливала ему кофе в чашку. "Когда-то они принадлежали моей жене, - думал
он. - И я от них отказался. Мания самоуничтожения; я желал собственной
смерти. Это единственное удовлетворительное объяснение. Неужели я был так
глуп? Нет, глупость не объясняет столь чудовищного, столь..."

- Как дела, Барни? - спросила Эмили.

- О, превосходно, черт побери. - Голос его дрожал.

- Я слышала, ты живешь с очень симпатичной рыженькой малышкой, - сказала
Эмили. Она села на свое место и снова принялась за еду.

- Это уже в прошлом, - сказал Барни. - Все забыто.

- Тогда с кем? - как бы между прочим спросила она.

"Она разговаривает со мной, как будто я ее старый приятель или сосед по
дому, - подумал Барни. - Чудовищно! Как она могла... как она могла считать
меня кем-то чужим? Этого не может быть. Она притворяется, пытается что-то
скрыть".

Вслух он сказал:

- Ты боишься, что если снова свяжешься со мной, то... я снова оттолкну
тебя. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Я этого не сделаю; я бы никогда
больше этого не сделал.

- Мне очень жаль, что ты так это переживаешь, Барни, - сказала Эмили тем же
безразличным тоном. - Ты не консультируешься с психоаналитиком? Кто-то мне
говорил, что тебя видели, когда ты тащил переносного психиатра?

- Доктора Смайла, - сказал он, вспоминая, что, вероятно, оставил его в
квартире Рони Фьюгейт. - Мне нужна помощь, - сказал он Эмили. - Есть ли
какая-нибудь возможность...

Он замолчал. "Можно ли изменить прошлое? - подумал он. По-видимому, нет.
Причина и следствие действуют только в одну сторону, а изменения всегда
необратимы. Одним словом - что было, то было, и можно спокойно отсюда
уходить". Он встал.

- Кажется, я плохо соображаю, - сказал он ей и Ричарду Хнатту. - Простите
меня, я еще не совсем проснулся... я сегодня неважно себя чувствую, с тех
пор как встал.

- Почему бы вам не выпить ваш кофе? - предложил Хнатт. - А может, вам
налить чего-нибудь покрепче?

Мрачное выражение исчезло с его лица; как и Эмили, он был уже спокоен и
безразличен ко всему.

- Не понимаю, - сказал Барни. - Мне велел прийти сюда Палмер Элдрич.

Действительно велел? Наверняка что-то такое было.

- Я думал, это поможет, - беспомощно сказал он. Хнатт и Эмили посмотрели
друг на друга.

- Элдрич в больнице, где-то...- начала Эмили.

- Что-то пошло не так, - сказал Барни. - Элдрич перестал владеть ситуацией.
Лучше я его поищу; он мне все объяснит.

Он почувствовал, как его захлестывает сбивающая с ног, тяжелая как ртуть
волна паники; она подкатила к его горлу.

- До свидания, - сдавленно пробормотал он и двинулся к спасительной двери.

- Подождите, - послышался за спиной голос Хнатта.

Барни обернулся. Эмили сидела за столом с приклеенной улыбкой и пила кофе;
по другую сторону сидел Хнатт, глядя прямо на Барни. У Хнатта была одна
искусственная рука, в которой он держал вилку, а когда он подносил к губам
кусок яйца, Барни увидел большие, выступающие стальные зубы. Хнатт был
седым, изможденным и смотрел мертвыми глазами, которые были намного больше,
чем до этого; казалось, что он заполнял всю комнату своим присутствием.
Однако это был все еще Хнатт. "Не понимаю", - сказал Барни и остановился в
дверях, не выходя из квартиры и не возвращаясь; он делал то, что предложил
ему Хнатт - ждал. "Не похож ли он на Палмера Элдрича?" - спрашивал он сам
себя. На снимках... да, у него была искусственная рука, стальные зубы и
глаза системы Дженсена, но это был не Элдрич.

- Должен вам сказать, - перешел к делу Хнатт, - что Эмили любит вас намного
сильнее, чем можно судить по ее словам. Я это знаю, потому что она мне об
этом говорила. Много раз. - Он бросил взгляд на Эмили: - У тебя сильно
развито чувство долга. Ты считаешь, что должна подавить в себе чувства,
которые ты испытываешь к Барни; впрочем, ты делаешь это постоянно. Однако
забудь о долге. На этом нельзя построить супружеские отношения; они требуют
большей непосредственности. Даже если ты считаешь, что не можешь...- он
сделал неясный жест. - Ну, скажем, оттолкнуть меня... Тем не менее ты
должна честно проанализировать свои чувства и не прикрываться щитом
самопожертвования. Именно так ты поступила с Барни; ты позволила ему
оставить тебя, поскольку думала, что твой долг - не мешать ему делать
карьеру. Ты и теперь ведешь себя так же, - закончил он, - и совершаешь ту
же ошибку. Не обманывай себя.

И тут - совершенно неожиданно - он улыбнулся Барни, оскалив стальные зубы и
подмигнув одним неподвижным глазом, как сигнальной лампочкой.

Теперь это был Палмер Элдрич. Полностью.

Однако Эмили, казалось, этого не замечала; улыбка исчезла с ее лица. Она
была сконфужена, раздражена, и возмущение ее росло.

- Ты меня чертовски раздражаешь, - сказала она мужу. - Я сказала, что
чувствую, и я не собираюсь притворяться. И я не люблю, когда кто-то мне
говорит, что я притворяюсь.

Человек, сидевший напротив, сказал:

- У тебя только одна жизнь. Если ты хочешь прожить ее с Барни вместо меня...

- Не хочу, - она бросила на него испепеляющий взгляд.

- Я пошел, - сказать Барни, открывая дверь. Надежды не было.

- Подожди. - Палмер Элдрич встал и пошел следом. - Я спущусь с тобой вниз.

Они вдвоем пошли по коридору к лестнице.

- Не отказывайся, - сказал Элдрич. - Помни: ты только первый раз принял
Чуинг-Зет. У тебя еще будет время. С какой-то попытки у тебя получится.

- Что это такое - Чуинг-Зет? - спросил Барни.

Где-то рядом девичий голос повторял:

- Барни Майерсон. Проснись.

Его потрясли за плечо; он заморгал, щурясь на свету. Рядом с ним на коленях
стояла Энн Хоуторн, держа его за руку.

- Ну и как? Я вошла сюда и не могла никого найти; потом я наткнулась на вас
- вы сидели в кружок, полностью отключившись. Что бы было, если бы я была
инспектором ООН?

- Ты меня разбудила, - сказал он Энн, осознавая то, что она сделала; он
ощущал огромное разочарование и сожаление. Однако время перемещения пока
что миновало, и надо было с этим примириться. Несмотря на это, он испытывал
наркотический голод, непреодолимое желание вернуться туда как можно
быстрее. Все остальное было несущественно, даже склонившаяся над ним
девушка и неподвижные товарищи по бараку, лежавшие полукругом на полу.

- Было так хорошо? - понимающе спросила Энн и коснулась рукой кармана. - В
нашем бараке тоже был торговец; я купила. Это человек со странными зубами и
глазами, седой, крупный мужчина.

- Элдрич. Или его призрак.

У него болели все суставы - как будто он долго сидел в неудобной позе,
хотя, посмотрев на часы, он обнаружил, что прошло лишь несколько секунд -
самое большее минута.

- Элдрич - везде, - сказал он Энн. - Дай мне свой Чуинг-Зет.

- Нет.

Он пожал плечами, скрывая разочарование, жгучую, физическую боль утраты. Ну
что ж, Палмер Элдрич вернется; наверняка он знаком с действием своего
продукта. Может быть, еще сегодня.

- Расскажи, - попросила Энн.

- Это иллюзорный мир, - сказал Барни, - в котором Элдрич занимает ключевую
позицию божества. Он дает тебе шанс совершить то, чего в действительности
ты никогда не сможешь - воссоздать прошлое и сделать его таким, каким оно
должно быть. Однако даже для него это не просто. Это требует времени. - Он
замолчал, потирая болевший лоб.

- Ты хочешь сказать, что он... что ты не можешь просто щелкнуть пальцами и
получить то, что хочешь? Так, как это происходит во сне?

- Это вовсе не похоже на сон.

"Это значительно хуже, - подумал он. - Скорее это напоминает ад. Такой,
каким и должен быть ад: вечный и неизменный". Однако Элдрич считал, что со
временем удастся его изменить, хотя это потребует большого терпения и труда.

- Если ты туда вернешься...- начала Энн.

- Если? - он недоверчиво посмотрел на нее. - Я должен вернуться. На этот
раз мне ничего не удалось сделать.

"Может быть, мне придется возвращаться туда сотни раз", - подумал он.

- Послушай. Ради Бога, дай мне ту порцию Чуинг-Зет, которую ты купила. Я
знаю, что мне удастся ее убедить. На моей стороне Элдрич, который
старается, как может. Она сейчас возмущена, я застал ее врасплох своим
предложением, но...

Он замолчал, глядя на Энн Хоуторн. "Что-то тут не то, - подумал он. -
Ведь..."

У Энн одна рука была искусственная; пальцы из пластика и металла находились
в нескольких дюймах от его лица, так что он ясно их видел. А взглянув ей в
лицо, он увидел пустоту, глубокую, как космическая бездна, из которой
явился Элдрич. Мертвые глаза, полные вакуума, парящего за границами
известной вселенной.

- Получишь позже, - спокойно сказала Энн. - Одного сеанса в день тебе
хватит. - Она улыбнулась. - Иначе у тебя быстро кончатся скины; ты не
сможешь купить Чуинг-Зет, а что ты тогда будешь делать, черт возьми?

На ее лице сверкнули прекрасные стальные зубы.

Остальные колонисты пробуждались со стоном, с трудом приходя в себя; они
садились, бормоча что-то под нос и беспомощно озираясь вокруг. Энн куда-то
ушла. Барни удалось без посторонней помощи подняться на ноги. "Кофе, -
подумал он. - Наверняка она пошла сварить кофе".

- Хо-хо! - сказал Норм Шайн.

- Где вы были? - спросил Тод Моррис. Он встал, шатаясь, и помог подняться
своей жене, Хелен. - Я вернулся в то время, когда я был подростком, в
гимназии, когда у меня было первое удачное свидание... ну, понимаете,
первое, закончившееся успехом. - Он беспокойно взглянул на Хелен.

- Это намного лучше, чем Кэн-Ди, - сказала Мэри Риган. - Во много раз
лучше. О, я могла бы рассказать вам, что я делала...- Она захихикала. - Но
лучше не буду.

Лицо ее было красным и возбужденным.

Оказавшись в своей комнате, Барни Майерсон запер дверь и достал из кармана
ампулу с токсином, которую дал ему Фейн. Он держал ее в руке и думал:
"Пришло время."Однако... действительно ли я вернулся? Видел ли я лишь
призрачный образ Элдрича, наложенный на образ Энн? А может быть, это было
настоящее видение, предчувствие кроющейся за всем этим реальности; не
только его собственной, но и коллективной реальности остальных колонистов?"

Если так, то не следовало сейчас глотать яд. Так подсказывал ему инстинкт.

Тем не менее он открыл ампулу.

Из открытой ампулы послышался тихий, слабый голос:

- Ты под наблюдением, Майерсон. И если ты планируешь какую-то хитрость, нам
придется вмешаться. Ты будешь сурово наказан. Нам очень жаль.

Дрожащими руками он снова закрыл ампулу. Она была пуста!

- Что это? - спросила Энн, стоя в дверях кухни; на ней был передник,
который она где-то нашла. - Что это? - повторила она, глядя на ампулу в его
руке.

- Бегство, - сказал он. - От этого.

- А от чего именно? - она уже выглядела нормально, все у нее было на месте.
- Ты, похоже, тяжело болен, Барни. Это что, последствия Чуинг-З