как начальник. На это тебя не хватит.
Вспомни, как ты отклонил вазочки Ричарда Хнатта. Этим ты себя выдал, Барни.
Мне очень жаль.

- Ладно, - помолчав, сказал Барни. - Может быть, ты прав.

- Ну вот, ты многое о себе узнал. И можешь начать все сначала, в
Файнберг-Кресчент. - Лео похлопал его по спине. - Можешь стать начальником
своего барака, творить, производить, или чем там еще занимаются в бараках.
И ты будешь разведчиком Феликса Блау. Это очень важное дело.

- Я мог перейти к Элдричу, - сказал Барни.

- Да, но ты этого не сделал. Кого волнует, что ты мог сделать?

- Ты думаешь, я правильно поступил, согласившись добровольно?

- Парень, а что ты еще мог сделать? - тихо сказал Лео. На этот вопрос не
было ответа. И оба об этом знали.

- Когда у тебя появится желание пожалеть о своей судьбе, - сказал Лео, -
вспомни об одном: Палмер Элдрич хочет меня убить... Я в значительно худшем
положении, чем ты.

- Догадываюсь.

Это была правда, и Барни понял еще кое-что. Как только он подаст жалобу на
Палмера Элдрича, он окажется в том же положении, что и Лео.

Подобная возможность его вовсе не радовала.

Ночью он уже был на борту транспортного корабля ООН, летящего на Марс. В
кресле рядом с ним сидела симпатичная, испуганная, но отчаянно пытавшаяся
сохранить спокойствие брюнетка с настолько правильными чертами лица, что
она напоминала манекенщицу из журнала мод. Как только корабль вышел на
орбиту, она сразу же представилась ему - изо всех сил пытаясь снять
напряжение, она разговаривала с кем угодно и о чем угодно. Ее звали Энн
Хоуторн. Она могла избежать призыва, как она сказала с легкой тоской, но не
сделала этого. Она верила, что это ее патриотический долг.

- А как вы могли этого избежать? - с любопытством спросил Барни.

- Шумы в сердце, - сказала Энн. - И еще аритмия и судорожная тахикардия.

- А как насчет сужения предсердий и желудочков, тахикардии предсердий,
фибрилляции и ночных судорог? - спросил Барни, который в свое время
безрезультатно искал у себя эти симптомы.

- Я могла предъявить документы из больниц, заверенные врачами и страховой
компанией. - Она смерила его взглядом и с интересом добавила: - Похоже, что
вы могли отвертеться, мистер Пайерсон.

- Майерсон. Я явился добровольно, мисс Хоуторн. "Я не мог отвертеться, по
крайней мере надолго", - / подумал он.

- Люди в колониях очень религиозны. Во всяком случае, я так слышала. Какой
вы веры, мистер Майерсон?

- Гм, - пробормотал он, сбитый с толку.

- Думаю, что вы должны это решить, прежде чем мы там окажемся. Они
спрашивают об этом и ожидают, что мы будем участвовать в обрядах. Главным
образом речь идет об этом наркотике... ну, вы знаете, Кэн-Ди. Благодаря ему
многие обратились к какой-либо из признанных религий... Хотя большинство
колонистов испытывают от самого наркотика достаточный религиозный экстаз. У
меня родственники на Марсе. Они мне пишут, так что я об этом знаю. Я лечу в
Файнберг-Кресчент, а вы?

"Я по течению", - подумал Барни.

- Туда же, - вслух сказал он.

- Может быть, мы окажемся в одном и том же бараке, - сказала Энн Хоуторн с
задумчивым выражением на красивом лице. - Я принадлежу к реформаторской
ветви Ново-Американской Церкви, Неохристианской Церкви Соединенных Штатов и
Канады. Наши традиции уходят далеко в прошлое: в 300 году у наших прадедов
были епископы, которые входили в состав синода во Франции. Мы откололись от
других церквей не так поздно, как принято думать. Так что, как видите, у
нас апостольское происхождение.

Она улыбнулась ему серьезной и дружелюбной улыбкой.

- Я верю вам, - сказал Барни. - В самом деле. Что бы это ни значило.

- В Файнберг-Кресчент есть Ново-Американская Миссионерская Церковь, а
значит, есть викарий, священник. Я надеюсь, что смогу причащаться по
крайней мере раз в месяц. И исповедоваться два раза в год, как положено,
как я это делала на Земле. Наша церковь признает многие таинства... вы
приняли какое-либо из двух Великих Таинств, мистер Майерсон?

- Гм...-задумался Барни.

- Христос велел, чтобы мы соблюдали два таинства, - терпеливо объясняла Энн
Хоуторн. - Крещение водой и Святое Причастие, в память о нем... а начало
этому положила Тайная Вечеря.

- О, вы имеете в виду хлеб и вино.

- Вы знаете, что Кэн-Ди перемещает - как они это называют - принимающего
наркотик в иной мир. Естественно, в светском понимании этого слова,
поскольку это временный и лишь физический мир. Хлеб и вино...

- Мне очень жаль, мисс Хоуторн, - сказал Барни, - но я не верю в это дело с
телом и кровью. Для меня все это звучит чересчур мистически.

Слишком многое здесь основано на недоказанных предпосылках, подумал он.
Однако она была права. Религия, благодаря Кэн-Ди, приобрела многих
сторонников на колонизированных спутниках и планетах, и наверняка ему
предстояло с этим столкнуться, как и сказала Энн.

- Вы собираетесь попробовать Кэн-Ди? - спросила она.

- Наверняка.

- Вы верите в это, - сказала Энн. - И все же вы знаете, что Земля, на
которую вы переноситесь, не настоящая.

- Я не хочу спорить, - сказал он, - но впечатление такое, что она
настоящая. Этого мне достаточно.

- Точно так же реальны сны.

- Но это сильнее, чем сны, - сказал он. - Это более четко. И помогает...-
он чуть не сказал "соединяться". - Помогает общаться с другими, кто тоже
принимает наркотик. Так что это не может быть только иллюзией. Сны
индивидуальны, поэтому мы считаем их иллюзией. Однако Подружка Пэт...

- Хотела бы я знать, что обо всем этом думают люди, которые производят
наборы Подружки Пэт, - задумчиво сказала Энн.

- Я могу вам сказать. Для них это только бизнес. Вероятно, точно такой же,
как производство вина и облаток для...

- Если вы собираетесь попробовать Кэн-Ди, - перебила его Энн, - и видите в
этом надежду на новую жизнь, то, может быть, мне удастся уговорить вас
принять крещение и причастие в Ново - Американской Церкви? Чтобы вы смогли
увидеть, заслуживает ли ваша вера таких испытаний? А может быть, вы
выберете Первую Реформаторскую Христианскую Церковь Европы, которая,
конечно, тоже признает два Великих Таинства. Если вы один раз примете
Святое Причастие...

- Не могу, - сказал он.

"Я верю в Кэн-Ди, - подумал он, - и - если потребуется - в Чуинг-Зет. Ты
можешь верить в нечто, насчитывающее двадцать один век. Я же предпочитаю
что-нибудь новенькое. Вот так".

- Откровенно говоря, - сказала Энн, - я намерена попытаться склонить как
можно больше колонистов, употребляющих Кэн-Ди, к нашим традиционным
христианским обрядам. Вот главная причина, почему я не представила комиссии
бумаги, которые освободили бы меня от службы.

Она слегка улыбнулась ему, и он невольно ощутил приятное тепло.

- Это нехорошо? Скажу честно: я думаю, что употребление Кэн-Ди для этих
людей - стремление вернуться к тому, что мы, Ново-Американская Церковь...

- Думаю, - мягко сказал Барни - что вам следует оставить их в покое.

"И меня тоже, - подумал он. - У меня и без того проблем хватает. Только
религиозного фанатизма еще и недоставало". Однако девушка не выглядела так,
как он представлял себе религиозную фанатичку, и говорила иначе. Барни был
удивлен. Где она набралась столь твердых убеждений? Он мог представить
себе, что они распространены в колониях, но она приобрела их на Земле.

Таким образом, существование Кэн-Ди, опыт групповых перемещений, не могли
объяснить этого в полной мере. "Может быть, - подумал он, - может быть, это
постепенное превращение Земли в адскую сожженную пустыню, превращение,
которое каждый из них мог предвидеть - черт побери, даже пережить! - было
тому причиной. Оно пробудило надежду на новую жизнь в других условиях.

Я, - думал он, - личность, которой я был, Барни Майерсон с Земли, который
работал в "Наборах П. П." и жил в приличном доме с невероятно низким
номером 33... Эта личность мертва, для нее все кончено, как будто ее стерли
губкой с доски.

Нравится мне это или нет, но я снова родился".

- Жизнь колониста на Марсе, - сказал он, - не будет такой, как жизнь на
Земле. Может быть, когда я уже буду там...

Барни замолчал. Он хотел сказать: "Может быть, тогда меня больше
заинтересуют догматы твоей церкви". Однако пока он не мог этого высказать,
даже в качестве предположения. Он внутренне сопротивлялся тому, что было
чуждо его нынешним убеждениям. И все-таки...

- Продолжайте, - сказала Энн Хоуторн. - Закончите свою мысль.

- Мы поговорим об этом, - сказал Барни, - когда я уже немного поживу в
бараке на чужой планете. Когда я начну новую жизнь - если это можно назвать
жизнью - в качестве колониста.

В голосе его звучала горечь.

- Хорошо, - спокойно сказала Энн. - Я буду рада.

Потом они молча сидели рядом. Барни читал газету, а Энн Хоуторн, фанатичка
и будущий миссионер на Марсе, читала книгу. Барни бросил взгляд на обложку
и обнаружил, что это работа Эрика Ледерманна о жизни в колониях, "Странник
без дороги". Одному Богу было известно, где ей удалось ее достать. Книга
была запрещена ООН, и раздобыть ее было невероятно трудно. И читать ее
здесь, на борту корабля ООН, было проявлением необычайной смелости. Барни
начал испытывать к девушке определенное уважение.

Поглядывая на нее, он обнаружил, что она весьма привлекательна, хотя и
несколько худа, без косметики, а ее густые темные волосы почти полностью
скрывались под круглой белой шапочкой. Он пришел к выводу, что она выглядит
так, как будто собралась в долгое путешествие, которое должно закончиться в
церкви. Во всяком случае, ему понравилась ее манера речи, ее сочувственный,
приятный голос. Может быть, они еще встретятся на Марсе?

Он почувствовал, что хочет этого. Честно говоря - было ли в этом что-то
нехорошее? - он даже надеялся, что когда-нибудь они вместе будут
участвовать в церемонии приема Кэн-Ди.

"Да, - подумал он, - это нехорошо, поскольку я знаю, чего хочу, знаю, что
означало бы для меня - переместиться вместе с ней".

Тем не менее он надеялся, что так оно и будет.

Глава 8

Протянув руку, Норм Шайн дружески сказал:

- Привет, Майерсон. Мне поручено официально приветствовать вас от имени
нашего барака. Добро пожаловать... гм... на Марс.

- Меня зовут Фрэн Шайн, - сказала его жена, тоже обмениваясь рукопожатием с
Барни. - У нас тут весьма приличный, прочный барак. Надеюсь, он не
покажется вам чересчур ужасным, - и добавила как бы про себя:- Не хуже и не
лучше других.

Она улыбнулась, но Майерсон не ответил ей тем же: он выглядел мрачным,
уставшим и подавленным, как большинство колонистов, начинавших жизнь,
которая, как они знали, была трудна и по существу бессмысленна.

- Не ждите, что мы начнем тут все расхваливать, - сообщила она. - Это
работа ООН. Мы здесь только жертвы, так же как и вы. Только в отличие от
вас мы уже прожили здесь какое-то время.

- Не изображай все в столь мрачных тонах, - предостерегающе сказал Норм.

- Но ведь это действительно так, - запротестовала Фрэн. - Мистер Майерсон
видит все своими глазами и ни в какие сказочки не поверит. Правда, мистер
Майерсон?

- Может быть, некоторые иллюзии мне бы сейчас не помешали, - сказал Барни,
присаживаясь на металлическую скамейку у входа в барак. Пескоход, который
привез его, тем временем выгружал его вещи; он безразлично смотрел на него.

- Извините, - сказала Фрэн.

- Можно закурить? - Барни достал пачку земных сигарет; Шайны с вожделением
уставились на нее, и он с чувством вины предложил им по сигарете.

- Вы прибыли в непростое время, - пояснил Норм Шайн. - У нас как раз шли
дебаты, - он посмотрел на остальных. - Поскольку вы уже житель барака, я не
вижу причин, почему бы и вам не принять в них участие, в конце концов вас
это тоже касается.

- Так что можете быть довольны, что не прилетели завтра, - сказала Фрэн. -
После голосования.

Она ободряюще улыбнулась ему, стараясь, чтобы он почувствовал себя как
дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности,
дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.

"Ну и местечко, - думал Барни Майерсон. - На всю жизнь..." Это казалось
невозможным, но это была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности
увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь
составляли коллектив, к которому он должен был принадлежать... и он знал,
что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему
казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю
сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном
бараке. Однако...

- Выбраться отсюда, - тихо сказала Мэри, присаживаясь на скамейку рядом с
Тодом Моррисом, - можно только благодаря одному или другому наркотику.
Других возможностей, как видите, - она положила руку ему на плечо; первый
физический контакт, - просто нет. Мы просто поубивали бы друг друга с тоски.

- Да, - сказал он. - Понимаю.

Однако он знал об этом уже задолго до того, как оказался на Марсе; как
каждый землянин, он достаточно много слышал о жизни в колониях, о борьбе с
искушением сразу же покончить с этим.

Ничего удивительного, что все искали любой возможности уклониться от
призыва, как и он сам когда-то. Это была борьба за жизнь.

- Вечером, - сказала Мэри Риган, - мы получим один из этих двух наркотиков;
Импи будет здесь около семи часов по времени Файнберг-Кресчент. До этого
времени мы должны принять решение.

- Думаю, что мы можем уже голосовать, - сказал Норм Шайн. - Я вижу, что
мистер Майерсон, хотя он только что приехал, уже готов. Я прав, мистер
Майерсон?

- Да, - ответил Барни.

Пескоход заканчивал выгружать его вещи; они были свалены в беспорядке, и их
уже начало заносить песком; если их быстро не унести вниз, они вскоре
исчезнут под слоем пыли. Черт побери, подумал он, может быть, это и хорошо.
Связи с прошлым...

Другие жители барака пришли ему на помощь, передавая друг другу чемоданы и
складывая их на транспортер,

- Так что можете быть довольны, что не прилетели завтра, - сказала Фрэн. -
После голосования.

Она ободряюще улыбнулась ему, стараясь, чтобы он почувствовал себя как
дома; они ничего не могли предложить ему, кроме взаимной привязанности,
дружеских отношений, которые теперь распространялись и на него.

"Ну и местечко, - думал Барни Майерсон. - На всю жизнь,." Это казалось
невозможным, но это была правда. Уставы ООН не предусматривали возможности
увольнения со службы. И с этим фактом непросто было смириться. Люди здесь
составляли коллектив, к которому он должен был принадлежать... и он знал,
что могло быть и хуже. Две женщины были весьма привлекательны, и ему
казалось, что они проявляли к нему, так сказать, интерес; он ощущал всю
сложность взаимоотношений, которые сложились в перенаселенном, тесном
бараке. Однако...

- Выбраться отсюда, - тихо сказала Мэри, присаживаясь на скамейку рядом с
Тодом Моррисом, - можно только благодаря одному или другому наркотику.
Других возможностей, как видите, - она положила руку ему на плечо; первый
физический контакт, - просто нет. Мы просто поубивали бы друг друга с тоски.

- Да, - сказал он. - Понимаю.

Однако он знал об этом уже задолго до того, как оказался на Марсе; как
каждый землянин, он достаточно много слышал о жизни в колониях, о борьбе с
искушением сразу же покончить с этим.

Ничего удивительного, что все искали любой возможности уклониться от
призыва, как и он сам когда-то. Это была борьба за жизнь.

- Вечером, - сказала Мэри Риган, - мы получим один из этих двух наркотиков;
Импи будет здесь около семи часов по времени Файнберг-Кресчент. До этого
времени мы должны принять решение.

- Думаю, что мы можем уже голосовать, - сказал Норм Шайн. - Я вижу, что
мистер Майерсон, хотя он только что приехал, уже готов. Я прав, мистер
Майерсон?

- Да, - ответил Барни.

Пескоход заканчивал выгружать его вещи; они были свалены в беспорядке, и их
уже начало заносить песком; если их быстро не унести вниз, они вскоре
исчезнут под слоем пыли. Черт побери, подумал он, может быть, это и хорошо.
Связи с прошлым...

Другие жители барака пришли ему на помощь, передавая друг другу чемоданы и
складывая их на транспортер,

который спускал багаж вниз. Даже если Барни не был заинтересован в
сохранении своих вещей, в этом были заинтересованы они; опыта у них было
значительно больше.

- Вам придется научиться жить здесь одним днем, - сочувственно сказал Сэм
Риган. - Никогда ничего не планируйте. Самое большее - до обеда или до
вечера; небольшие промежутки времени, небольшие обязанности, небольшие
развлечения. Бегство от действительности.

Отбросив сигарету, Барни взялся за ручку самого тяжелого чемодана.

- Спасибо.

Это был ценный совет.

- Извините, - вежливо сказал Сэм Риган и поднял окурок, чтобы выкурить его
до конца.

Собравшись в комнате, достаточно большой, чтобы поместить всех, обитатели
барака, вместе с Барни Майерсоном, готовились к голосованию. По
файнберг-кресчентскому времени было шесть часов. Совместный - в
соответствии с обычаем - ужин только что закончился; машина мыла и сушила
посуду. Барни казалось, что всем уже нечем заняться; на него давил груз
свободного времени.

Пересчитав голоса, Норм Шайн объявил:

- Четверо за Чуинг-Зет, трое за Кэн-Ди. Итак, решено. Хорошо, кто возьмет
на себя задачу передать эту информацию Импи Уайт? - он оглядел собравшихся.
- Она будет недовольна; мы должны быть к этому готовы.

- Я передам, - сказал Барни.

Три супружеские пары изумленно уставились на него.

- Ведь ты ее даже не знаешь, - запротестовала Фрэн Шайн.

- Я скажу, что это моя вина, - сказал Барни, - что это я проголосовал в
пользу Чуинг-Зет.

Он знал, что ему разрешат; задача была неблагодарная.

Полчаса спустя он ждал в темноте у входа в барак, куря сигарету и
вслушиваясь в таинственные звуки марсианской ночи.

Вдали по небу пролетел какой-то светящийся объект, на момент заслонив
звезды. Мгновение спустя он услышал шум тормозных двигателей. "Уже скоро",
- подумал он. Он стоял, сложив руки на груди, пытаясь расслабиться и
мысленно повторяя то, что собирался сказать.

Наконец перед ним появилась коренастая женщина, одетая в тяжелый комбинезон.

- Шайн? Моррис? Значит, Риган? - Она, прищурившись, разглядывала его,
пользуясь инфракрасным фонарем. - Я тебя не знаю!

Она остановилась на безопасном расстоянии.

- У меня лазерный пистолет, - предупредила она, целясь в Барни. - Говори,
что тебе надо.

- Отойдем подальше, чтобы нас не слышали в бараке, - сказал Барни.

Импэйшенс Уайт пошла за ним, продолжая держать его под дулом пистолета. Она
взяла у него идентификационную, карточку и прочитала ее с помощью фонаря.

- Ты работал у Булеро, - сказала она, внимательно разглядывая его. - Ну?

- Ну, - сказал он, - жители барака Чикен-Покс переходят на Чуинг-Зет.

- Почему?

- Просто прими это к сведению и больше здесь не торгуй. Ты можешь
согласовать этот вопрос с Лео в "Наборах П. П.". Или с Коннером Фриманом на
Венере.

- Я так и сделаю, - сказала Импэйшенс. - Чуинг-Зет - это дерьмо; он
вызывает привыкание, токсичен, а что хуже всего, вызывает жуткие
галлюцинации, не о Земле, а...- она пошевелила рукой с пистолетом. -
Гротескные, извращенные кошмары, доводящие до безумия. Объясни, почему вы
так решили.

Он ничего не сказал, только пожал плечами. Однако его заинтересовала и
позабавила ее преданность Кэн-Ди. Он подумал, что ее фанатизм в корне
отличается от фанатизма той девушки-миссионера на борту корабля Земля-Марс.
Видимо, характер убеждений не оказывает влияния на их глубину; он никогда
раньше не отдавал себе в этом отчета.

- Увидимся завтра в это же время, - решила Импи Уайт. - Если ты говоришь
правду - прекрасно. -Но если нет...

- А если нет, то что? - медленно, со значением спросил он. - Заставишь нас
потреблять твой продукт? В конце концов, он запрещен; мы можем попросить
защиты у ООН.

- Ты здесь новичок, - грозно нахмурилась она. - ООН прекрасно отдает себе
отчет в размерах торг