у ушло. Именно - всосалось. Точнее, было всосано. С жуткой силой. Что-то
мне прямо как-то неуютно. Допустим, я туда сейчас наступлю, а  оно и меня...
Всосет. С довольным чавканьем. Ладно, отставить фантазии. Думать. Думать".
     Техники опустили вниз транспортер боепитания. Никаких ворот в периметре
не предусматривалось, за  стену можно было только десантироваться - либо  на
тросе, либо так, по-детски, на заднице.
     - Пошли, - махнул  рукой старший. - Капитан Причер, вы предпоследний. И
еще раз прошу, будьте осторожны. Пожалейте мои лейтенантские звездочки.
     - Для начала  я пожалею свою капитанскую  шкуру, - пообещал капеллан. -
Ее и так мало осталось.
     Потеряв   целый   взвод,   Кэссиди    благоразумно    ограничил    зону
разведдеятельности пятью милями, а задачи - восстановлением системы датчиков
обнаружения, потоптанной  атакующей волной, и минированием проходов. Группа,
сутулясь под тяжестью ящиков со взрывчаткой, полезла через осклизлые завалы.
Осклизлые,  потому  что   мертвые  деревья   тоже  постепенно   разлагались,
превращались в жижу,  которую  - в этом Причер не сомневался -  очень  скоро
поглотит земля. Под ногами, когда они касались почвы, хлюпало.
     Вплотную к джунглям лежащие стволы пока еще сохранились более или менее
твердыми.  Уяснить, какие деревья подрубило  из пушек со стены, а какие само
зверье повалило, было довольно трудно. Причер  внимательно оглядел несколько
стволов  потоньше,  с себя  примерно  в  обхвате,  и  все  они  оказались не
отстреленными, а выкорчеванными. Корневая система у деревьев была смешанного
типа - относительно тонкие  пряди, стелившиеся по земле,  рвались, но мощные
стержни,  уходившие  куда-то  в  невероятную  глубь, оставались целы. Только
согнулись, будто резиновые. Если бы по деревьям не прошлись ураганным  огнем
пушки, они бы наверняка так, лежа, и продолжали жить.
     И тут уже начиналось шевеление  - повсюду  мельтешила какая-то мелюзга.
Ползающая,  бегающая, прыгающая, низколетающая, она  вовсю точила поваленные
деревья, ковырялась в  перегное и жрала друг друга.  Среди мелких  и крупных
насекомых попадались  даже крошечные  животные. Слишком маленькие еще, чтобы
понимать,  какую  опасность  таит  в  себе  крепость  неподалеку. Осажденная
крепость.
     - Отстаем, сэр, - напомнил замыкающий.
     - Момент! - Причер нагнулся к одному  из стволов, пострадавшему  меньше
других. Достал нож, легонько  ткнул - и правда, дерево  было свежим, налитым
соками.  Тогда капеллан присел на корточки и в  упор пригляделся к странному
участку коры.
     Никакая это  была не кора.  Причер шевельнул ножом, поддевая чешуйчатую
зеленую шкуру, но та  отделяться от ствола и  не  подумала.  Капеллан сделал
надрез, приподнял лезвием кусок - под шкурой была обнаженная древесина, и  к
ней от шкуры тянулись белые тонкие нити.
     - Приросла, да? - спросил Причер замыкающего.
     - Конечно,  сэр.  А  что такого? Ой, да,  вы же новенький. Естественно,
приросла. Здесь все какое-то... Однообразное.
     "Армия - единственное место, где слово "однообразно" значит "правильно,
хорошо", - подумал капеллан.  - Однообразно, значит. К чему прилипло, к тому
и приросло. Мертвое  прилипло к  живому и ожило, нашло свое место. Ну чудо и
чудо".
     - Ладно, пойдем, - сказал он замыкающему. - Ты давно здесь, рядовой?
     - Шестой период, сэр.
     - Почти три года? Что так долго?
     -  Да, сэр, подзастрял я  тут. Льготу накапливаю,  хочу  в  университет
поступить вне конкурса.
     - Дело  хорошее...  Слушай,  рядовой, так с  самого начала было?  Чтобы
шкура к дереву прирастала?
     - Честно, сэр? - Рядовой вдруг перешел на шепот. - Не замечал...
     -  Кончай  шептать! - раздался в наушниках голос старшего.  - Тоже мне,
тайну великую открыл. Не  было такого раньше, господин капитан. В  последний
год отмечаем.  Докладываем  по команде. Толку, сами понимаете,  никакого.  А
наше  дело маленькое, знай себе чудеса наблюдай. Вы  чего отстали так? Все в
порядке?
     -  Да-да.  - Капеллан  прибавил  шаг,  насколько  это  было возможно  в
буреломе. Зелень вокруг поднималась выше, местами попадались уже полноценные
вертикально стоящие деревья, до  кромки джунглей  осталось ярдов двадцать. -
Это  я  задержался.  Просто  кусок  шкуры  на  поваленном  стволе  увидел...
Догоняем.
     -   Странно  еще,  что  у  них  руки-ноги  отстреленные  к  стволам  не
прирастают. - Старший хмыкнул. - Скоро, видимо, начнут. Ох! Скользко  как...
Осторожней здесь, ребята... А впрочем, господин капитан, никакого особенного
чуда тут нет. Креатин же повсюду. Живительная влага. В  почве шесть сотых, в
деревьях четыре, в тканях животных, по-моему, две.
     -  Полторы,  -  вспомнил  Причер.  -  Но  это  данные  пяти-шестилетней
давности. И тогда вроде бы ничего ни к чему не прирастало.
     - Не отстреливали, вот  и не прирастало.  Тогда  здесь тишь-гладь была.
Если, конечно,  далеко  от  базы не уходить. За третьей милей  уже  хищников
полно. Да и на второй хватает.
     - На человека нападают? В файлах об этом как-то туманно...
     - Крупные  рептилии - легко. Они ведь соображают плохо,  да и  зрение у
них так себе. Ну и тащат в рот все, что шевелится. Кричи ей потом из желудка
-  мол,   несъедобный  я  для  тебя,   дура  слепая...  А   кто  помельче  и
сообразительней,  тот на  нас вообще  кладет  с прибором. Чует,  что  мы  из
другого  теста. Кстати, и  травоядные  людей не боятся. Мы  тут  разгуливали
когда-то, не  поверите, будто по Центральному парку. Идешь, и ни одна зараза
в  твою  сторону даже не обернется. Настолько мы  здесь чужие - ужас. Не наш
мир. То-то они в конечном итоге  против людей вызверились...  Через недельку
поднаберут  силенок,  так  каждая мелочь пузатая  опасна  станет.  А  сейчас
красота, гуляй не хочу. Главное -  с  непривычки на жабу не  нарваться. Жабу
видели? Как она языком на десять ярдов стреляет и целого псевдозавра - хрум!
Только в файлах жаба не  страшная.  А  в  натуре, ей-богу, -  обосраться про
войну.  Одна радость, в атаку на  периметр не ходит. Точнее, может, и ходит,
но  не поспевает - малоподвижная. Тупая, подслеповатая...  Сволочь. Я  одной
такой прямо в глотку из подствольника жахнул - вот это было ух!
     - Пыталась вас языком достать? - предположил капеллан.
     - Как же! Не такие мы дурные - точно, парни?
     - Зачем тогда стреляли?
     - Не понял, сэр.
     - Я спрашиваю, лейтенант,  зачем стрелять  в того,  кто не представляет
угрозы?
     - Хм... Разрешите  не отвечать, сэр? Честное слово, если вам  доведется
увидеть  эту жуть в  реале...  Так, группа, внимание! Начинаем делиться... -
тут  старший  хохотнул,   подумав,  наверное,  о  "двоящемся"  зверье,  -  и
разворачиваться! Господин капитан, давайте ко мне. Третьим будете.
     Джунгли стояли перед  группой высоченной  стеной, и  все стволы ярда на
два-три  от земли были  покрыты  шкурой-чешуей.  Здесь толпа  животных перла
напролом,  обдирая  бока,  нещадно затаптывая  слабых,  и  между  некоторыми
деревьями еще виднелись пробитые звериной лавой проходы, сейчас почти совсем
заросшие, едва заметные.
     - Хорошие  дырки,  -  оценил  старший. - Быстро  пойдем.  Если повезет,
углубимся  мили на три. А хотя бы и на две - тоже праздник.  Вперед, господа
дыролазы. Вы знаете, что делать.
     Следующие несколько часов Причер лез по чащобе с тридцатью килограммами
взрывчатки   на  горбу,  поминая  в  душе  всех  святых,  но  тем  не  менее
восстанавливая подзабытые  навыки. И  как  раз в  ту минуту,  когда  джунгли
окончательно  перестали давить на нервы,  а  внутри  образовался  даже некий
эмоциональный  подъем,  впереди  наметился   легонький  просвет,  и  старший
объявил:
     -  Доползли.  Здесь привалим слегка - и  за  работу.  Господин капитан,
зрелищ не желаете?
     С  этими  словами  он  бесшумно  нырнул в  редеющие  заросли.  Капеллан
избавился  от  ящика с  минами, помог  разгрузиться взмыленному  рядовому  и
последовал за старшим.
     Заросли  выходили  к небольшому  болоту.  Старший  залег  на  берегу  и
рассматривал окрестности в бинокль. Причер устроился рядом.
     В болоте царила полная идиллия. Чавкая, хрустя и пукая, по нему ползало
стадо крокодилов  особей в двадцать. На мелководье у дальнего берега паслись
четверо  псевдозавров,  двое побольше,  двое поменьше. Они ловкими  плевками
сшибали в воду густо роящуюся мошкару - каждая  мошка с  кулак  размером,  -
подбирали  ее  и,  запрокидывая  головы,  заглатывали,  не  жуя.  Причем  те
псевдозавры,  что покрупнее, время от  времени  скармливали по  мошке-другой
маленьким, у которых стрельба влет шла менее продуктивно. "Семья", - подумал
капеллан.
     Один из малышей вдруг споткнулся - наступил,  видимо, на дне в ямку - и
бултыхнулся  носом  вниз.  Большой  псевдозавр тут же опустил  голову, мягко
ухватил зубами  детеныша  за загривок, поднял и  бережно  поставил на  ноги.
Маленький,  жалобно  пища, уткнулся ему носом  в живот, а родитель  принялся
ласково оглаживать его передними лапами.
     - Есть! - сообщил удовлетворенно старший. - Как по заказу. Видите ствол
раздвоенный? Три деления влево. Полюбуйтесь.
     Причер достал  бинокль и взял три деления влево от раздвоенного ствола.
Ничего особенного там не было.
     - Ну? - спросил он.
     -  Вы увеличение  сделайте поменьше, где-нибудь до  восьми. А контраст,
наоборот,   до   упора.   И   попробуйте  взгляд   расфокусировать.  Как  бы
периферическим зрением.
     - Знаем этот фокус, сами выдумали... Ну? Ой...
     - Ага! - обрадовался старший. - Что, господин капитан? Хорошо бы сейчас
"кувалду" ручную? Да с подствольником!
     - Вы совершенно правы, в файле она не страшная, - пробормотал капеллан.
     На  другом берегу из кустов торчала  невероятных размеров жабья  морда.
Точнее, морда хамелеона-рекса, но от этого менее жабьей она не выглядела. Не
подскажи  старший Причеру, как  на чудовище правильно глядеть, капеллан вряд
ли  обнаружил  бы  его.  Потому  что  на  морде   был  талантливо  нарисован
здоровенный кусок  джунглей. Только  слегка приоткрытая в чудовищной ухмылке
пасть  слегка  демаскировала  хищника.  Да  и  то вроде  бы  даже  внутри ее
проступал камуфляжный раскрас.
     - С ума сойти! Она же с казарму размером...
     -  Срань Господня в  чистом виде! - отрапортовал  старший, и Причер ему
богохульство простил.
     - "Кувалдочку", а? - настаивал старший. - Да с подствольничком!
     -  Зачем? - не отрываясь  от бинокля,  спросил  Причер. - До жабы ярдов
триста. Что она нам сделает?
     - Как прикажете, святой отец. - Впервые старший дал  понять, что знает,
с кем имеет дело. - Вам, наверное, виднее. Ну, тогда  ждите бесплатного  шоу
ужасов. Минут через пять.
     Причер сначала не понял, что старший имеет в виду. А потом оторвался от
бинокля, и у него защемило сердце. К жабе шел ее обед. То самое трогательное
семейство псевдозавров, не  подозревая об опасности, медленно приближалось к
дальнему берегу. Прямо жабе на язык.
     - Нет, -  сказал  Причер твердо.  - Вот  этого не  будет.  Они такие...
Славные.
     - Когда  пасутся за три  мили  от нашей  стенки,  -  ввернул старший. -
Впрочем, понимаю. А "кувалды"-то нет! С подствольничком...
     -  Так  вы  позволите? - спросил Причер, выдергивая из-за  спины верную
"пилу".
     - Легко. Действуйте, господин капитан.
     -  Я ей  только язык слегка прижгу, - объяснил Причер, выставляя "пилу"
на минимальный разряд. - Чтобы отвалила.
     В наушниках засопели - сзади подполз рядовой.
     - Разрешите?
     - Тащись,  любопытный, - хмыкнул  старший. -  Сейчас нам святой отец на
"пиле" навскидку сбацает. Ходят слухи, он по этому  инструменту чистый  Бах.
Кстати, о музыке...
     - Просто целиться не надо, -  раскрыл древний секрет мастерства Причер,
небрежно ткнул "пилой" в сторону жабы и выстрелил.
     Лазерное ружье издало  короткий  змеиный  шип, над  болотом  проскочила
бледно-зеленая молния и вонзилась жабе в пасть.
     Хамелеон  испустил  вопль,  от которого у людей  завяли уши,  крокодилы
попытались  дружно  нырнуть, а  маленький псевдозавр  снова  упал.  Чудовище
подалось назад, потом вскочило, оказавшись рос том аж в две казармы, и  лихо
развернулось на месте.
     Тут  уже  попадали  взрослые псевдозавры, намеренно  - над  болотом  со
свистом махнул длиннющий зазубренный хвост. Горбатая туша на слоновьих ногах
окатила болотную гладь мощной струей помета, снова рявкнула  и ломанулась  в
чащу.  Раздался мощный удар - вероятно, перепуганный зверь впаялся головой в
соответствующее  по  габаритам  дерево.  От  нового  вопля  уши  Причера  не
пострадали - капеллан наконец-то дотянулся до тумблера внешнего микрофона.
     Кусты и тонкие деревья на дальнем  берегу шатались, как  во время бури.
Из болота торчали головы псевдозавров,  всех четырех, и Причер дорого бы дал
за то, чтобы видеть сейчас их морды.
     - Это было "кстати о  музыке",  - донесся по радио страдальческий голос
старшего. - Я как раз хотел сказать про микрофоны, а вы меня перебили.
     - Ну, извините.
     - Ничего, ерунда. Здорово стреляете, отче.
     - Так я говорю - целиться не надо.
     - Да я знаю, что не надо. Кэссиди объясняли учил даже, только у меня не
получается.
     - Не целиться?
     - Попадать... Ладно, господа,  внешний звук уже можно включить.  Живой,
солдат?
     - Так точно, господин лейтенант.
     - Доволен?
     - Не то слово! Ух! Господин лейтенант, сэр.
     - Тогда иди - разогревай пайки. Обедаем - и за работу. Святой  отец, вы
когда в последний раз имели дело с заглубленными датчиками?
     - Год назад, - ответил Причер, с довольной улыбкой на губах разглядывая
болото. Там уже восстановилась  недавняя идиллия. Псевдозавры метко плевали,
крокодилы упоенно жевали, сверху в прогалину светило желтое ласковое солнце.
     "Прямо райский уголок, - подумал капеллан. - Неужели люди пришли сюда,.
чтобы  его  уничтожить? Ох, зря мы это  делаем. Сказано ведь - не доставляют
пользы сокровища неправедные... "
     - Правда же избавляет от смерти, - произнес капеллан вслух.
     - Что? - переспросил старший.
     - Да так, - отмахнулся Причер. - Вырвалось.


        "ГЛАВА 8"

     Исповедовать Причер  умел.  У  него это как-то  само выходило - поймать
эмоциональную волну человека  и легкими, незаметными толчками направить душу
к  очищению.  За  что  капеллана  отдельно уважали  военные  психоаналитики,
сидевшие  на жестком  окладе и  потому сверхурочную  работу не жаловавшие, -
Причер частично брал на себя их потенциальную клиентуру.
     Увы,  с Кляксы  психоаналитик удрал, и теперь уже  Причеру  приходилось
отдуваться за двоих. Истомившийся без душевного  разговора военный люд так и
ломился в исповедальню, дабы  расстаться с тем,  что Причер про себя называл
"грешки армейские стандартные". Капеллан, по укоренившейся привычке честного
служаки, с каждым работал в полную силу, помогал  и утешал, и, когда очередь
грешников  наконец  иссякла, почувствовал  себя как  выжатая тряпка. Прикрыл
глаза,  прислонился затылком к стене, замер  на жесткой скамье в малюсенькой
каморке и  понял, что  выходить в храм сейчас  не  будет,  а просто  немного
посидит, расслабится.
     Ничего ужасного ему выслушать не  пришлось, грешки здесь  действительно
водились  исключительно стандартные, но слишком уж много набежало страждущих
от них избавиться. А  крикнуть из-за двери что-то  вроде "Эй,  там, скажите,
чтобы больше не занимали! " Причеру в голову не пришло. Сказалась, наверное,
мольба командира базы "повлиять на людей". Ну, он и влиял, как умел. Повлиял
и выдохся.
     Дверца  соседней  кабинки  хлопнула, и низкий,  с выраженной хрипотцой,
голос произнес:
     - Здравствуйте, святой отец. Хотелось бы поговорить.
     Причер с подавленным стоном уселся прямо.
     - Простите, - сказал он, - а там много еще народу?
     - Больше никого.
     - Вы  не  могли бы  сделать  мне  одолжение?  Пойдите закройте наружную
дверь. И возвращайтесь, конечно.
     - Уже закрыл, святой отец.
     "Парню когда-то  чинили глотку, -  безошибочно  определил  Причер.  - И
капитальный был ремонт.  Крепко  досталось бедняге. Между прочим,  что это у
него за акцент? Едва заметный, но есть.  Чуть ли не русский. Да ну, русскому
нечего делать в нашем храме. Просто ему, наверное, и лицо тоже латали. Вот и
квакает теперь. Прямо скажем - не позавидуешь".
     - Хорошо, - сказал Причер.  - Я слушаю тебя, сын мой. Открой свою душу,
и...
     -  Похоже,  я утратил  веру, святой  отец,  - перебил  его  хриплый.  -
Потерял. Совсем. О чем и прибыл доложить.
     В  голосе хриплого читались глумливые нотки.  "Или  это кажется мне?  -
подумал капеллан. - Ну, послушаем".
     - Как же это произошло, сын мой?
     -  Не перебивайте, будьте  добры.  Понимаете...  Хм...  Тяжелее,  чем я
думал. Бросать  вам в лицо такое... обвинение. - Голос хриплого посерьезнел,
но не ослаб, напротив, отчетливо налился силой.
     -  А  ты не  обвиняй,  - посоветовал капеллан.  - Просто рассказывай. С
самого начала.
     -  Хм... С начала?  Что ж,  это мысль. Я из совершенно  обычной  семьи.
Родители  ходили в церковь по воскресеньям, как все нормальные люди. Брали с
собой меня.  В  общем,  я  с детства привык к  тому, что есть  Бог и он меня
любит. И я его любил. Уж было за что. За обещание вечной жизни в раю, если я
буду себя хорошо вести.
     - И как ты сейчас к этому относишься? - ввернул Причер.
     -  Как  к большой  ошибке, -  твердо  сказал  хриплый.  - Меня поманили
наградой. Будь  хорошим,  и воздается тебе. Так  все говорили - мама,  папа,
священники. Ну, я старался. Грешил, конечно, не  без этого.  Но потом всегда
молил  о  прощении  и  пробовал  свои грехи  компенсировать. Верил,  что моя
праведная жизнь  будет  оплачена потом, там, после - вы  понимаете?  Хм... А
почему, собственно, я не должен был верить? Это же нормально. Все верят, и я
со  всеми.  Что  я, хуже  других?  К  тому же  меня  постоянно  в  этой вере
укрепляли.  Закрепощали.  В школе,  в  училище, потом уже в  войсках,  рядом
всегда был святой отец. И чего уж там врать-то - мне от его присутствия было
легче жить и  хорошо себя вести. Я всегда чувствовал,  что  Бог - он  здесь,
рядом, смотрит на меня  глазами священника. Фиксирует  мои  удачи и промахи,
короче, сводит дебет  с кредитом. О-о, у меня неплохая  кредитная история! Я
действительно старался быть добрым  христианином. А потом... - Хриплый вдруг
запнулся.
     Причер  секунду выждал и даже рот открыл, чтобы  подключиться, затянуть
собеседника  в русло схемы, разработанной специально  для таких  случаев, но
тот словно уловил это его желание.
     - Видите ли... - прохрипел он. - На самом деле хорошо, что не видите. И
не увидите теперь. У меня были серьезные  ожоги. Во всю грудь, да еще и лицо
зацепило. Понадобилось много усилий, чтобы  остаться в  строю. И конечно, не
хватало денег сделать пластику. Такие  шрамы...  Даже невеста сбежала. И тут
появились  снадобья  с  креатиновыми  присадками. Еще  экспериментальные.  Я
подрядился в  испытатели, взятку дал, чтобы попасть в группу добровольцев. И
представьте, кожа стала почти как новенькая. А потом выяснилось,  что в один
прекрасный  день креатин может дать гораздо больше. Сделать меня вечным. Нас
всех. Даже вас!
     "Понесло  болезного",  -  устало  отметил  капеллан.  Разобрать  тонкие
интонации  покалеченных  голосовых связок было непросто,  но Причер все-таки
услышал -  хриплый съезжает в истерику. Скорее всего, специально накручивает
себя, чтобы обрушить на капеллана обещанные с самого начала "обвинения".
     Не так-то  это просто для человека, выросшего  в  насквозь христианском
обществе, - священника обвинять. Причер хриплому даже  посочувствовал., Он в
общем  и целом представлял себе,  что  будет дальше.  И тяжко переживал, что
случай такой запущенный.
     -  Сделать бессмертным все человечество!  - почти  вы