ул Шульте. Дрель смолкла, и во
внезапно  наступившей  тишине  командный  рык  начальника, казалось,  сотряс
платформу.
     - Не лезет! - парировал Кучкин.
     - Я не понимаю, - сказал Шульте уже спокойнее. - Чем мое чувство правды
хуже вашего?  У меня  оно поддается  настройке. Может,  вы просто  не умеете
своим управлять? Или не хотите?
     - О'кей, о'кей. Оставим это, командир. Доброе утро.
     -  Доброе  утро, господин  Кучкин. С  вашего  позволения, я  вернусь  к
исполнению служебных обязанностей. Спасибо.
     Шульте улетел  в инженерный. Кучкин  допил сок  и  решил, что по случаю
пережитого кошмара позволит себе еще несколько минут побездельничать.
     - Ну,  у вас  со  стариком отношения, -  сказали  за переборкой.  -  Аж
завидно. А что такое чувство правды?
     - Мы видим, когда врут, - объяснил пилот. - И даже немножко больше.
     - А-а... Понятно.
     Кучкин расстегнул спальник и уселся.
     -  Приветствую  экипаж  станции  "Свобода"! -  провозгласил  он,  ловко
имитируя женский голос. - Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие! Вы вступили в
контакт с иным разумом! Передаем концерт по заявкам! Полковник Кучкин просит
исполнить для  него любимую песню военных летчиков "Первым делом мы испортим
самолеты".  А  вот  хрен  вам, полковник  Кучкин! Слушайте  группу "Железная
Дева"!..
     Шульте в  инженерном  модуле  пристроился к  иллюминатору и смотрел  на
Землю. Было душно,  но не из-за  жары, а от несправедливой обиды, нанесенной
излишне прямолинейным Кучкиным. Горело лицо.
     Да, он тогда солгал. Потому что взял  на себя ответственность выбрать -
одному за всех. То, что выглядело разумным.
     Альтернативы все равно не было.
     Дева совершенно не умела разговаривать с людьми. Так она  и мыслила  не
по-человечески!  Шульте  чуть  не спятил  от  ужаса, бродя  по  закоулкам ее
сознания - если  этот  вселенский хаос  вообще можно было сознанием назвать.
Пока   Дева   подбирала   более-менее  понятные  мыслеобразы,  а  люди  сами
трансформировали их в слова, о какой-то  примитивной коммуникации еще  можно
было говорить. Но когда дошло до серьезного дела...
     Дева  то  ли переоценила способности  человека,  то  ли  не знала,  что
"увидеть и понять" отнюдь не универсальная формула общения. Так или иначе, а
Шульте  не понял ни-че-го из того, что ему пытались  демонстрировать. Дева и
вправду  искренне  хотела  наладить контакт,  никакой враждебности Шульте не
ощутил.  Только  насмотрелся  чертовщины,  а  когда  почувствовал,  как  его
засасывает  липкая противная темнота - выпрыгнул наружу.  Может, имело смысл
подождать,  стерпеть.  Но  не хватило  выдержки.  Слишком  уж  там,  внутри,
оказалось все  чужое,  недоступное человеческому  восприятию. И  холодно там
было - до дрожи, до тошноты. Неуютно.
     Особенно - по контрасту с волшебным сном.
     И первой  ответной  мыслью было  - прекратить, остановить. Любой  ценой
отогнать страшилище подальше, чтобы оно и других не трогало.
     Он  сумел оборвать контакт. И  это было  правильно.  Двоих товарищей он
спас.  Ведь  Чарли...  Ни  одному  специалисту  на  Земле не удалось  внятно
объяснить,  каким  образом  нормальный  человек  может  так  резко  потерять
рассудок -  если,  конечно,  не бить его кувалдой по  голове.  Когда  Аллен,
выглянув  из  мешка,  уставился  на Шульте пустыми  глазами, тот  понял, чем
заканчивается для  маленького  слабенького человечка экскурсия  в  ту вязкую
темноту.
     Разумеется,  Шульте   мучили   сомнения.   Постоянно.  Тысячу   раз  он
прокручивал  в  уме  события того дня, пытаясь  найти хоть малейшую зацепку,
намек  на  то, как  надо  было действовать.  А до  чего расстраивал  общий с
Кучкиным  сон! Они, безусловно, приняли некую информацию и  переработали ее.
Но  насколько  правдивой  вышла картинка?  Насколько верны были ощущения? Не
крылось ли  за этой  системой  образов нечто большее, или  вообще совершенно
иное?
     И крылось ли что-то вообще?
     Временами Шульте плакать был готов и выть от тоски.
     Иногда - готов во всем признаться Кучкину и Рожнову.
     Ни  разу  у него не получалось ни  того,  ни другого. Вероятно,  он был
чересчур  организованным   чтобы   позволять   себе   истерику   и   слишком
ответственным, чтоб  обрушивать  на людей  такие откровения. Тем более -  на
людей, которых сам лишил свободы выбора.
     Но был ли выбор в принципе?
     Явилась  идиотка, несла ахинею,  добивалась непонятно  чего.  Угрожала.
Потом  разочаровалась, нахамила и ушла.  Так случается  на Земле,  сплошь  и
рядом. Только  когда с двух  сторон  люди,  это не называют "контакт с  иным
разумом". Хотя пропасть между разумами налицо.
     Кто-то обещал, что вы поймете друг друга? Ха-ха. Черный юмор.
     Деву больше  не  видел никто, во  всяком случае,  никто  из тех, с  кем
работали  Шульте  и  Кучкин -  они  бы  сразу почуяли  "своего".  То ли дама
разочаровалась  в   людях,   то  ли  целиком   переключилась  на   косвенное
воздействие.  Прямые людские  потери  "лунной  платформы" ограничились двумя
специалистами.  Помимо  Аллена,  перестал  летать  Рожнов.  Запугивая,  Дева
показала ему  страшную катастрофу, в которой он должен был погибнуть. Теперь
инженер, не  покладая  рук,  трудился  на доводке лунного  производственного
комплекса,  и  уже  дважды  спас  его, что называется,  "в  макете". Рожнова
считали  чуть  ли не  провидцем,  всячески  оберегали, космос  был  для него
закрыт.
     Кучкина  сначала  хотели  чуть  ли не  отдать  под  суд, но  за  пилота
вступился русский главный. Сказал, что тот вовсе не хулиган и самоуправец, а
напротив,   рационализатор   и   народный  умелец.   Кучкин  закончил  курсы
переподготовки и снова летал. Выгляделон довольным - особенно когда при нем
не пытались врать.
     А Шульте - просто жил и работал дальше...
     - Господа! - позвали из научного.  - Простите, а где можно  взять спэйс
хаммер?
     - В тээм-четвертом ЗИПе, где еще! - отозвался Кучкин. - Или в "Осе" под
креслом инженера. Берите американский, у него лучший баланс.
     -  Вранье!  -  крикнул  Шульте. - Господин  Кучкин  просто  жалеет свой
артефакт. Берите русский. Он удобнее. Проверено.
     "Самое  важное  - мы  спасли платформу.  Из-за  Девы. Она нас вынудила.
Достойный результат? Безусловно.  Тогда отчего я так переживаю?  Если бы еще
не это треклятое чувство  правды.  Временами с  ним  просто невозможно жить.
Зачем  я врал Кучкину,  будто оно поддается регулировке? Главное, нашел кому
соврать!".
     Вчера Кучкин снова поднял "Осу", и теперь на платформе под руководством
сменного начальника экспедиции Шульте работало десять человек.  Из  научного
модуля раздавались мерные тяжелые удары.
     Опять у них заело телескоп.
     Этот  модуль  на "платформе"  звали научным  из-за высокой концентрации
аппаратуры  и просто для краткости. Не станешь же каждый раз говорить  "пост
электронно-оптического  наведения и  сопровождения".  МКС  "Свобода" здорово
разрослась, станцию все  чаще требовалось сверлить, варить  и даже пилить, а
иногда орбитальное  депо преподносило сюрпризы,  отбиться  от которых  можно
было только спэйс хаммером.
     В том, что кувалда и на Луне пригодится, Шульте уже не сомневался.
     Ведь там ждет прорва большой серьезной работы.


Март 2003





                           Параноик Никанор


     Он приходит ко мне на  почту строго раз в полгода. Всегда с одной и той
же репликой.
     - Ну что, - говорит, - сетевик...
     "Сетевик"  он произносит  с  таким  выражением  лица,  будто я  минимум
зоофил. Хотя  мне  по долгу службы  положено, между  прочим.  Не  зоофилить,
понятное  дело.  Просто  слегка онлайн.  У  отделения  связи  неограниченный
доступ. А то чего я, спрашивается, забыл в родном селе, чтобы из города - да
обратно?
     -   Ну   что,   сетевик...   Подпиши-ка   ты   меня   на   какое-нибудь
махрово-реакционное издание!
     Только  не  подумайте,  будто  Ник шутит. Вовсе нет,  он  просто ставит
задачу.
     В последний раз я его обидел.
     -  Слыхал,  - говорю, - про  такой  очень  популярный  интернет-журнал:
"Русский Долдон"?
     Ник без лишних слов - за костыль.  Сам шутить не  умеет, и чужих  шуток
отродясь не понимал. Я ему:
     -  А ну, отставить  порчу  материальных ценностей  имущества! Некоторым
инвалидам такие развлечения не по карману.
     Тут он малость поостыл. Действительно ведь инвалид, и пенсия крошечная.
Стоит,  костыль задравши, пошатывается  -  тяжело ему после  второй контузии
равновесие держать, -  а на глазах почти что слезы. Мне даже стыдно немножко
стало,  я  сразу в монитор  уткнулся, дабы чувств своих не  выказывать. А то
подумает еще, мол я его жалею, мол все забыл.
     -  Что  же  ты,  - бормочет,  - Леха,  так  со  мной?.. Знаешь же,  мне
нервничать вредно.
     - Жить вообще, - отвечаю, - вредно. Особенно таким, как я, в одном селе
с такими, как ты.
     Поговорили, называется, родственнички.


                                *****


     Ник мой  дядя,  материн  двоюродный  брат.  Мне  почти тридцатник,  ему
полста, а впечатление такое, будто я старше него вдвое. То есть физически мы
оба не в лучшей форме, но я сейчас про голову. С этим предметом у Ника давно
проблемы.  Сколько  его помню:  а это  примерно столько же, сколько я  помню
себя. Уверен,  все  из-за имени. Вот я, например,  просто Леха, и живу себе,
никого не трогаю.  Нет в моем скромном типично русском имени скрытого замаха
на  рубль. Амбиций бессмысленных нет,  ясно?  А  этот -  Никанор.  Вы только
послушайте, как звучит: Ни-ка-нор-р...  Тут вам и "никогда", и отдельно "ка"
такое звенящее, и еще под конец рычание, причем тоже какое-то отрицательное,
что ли. Не имя, а  посыл всех окружающих  далеко и надолго. Думаете, легко с
таким имечком вырасти нормальным человеком? Это я не Ника оправдываю, а  вам
намекаю. Чтобы вы  трижды подумали до  того, как  обозвать сына каким-нибудь
Павсикакием.
     У нас в Красной Сыти народ все  больше по железу.  Трактора,  комбайны,
сеялки-веялки разные, пилорама еще. Ну, и развлечения традиционные - винище,
телевизор, на танцах  подраться,  рыбки  поудить, зверя или птицу  добыть. В
общем, нормальная спокойная жизнь для таких,  кто  не Ермолай  Солженицын, а
просто Леха.  С трех сторон  от села - поля бескрайние и озера бездонные,  с
четвертой лес глухой. От себя  добавлю: настолько  дикий, что  в нем однажды
городской охотинспектор  заплутал. В лесу два очага цивилизации -  крошечная
деревня Большие Пырки и очень секретная военная база.
     Пырки эти такая глухомань, что  туда  даже  электричество пришло только
при развитом социализме и за большую взятку в райком партии - а магазина как
не было,  так  и нет.  Охотхозяйство: лесники там, и прочие егеря. Есть пара
симпатичных девчонок. В целом население грубое, нетактичное, кормится лесом,
все  сплошь  потомственные  охотники-промысловики,  жмоты и  кулачье. Раньше
ходили к  нам на танцы, а теперь мы  с ними в состоянии холодной войны.  Был
один неприятный эпизод, после  которого мы их деревню называем исключительно
"Большие Дырки", а они нас  -  "Красная Сыпь". Что не совсем честно: наши-то
хотя бы вылечились.
     А военная база действительно очень секретная, мы про  нее  почти ничего
не знаем. Да ее и не разглядишь толком. Вырезан кусок леса, и  на  его место
встроена ракетная  "точка".  Из-за забора казармы  виднеются, а  между ними,
говорят, площадка, на  которой  только пара домиков и  несколько люков.  Под
самым  большим люком  -  шахта  с ракетой "Кипарис-М", нацеленной, по словам
того  же  Ника,  прямехонько  на  нью-йоркский  Киберсити. Правда,  согласно
международным протоколам, все русские суперракеты чуть  ли не себе под хвост
целятся, но Ник говорит -  у президентов  на  столе один протокол,  а тут, в
лесу, совсем другой. Чтобы юсеры много о себе не воображали.
     Я так полагаю, девчонки из Пырок-Дырок  заразу к нам  на танцы прямиком
от  ракетчиков  притащили. Видно,  налажены  там  у  них... Тесные  контакты
третьего вида,  хе-хе. В лесу-то откуда  такой инфекции  взяться?  Во всяком
случае,  Ник уверял, что  на его  памяти ничего  подобного не было.  Он  сам
изначально пыркинский,  Ник-то.  Его  оттуда невежливо попросили,  когда  из
армии  вернулся.  Мама  говорит,  он  был  до этого  нормальный. А  в  армии
приучился  читать  слишком  умные книги, и домой  пришел  с  ног до головы в
идеях. Ну, и давай их  пропагандировать. Соседи поначалу слушали и дивились,
а потом  говорят: вали-ка  ты, мил  друг, от греха подальше в Красную  Сыть.
Мол,  оттуда  до города  меньше  сотни верст, и  там,  наверное, ко  всякому
привыкли.
     А  вот,  не ко  всякому.  Я  хотя  и просто  Леха, но  человек  местами
просвещенный. То есть знаю, допустим, что слово "жыдомасон" пишется  слитно.
Но когда Ник задвигает про  каких-то протославян и гиперборейцев, от которых
пошла  наша  великая нация, мне  становится кисло. Видите ли, сердце каждого
русского должно переполняться гордостью при мысли  о том, что это именно  мы
сокрушили  Трою, растоптали  богомерзкий Рим и  поставили  на уши Британские
острова.  М-да,  суровая  такая национальная  специальность -  всех крушить,
топтать и ставить раком. Могуч славянин, глубокие следы в истории оставляет.
Прямо как  Годзилла.  Вообще-то,  конечно, здорово,  что  викинги  тоже были
русские. Я  даже  не против, чтобы  атланты были русские. Я вообще ничего не
против, только не  надо  со всем этим ко мне лезть. А Ника хлебом  не корми,
дай  пристать  к  человеку  насчет  исторической  роли  нашего,  видите  ли,
богоизбранного народа.
     До меня одно не доходит. Пусть мы все из себя русские. То есть викинги,
атланты и  такое прочее. Это что, дает нам право со своим уставом переться в
любые  монастыри? Ладно,  юсеры  ко  всем  цепляются, потому что  напечатали
слишком много  денег и возомнили о себе.  А  мы? Потому  что знаем, как надо
правильно жить? Или потому что тоже возомнили о себе - будто непобедимые? По
мне  все разговоры о нашем праве влиять на  судьбы мира такая  же  муть, как
Великая  Юсеровская  Мечта.  И тот,  кто считает  русских выше  других,  сам
уподобляется юсеру.
     Ник в ответ на такие речи  плюется. По  нему выходит, что  есть разница
между нацией, которая избрана, дабы вести за собой народы, и нацией, которая
жадно разевает  хлебало на мировое господство. Поэтому наша  задача всемерно
противостоять врагам, и так  уже скупившим пол-России. Ибо юсеры, в  отличие
от русских, давно поняли, кто  именно предназначен в лидеры планеты велением
свыше, а кто нет, и теперь работают на опережение.
     В  общем,  по  Нику  получается,  что кругом  одни враги.  Можете  себе
представить, как он с таким отношением к жизни  устраивался в  Красной Сыти.
Он  ведь хотя и  деревенский,  а  даже машину  водить  толком  не  научился.
Устроился было на пилораму, моментально что-то там сломал, да еще и со всеми
переругался. С ружьишком  в лес всегда пожалуйста, сеть в озеро закинуть для
него тоже милое  дело, а пахать-сеять -  фиг. У всех огороды, у Ника заросли
сорняков. Зато язык  без костей. Родственники его сначала подкармливали, так
он и их задолбал своими проповедями.
     Ему бы  тогда  жениться, глядишь, все  бы и  наладилось. Девицы на Ника
поначалу смотрели с интересом, парень-то он был видный. Идет по селу: волосы
светлые  назад  зачесаны, глаза  слегка  навыкате,  плечи  развернуты,  ноги
расставлены, будто между ними  что-то  мешается - не мужик, загляденье.  Они
все  такие, эти  лесовики пыркинские. Косая  сажень  в  плечах  и накачанная
простата размером  с  кулак. Богатыри, короче. Только, в  отличие  от  Ника,
трепаться не любят, и фантастики отродясь не читали. А этот по любому поводу
шпарит цитатами из писателя Добрынина. Для сельской местности явный перебор.
И вскорости барышни от нашего героя начали шарахаться.
     Поболтался Ник в Красной Сыти с годик, видит: никому он здесь не нужен.
Кинул  в  рюкзак  пару любимых романов Добрынина и  избранные номера журнала
"Солдат удачи", да так и уехал. Оказалось  - на какую-то войну.  Потому  что
еще через  год  он  вернулся.  Все  такой  же нищий,  слегка  контуженный  и
окончательно  сбрендивший.  С наколкой  "Русский  Добровольческий Легион" на
плече  и  пулевым  шрамом на заднице. Красиво  трепал  языком  про  ковровые
бомбардировки, снайперские поединки и ночные рейды в тыл врага. Вот мол, где
сейчас передний край противостояния русских  и  юсеров  - в  горячих  точках
планеты. И вот  куда  любой нормальный русский  должен стремиться. Чтобы все
знали: мы не сдаемся! Мы  гордо несем  гиперборейские знамена, и  все такое.
Тут ему кто-то и ляпнул:  ты,  Ник, это своему Добрынину расскажи,  пусть он
про тебя роман напишет.
     Что  бы  вы  думали   -   Ник   с  полуоборота  завелся,  и  в  Москву.
Больной-больной, а пробивной оказался. И пролез к Добрынину.
     Почтенный старец, послушав Ника  пару минут, весьма оживился. По такому
случаю  даже  с  кровати встал.  Нашарил  костыль  и  ка-ак  погонит  гостя!
Буквально с лестницы спустил. А потом и говорит:
     - Меня  иногда  неправильно  понимают, но  я все свои книги от  чистого
сердца написал. Я хотел русским показать, какова их миссия. Только, блин, не
до  такой же степени! Ведь это чудовище - даже не пародия  на моих героев, а
просто  издевательство.  Ишь  ты, выискался, понимаешь,  Конан-варвар, вождь
казаков...
     После чего впал в депрессию, насилу откачали.
     Я маленький был и  не помню. Но говорят, в какой-то  момент Ник до того
раздухарился,  что стал ведущей местной  достопримечательностью. К нему даже
из города  журналист  приезжал. Зашел в  избу, а  там целая стена в  книжных
полках. По правую руку сочинения писателя-фантаста и историка  Добрынина, по
левую - произведения философа и  писателя-фантаста Курочкина. Посередине Ник
сидит,  приветливо  улыбается,  самогонку  разливает,  а за  спиной  у  него
андреевский флаг красуется да любимый карабин висит на гвозде.
     Журналист после сказал:
     - У  нас  в провинции чудаков хватает, я-то уж их повидал всяких,  и за
что они меня  только не агитировали... Но чтобы за первобытно-общинный строй
- это, ребята, перебор!


                                *****


     А потом смешное кончилось, и началось... Всякое.
     Весной Ник, как обычно, в город смотался, на рынке книжками по  дешевке
закупиться, привез целый рюкзак. Очень довольный  приехал  -  я, говорит,  в
центральный книжный  магазин  зашел  и там случайно  с идейными противниками
схлестнулся. Ну,  и  толкнул речугу в защиту славянской фантастики.  Да так,
знаете ли, складно вышло - прямо жалею, что диктофона нет. Записал бы.
     Буквально через пару  дней  является  в Красную Сыть местный фээсбэшник
Бруховец.  Девяносто два километра по жутким нашим лесным колеям  на  машине
отмахал - сам не поленился и тачку не пожалел.
     - Слышь, - говорит, - Чеботаревич! А ведь ты у меня до...
     В смысле, "доболтаешься".
     - Ты мне, - говорит, -  кончай пропаганду русофашизма, антиамериканизма
и мировой революции! Тоже,  понимаешь,  выискался... Осколок каменного века!
Боевой мамонт Варшавского Договора! Я тебе, зараза,  хвост на хобот намотаю!
В Сибирь загоню вечную мерзлоту бивнями распахивать!
     Ну, про  Сибирь он, допустим,  вхолостую стрельнул.  Наших  Сибирью  не
запугаешь - и свой климат не подарок, а дороги так вообще.
     Ник ему в ответ, спокойно и рассудительно:
     - Понятное дело, русского в России испокон веку чморили. Вам прямо  так
начальство и приказывает: мол,  дави русских, Бруховец,  затыкай им  рты, не
стесняйся?  Мол,  такая  у нас государственная  политика. А  мы  тебе за эту
грязную  работу  долларами   заплатим.  Настоящими  юсерскими,  прямиком  из
Федерального Резерва... Ага?
     Бруховец весь позеленел, не хуже доллара, и вон из избы. К председателю
зашел, стакан хлопнул, успокоил