ного прутка.
     -  Чего  ты добиваешься? - Павлов развернулся к Шаронову всем корпусом,
стараясь заслонить  от  случайного  взгляда десятую клетку.  -  Развел  тут,
понимаешь,  шоковую  терапию. Да,  я  иногда веду  себя  как  рохля.  Да,  я
использую  в работе проверенные, но,  возможно,  шаблонные ходы.  Ну?  Съел,
уважаемый  коллега? Мало  тебе коньяка? Тогда по  старой дружбе выручи. А не
хочешь помочь - до свидания.
     -  Когти  втяни,  уважаемый коллега,  -  посоветовал  Шаронов  нарочито
спокойно, Павлову в унисон. - И хвостом не бей. Этому разговору - который мы
сейчас - уже сколько?  Десятый год, я так думаю.  И толку? Ты меня не слушал
никогда,  и теперь слушать не  будешь. Хотя напрасно. Ведь  ты опять в своем
любимом  тупике. Где толкутся все  биотехи скопом. Направление у вас  такое.
Называется загнивающий классицизм.
     - Ну  и пошел тогда, - сказал Павлов.  - Авангардист, понимаешь, биомех
продвинутый. Двигай из нашего уютного тупичка.
     -  Легко! -  безмятежно  согласился  Шаронов,  поворачиваясь к  коллеге
спиной и бодро направляясь к выходу.
     - Скажу охране, чтобы тебя больше не пускали, - пообещал Павлов.
     - Сам  не  приду!  -  бросил  Шаронов  через плечо.  - Что  я забыл  на
производстве роботов?  К тому же,  в  твоем цеху  дышать  нечем. Даже  возле
пустой клетки! И при раскрытых окнах!
     Инстинктивно Павлов схватился за сердце.  Оно вроде не разрывалось еще,
хотя и билось куда быстрее обычного.
     - Гы-ы-ы! -  ненатурально рассмеялся  он.  -  На что ты намекаешь? Чего
подумал, чучело? Да у меня последняя клетка резервная!
     -  Как скажете, уважаемый коллега! - отозвался Шаронов издали. - Честно
говоря, мне по фиг. Я волком бы выгрыз бюрократизм! Гррррр!
     Услышав  профессиональный  шароновский  рык, некоторые  рыжики  заметно
встрепенулись, а Борис даже подался к решетке.
     - Эмоциональный! - провозгласил Шаронов. - Ответ!
     Павлов,  тяжело волоча обе  ноги,  шел вдоль клеток  к  выходу. Шаронов
весело  бросил  дежурному: "Почему у котов  скрипят  шестеренки, а  яйца  не
блестят?! Непорядок!", и исчез за дверью. Лаборант настороженно таращился на
приближающегося  завлаба. Он  понимал  - случилось нечто из ряда вон. Только
пока не мог сообразить: что именно, насколько оно вон,  и сильно  ли  за это
врежут.


                                *****


     - Ты когда обход делал? - сквозь зубы процедил Павлов.
     -  По графику,  час  назад, - осторожно сказал лаборант. -  Вот, сейчас
опять пойду. И все было нормально, я же следил...
     -  Стремянку  из  подсобки, быстро!  -  скомандовал  Павлов,  буквально
выпихнул дежурного из-за стола, упал в кресло и схватился за телефон.
     И сразу положил трубку.
     На подоконнике  были  следы когтей. Вероятно,  "десятка"  подтянулась и
головой отжала нижний край решетки. Там сверху петли, внизу замок. Крепеж от
старости разболтался, штыри могли выскочить. Другого  варианта побега Павлов
не видел.
     Значит,  около часа  "десятка" ходит,  где вздумается, гуляет  сама  по
себе. А она барышня весьма инициативная. Трехцветка, брак внутри бракованной
серии. Но именно  с ней  постоянно  возился сам Павлов. Разговаривал, играл.
Просто так,  для удовольствия. Нравилась  она ему -  прямо домой бы  забрал.
"Десятая", Катька,  была единственной  из  рыжиков, кто  выдавал  нормальный
комплекс оживления на хозяина. С ней возникала иллюзия полноценного общения.
Увы,  это ничего  не значило - некондиция она и есть  некондиция. Тем более,
Павлов целенаправленно  выжимал из "десятки" эмоции, всячески ее поощрял  их
проявлять.
     Допоощрялся.
     Чудесный был котеночек, такой игривый и  любопытый! Впрочем, рыжики все
до единого  котятами оказались недурны, и  этим ввели Павлова в заблуждение.
Увы, когда серию форсированно догнали до состояния взрослых - кошки медленно
потухли. Задуманные домашними, стали как боевые, но заторможенные. Разрешите
представить -  изделие "Клинок",  ухудшенная версия.  Убитая,  трам-тарарам.
Глаза бы не смотрели.
     Только  Катька  со своим неправильным  дизайном и криво  сидящим  чипом
выросла похожей на живое существо. И вот - проявила живость!
     Попробует уйти за периметр? Наверняка.
     Поймать бы ту паскудную ворону, тоже шибко живую, и заставить "десятку"
сожрать ее. Чтобы неделю потом тошнило! Хотя это жестоко...
     Павлов снова взял трубку и покрутил е в руках.
     Шаронов не стуканет, порода не та. Но вот кто из своих донесет?
     С кем идти на поиски? Кто вообще справится - начнем с этого. Разглядеть
трехцветную кошку, пусть и размером с сенбернара, в осеннем лесу  - немногим
легче, чем черную в темной комнате. Прятаться  и красться она, зараза, умеет
лучше некуда, это у нее в крови.
     Или честно поступить по инструкции? Вызвонить охрану и попросить, чтобы
по  громкой связи  передали  на  территорию  код  блокировки?  И  опять-таки
выходить искать, пока Катька, дура,  не сдохла, обездвиженная. Позор на весь
институт.  Да,  но  если кошка догадается махнуть через  периметр с высокого
дерева... И пойдет гулять по городу... О-о, это  будет уже настоящая  слава!
Прямо-таки  бессмертная.  Шаронов со своими  знаменитыми "Тисками" отдохнет.
Еще обзавидуется.
     Конечно,  из  НИИПБ  и  раньше бежало зверье,  какое половчее.  Однажды
шимпанзе удрал, долго его с осины снимали. Он  кору уписывал за обе  щеки, и
на  попытки  заманить  спелыми бананами  только  ухмылялся. Зевак  собралось
видимо-невидимо. С детьми  и собаками. Интересно же - реальное "изделие"  на
дереве сидит. Институт без малого градообразующее предприятие, дураков нету,
каждая  вторая  бабулька  знает, когда над ее  домом пролетает  американский
суптник-шпион,  и куда  именно  оптикой  целится -  а почему  только  каждая
вторая? - извините, у некоторых склероз!..
     Вот только у шимпа на наглой морде не написано, до чего он секретный.
     Увы, "десятка" была совсем не шимпанзе. Длинношерстная, очень красивая,
будто  художник для  поздравительной открытки рисовал. Вся рыжая  с  черными
перьями, а грудка белая, и носочки, и еще кисточка на хвосте, и промоина  на
мордочке. Ну игрушка,  прямо бери, и  в рекламе снимай.  Кошечка, чтоб ее!..
Катька  удрала до того невовремя, что  у Павлова от  обиды  сработало  нечто
вроде запредельного торможения. Он сидел  с  трубкой в кулаке,  стремительно
глупея, понимая это, злясь на себя и  мечтая то ли провалиться сквозь землю,
то ли впасть в анабиоз. Его угораздило очень, очень,  очень полюбить рыжиков
- как ни одну свою разработку. И когда в серии вскрылся дефект "по психике",
Павлова вдруг заклинило. Он сначала  отказался признать, что есть  проблема,
затем долго пытался ее обойти,  решить  малой  кровью, а потом настало время
показывать результат. И жизнь дала огромную трещину...
     Лаборант  принес складную лестницу и теперь стоял над  душой,  всячески
демонстрируя покорность  судьбе. Завлаб терзался сомнениями. Минуты убегали,
с ними убегала Катька.
     "Сейчас  позвонят и спросят: Павлов, вы совсем уже нюх  потеряли?  Чего
это ваша  тварь экспериментальная  висит  на  периметре,  током  долбанутая?
Ну-ка, пожалуйте в административный на выволочку!".
     Не позвонят, он трубку снял.
     А они через  город,  или на  мобильный.  "Старшему  темы  К-10  просьба
немедленно зайти к начальнику первого отдела". Один черт.
     - Десятка, иметь ее конем... - негромко  сказал  Павлов  с  невероятной
тоской в голосе. - Ушла в самоволку.
     Лаборант шумно сглотнул.
     - Я... Посмотрю?.. - с трудом выдавил он.
     -  Посмотри  уж,  любезный, - согласился Павлов. -  Давай, иди. Работай
пока. Я тебя потом на котлеты пущу.
     Лаборант  испарился. Павлов  сидел,  перебирая в уме  имена  тех,  кому
рискнет  довериться.  Набиралось  прилично,  и  хоть  это  радовало. Вообще,
лаборатории в НИИПБ были  ого-го какие, "тема К-10" занимала  целый  корпус,
народу здесь трудилось немерено. Возможно,  на фоне коллеги Шаронова - с его
стенобитной уверенностью в  себе  и  перманентно эрегированным  лидерством -
завлаб  Павлов выглядел несерьезно.  Но командовать  он  тоже умел  и, между
прочим, задрать проштрафившегося человечка до состояния котлеты - мог. Иначе
не дорос бы до начальника в ранге полковника.
     И биться за свое дело он все еще был в состоянии.
     Но только не теперь.  Совершив над  собой колоссальное  усилие,  Павлов
решил звонить в охрану. Иначе нельзя. Да и глупо. Двадцать идиотов, бегающих
с выпученными глазами  по территории, незамеченными не останутся. Их увидят,
и начнется...  С  людей  еще  спросят за  то, что  не стукнули на  завлаба -
обязаны  ведь.  Нет,  Павлов  лучше  сдастся.  Ну,  ушел  опытный  экземпляр
погулять.  Оказался,  паразит,  умнее, чем от  него ожидали. Виноватых двое,
собственно завлаб и дежурный - а вот, кстати...
     -  Не  знаю,  как  она  щеколду  научилась  сдвигать,  -   протараторил
запыхавшийся лаборант, - но она сама, это точно, вы посмотрите, там царапины
от  когтей!  А решетка оконная снизу болтается,  крепеж  из стены вырван! Ну
дает, зараза! Ай да Катька!
     - Замки, что ли, на клетки ставить? - задумался вслух Павлов. Он держал
палец занесенным над кнопкой вызова охраны, а глядел в сторону окна, и глаза
его мечтательно туманились.
     -  Да, придется замки, -  согласился лаборант, следя за пальцем. - Она,
выходит, подглядывала  и училась. Слушайте, это  ведь очень значимый момент,
правда? Это же надежда определенная, а?
     - Угу, - буркнул  Павлов, медленно отводя  палец от кнопки и утыкая его
лаборанту в грудь. - Теперь молчать. И стоять, не шевелясь.
     Да,  ему  не послышалось, решетка снова звякнула,  на этот раз  громче.
Кто-то там, за стеной, пробовал ее отодвинуть и влезть в окно.
     Павлов представил,  до какой  степени  Катьке неудобно,  и пожалел  ее.
"Десятка" сейчас  выполняла поистине  акробатический номер,  удерживаясь  на
стене, для лазания не приспособленной. Одна  радость, что корпусу не  успели
сделать "косметику", и раствор между кирпичами заметно выщерблен.
     - Я знал, что она вернется, - прошептал дежурный.  - По вам соскучится,
и...
     - Тихо! Стой, гляди на меня.
     - Помочь бы ей...
     -  Как?  Высунуться  и  тащить  за  шкирку?  Пусть  сама.  Главное,  не
отпугнуть. Пусть запомнит, что возвращаться - правильно.
     - Главное, это точно она, а не зам по режиму, или еще кто...
     Решетка  погромыхивала. Рыжики в  клетках преспокойно занимались своими
делами.  Лучший знак того,  что действительно не  зам  по  режиму  в окно  с
проверкой ломится.
     Наконец  о  подоконник  шваркнули  когти.  Решетка  громыхнула всерьез,
заглушив Катькино приземление. Павлов  начал медленно-медленно  поворачивать
голову и косить глазом. Он не слышал шагов, но чувствовал, что "десятка"  не
идет  в клетку.  У нее было какое-то  дело посерьезнее.  И тут совсем  рядом
возникло басовитое довольное урчание. Дежурный тихонько охнул.
     В двух шагах от  Павлова сидела  и  умывалась  огромная  длинношерстная
трехцветная кошка редкостной красоты.
     Перед ней на  полу валялась  какая-то  мятая куча, в реальность которой
завлаб не сразу поверил.
     Дохлая ворона.
     Здоровенная, сволочь.


                                *****


     Вообще-то в НИИПБ порядки былие строгие. Когда-то. Лет пятнадцать назад
даже неуправляемый Шаронов просто так к уважаемому коллеге Павлову на огонек
не заглянул бы.  В те благословенные времена друг к другу лазали через  окна
второго этажа, прямо в кабинеты. Периодически зам по режиму изымал у молодых
и спортивных кандидатов наук то веревку, то репшнур.
     Потом  кандидаты  стали  докторами, заматерели,  расплылись и ослабели.
Лазать  по стенам они уже не  могли, зато научились  охранников улещивать  и
подкупать.
     Потом  случилась  та самая утечка.  Бессмысленная и беспощадная. Ибо ее
кагэбэшники засекли. Так бы работать и  работать,  пребывая в добросовестном
заблуждении: мол потенциальная вражина ничего не знает. А тут - конец всему.
Зама по науке забрали на Лубянку и вроде бы расстреляли путем инфаркта, зама
по режиму  посадили, директора выгнали  на пенсию, темы заморозили. Институт
впал в кому.
     Доктора опухли от водки и поскучнели.  Любезничать с вохрой  не хватало
здоровья,  поэтому охрану тупо  запугали. Уж  появилось, чем.  С  раскрытого
противником  изделия  - хоть такой шерсти клок. Престарелый завлаб Голованов
по кличке "Мать  твою Йети" зимой разгуливал по территории с  целым выводком
снежных человечков,  и  плевать  хотел  на  всякие там  спутники-шпионы.  Не
исключено,  что  спутники  плевали на него  в ответ  - просто,  наверное, не
долетало.
     Хуже нет, когда и враги тебя игнорируют, и родина в упор не видит.
     За НИИПБ закрепилось новое прозвище - НИИ По Барабану.
     Потом власть в стране опять переменилась.  Слегка, но все-таки. И тогда
озверевший от  безделья Шаронов сорвался с цепи. Человек  с замашками "через
два  рукопожатия выходим к Президенту", он  взял, и ломанулся на самый верх.
Бряцая наградами. Формально он жаловался на то, что предыдущая власть - дура
дурой,  естественно  -  отняла   у  него,  лауреата  и  орденоносца,  проект
"Рубанок". И требовал  справедливого  возмездия.  А  если  честно  -  лелеял
надежду  сообщить  кому  следует,  что есть на  свете такой  "НИИ Прикладных
Биотехнологий". Известный  еще  как  НПО "Самшит" (эх,  узнать  бы, кто  это
название с потолка  срисовал, и поставить над вредителем серию опытов!). Вот
он, посмотрите, очень полезный институт! Загибается, но не сдается.
     Со стороны это может показаться неправдоподобным, но в действительности
на  многострадальных  просторах  нашей бескрайней родины и  не такие объекты
пропадали к чертовой матери.
     Начальство  обнаглевшему  ученому  не  мешало. Оно  его, скорее,  молча
благословило.
     И Шаронов  таки  справился. Не через  два  рукопожатия, и  не к  самому
Президенту, но на влиятельное лицо в его администрации - вышел. Каковое лицо
выслушало  жалобщика,   ознакомилось  с   видеозаписью  действующей   модели
"Рубанка", и с лица  своего влиятельного  прямо-таки спало. И чуть  ли не за
руку отвело  Шаронова  в  самый  высокий кабинет.  С перепугу, вероятно.  Из
чувства самосохранения.
     Президент  о  каком-то там  НИИ  По  Барабану  и  его  сногсшибательных
изделиях  слыхом  не  слыхивал.  Верховного   Главнокомандующего  обрадовали
коротким  емким докладом  с показом  видеодокументов.  После  чего Верховный
одной  конечностью затребовал все данные по  НИИПБ, другой позвонил министру
обороны,  третьей  - директору  ФСБ, а  четвертой  распорядился  представить
Шаронова  к  очередной награде. От изумления, наверное. Тут  нужно, в общем,
учесть, что  "Рубанок" действительно  очень  плохо  выглядел. Даже на видео.
Даже модель.
     Президент до того был,  похоже,  взволнован открывшимися перспективами,
что  проявил  интерес  к  формальной стороне  дела - слабым голосом заметил:
какие  у  вас названия интересные!  А  почему, например,  эта  тема  зовется
"Кино", а вот та "К-10"?.
     Что характерно,  встречаться с  Шароновым  взглядом Президент  избегал.
Так, зыркнет  коротко, и  глаза спрячет. Будто не верит -  это ж надо, какие
люди  в  русской  оборонной  науке  водятся!  С ног  до  головы  в  медалях,
лауреатских значках, но почему-то без ошейника и намордника.
     Шаронов  объяснил,  что  первый  отдел НИИПБ  еле  дышит,  там  кого не
посадили, тот  до  сих  пор  под  следствием, поэтому  названия  внутренние,
рабочие. "Кино - мое хозяйство, а К-10 это наверное  кошки  Павлова. Десятый
корпус". - "Ах, институт еще и кошек  делает... Очень перспективно. А почему
ваша тема - Кино?". - "Цоя люблю! - схамил Шаронов. - Он же про нашу шарашку
песню написал, ну, где алюминиевые огурцы на брезентовом поле и все такое".
     Тут его и попросили на выход быстренько. Но главное было сделано.
     Шаронов,  вернувшись,  нашел  Павлова  по внутренней и  сказал:  "Ставь
бутылку.  Я тебя отрекламировал дальше некуда". -  "Где?". - "В Кремле, где!
Кстати, сознавайся, почему тему назвал К-10?". Павлов чуть  не  лишился дара
речи. В профессиональной сфере он быстро соображал  и реагировал,  а  вот по
жизни - увы. Ошарашить его было легко. "Ну, я... По созвучию.  Это похоже на
"киттен"". - "Ах, да ты у нас  пижон, оказывается! Романтик! Киттен, значит.
Пуссикэт, хе-хе... Правда,  ты  это не сам выдумал, а слизал с американского
К-9". - "Ты. Где. Был?",  - спросил Павлов. - "Пиво пил!!! Тащи пузырь,  все
расскажу".
     Через месяц основные темы запустили по новой. Административному корпусу
сделали  косметику, дорожки в  парке выложили  плиткой. Забор еще покрасили.
Жизнь не  то что забила ключом, но проявила хоть какую-то тенденцию. И  даже
первый отдел,  заново  полностью укомплектованный, вздумал  показать зубы  и
научить  распоясавшихся  ученых  режиму  - но  после того,  как в  секретную
комнату побросили десяток крыс, запросил мировую.
     Вообще, ученому,  намеренному достичь в науке высот, с "органами" лучше
не ссориться. Однако в НИИПБ каждый биотех, защитивший хотя бы кандидатскую,
воображал  о себе, что он талантливый, и уж  ему-то гайки не закрутят. А еще
сказывалась  застарелая  неприязнь   к  уродам,  присвоившим   НПО  название
"Самшит", из-за которого поднаторевшие в английском коллеги ласково прозвали
местных "говнюки". Ну, и...
     Крысы  были  самые  обычные, так  называемые черные норвежские.  Просто
голодные. Их слегка усыпили и вечером сдали в нормальном секретном чемодане,
под роспись, чин чинарем, как рабочий материал. И кто сдавал, до завтрашнего
обеда в местную командировку -  брык! Ночью крысы очнулись, съели в качестве
аперитива свой чемодан,  и пошли знакомиться  с документацией. Скандал вышел
душевный, не скандал,  прелесть. А секретка  вся  погрызенная, и  от пола до
потолка  в  ошметках.  Любо-дорого  смотреть: кишки разные, сердца, желудки,
мозги, печенки,  шерсть...  Новенький,  гладкий  и холеный,  зам  по  режиму
сунулся было - а там кр-р-ровищ-щ-щ-а!!! - и сразу на бюллетень.
     Главное,  эти  квазичекисты быстро  смекнули,  что  дело  нечисто,  ума
хватило.  Вычислили, кто мог напакостить. Только вот  хозяин  крыс тю-тю,  а
подчиненные его  поголовно  в  отказ идут.  Секретчики  тогда  взмолились  -
ребята, ну давайте  по-хорошему, сделайте  с  крысняками  своими  чтонибудь,
специалисты  хреновы,  мы  же  вас,  вредителей,  на кол посадим,  закопаем,
расстреляем,  уволим   всех   до  единого  к   такой-то  матери   по   графе
"профнепригодность"! Думаете, не получится у нас?!
     В ответ - тишина. Просто-таки  ни  малейшего всплеска командного  духа.
Скорее  уж циничная  демонстрация полного безразличия к  насущным  проблемам
вспомогательных служб.
     А  вот  не  надо быть с людьми  излишне суровыми.  Добрее надо. Тогда и
улыбаться  вам начнут, и  с режимом шалить перестанут,  и крыс за пять минут
выведут научно апробированным эффективнейшим методом.
     Значит,  эти страдальцы в ужасе  мечутся,  секретку у них тем  временем
жрут напропалую, и тут кто-то вспоминает:  да  ведь  кошки есть в институте,
кошки, целая "тема"!  Бегут к Павлову, чуть  ли  не в ноги кланяются. Павлов
честно  объясняет  -  мои   изделия  почти  все  с  купированным  охотничьим
инстинктом.   Ну,  есть  для  дальней   разведки.   Эти,   конечно,  обучены
самостоятельно прокормиться, но  каждый образец по  цене  приблизительно как
пароход. И если крысы его  слопают,  я вам не завидую. Дуйте, вон, к завлабу
Шаронову,  у него там  найдется...  Живодеров на  любой  вкус  и  живоглотов
немерено. Может,  одолжит  некрупный экземпляр.  Только вы  хорошо  просите.
Господин Шаронов, знаете ли, к Президенту дверь ногой открывает.
     А сам, едва секретчики убежали, телефон хвать и Шаронову: ну, уважаемый
коллега, ни в  чем  себе не отказывай. А тот взял под мыш