м мне обязательно позвони. Нет, лучше, не  звони,  утром
приди ко мне на работу. Жену оставь дома, конечно...
   Так неожиданный звонок Лунина поломал все планы Хитроумова.
   Шибчиков в свои тридцать пять лет еще не знал женщины, потому  что  был
гомосексуалистом.
   Вернувшись с вокзала  на  дачу,  Петя  немедленно  развязал  Курочкина,
напоил его водой и усадил за стол в удобное кресло.
   Вася сначала насторожился, но, будучи голодным с самого утра, махнул на
все рукой и набросился на пищу.
   - Прости меня, Вася, - заискивающе  заговорил  Петя  и  налил  водки  в
стаканы себе и ему. - Все это я делал не по своей воле.
   -  Интересно,  кто  это  тебя  так  неволит?  -  спросил  Курочкин,   с
невероятной скоростью прожевывая  еду,  чтобы  успеть  утолить  голод:  он
готовился к новым истязаниям.
   - Да есть один. Вернее, одна старая лиса. Сегодня утром ему, видишь ли,
был еще нужен Кукушкин, а теперь ему  уже  не  нужен  Кукушкин.  Черт  его
знает,  что  ему  нужно!  -  выругался  Шибчиков  и  со  смаком  опрокинул
рюмашечку.
   Вася решил для  профилактики  голодного  желудка  тоже  выпить.  Подняв
стакан, он хотел залить в себя жидкость  одним  махом,  но  большая  часть
водки разлилась по подбородку и по рубашке.
   - Пей, Васек, ешь, друг мой милый, сколько хочешь, и прости,  -  хозяин
дачи открыл коньяк. Затем из  другой  комнаты  принес  хрустальные  рюмки,
сифон, деликатесы и приветливо сказал: - Ты мой гость! Я  должен  искупить
перед тобой свою вину.
   - Да ладно уж. Хорошо, что хоть так, а то я уже был готов сдаться.
   - Вишь, вишь, а ты говорил, что нет, я не такая, я не уличная, я хожу в
подъезд! Не надо "ля-ля". Все мы дерьмо, когда тонем, но все  же,  заметь,
выплываем по закону природы. Слышь, по закону природы,  поскольку  мы,  то
есть дерьмо, легче, чем вода. Ты меня понял? - Петя уже изрядно захмелел.
   - Ничего подобного, - возразил Вася, - теперь я наелся  на  трое  суток
вперед, и ты от меня ничего не добьешься!
   - Господи, чудак человек, да мне от тебя ничего  не  надо!  Кроме...  -
Петя ухватил Васю через стол за уши; притянул к себе и  присосался  к  его
губам.
   Курочкин с трудом вырвался из его рук и завопил!
   - Ну что ты лижешься, как гомосек, тебе что - баб мало, что ли?!
   - Но-но, я тебе дам... гомосек! - оскорбился Петя.
   - А чего же ты то бьешься, то лижешься?!
   - Потому что у меня к тебе чисто  платонические  чувства,  -  заговорил
Петя жалобно. - Я тебя люблю, как друга, как человека...
   - А это еще как? - спросил Вася и, решив,  что  лучше  уж  терпеть  его
телячьи нежности, чем издевательства, снова приналег на еду.
   - А это без бутылки не поймешь, - Шибчиков начал "делать  ему  глазки".
Наливая в рюмки коньяк,  он  припевал:  -  Песня  вся,  песня  вся,  песня
кончилася! А дед бабе как а-га, баба и скочилася!
   ...В этот вечер они осушили еще две бутылки коньяка, а их пьяные  песни
были слышны до поздней ночи. Напоив Курочкина  до  беспамятства,  Шибчиков
своего добился.
   Проснулся Курочкин почти в полдень от громкого стука  в  дверь.  Увидев
себя обнаженным, он соскочил с дивана и бросился в другую комнату.  Но  на
пути у него стал Шибчиков.  Держа  в  руке  чашку,  он  хлебнул  немножко,
покряхтел от удовольствия и спросил"
   - Куда ты, моя дорогая жена?
   - Что ты болтаешь? - брезгливо отступил Курочкин и,  увидев  на  спинке
стула пижаму, буквально вскочил в нее.
   Петя заметил из окна на крыльце  Хитроумова  и  побежал  открывать.  Он
понимал, что сейчас ему попадет за нарушение дисциплины.
   Всеволод Львович ворвался в комнату с грубой бранью:
   - Дрянь! Подонок! Ничтожество!
   - Да ладно! Проспал я, ну проспал, - оправдывался Шибчиков.
   Магнат грозно глянул на помятого Курочкина и спросил:
   - Это он?
   - Можно сказать, она, - прохихикал хозяин дачи. - Сегодня в четыре часа
утра Васюня подарила мне свою невинность.
   - Меня не интересуют твои пошлые любовные дела, меня  интересует  одно:
мусор он или  нет.  -  Хитроумов  отвернулся  от  Курочкина  и  плюнул  на
Шибчикова: - Фу, как противно!
   - Какой же он мусор, он моя жена! - цинично рассмеялся Петя.
   - Прекрати! Не смей при мне говорить эти  гадости.  -  Хитроумов  снова
сплюнул и перекрестился: - Господи, как я не терплю этого разврата.
   Курочкин все понял и  с  кулаками  бросился  на  Шибчикова.  Но  хозяин
увернулся от удара, и Вася по инерции завалился под ноги Хитроумову.
   - Мразь! Сволочь! Тебя убить мало! - закричал  в  истерике  пленник  и,
стуча кулаками об пол, заплакал.
   - Да, действительно, какой же он мусор, - вздохнул Всеволод Львович.  -
Ты его больше не трогай. Но стереги, как  зеницу  ока,  до  моего  особого
распоряжения. Ты меня понял?
   - Вы мне за это платите, чтобы я понимал, - смиренно ответил Шибчиков.
   - Вот и добренько. Мне не звонить, меня не искать, я  сам  дам  о  себе
знать, - небрежно скомандовал магнат и поспешно  вышел:  он  торопился  на
работу.


   Вася Кукушкин специально обедал в ресторане,  директором  которого  был
Хитроумов. Победная радость была сильнее его усталости.  Еще  бы!  Сегодня
ночью он вырыл два клада. Один - за гаражом Хитроумова, другой -  старушки
Муси - возле Покровского монастыря. Золота и золотых изделий было столько,
что все едва вместилось в ячейку камеры хранения.
   Но на этот раз Вася не спешил звонить в милицию, он решил это сделать в
другой обстановке. Пообедав, на салфетке написал  записку,  сложил,  затем
положил на нее десять рублей и попросил у подошедшей официантки:
   - Девушка, деньги вам. Записку срочно директору!
   - Спасибо. Если он есть, я сразу же  передам.  -  Молодая  практикантка
обрадовалась вознаграждению и тут же побежала выполнять поручение.
   Хитроумов  буквально   проглотил   глазами   записку   и,   на   минуту
прислушавшись, как от радости екает сердце, сказал вальяжно:
   - Послушай, сладость моя, я возьму тебя после практики на  работу  и  в
течение  нескольких  лет  освобожу  от  налогов.  Если  не  ошибаюсь,   ты
практикантка. А теперь говори, где он?
   - Сидит в греческом зале, только что пообедал. Я принесла ему  кофе,  -
от неожиданности официантка сделала реверанс.
   Перед тем как зайти в зал, директор ресторана сначала приоткрыл штору и
заглянул. За крайним столиком возле окна действительно  сидел  Кукушкин  и
спокойно пил кофе. Хитроумов быстро прошел через кухню и зашел в зал через
другую дверь. Отсюда до Васи путь был короче.
   - Господи, кого я  вижу!  -  воскликнул  Всеволод  Львович  так,  будто
встретил самого дорогого и уважаемого гостя. - Какая честь!
   Хитроумов шествовал к нему с распростертыми руками.  У  него  появилась
маленькая надежда, что они наконец смогут договориться.
   - Слушай, это, наверное, какой-то Рокфеллер или из ОБХСС. Он мне  кинул
червонец,  будто  две  копейки  на  телефон.  Смотри,  смотри,   как   они
обнимаются, - прошептала официантка своей подруге.
   Вася и Всеволод Львович действительно встретились как давние  приятели,
хотя каждый понимал, что они - враги непримиримые. Вытирая влажные  глаза,
Хитроумов без подготовки приступил к дипломатической обработке Кукушкина:
   - Василий Васильевич, как я рад! Если вы пожелаете, этот  столик  будет
закреплен постоянно за вами. Впрочем, у меня есть отдельные кабины.  Скажу
вам по секрету, могу предоставить любые услуги, я в этом деле спец.
   - Спасибо, садитесь, - Вася сел на свое место. - Вы меня хотели видеть,
вот я и пришел.
   - Да,  конечно,  конечно,  -  директор  сел  напротив  и,  гостеприимно
улыбаясь, продолжал  вытирать  глаза.  -  Теперь  вижу,  что  вы  истинный
джентльмен.
   - Не спешите с выводами, Всеволод Львович. Во-первых, напоминаю о своих
условиях...
   Хитроумов мгновенно почти весь окаменел. Лишь рука с носовым платочком,
которым он вытирал глаза, медленно опустилась на стол.  Он  долго  молчал,
взвешивая свои шансы. У него чесалось все тело, но он терпел, понимая, что
это нервное, а ему хотелось выглядеть достойным соперником.
   - Как вы относитесь к своему другу Курочкину? - спросил он со вздохом.
   - Вполне положительно, - ответил Вася, прослушав его мысли. - Ничего не
поделаешь, война без жертв не бывает. Я  знал,  что  вы  когда-нибудь  его
возьмете. Но вы его не тронете, иначе пойдете на эшафот!
   - Скажите, вы стукач? То есть милиционер? - спросил Хитроумов с  дрожью
в голосе.
   - Нет, - ответил спокойно Вася. - Но в детстве мечтал...  А  почему  вы
решили, что вам нужно опасаться только милиции? Нет, дорогой, больше  всех
вам нужно бояться меня и Гринко!
   - Гринко? А кто это?
   - Мой учитель. Следуя его заветам, я и воюю с вами. И  буду  уничтожать
вас и вам подобных до последнего своего дня, до последней своей секунды! И
детей своих воспитаю в этом духе, и внуков, и правнуков, и...
   -  Долго  же  вы  собираетесь  жить,  -  молвил   директор   ресторана,
укоризненно покачав головой. - А вообще-то вы чудовище! Я бы не смог  так.
Надо быть Наполеоном...
   - Нет, довольно Наполеонов!  Насмотрелись  и  Сталинов,  и  Наполеонов!
Сколько можно поклоняться всяким богам. У каждого должен быть свой  бог  -
совесть. А совесть - это не летающий в облаках  символ,  это  не  мечты  о
светлом будущем, совесть всегда ходит по земле. По земле, слышите, и рядом
с человеком.
   - Чего вы добиваетесь?
   - Совсем немногого. Я хочу всего-навсего приблизить  радость  тех,  кто
честно ждет в длиннющей очереди свою квартиру. Я хочу, чтобы  где-то  были
быстрее построены школа или садик. Я... впрочем,  это  вам  не  интересно.
Скажите, телефон здесь далеко?
   - Нет, совсем рядом, в отдельной комнатке.
   - Не возражаете, если мы туда пройдем?
   - Может, еще чего-нибудь заказать?
   - Кофе и мороженое...
   Возле их стола постоянно вертелась старшая официантка. Хитроумен тут же
ее окликнул:
   - Света, в пятую кабину - заказ номер один!
   Пятая кабина была похожа на хорошо обставленную однокомнатную квартиру.
Вася не сомневался: она предназначена для избранных. Хитроумов показал  на
телефон, что стоял на тумбочке, а сам плюхнулся на диван.
   На столе лежало несколько видов  сигарет.  Кукушкин  закурил  и,  краем
глаза наблюдая за подавленным директором, подошел к телефону. Набрав номер
милиции и дождавшись ответа, спокойно сказал:
   -  Милиция,  запишите,  пожалуйста,  сообщение.  На  вокзале  в  камере
хранения, в тридцать первой ячейке находятся драгоценности на сверхкрупную
сумму. Я их реквизировал у крупного государственного вора  и  комбинатора,
которого  вы  не  сумели  обезвредить.  Причитающееся  мне  вознаграждение
передайте в любой детский дом. Запишите код... Нет, не  задавайте  никаких
вопросов. Я инкогнито!
   - Вопросов задавать не буду, - ответили Васе. - Спасибо  за  сообщение.
Майор Лунин вам передает товарищеский привет. Он очень хочет встретиться с
вами. Алло, инкогнито, дайте ответ!
   Васе хотелось еще долго для многих оставаться неизвестным,  но  сейчас,
похоже, не помешала бы и  помощь.  Поэтому  он  после  некоторых  раздумий
сказал:
   - Хорошо, встречусь. Но только с ним. Координаты называть?
   - Не надо, сами вас найдем. Только никуда не уходите.
   После этого телефонного разговора Кукушкин почувствовал себя  человеком
государственной важности. Глядя на ошарашенного Хитроумова, он  с  ехидной
улыбкой спросил:
   - Что с вами, Всеволод Львович? Где ваше лицо?
   - Кого это вы так красиво обчистили? -  собрав  последние  силы,  криво
ухмыльнулся Хитроумов.
   - Как кого? Вас, дорогой, кого  же  еще?  Сегодня  ночью  мне  пришлось
изрядно попотеть на земляных работах  за  вашим  гаражом.  Глубоко  же  вы
спрятали клад, на который мне указала ваша  мама.  Эх,  Всеволод  Львович,
Всеволод Львович, как же вы могли свою единственную маму  так  не  любить.
Ведь благодаря ей вы появились на свет Божий и вон  как  процветаете.  Ох,
если б я знал свою маму, если  б  у  меня  была  мама!  -  Вася  задумчиво
посмотрел в окно и замолчал. Затем, встряхнув  головой,  продолжил:  -  Да
ладно уж, если так судьба распорядилась...
   - Вы... Вы хоть... знаете,  скольких...  -  Всеволод  Львович  медленно
поднял руку, показывая два пальца,  затем  его  рука  упала  бессильно  на
диван. - ...На тот свет отправили?
   Кукушкин вздохнул. Он  всячески  старался  не  проникаться  жалостью  к
таким, как Хитроумов, ибо понимал: жалость может его погубить.
   - Взываете к моему сочувствия?! Нет, нет и  еще  раз  нет!  Смерть  для
таких, как вы, - еще не самый страшный исход. За что я должен  был  жалеть
вашего взяточника Клопа? За то, что обдирал других? Ведь он в людях убивал
главное - веру в человека. А вы... вы же волкодав! Это сейчас вы притихли,
получив удар по печени. Нет, оставить в покое я вас не могу, потому что вы
снова займетесь "своим грязным делом. Вы по своей природе хищник и никогда
не будете травоядным. Поэтому!.. - Вася шагнул вперед,  но  тут  Хитроумов
потерял сознание и медленно сполз с дивана на пол.
   - Ну-ну-ну, так мы не договаривались...
   Постучав, в кабину вошла старшая официантка с заказом  номер  один.  На
подносе  у  нее  были  французский  коньяк,  арабский  бальзам  и   рыбные
деликатесы. Увидев своего директора на полу, она решила улепетнуть:
   - Извините, я зайду позже.
   - Нет, нет, прошу вас! - Кукушкин взял из ее рук поднос и  поставил  на
стол. Затем усадил ее на  стул  и  сел  рядом.  -  Пока  Всеволод  Львович
отдыхает, мы с вами выпьем.
   - Что вы, я на работе! -  испуганно  отмахнулась  Светлана  и  показала
пальцем на директора: - А что это с ним?
   - Я же сказала: отдыхает.
   - А почему в такой позе?
   - Света, что вы заладили: почему да почему. Ну, ему так удобно, и какое
наше дело!
   Света была опытной официанткой. Это перед  Кукушкиным  она  строила  из
себя скромную и неподкупную. Возраст - около тридцати, дважды разведенная,
любительница флирта. Такие женщины когда-то импонировали Васе, но  сейчас,
когда он узнал Олю, его представления о слабом поле несколько изменились.
   - А вы кто, если не секрет? - поинтересовалась Света.
   - Я телепат, а зовут меня Василечком.
   Ей показалось, что он с ней начинает заигрывать.
   - Телепат - это тот, кто читает чужие мысли и пьет за чужой счет?
   - Почти верно. Только не читает, а слушает.
   - У вас это неплохо получается, - Света в чудеса не  верила.  Ей  стало
смешно оттого, что  этот  "Василечек"  принимает  ее  за  дурочку,  и  она
засмеялась.
   - Нет, Света, я вас за дурочку не принимаю.
   - А я вам ничего не сказала! - она машинально дотронулась до  потайного
карманчика,  где  лежали  собранные  у  сотрудниц  деньги,  приготовленные
директору ресторана в качестве взятки, и специально подумала об этом.
   - Вот что, Света, давайте договоримся  так:  деньги,  лежащие  в  вашем
секретном карманчике, то есть в  юбочке,  облегающей  ваши  очаровательные
ножки, вы раздадите своим коллегам обратно. И больше подобных действий  не
повторите! В  противном  случае,  а  случай  очень  противный,  не  только
лишитесь своей работе, а и отправитесь в некоторые отдаленные места...
   - А почему вы командуете? Кто вы такой, чтобы диктовать?..
   В комнату кто-то постучал. Вася несколько секунд  прислушивался,  затем
встал из-за стола и резко распахнул дверь:
   - Входите, товарищ Лунин!
   Майор, всматриваясь в лицо Кукушкина, протянул ему руку:
   - Разрешите познакомиться: Иван Дмитриевич.
   - Василий Васильевич, - представился Кукушкин.
   - Очень приятно, Василий Васильевич. Я вас, откровенно говоря, таким  и
представлял. У вас глаза честные и в то же  время  немного...  плутовские.
Мое командование просило меня передать вам большую благодарность.
   - Вот насчет командования - обмануловка, - улыбнулся дружески  Вася.  -
Но вы выдали желаемое за действительное искренне. Значит, вы не карьерист.
Прежде всего мне приятно, что мы единомышленники. Проходите, пожалуйста.
   Старшая официантка задрожала от страха. Она хотела  уйти,  но  ноги  ее
словно приклеились к полу. Попыталась открыть себе бутылку воды,  но  руки
не слушались. С трудом достала сигарету из пачки, чтобы закурить.
   -  Здравствуйте,  Светлана  Егоровна,  -  поздоровался  с  ней   Лунин,
посмотрел на шевельнувшегося Хитроумова и спросил у Кукушкина:  -  Потерял
сознание от разорения?
   - До разорения еще далеко. Есть  у  него  еще  тысяч  сто.  В  купюрах,
кажется, дома под полом прячет. Да и имущества у него на столько же.
   - Васи-иль Васильевич, это не мной придумано, такой порядок  установлен
давно, -  Света  сопротивлялась  желанию  раскаяться,  но  признание  само
вырвалось из ее уст. - Я... Я не вин-новата...
   Так уж повелось, что многие самые низкооплачиваемые работники  торговли
и сферы обслуживания жестоко облагались двойным налогом. Первый налог  был
незначительный, так как удерживался  с  незавидной  официальной  зарплаты.
Зато второй тяжким бременем  ложился  на  плечи  подчиненных.  Ежемесячно,
желательно в один и тот же день, а еще лучше в одно  и  то  же  время,  по
установленному  тарифу,  через  доверенное-и  проверенное   лицо   хозяину
преподносился "конверт без штампа отделения связи". Было принято  считать,
что  этот  налог  взыскивался  с  якобы  дополнительной  и   неофициальной
зарплаты, что в переводе на общедоступный язык обозначало:  "Хошь  аль  не
хошь, а воруй, хитри и выкручивайся,  иначе  плати  из  своей  собственной
зарплаты".  Противники  этого  порядка  "съедались  заживо"  и  долго   не
задерживались на одном месте. В нередких случаях они даже  оказывались  на
скамье подсудимых, как переступившие закон.
   Светлана Егоровна честно исполняла свой "долг" перед бывшим директором.
С Хитроумовым, правда, еще не успела наладить контакт в силу его недавнего
назначения, но предупредила в первый же день его вступления  в  должность,
что "службу свою знает четко".
   - Так в чем вы не виноваты? - переспросил ее Лунин.
   Светлана потянулась рукой к секретному карманчику и чуть было не вынула
вещественные доказательства. Но вовремя опомнилась и  начала  с  волнением
повторять одно и то же слово, только в разных падежах.
   - "Парнуся", "парнуси", "парнусю"...
   - А слово какое придумали ласковое! - улыбнулся Кукушкин Лунину.
   Но майора поражало не слово. На протяжении многих лет он так и не сумел
уличить бывшего директора  ресторана  во  взяточничестве,  настолько  была
велика сила  негласных  законов.  В  ресторане  существовали  как  бы  две
враждующие между собой мафии: зал и кухня. И каждый "варил" себе на  своем
месте.
   - Предыдущий директор знал, когда уйти на пенсию, - сказал  с  грустной
иронией Лунин. - Представляете, его надо было посадить  в  тюрьму,  а  ему
вместо этого - персональную пенсию! Квартира в  аристократическом  районе,
связи, дача на Нижних садах, не считая личного автосервиса. А я всю  жизнь
на голой зарплате... Майора даже дали совсем недавно.
   - А что ж так слабо?
   - Мне не простили, что я посадил родственника замминистра.
   - Что же вы хотели, Иван  Дмитриевич?  Любить  справедливость  и  иметь
благополучие?! - Кукушкин,  прослушивая  мысли  Лунина,  убеждался  в  его
честности. - Так в жизни бывает. "Так не бывает, так  не  бывает,  так  не
бывает!" - пропел он и спросил: - Знаете такую песню?
   - Песню-то я знаю, - Лунин, глядя на стол, проглотил слюну.  -  Василий
Васильевич, к вашему сведению, я еще сегодня не обедал. Я бы даже выпил за
вашу победу. Насколько я понял, угощает побежденный?
   - Не волнуйтесь, это из директорского фонда, - старшая официантка сразу
принялась обслуживать гостей. - Отдыхайте,  дорогие  гости,  и  чувствуйте
себя как дома. Приятного вам аппетита!
   Как только она вышла, Кукушкин и Лунин рассмеялись. От их смеха очнулся
Хитроумов...
   За дверью Светлана Егоровна дала ходу, а в пятой  кабине  пошел  в  ход
заказ номер один. За двадцать годиков  безупречной  службы  Лунин  впервые
соблазнился на у