чу. Нельзя научить невозможному. Человек познал многое из
того, что творится вокруг него, но он еще мало знает, что - внутри его.  Я
изобрел, Вася, биопрепарат, благодаря которому ты сможешь легко улавливать
мысли человека, будто приемник радиоволны.
   - Это не больно? - ученик насторожился.
   - Для тебя - нет. Ты молодой, сильный, полный энергии...
   - А это удобно? Ведь люди иногда такое думают...
   - Решай сам. Скажешь "нет", настаивать не стану...
   - Я согласен!
   - Тогда у меня будет одно условие...
   - Согласен, согласен на все условия, Глеб Арнольдыч!
   - Ты даже не хочешь услышать, что за условие?
   - Я вам просто верю.
   - Спасибо, но я все же скажу об этом условии.  Ты  должен  бороться  со
злом. Благодаря этому ты научишься сам слышать мысли.
   - Я вас не понял...
   - А тут и понимать нечего. Слышать, о  чем  думают  другие,  -  еще  не
значит слышать мысли. Я тебе доверяю, Вася, грозное оружие. Ты  жизнелюбец
и не позволишь себе обратить его во зло. Помни также, что  зло  для  одних
становится добром для других.
   - О, с этим мне приходилось сталкиваться.
   - Быть справедливым под силу  не  каждому,  -  Гринко  некоторое  время
понаблюдал за глазами Кукушкина и подошел к своему рабочему столу.
   Вася подбежал к учителю и обнял его за плечи:
   - Эх, дуракам и пьяницам везет! Делайте из меня что хотите, но  я  хочу
быть сверхчеловеком!
   - Вот смотри, - Гринко показал пальцем на маленькую шевелящуюся ампулку
в прозрачной целлофановой коробочке. - На этот препарат  я  ухлопал  сорок
лет жизни. Достаточно его ввести в твой организм, и ты  станешь  уникумом.
Никто, слышишь, никто не сможет скрыть от тебя свои мысли!
   Рядом с ампулкой в коробке лежал миниатюрный шприц, и Вася,  с  детства
панически боявшийся уколов, понял, что  вводить  чудодейственную  жидкость
необходимо в кровь.
   - А можно, я проглочу? - пролепетал он.
   - Глотать нужно две или три дозы, а у  меня  только  одна,  -  вздохнул
учитель и взял в руки шприц. - Здесь, Вася, все абсолютно стерильно...
   Кукушкин быстро снял пиджак, закатал рукава и протянул обе руки.  Затем
закрыл глаза и отвернулся. Больше он ничего не слышал и не видел. Боли  не
почувствовал, лишь в ушах что-то стрельнуло, и он отчетливо услышал  рядом
с собой  чужие  движения  и  чье-то  взволнованное  дыхание.  Наконец  ему
показалось, будто Гринко заговорил с ним шепотом:
   "Здравствуй, Вася, здравствуй, мой сынок! Я отдал почти всю свою жизнь,
чтобы родить тебя!" - подумал Глеб Арнольдович и, увидев понимающие  глаза
ученика, облегченно вздохнул.
   - Здравствуйте, Глеб Арнольдыч, - ответил удивленно Вася. - А мы  разве
сегодня не здоровались? И почему вы решили, что вы мой отец?
   "Вася-Василек, неужели ты не понял, что родился сегодня еще  раз?!  Вот
сейчас, буквально минуту тому назад, благодаря моему открытию?! - мысленно
прокричал ему Гринко, крепко сжав свои губы.  -  Смотри,  смотри,  я  ведь
только думаю, а ты все слышишь! Теперь тебе дано то, что не дано ни одному
человеку на всем белом свете!"
   - А вам, ведь вы же меня родили? - все,  о  чем  думал  учитель,  четко
воспроизводилось  в  сознании  Кукушкина,  причем  процесс  этот  он   мог
приостановить одним только своим желанием.
   "Эх, Вася, как я тебе завидую, - продолжал говорить мысленно учитель. -
Я стар, а для того, чтобы, слушать мысли других, нужны большие  силы.  Мой
же аккумулятор жизни, к сожалению, забарахлил основательно..."
   - А теперь слушай мои три заповеди, - сказал он уже вслух, чтобы  снять
у Васи  психологический  шок.  -  Ты  должен  найти  себя  -  это  первое.
Продолжить свой род - это второе. И третье,  главное,  -  совершенствовать
жизнь! Ты понял, что от тебя требуется?
   - Так точно! Это ясно, как то, что я сейчас абсолютно трезвый и не имею
даже рубля в кармане на такси! - весело отрапортовал Вася.
   - Я дам тебе немного денег...
   - Нет, нет, нет, что вы!.. - Кукушкин  даже  руками  замахал.  -  Я  не
возьму от вас ни копейки. Вы мне дали то,  чего  не  купишь  ни  за  какие
деньги. К тому же деньги портят человека и мешают ему независимо думать.
   - Полностью с тобой согласен. И  помни,  Вася,  если  используешь  свой
талант с пользой для себя и других, то и я стану счастливым.  Если  нет  -
всю мою жизнь сделаешь бессмысленной...
   Кукушкин смотрел в добрые глаза своего учителя и боялся даже подумать о
чем-либо таком, что могло его огорчить.
   А учитель с тревогой думал о том, как теперь к Васе повернется мир.



2

   На следующий день Кукушкин проснулся от  телефонного  звонка.  Помня  о
напутствии учителя и  своем  твердом  решении  жить  по-новому,  он  решил
сначала избавиться от плохих друзей. Телефон не переставал  трезвонить,  и
ему пришлось поднять трубку.
   - Васек, привет, это твой друг Федя!  Одолжи  пятерочку,  -  жалостливо
просил  его  человек,  с  которым  было  гораздо  больше  пропито,  нежели
заработано. Федя работал грузчиком в гастрономе  и  был  лет  на  двадцать
старше Кукушкина. Вася до сих пор не мог понять,  что  же  их  объединяло.
Наверное, наличие долгов.
   - Я бы тебе сказал, Федя,  но  я  решил  больше  не  употреблять  слов,
которых не печатают в газетах,  -  ответил  он  с  достоинством  человека,
которому хамить не позволяет талант.
   - Тогда хоть тридцать восемь копеек? -  это  была  стоимость  маленькой
бутылочки лосьона.
   Кукушкин вежливо его куда-то послал и  умолк.  Сначала  в  трубке  было
тихо,  затем  затрещало,  и   Вася   услышал,   словно   из   испорченного
радиоприемника: "Вот хмырь... пропил  все  до  копейки...  ох  бедная  моя
головушка... а еще интеллигента корчит, чмо гороховое... Ну что же...  как
говорил Ильич, мы пойдем другим путем..."
   "Ну, за хмыря и чмо ты еще у меня получишь", - беззлобно улыбнулся Вася
и бросил трубку.
   Не успел он умыться и привести себя в порядок, как ему позвонила  Люба,
продавщица из гастронома и главная кормилица его надежд и веры в человека.
Учитывая тот незначительный фактор, что Вася уже был должен  ей  несколько
зарплат и два года откупался обещаниями жениться, ответил любезно:
   - Любуся, рад тебя слышать. Где ты пропадала?
   -  Ничего  себе,  сам  меня  избегаешь  и  меня  же  еще  упрекаешь?  -
удивительно, но слова и мысли ее полностью  совпадали.  -  Я  тебе  только
тогда и нужна, когда у тебя пусто в кармане да голова трещит на похмелье.
   - Любочка, завязал! Клянусь твоим единственным ребенком, что завязал...
   - Да ты же весь в узлах, - вздохнула  она  и  заговорила  соскучившимся
голосом: -  Ладно,  Васюта,  я  сегодня  получила  зарплату.  Премию  тоже
отвалили, квартальную.
   "Ну,  с  этого  и  начинала  бы!"  -  обрадовался  Кукушкин,  с  ужасом
осознавая, что не так-то легко начинать новую жизнь.
   - Странно...
   - Что странно, Вась?
   - Странно то, что у вас еще не отменили зарплаты и премиями балуют... И
это в то время, когда голодный простой советский народ...
   - А говоришь, завязал, - Люба решила, что он уже "выпимши".
   - Любуся, да не сойти мне с этого места: я только из постели!
   - Ничего себе, я уже успела червонец наварить, а ты  еще  дрыхнешь.  Ну
ладно, Васюта, я сдаю смену в шестнадцать ноль-ноль. Подскочи на тачке,  у
меня будет пара  сумочек.  "А  потом  будет  все  остальное",  -  мысленно
добавила она.
   - Люба, ты же сама знаешь: как скажешь,  так  и  будет,  -  послышалось
твердое обещание.
   - Ну тогда целую тебя, мой мартовский котик! - она чмокнула в трубку, а
Васе показалось, что не так уж и плохо жилось ему по-старому.
   До  шестнадцати  ноль-ноль  еще  оставалось  больше  четырех  часов,  и
Кукушкин решил позавтракать. Достав из холодильника позеленевшую  колбасу,
он поджарил ее, и с черствым хлебом она пошла за милую душу. В доме, кроме
чая, ничего не оставалось, и на десерт пришлось включить телевизор.
   В пятнадцать ноль-ноль он спустился во двор и минут пятнадцать  заводил
автомобиль. "Жигуленок", доставшийся ему от жены,  уже  требовал  ремонта.
Кукушкин давно решил его  продать,  но  никак  не  мог  найти  подходящего
клиента, а ездить в комиссионный -  не  было  времени.  Кроме  того,  Вася
считал, что молодой мужчина в его годы без личного авто -  все  равно  что
молодая женщина без обеспеченного мужа. Да и жаль расставаться с  железным
другом, который не раз тебя выручал.
   Без пяти шестнадцать он подъехал к гастроному,  где  работала  Люба,  и
припарковался  за  углом.  Возле  заведений  подобного  рода  ему  еще  не
приходилось останавливаться у парадного. Вася всегда встречал ее с черного
хода и помогал подносить сумки. Люба была безмерно счастлива  и  буквально
таяла, когда он целовал ей руку. Вася знал, что делает, ибо в такие минуты
она готова была отдать ему самое дорогое... Кукушкин, разумеется, дешевого
не брал: благодаря Любе, в его комнате  стояли  холодильник  и  телевизор,
спал он на подаренном диване, да и  в  трудные  голодные  дни,  когда  ему
приходилось искать работу, Люба приходила на помощь. И  упорно  продолжала
верить, что самое дорогое он когда-нибудь найдет в ней самой.
   Сейчас он прохаживался возле  своего  автомобиля  в  ожидании  приятной
встречи. "А почему бы мне действительно не жениться на Любе?" - спросил он
у себя и обернулся в сторону открывшейся двери.  Сначала  ему  показалось,
что вышла Люба, таща тяжеленную сумку, и он поспешил ей навстречу. Но  это
была  совсем   другая   женщина,   немного   старше   Любы,   но   гораздо
привлекательней. Кукушкину она показалась даже красавицей...
   "Ну что баньки вытрищив, взял бы и помог! - промелькнула резкая мысль в
голове незнакомки. Затем она улыбнулась: - А ты  ничего,  даже  за  первый
сорт сойдешь".
   - Второй сорт не держим! - Вася мгновенно поймал ее мысли  и  подхватил
сумку. - Разрешите представиться - Василечек! Объем груди - метр двадцать.
Рост - метр  восемьдесят.  Оклад  -  двести  пятьдесят.  Женат  один  раз.
Разведенный.  Алиментов  не  плачу.  Ищу  подругу  жизни,  -  он   сначала
поклонился, затем поцеловал ей руку.
   - А вы ничего не утаили о своих достоинствах? -  еще  шире  заулыбалась
она.
   - Могу  даже  представить  справку  от  врача,  что  здоров  и  никаких
отклонений от нормы.
   - О, этого более чем достаточно, Василек. Ну что  же,  в  таком  случае
меня зовут Мариночка. Очень приятно...
   - Нет, нет, так, как мне приятно, никому не  приятно.  -  Вася  начинал
входить в свою привычную роль обольстителя.
   - Я это уже поняла: пришел, увидел и... схватил! -  Марине  понравилась
его самоуверенность, и она этого не скрывала.  -  "Подумаешь,  нахальство,
зато второе счастье!"
   "Ну дает, крашеная шмара, мы еще посмотрим, кому  -  счастье!"  -  Васю
внутри немного передернуло. Борясь с самолюбием, он показал на автомобиль:
   - Прошу, моя королева, карета подана! Сочту за честь доставить  вас  по
назначению.
   - Василечек, так вы же  не  сказали  о  своем  главном  достоинстве!  -
завосторгалась иронично Марина. - А-я-яй, разве можно так...
   - Виноват, исправлюсь, - поклонился он,  подбежал  к  машине  и  открыл
переднюю дверь.
   - Спасибо. Как мило, как мило! Против вас просто невозможно устоять,  -
она почувствовала себя почти семнадцатилетней.
   Кукушкин, истинный джентльмен, помог сесть  ей  в  машину.  Но  закрыть
кабину не успел. Сначала  ему  показалось,  что  с  неба  на  него  что-то
свалилось. Но когда увидел поднятую руку Любы и приближение второго удара,
нырнул головой в кабину, прямо на колени новой  знакомой.  Сумку  пришлось
выпустить, и из нее вывалились продукты  из  серии  "Вам  и  не  снилось".
Марина от неожиданности вскрикнула...
   Люба успела схватить Кукушкина за ремень брюк  и  начала  извлекать  из
машины, приговаривая:
   - Ах ты мой Василечек, ах ты мой цветочек... Убью гада!..
   - Любка, перестань! Перестань, прошу тебя, я тебе все сейчас объясню, -
Кукушкин ухватился за ручку тормоза.
   Люба поняла, что вытащить его  из  кабины  не  удастся  (для  этого  ей
пришлось бы перевернуть машину). Тогда она придавила  дверкой  ему  спину,
выхватила из перевернутой сумки палку копченой колбасы и  начала  молотить
его по чему попало. В голове ее Вася прочитал  только  одну  мысль:  "Убью
гада!" и  заорал  не  своим  голосом.  Но  Люба  была  неумолима.  Маринка
наверняка была той классической каплей, которая переполнила чашу терпения.
Со всех сторон оборачивались прохожие, но никто из них  даже  не  помышлял
прийти на помощь кричавшему. Утолив жажду мести, Люба швырнула колбасой  в
машину и со слезами благородной ярости на глазах убежала в свой магазин.
   Да, это было полнейшее фиаско! Вместо двух красавиц - ни одной. Вася  с
трудом вылез из кабины и свирепо взглянул на виновницу его позора. Маринка
же приветливо улыбнулась и ласково спросила:
   - Ну что, Василечек, у вас еще не пропало  желание  доставить  меня  по
назначению? Отвезите, я вам заплачу. Только не забудьте мою сумку.
   Вася быстро подхватил сумку и бросил ее на заднее сиденье. Даже не стал
подбирать то, что валялось на земле. Прихрамывая и охая, вскочил в  машину
и тронулся с места на второй скорости. За  поворотом  почувствовал  гул  в
голове и боль ниже пояса. Теперь он уже не сомневался в  прочности  чувств
Любы.
   - Чем это она? - потрогал он шею и застонал. - Чем-то таким...
   - Не чем-то, а колбасой, за которую я переплатила пять рэ.
   - В следующий раз не будете покупать ее с черного  хода,  Мариночка!  -
Вася наконец кое-как слепил разбитое вдребезги  самолюбие  и  выразительно
посмотрел на ее красивые ножки.
   Она обратила внимание на его взгляд и с улыбкой спросила:
   - Вы чего натворили? Женщины зря не бьют.
   - К-х, истеричка! - кашлянул он. - А я чуть  не  женился  на  ней.  Ох,
разве это жизнь... Понимаете, жить хочется, а жить не с кем, вот и  живешь
с кем попало.
   Марина рассмеялась. Она, казалось, была не против познакомиться  с  ним
поближе.
   - Ну ничего, Василечек, за одного битого двух небитых дают,  -  шутливо
погладила она Васю по голове.
   - Благодарю за сочувствие. Вам куда?
   - В институт психологии.
   - Что? В институт психологии - я правильно понял?
   - Да, я работаю там... научным сотрудником. А что вас так удивляет?
   - Мариночка! - воскликнул Кукушкин, который наконец  вспомнил  о  своем
уникальном даре. - Да мне вас сам Бог послал!
   Женщина молча подняла на Васю удивленные глаза, не понимая причины  его
радости. А он  некоторое  время  помолчал,  напрягая  внимание,  а  затем,
покачивая головой, сказал:
   - Вам действительно нужно в институт психологии, но работаете вы...  во
Дворце бракосочетания. И зовут вас не Марина, а Валентина... Вам  тридцать
восемь лет, имеете уже взрослую дочь по имени Анютка. До  сих  пор  любите
своего мужа, с которым в разводе десять лет...
   Обо всем этом почему-то грустно  вспомнилось  Валентине  Михайловне,  и
Васе не составило труда прослушать ее мысли.
   - Откуда такая осведомленность? - спросила она, ничего не подозревая.
   - Хотя вы, Валя, и старше меня на десять лет, по мне нравитесь. На  вид
- моя ровесница. Кроме того, приятно сидеть  с  женщиной,  знавшей  только
одного мужа...
   -  Послушай,  Вася,  может,  хватит!  -  наступил  момент,  когда   его
самоуверенность ей уже не понравилась.
   - Ну вот, была милейшей женщиной, а стала обычной бабой.  Впрочем,  все
правильно.
   - Что - правильно?
   - Женщины могут стерпеть все, кроме измены, нелюбви и...
   - Ну, договаривайте!
   - ...и когда они принадлежали только своему мужу.
   - Ой, горе мое лукавое! -  она  улыбнулась,  хотя  ей  этого  вовсе  не
хотелось. - Тоже мне ясновидец, знаток женской психологии...
   - Валя, говорите, пожалуйста, со мной молча.
   - Как это?
   - Достаточно только думать.
   - Вы что же, телепат?
   - Хуже. Понимаете, вы думаете одно, говорите другое - и сбиваете меня с
толку. Нельзя так, Валечка.
   - Молодой человек, - она впервые насторожилась,  -  вы  еще  молоды  и,
вероятно, не знаете, что думают, говорят и даже поступают далеко не всегда
одина...
   - Знаю, Валюша, знаю. К примеру, вы недавно подумали, что неплохо бы  с
этим молодым человеком... гм-гм... но затем вы...
   - Знаете что, юноша, остановите машину! - возмутилась  Валентина.  -  Я
лучше пойду пешком.
   Кукушкин не стал ее отговаривать, быстро занял необходимый ряд в колоне
автомашин и остановился:
   - Пожалуйста.
   Она не ожидала такой  сверхвежливости,  но  все  же  открыла  кабину  и
приготовилась выйти. Затем, подумав, решила, что  поступает,  как  наивная
девчонка, и мысленно возмутилась: "Да что такое,  черт  возьми,  почему  я
должна идти на поводу у этого самоуверенного наглеца?!"
   - Правильно, - ответил Вася  вслух,  -  кому  нужны  эти  бессмысленные
жертвы?
   - Вот и везите меня по назначению, раз вызвались! - скомандовала она  и
хлопнула дверкой.
   Затем они громко рассмеялись и поехали дальше.



3

   Два дня Кукушкин не выходил из дому и не отвечал на телефонные  звонки.
Он думал о прелестях Валентины (бюст и ножки - первый класс!) и о том, как
жить дальше. Но на голодный желудок думалось почему-то плохо, и он решил -
в последний раз! -  обратиться  за  помощью  к  доброй  соседке,  одинокой
пенсионерке.
   Накупив пирожков, сигарет, минеральной воды на одолженную пенсионерскую
пятерочку, Вася утолил голод, затем  принялся  рьяно  наводить  порядок  в
квартире - и жизнь сразу показалась ему светлее и чище, и  он  понял,  как
хорошо начинать все сначала.
   Вечером снова зазвонил телефон, и он долго не решался  поднять  трубку.
Но вспомнил истину "чему быть - того не миновать",  что  в  его  понимании
означало: "бери от жизни все, пока дают", и подошел к телефону:
   - Алло, кто это заинтересовался моей скромной персоной?
   Трубка издавала сердитое сопение.
   - Марина?.. Валя, это ты?
   - Бабник! Маньяк! Подлец! Я тебе еще сделаю! -  грозный  голос  Любы  и
короткие гудки заставили Васю вздрогнуть.
   И тогда Кукушкин решил немедленно покончить со своим позорным  прошлым.
Закурив; он начал методически вырывать страницы из своей записной книжки с
телефонами и адресами бывших поклонниц и кормилиц:
   - Все! Хватит! Тоже мне спасительницы нашлись. Вас много, а я один...
   Потом он долго смотрел на маленькое пламя в пепельнице  (ему  казалось,
что это горит его прошлое) и вспоминал слова своего  бывшего  друга  Феди:
"Вася, друг мой разлюбезный, черт сотворил для нас  трех  блудниц:  водку,
женщину  и  славу.  Лично  я  предпочитаю  первое  потому,  что  остальное
ненадежно".
   В записной книжке осталась только одна страничка с  телефоном  Вали,  и
Вася решил им незамедлительно воспользоваться.
   - Валюша, - заговорил  он  проникновенно,  -  я  только  что  сжег  все
телефоны, кроме одного, разумеется...
   - Очень приятно, - ответила она, тоже волнуясь, - я чувствовала, что вы
мне должны позвонить. Василечек, ох как вы мне сейчас нужны.
   - Это в каком смысле?
   - Мне понадобились ваши уникальные способности.
   - Какие? У меня их много.
   - А это будет зависеть от вас и от  обстоятельств.  Короче,  вы  можете
сейчас приехать ко мне в гости? Очень прошу.
   Через час Вася уже звонил в ее квартиру.  Дверь  открыл  высокий  седой
мужчина лет сорока пяти. Кукушкин подумал, что ошибся дверью, но  с  кухни
прозвенел ласковый голос Вали:
   - Василечек, вы? Заходите и не бойтесь, это мой бывший муж, и он  давно
уже не кусается! Кандидат психологических наук, как-никак.
   Вася обрел прежнюю уверенность и зашел с таким видом, будто  был  здесь
уже не впервые.
   - Валюша, здравствуй, где ты? - рявкнул  он,  не  обращая  внимания  на
присутствие седого. - О, так вкусно пахнет, а я голодный, аки волк!
   Валя робко остановилась на пороге и, вытирая руки о передник, подумала:
"О господи, черт меня дернул связаться с этим самоуверенным уникумом..."
   - Вот об этом, Валюша, мне вслух лучше не говорить,