. Полимерное сиденье мягко прогнулось под ее весом и даже вроде как слегка пошевелилось, Кья чуть не подпрыгнула с испугу, но затем успокоила себя, что все о'кей, это просто ихняя иностранная технология. Покончив со своими делами, она нажала первую попавшуюся кнопку и тут же отскочила в сторону, задохнувшись от широкой струи теплой, ароматизированной, тончайше распыленной воды. Кья вытерла глаза тыльной стороной ладони, встала сбоку от унитаза и издалека, насколько хватило руки, нажала другую кнопку. Вторая попытка оказалась удачнее - туалет спустился с реактивным ревом, напомнившим ей полет самолета.
     Пока она мыла руки, а затем умывалась над ободряюще привычной раковиной бледно-голубым жидким мылом из раздатчика, сделанного в виде одноглазого динозаврика, рев воды в унитазе сменился каким-то другим звуком. Кья посмотрела и увидела, что под сиденьем пульсирует круг красноватого света. Ультрафиолет, догадалась она. Вирусов убивает.
     На стенке красовался постер "Дьюкс оф Ньюк'Ем", металлистов этих вонючих. Потные, пустоглазые парни дебильно скалятся в камеру, у барабанщика нет передних зубов. Японские иероглифы. Кья немного поудивлялась, японцам-то они зачем, ведь такие, вроде "Дьюков", группы на каждом углу орут о своей ненависти ко всему, кажущемуся им "неамериканским", но потом вспомнила слова Келси, много раз сопровождавшей своего папашу в Японию, что с ними, с японцами этими, никогда не поймешь, что им нравится и почему.
     В туалете не было ни полотенца, ни сушилки для рук; немного подумав, Кья воспользовалась - с весьма средним успехом - одной из запасных футболок. Заталкивая футболку назад в сумку, она заметила краешек чего-то вроде бы незнакомого, но в этот самый момент дверь туалета чуть-чуть приоткрылась.
     - Извини, пожалуйста, - сказал Калвин.
     - Ничего, - сказала Кья, задергивая молнию поставленной на пол сумки. - Все путем.
     - Если бы, - сказал Кальвин, оглядываясь через плечо. - Ты действительно встретила Мэриэлис в "Си-Таке"?
     - В самолете, - уточнила Кья.
     - Так ты сама ни при чем?
     Кья распрямилась, и все вокруг нее немного поплыло.
     - Ни при чем?
     - Тогда тебе надо мотать отсюда. - Глаза Калвина, смотревшие из-под черного козырька дурацкой шапочки, были какие-то слишком уж серьезные. - И поскорее.
     - Почему? - спросила Кья, хотя эта идея казалась ей вполне разумной.
     - Нечего тебе про это знать.
     За стеной что-то грохнуло и зазвенело.
     - Ничего страшного, - сказал Калвин и чуть поморщился. - Она просто швыряется вещами. Это для них так, легкая разминка. Пошли.
     Он подхватил ее сумку и начал вдруг двигаться с такой скоростью, словно опаздывал на самолет. Из туалета, резкий поворот направо, почти бегом мимо двери, за которой скрылся Эдди, мимо стойки с экранами (Кья увидела там вроде бы людей в ковбойских шляпах, отплясывавших цепочкой, сцепившись руками, но где там что рассмотришь, когда нужно догонять этого психа).
     Калвин влетел в распахнутые двери лифта и с размаху хлопнул ладонью по сенсорной пластине.
     - Довезет тебя до гаража, - сказал он. В офисе Эдди разбилось что-то стеклянное и, видимо, большое. - Иди налево, там футах в двадцати будет другой лифт. Через вестибюль тебе не стоит, у нас там камеры. Нажми нижнюю кнопку и попадешь прямо в метро. Садись на поезд.
     - На какой? - спросила Кья, забирая у него свою сумку.
     Мэриэлис завопила, и не придуривая, а как от настоящей боли.
     - На любой.
     Калвин сказал что-то по-японски и выскочил наружу за мгновение до того, как лифт успел ответить, а затем двери закрылись, пол дернулся вниз, и сумка в руке Кья стала на мгновение легче.
     "Грейсленд" так и стоял на прежнем месте, огромный вожак стаи тяжелых блестящих черных автомобилей. Свернув, как велел Калвин, налево, Кья обнаружила второй лифт. Помятый и обшарпанный, он не умел разговаривать и по нажатию самой обыкновенной кнопки послушно опустил ее в лабиринт залитых ярким, как в полдень, светом переходов, по которым текли толпы людей, к путанице эскалаторов и платформ, к магнитным поездам в туннелях и вечным логотипам, парящим в вышине.
     Вот теперь она точно была в Токио.

11. Коллапс новых зданий

     Лэйни получил комнату в узком, трапецевидном в плане, высотном здании, облицованном белой керамической плиткой. То, что эта высотка, наследие строительного бума восьмидесятых, пережила землетрясение, свидетельствовало о мастерстве ее создателей, а головоломное хитросплетение прав собственности и незатухающая борьба между двумя старейшими криминальными кланами позволили ей пережить и последующую реконструкцию. Лэйни узнал все это от Ямадзаки в такси, которое везло их сюда с Новой Золотой улицы.
     - Мы не знали, - сказал Ямадзаки, - как вы относитесь к новым зданиям.
     - Новые - это нанотехнические?
     Все силы Лэйни уходили на то, чтобы держать глаза открытыми. На водителе были белоснежные, безукоризненно чистые перчатки.
     - Да. Некоторые люди относятся к ним с недоверием, даже опаской.
     - Пока что я никак к ним не отношусь. Посмотреть сперва надо.
     - Вы сможете увидеть нанотехнические здания уже сегодня, прямо из окна своего номера.
     Что да, то да. Собственно говоря, Лэйни был знаком с этими непомерно огромными монстрами по виртуальным конструктам, но там слабо ощущалась необычная заглаженность их формы, их псевдобиологичность.
     - В них есть что-то от Нью-Йорка, изображенного Гигером, - сказал Ямадзаки, но для Лэйни это имя было пустым звуком.
     А теперь, сидя на гостиничной кровати, он смотрел на эти чудеса ультрасовременной технологии, пытался проникнуться их величием, все-таки крупнейшие в мире обитаемые сооружения (Чернобыльский саркофаг еще больше, но уж там-то точно ни один человек жить не станет), и не чувствовал ничего, кроме скуки и легкого раздражения.
     Зонтик, который дал ему Ямадзаки, опал и начал быстро съеживаться, сходить на нет.
     Где-то запиликал телефон. Где?
     - Телефон, - сказал Лэйни. - Где он здесь?
     Плоский деревянный брусок, белый на черном квадратном подносе, пристроенном у изголовья кровати, начал подмигивать в такт пиликанью пятнышком красного света. Лэйни взял брусок. Надавил крошечный перламутровый квадратик.
     - Алло, - сказал чей-то голос. - Это Лэйни?
     - А сам-то ты кто?
     - Райделл, из "Шато". Ганс разрешил мне попользоваться телефоном. Ну да, Ганс, главный ночной смотритель. Я не ошибся со временем? Ты там завтракаешь?
     Лэйни протер глаза, еще раз взглянул на новые здания.
     - Ага.
     - Я звонил Ямадзаки, - сказал Райделл. - Взял у него твой номер.
     - Спасибо, - сказал Лэйни и широко зевнул. - Только я...
     - Ямадзаки говорит, они тебя взяли.
     - Да вроде, - сказал Лэйни. - Спасибо. Думаю, с меня причи...
     - "Слитскан", - прервал его Райделл. - В "Шато" от них не продохнуть.
     - Нет, с этим покончено.
     - Лэйни, ты знаешь такую Кэтрин Торранс? Живет на Шерман-Оукс, знаешь? Она сейчас в бывшем твоем номере с техниками и тонной всякого оборудования. Ганс считает, они пытаются разнюхать, чем ты тут занимался. Найти хоть какие обрывки информации.
     Лэйни смотрел на уходящие в небо башни. Фасад одной из них вроде как пошевелился, но это был, конечно же, просто обман зрения.
     - Но он, Ганс, говорит, что в этих номерах нет никакой возможности отсортировать остаточные молекулы. Слишком много наслоений.
     - Кэти Торранс? Из "Слитскана"?
     - Она этого, собственно, не говорила, но там же такая прорва техников, а техники никогда не умеют держать язык за зубами, а к тому же Чингиз из гаража заметил при разгрузке надпись на некоторых ящиках. Их тут человек двадцать, плюс гориллы. Сняли два больших номера и четыре одноместных. Чаевых не дают.
     - Да что же они там делают?
     - Всякая сенсорная хрень. Хотят узнать, что ты тут делал и что замышлял. Один из рассыльных видел, как они устанавливали камеру.
     Весь фасад одного из новых зданий подернулся рябью и вроде как поплыл. Лэйни закрыл глаза, сжал пальцами переносицу и почувствовал легкую боль, напоминание о недавней травме. И снова открыл глаза.
     - Я ровно ничего не замышлял.
     - Нет так нет, - обиделся Райделл. - Я просто подумал, что тебе стоит об этом знать, вот и все.
     Нет, с этим фасадом точно что-то происходит.
     - Я понимаю. Спасибо. Прости, пожалуйста.
     - Если я что-нибудь тут узнаю, сразу тебе позвоню, - сказал Райделл. - А как там оно, в этом самом Токио?
     Лэйни смотрел, как по фасаду здания скользит пятнышко отраженного света, это было похоже на последовательное сокращение щупальцев какого-то морского животного.
     - Странно тут как-то.
     - Но наверняка интересно, - сказал Райделл. - Ну ладно, доедай свой завтрак. Я буду позванивать.
     - Спасибо, - сказал Лэйни, и Райделл повесил трубку.
     Лэйни вернул телефон на лаковый подносик и как был, не раздеваясь, растянулся на кровати. Он закрыл глаза, чтобы не смотреть на эти здания, но они снова встали перед ним, словно спроецированные на внутреннюю сторону век. Затем они начали расползаться, разжижаться, струйками утекать в лабиринты старого города.
     А следом за ними куда-то утек и он сам.

12. Мицуко

     Спустившись на самый нижний уровень станции, Кья подключилась к общественному дейтапорту. "Сэндбендерс" набрал номер Мицуко Мимура, числившейся "социальным секретарем" токийского отделения (в токийском отделении у них вроде у всех были какие-то должности). Сонный голос в динамиках компьютера - по-японски, и тут же, почти мгновенно - перевод.
     - Алло? Да? Чем я могу быть полезна?
     - Это Кья Маккензи, из Сиэтла.
     - Ты звонишь из Сиэтла?
     - Я уже здесь, в Токио. - Кья прибавила масштаб карты, горевшей на экране "Сэндбендерса". - На станции метро, которая называется Синдзюку.
     - Понятно. Очень хорошо. Ты сейчас сюда приедешь?
     - Да, хорошо бы. Я очень устала.
     Голос автопереводчика начал объяснять дорогу.
     - Не беспокойся, - прервала японку Кья, - мой компьютер прекрасно со всем справится. Ты только скажи, до какой станции ехать. - Услышав название, она нашла станцию на карте и пометила ее маркером. - А сколько тут до вас ехать?
     - От двадцати до тридцати минут, в зависимости от того, какая в метро толкучка. Я тебя встречу.
     - Да зачем? - удивилась Кья. - Дай мне только адрес.
     - Японские адреса очень трудны.
     - Ерунда, - отмахнулась Кья. - У меня есть глобальное позиционирование.
     "Сэндбендерс" уже сумел навести по телекоммуникационной сети справки, на его экране высветились координаты Мицуко Мимура. В Сиэтле по личным номерам такого не получалось, только по деловым.
     - Нет, - твердо сказала Мицуко. - Я должна тебя поприветствовать. Я же социальный секретарь.
     - Спасибо, - сказала Кья. - Так я еду.
     Вскинув на плечо полурасстегнутую - чтобы следовать устным указаниям "Сэндбендерса" - сумку, она поднялась на эскалаторе двумя уровнями выше, купила по кредитной карточке билет и нашла нужную платформу. Толкучка тут была почище, чем в аэропорту, но, когда подошел поезд, Кья просто поддалась толпе и позволила вдавить себя в ближайший вагон; остаться на перроне было бы куда труднее.
     Когда поезд тронулся, она услышала голос "Сэндбендерса", сообщавшего, что они отъезжают от станции Синдзюку.

***

     Двадцать минут спустя Кья снова поднялась на поверхность. Перламутровое небо, серые здания, настенный неон вывесок, все элементы городского пейзажа какие-то чуть-чуть не те, непривычные. Велосипеды - а они пачками припаркованы на каждом свободном месте - все больше этой, почти невесомой разновидности, с рамами из бумажных трубок, обмотанных углеродным волокном. Кья попятилась на шаг, пропуская огромный ярко-бирюзовый мусоровоз; руки водителя, крутившие большую, высоко посаженную баранку, были затянуты в белоснежные перчатки. Когда мусоровоз проехал, она увидела девочку-японку в короткой клетчатой юбке и черной байкерской куртке. Девочка улыбнулась. Кья помахала рукой.

***

     Отец Мицуко был хозяином ресторана, и она жила на втором этаже, прямо над подсобками. Снизу доносилось какое-то глухое тюканье, и Мицуко объяснила, что это шустрит пищеприготовительный робот, шинкует там что-то или нарезает...
     Ее комната была заметно меньше, чем спальня Кья в Сиэтле, и куда как чище, очень аккуратная и разумно организованная. То же касалось и самой Мицуко; косая, медного цвета полоска, вытравленная в ее черной челке, казалась нарисованной по линейке, крепкие, на двойной подошве кроссовки сверкали чистотой. Ей было тринадцать, на год меньше, чем самой Кья.
     Мицуко познакомила гостью со своим отцом. Мистер Мимура, в белой рубашке с короткими рукавами и при галстуке, руководил тремя мужчинами в синих комбинезонах и белых перчатках, которые энергично и целеустремленно наводили в ресторане чистоту. Он кивнул, сверкнул широкой улыбкой, сказал что-то по-японски и тут же вернулся к исполнению своих руководящих обязанностей. По дороге на второй этаж Мицуко, почти не знавшая английского, сказала, что она сказала отцу, что Кья здесь по программе культурного обмена, краткое посещение страны с проживанием в семье, как-то там связанное со школьными делами.
     У нее на стене висел точно такой же постер, снимок с обложки оригинального, "сучье-супного", альбома.
     Сбегав вниз, Мицуко принесла чайник чаю и пластиковую коробку с отделениями, где лежал калифорнийский рулет и всякая другая, менее знакомая, еда. Обрадовавшись рулету, Кья съела все, за исключением одной какой-то штуки с липкой оранжевой икрой морского ежа сверху. Мицуко похвалила ее за умение обращаться с палочками. Кья сказала, что у них в Сиэтле часто пользуются палочками.
     Теперь они обе получали перевод от компьютеров через беспроводные наушники. Перевод шел почти без накладок, кроме тех случаев, когда Мицуко использовала очень уж новый японский сленг или вставляла английские слова, не зная толком, как они произносятся.
     Кья все хотела расспросить ее про Реза и идору, но не находила случая, и разговор шел о каких-то других, не слишком важных вещах. Затем Кья уснула, уснула как была, сидя по-турецки на полу, и Мицуко, надо понимать, как-то сумела перекатить ее на маленький жесткий матрасик, где Кья и обнаружила себя три часа спустя, когда проснулась.

***

     В узкое окошко сочился серебристый пасмурный свет.
     Мицуко вошла в комнату с новым чайником и сказала что-то по-японски. Кья пошарила вокруг, нашла свой наушник и прицепила его к уху.
     - Ты, наверное, очень устала, - перевел наушник, а затем Мицуко сказала, что договорилась и не пойдет сегодня в школу, чтобы побыть с Кья.
     Они пили почти бесцветный чай из маленьких пупырчатых керамических чашечек. Мицуко рассказала, что их в семье четверо: мать, отец, она сама и Масахико, ее старший брат. Мать сейчас в Киото, гостит у родственников. Потом Мицуко сказала, что Киото - очень красивый город и Кья непременно должна его посмотреть.
     - Я тут не на экскурсии, а по поручению нашего отделения, - сказала Кья. - Мне нужно кое-что выяснить.
     - Я понимаю, - кивнула Мицуко.
     - Так это правда? Рез действительно хочет жениться на этом программном агенте?
     - Я всего лишь социальный секретарь, - смутилась Мицуко. - Тебе лучше поговорить об этом с Хироми Огава.
     - А кто это?
     - Хироми - президент нашего отделения.
     - Хорошо, - согласилась Кья. - А когда я смогу с ней увидеться?
     - Мы решили, что для проведения этой дискуссии нужно возвести специальный сайт. Скоро он будет готов.
     Мицуко явно чувствовала себя не в своей тарелке.
     - А твой брат, он чем занимается? - сменила тему Кья. - Сколько ему лет?
     - Масахико уже семнадцать, - повеселела Мицуко. - Он у нас патологический-технофетишист-с-дефицитом-общения. - Заключительная цепочка слов прозвучала почти слитно, первый признак того, что липс-переводчик работает на крайнем пределе своих возможностей. У Кья мелькнула на мгновение мысль прогнать хитрое японское понятие через "Сэндбендерса", чья переводящая программа автоматически обновлялась при каждом подключении к сети.
     - Кто-кто?
     - Отаку, - сказала Мицуко, и липе снова пробубнил свою тарабарщину.
     - А, - кивнула Кья. - У нас такие тоже есть. Мы даже называем их тем же самым словом.
     - Я думаю, - сказала Мицуко, - в Америке они не совсем такие.
     - А чем не такие? - удивилась Кья. - Ведь это все мальчиковые забавы, верно? В моей последней школе была куча этих самых отаку, так они торчали на пластиковых анимированных девицах, военных имитациях и прочей дребедени. Классические специалисты по никому не нужной дребедени.
     - Все похоже, - кивнула Мицуко, - но вот ты говоришь, они ходят в школу. А наши - не ходят. Ребята получают онлайновое образование, и это плохо, потому что они всегда находят способ сжульничать. Потом, на заключительном тестировании, они попадаются и пролетают, но им это по фонарю. Это серьезная социальная проблема.
     - Так твой брат, он что, тоже из этих?
     - Да, - сказала Мицуко. - Он живет в Крепости.
     - А что это такое?
     - Мультиюзерный домен. Эта штука засасывает, как наркотик. У Масахико тут своя комната. Он почти из нее не выходит. Или спит, или торчит в этой своей Крепости. Да и когда спит, тоже, наверное, там.

***

     Чтобы хоть как-то подготовиться к назначенной на полдень встрече, Кья попробовала хоть что-то разузнать о Хироми Огава, но результаты оказались довольно туманными. Семнадцатилетняя (того же возраста, что и Сона Роса) Хироми вступила в клуб пять с лишним лет назад. Она обладала излишней полнотой (об этом не говорилось прямо - так, неопределенные намеки на общем для девочек всех цивилизаций коде) и имела склонность к усложненной графике. Но все попытки Кья выведать что-либо более существенное разбивались о неколебимую преданность Мицуко своему отделению, на ее понимание себя как подчиненной, а Хироми - как руководительницы.
     Судя по всему, клубная политика (Кья ее терпеть ненавидела) могла оказаться здесь весьма серьезной проблемой.
     Мицуко достала из шкафчика компьютер - одну из этих корейских штук, похожих на плоский пакет белой студенистой массы, в которой болтается куча разноцветных червяков. Кья расстегнула свою сумку и вытащила из нее "Сэндбендерса".
     - А что это? - заинтересовалась Мицуко.
     - Мой компьютер.
     - О-о! - почтительно протянула Мицуко. - А кто такие делает? "Харли-Дэвидсон", да?
     - "Сэндбендерс", - улыбнулась Кья, доставая из сумки наглазники и перчатки. - Это коммуна такая на Орегонском побережье. Они все делают, и компьютеры, и софтвер.
     - Так он что, американский?
     - Конечно.
     - Вот здорово! - восхитилась Мицуко. - А я и не знала, что американцы делают компьютеры.
     Кья аккуратно, не торопясь, надела серебристые наперстки, обкрутила запястья ремешками и взглянула на Мицуко.
     - Ну так что, познакомишь меня с вашими? Мицуко нервно хихикнула.

13. Постижение личности

     Ямадзаки позвонил чуть до полудня.
     В тусклом свете, сочившемся сквозь серые облака, нанотехнические здания выглядели еще безрадостнее, а потому Лэйни с самого утра задернул занавески и сел смотреть телевизор. По NHK показывали чемпионат по запусканию волчков. Главной, как он понял, звездой была маленькая девочка с тощими косичками на голове, одетая в синее платье со старомодным матросским воротником. Она казалась малость косоватой, не иначе как из-за самозабвенного усердия.
     - Хелло, мистер Лэйни, - поздоровался Ямадзаки. - Вы хорошо отдохнули? Чувствуете себя получше?
     Девочка резким отработанным движением дернула аккуратно намотанную бечевку, и красно-желтый волчок ожил. Ведущий поднес к волчку ручной микрофон, дал зрителям несколько секунд послушать ровное гудение, а затем сказал что-то по-японски.
     - Лучше, чем вчера, - сказал Лэйни.
     - В настоящее время мы организуем для вас доступ к информации, окружающей нашего общего знакомого. Дело далеко не прос